Два лица друга

Дарт Мол и Саважж Опресс объединились с Дозором смерти и решили штурмовать замок герцогини. Джедаи едва успели прилететь на помощь, но это вышло всё равно слишком поздно. Герцогиню уже успели заключить в тюрьму. Сатин получала новости о ситуации в своём мире только от сестры Бо-Катан Крайз, с которой они до этого долго конфликтовали. Большим трудом удалось ей вызвать помощь с Корусанта и были это, "вот ведь неожиданость" Оби-Ван, Энакин и Асока. Ситхи уже атаковали крепость дворца, вместе с Дозором смерти и его лидером, ужасным Пре Визслой. Борьба завязалась ни на шутку, ситхи и их наставники шли напролом. Вот уже пал лидер Дозора, его голова скатилась по ступеням дворца и со стуком встретилась с мраморной плиткой. Джедаи наступал со своей стороны, Оби-Ван же не сводил взгляда со своей возлюбленной, следя за каждым движением, радуясь тому, что она пока жива. Сатин всеми силами пыталась защитить свою власть, она отбивалась от Тёмных приспешников, те не уступали. Кеноби кивнул ей, призывая подойти, чтобы он мог её прикрыть. Герцогиня скользнула навстречу, глядя в его глаза своими, полными любви и отчаянной надежды, но тут же встретилась с алым световым мечом, насквозь прошедшим через её тело в районе живота. Яркая, холодная боль медленно распространялась по телу, разнося по нему волну слабости и скорого забытия. Веки наливались тяжестью, а губы уже начали холодеть с последним поцелуем смерти. И всё же она успела поймать взглядом глаза подхватившего её Оби-Вана и попробовала сказать ему что-то важное, то, что могло изменить выражение боли на его лице на другое. Но не смогла, глаза Сатин уже закрылись, а Сила уже несла в неведомые дали и её саму и их ребёнка, что так и не увидел свет. Ситхи тоже не стали победителями, Саважж погиб от руки Сидиуса, а Мол был им же пленен, но это было уже неважно, Кеноби покидал Мандалор в глубоком горе. Оно было так сильно, что не могло вырваться наружу слезами, оно просто выпило залпом все эмоции Оби-Вана, оставив вместо себя смертельную бледность и потухший взгляд. Энакин видел его состояние и догадываясь о том, что за чувства были у него к Сатин и как мог, пытался поддержать учителя. Его рука опустилась на плечо Кеноби, а тихий голос убеждал, что боль должна скоро пройти. Но от этого сочувствия Магистру становилось лишь хуже, конечно, Энакину хорошо говорить, его жена в полном порядке, а он, Оби-Ван, даже не успел заключить брак с той, кого любил. И теперь никак не мог совместить то, что произошло с тем, каким всё виделось ему ещё недавно. Свадьба, рождение ребёнка, тепло маленького сына на руках, милые семейные вечера во время, оторванное от миссий. Это стало настолько привычным, что давно уже намертво срослось с сознанием Оби-Вана, а теперь этого не будет. Никогда. Ни в одном из сценариев. Её больше нет. Ребёнок тоже погиб. Остался только он, Оби-Ван Кеноби, пустой и бессмысленный, обречённый до конца дней своих нести расплату за невольное счастье. Только сейчас он понял, каким оно бывает дорогим и как сложно вносить оплату за него. Хотя, нет, не всегда, вернее, не всем. Трудно признать это, когда рядом, буквально перед глазами, маячит совсем иной пример, когда всё в отношениях идёт гладко и без проблем, а счастье продолжается сколь угодно долго и ничто не способно его омрачить. Именно так думал Оби-Ван про отношения Энакина и Падме. Они были в его глазах такими безмятежными, лёгкими и крепкими, что это просто действовало на нервы, заставляя сильнее раздражаться и злиться на несправедливую Силу, одним дающую всё, а у других его же забирающую. При этом Кеноби забывал, сколько в свою очередь успел пережить Энакин, прежде, чем его жизнь стала более менее счастливым. Сколько лет пришлось ему прожить в глубокой нужде, подчиняясь жестокому рабовладельцу безо всякой надежды на изменение судьбы. А сколько невзгод ждало юного Скайуокера в Ордене, ввиде неприязни товарищей и тычков от старших, не смирившихся с появлением того в их рядах. Нет, это всё было забыто, осталась только одна модель - несправедливо счастливый Энакин и обиженный судьбой Оби-Ван. Именно такие мысли владели им по возвращению в храм и долгое время сидел он в рекреации, не желая возвращаться к себе, чтобы и там не предаваться безвыходности. Там его и нашёл неожиданный визитер, никогда не бывавший в храме без причины. Он опустился на скамейку возле Оби-Вана и некоторое время молча смотрел на него, ожидая, что тот сам начнёт разговор. Поводом к нему могло быть всё, что угодно, да хоть бы и само появление Верховного канцлера в таком месте в именно это время. Но видя, что Кеноби не слишком расположен идти на контакт, Палпатин всё же решился начать первым: - Приветствую, Магистр, я вижу у вас проблемы, расскажите, быть может, я сумею помочь вам. Кеноби не знал, как ему на это реагировать. И что вообще им есть сказать друг другу. Палпатин - друг Энакина, а вовсе не Оби-Вана. Но его голос, его взгляд, они были такими внимательными и такое излучали участие, что это заслуживало, как минимум, того, чтобы ответить максимально вежливо. И Кеноби уже примерно знал, что это будет: - Сомневаюсь, что кто-то сможет понять это, всё дело в глубоко личном. Палпатин старался не измениться в лице. Личные проблемы у джедаев, необычно, редко, кто из них мог свободно говорить на такие темы. И именно такие джедаи интересовали его больше других. Он знал всего двоих, но первый почти ушёл из-под влияния канцлера, у него появился другой собеседник и доверенное лицо - его ученица Асока Тано. И на всякий случай Палпатин решил заручиться дружбой Оби-Вана и прежде начал мягко прощупывать почву: - Мне кажется, такие мысли не следует держать в себе, иногда следует поговорить о том, что мучает, а вам, как человеку сдержанному и разумному это необходимо вдвойне. Кеноби не привык слушать в свой адрес такие выражения. Намного чаще им пренебрегали и обращались только по делу, чувства же его никому до сих пор не были интересны. Даже настроением часто забывали поинтересоваться. Работоспособен, свободен, выспался - отлично. Давай вперёд на миссию. И плевать, что мысли твои на Мандалоре, рядом с беременной возлюбленной. А тут к нему обратились с непритворным участием и даже сочувствием, затрагивая самые глубокие и тонкие струны души Магистра. Как непросто было решиться на откровенность, но как же сильно хотелось пойти именно на неё. Канцлер не давил, он просто ждал пока семя, заложенное им в душу Оби-Вана даст свои всходы. А пока просто быть поблизости и наблюдать, чтобы потом Оби-Ван сам захотел раскрыться ему, безо всякого внешнего давления. Времени потребовалось не так и много, не более пары недель, в течении которых они не раз виделись и при каждой встрече Оби-Ван делился новым откровением со своим благоприобретенным другом. Сперва это было недовольство Энакином, неприязнь к нему, перешедшая в злость. Палпатин внимательно слушал, изредка качая головой, а потом изрёк что-то совсем необычное и непривычное: - Знаете, Магистр, я совсем даже не удивлён вашему мнению о своём падаване, человек, подобный ему, способен свести на нет любое терпение, не ценя того, что ему досталось, например, не видя в упор как ему повезло с Учителем. Буду уверен, что попади он на обучение к любому из Совета, его членство в Ордене было бы недолгим. Такие речи проливались благотворным бальзамом на душу Кеноби, уставшую от непонимания и необходимости постоянно сдерживать себя, изображая сухого и педантичного наставника. И теперь мог с чистой совестью отвести душу, уверенный в том, что дальше канцлера откровения не пойдут. - Вот даёт, нахал, - отвечал Палпатин на очередную жалобу - Как жаль, что у джедаев не предусмотрена порка, а как было бы полезно провести её с ним каждый раз, когда он позволяет себе лишнее. Особенный колорит таким разговорам придавало то, что обоим была известна тайна Энакина и мнения о ней так же совпали. Но вот свою тайну Кеноби решился поведать отнюдь не сразу, пришлось дождаться момента, когда рана от потери затянется хоть ненамного. Было трудно говорить про свои чувства, особенно те из них, которым никогда больше не сбыться. Но канцлер убедил его заговорить о них сказав только, что Падме ждёт ребёнка. Срок, правда, пока небольшой, но в том, кто отец, сомневаться не приходилось. Это сообщение ударило Оби-Вана в самое сердце, тут же подняв в нём самый настоящий всплеск бешеного негатива, который клокотал в крови, поднимая всё новые и новые эмоции по отношению к этой ситуации. - Ненавижу его, - слышалось под сводами кабинета канцлера - Он и здесь меня обошёл! Почему всё опять ему? Отчего же не мне? Ведь я намного лучше! Палпатин слушал и мысленно потирал руки. Ещё немного и можно будет начинать финальную часть операции.