Контраст

      — Те слухи, что пустили про тебя в школе, это правда?       Се Лянь замер, ошарашенно смотря на свою мать, сидевшую за обеденным столом напротив. Он только-только вернулся из школы и был удивлен тем, что в это время мать была уже дома, когда обычно она возвращалась ближе к ночи.       — Нет, конечно! Это ведь просто слухи, — моментально возразил Се Лянь. — И они были давно, откуда ты…       — Я ходила к учителю. Твоя успеваемость за последнее время сильно снизилась, — Се Лянь не осмеливался смотреть ей в глаза, но предполагал, что её взгляд полон укора и недовольства.       Из-за всего происходящего осенью вернуться в привычное русло в декабре стало максимально тяжело, несмотря на то, какие усилия он прикладывал для этого. Проблем меньше не становилось, а люди, окружавшие Се Ляня в школе, только давили, давили, давили (затягивали петлю на его шее), говорили, что все ужасно плохо, Се Лянь сам понимал — да, все плохо, но разве я делаю мало, чтобы все стало хорошо?       Разве мало?       — Это ведь тот мальчик, что приходил к нам? — прошло несколько минут, прежде чем она задала этот вопрос, и Се Лянь все надеялся, что мать закрыла тему. Но нет. Все только начиналось. — Ты с ним раньше не общался.       — Я помогал ему с английским, — произнес Се Лянь, все еще отводя взгляд в сторону. Пожалуйста, хватит, не надо, давай не будем об этом говорить, я сам еще ничего не знаю.       — И всё? Хочешь сказать, больше ничего?       Ничего. Ничего такого. Да даже если и было что-то такое, Се Лянь никогда не признается.       — Нет.       — Тогда что случилось? — если раньше разговор шел относительно спокойно, то с этого момента ощущалась неприкрытая агрессия в чужом голосе.       Морально Се Лянь готовился к худшему.       — Ничего.       Он старался отвечать максимально сухо, чтобы не к чему было придраться. Чтобы его слова не использовали против него самого, как это обычно делалось во время семейных конфликтов. Се Лянь вообще не хотел конфликтовать, особенно сейчас. Он, ужасно уставший за день, желал лишь отдохнуть в тишине. И все.       Почему так сложно дать ему отдохнуть? Хотя бы немного.       — Ты видел свои результаты? — Се Лянь кивнул. Ах, так вот к чему все шло. Они, по сравнению с предыдущим годом, где ниже девяноста пяти баллов из ста он не получал, были отвратительными — по некоторым предметам Се Лянь едва набрал семьдесят пять. — Если ничего не произошло, то почему так? Ты стал меньше учиться?       Ну да, я помогал ему с английским, а сам написал экзамены на семьдесят баллов, ну, с кем не бывает…       — Нет, просто… — он замялся. — Экзамены были сложными.       — Они всегда были сложными, но ты с ними справлялся. Может, нужны дополнительные часы? Репетиторы? Мне попросить учителя…       — Нет! — эта ситуация уже начинала раздражать. Нет, еще больше занятий — это просто дорога к самоубийству. Возможно, ему и нужна была помощь с какими-то предметами, но Се Лянь не был готов уделять им еще больше времени, чем он уделяет сейчас. — Это просто промежуточные экзамены, от них ничего не зависит. Какая разница? Я же переступил порог.       — Это они так повлияли на тебя? — Се Лянь вопросительно посмотрел на свою мать, не понимая, о чем речь. — Та компания, в которую ты ввязался. Ты никогда еще так не говорил про свою учебу.       — Я говорю как есть.       Правда в ее словах все же была — появление Хуа Чэна в жизни Се Ляня действительно заставило последнего пересмотреть свое мнение насчет учебы и совсем немного поменять жизненные приоритеты. Но не особо сильно. Се Лянь все еще находился под влиянием своих родителей, поэтому не мог сделать ничего другого, кроме как…       — Ты знаешь мое отношение к этому, — голос матери звучал громко и четко, бросая в дрожь, — поэтому, если ничего не изменится, я буду вынуждена принять меры.       — К этому — это к чему? — достаточно дерзко спросил Се Лянь и в ту же секунду об этом пожалел. ты должен был молчать ты должен был молчать ты должен был молчать ты все испортил       — К похождениям с малознакомыми парнями, слухам про твою якобы нетрадиционную ориентацию и плохим оценкам.       — Да чего ты прицепилась к этим слухам? — Се Лянь сам не понимал, почему так злился из-за постоянного упоминания именно этого пунктика из всего списка его школьных проблем.       Просто, черт возьми, сколько можно?       — Так это не просто слухи?       После этого вопроса Се Лянем как током пронзило. Он резко поднялся из-за стола.       — Давай закончим это.       Женщина насторожилась:       — Это не слухи?       Се Лянь быстрым шагом направился в сторону лестницы. Мать поднялась и последовала за ним, повторив:       — Се Лянь! Это не слухи?       — А что ты имеешь против? — Се Лянь повернулся лицом к ней, останавливаясь. — Даже если не слухи, почему это плохо?       — Ты… — она замерла, не в силах произнести ни слова из-за охватившей ярости. Се Лянь практически злорадствовал, что ему было несвойственно. Что, нечего сказать, да? Сама не знаешь, да? — Ты вообще понимаешь, что говоришь? Не смей даже думать об этом!       — Почему? — с вызовом бросил Се Лянь. Он был уверен в своей правоте. Никто не сможет ему доказать обратное. Возможно, этот спор будет проигран, но только из-за того, что его в этом доме никто не слушает и не воспринимает всерьез. — Ты так и не ответила. Объясни мне…       Се Лянь не договорил — вздрогнул от мгновенно пронзившей боли и аккуратно дотронулся рукой до щеки. Пощечина вышла звонкой и достаточно болезненной — не столько физически, сколько морально. Его родители достаточно редко прибегали к рукоприкладству, поэтому было обидно вдвойне. Неужели она разозлилась так сильно?       — Ты живешь в моем доме, ешь за мой счет, учишься за мой счет, ни в чем себе не отказываешь, — на удивление ровно, даже не крича, произнесла мать, хотя по ее виду можно с уверенностью сказать, что она скоро взорвется. — И пока ты это делаешь, не смей разговаривать со мной таким тоном.       — Понятно, — прошептал Се Лянь, разворачиваясь, и практически побежал на второй этаж, желая поскорее закрыться в своей комнате.       И заняться чем-нибудь расслабляющим. Ну или не очень расслабляющим — уроки тоже подойдут, так он хотя бы переведет свои мысли в другое русло. По крайней мере, Се Лянь надеялся, что сможет это сделать.       Но понимал, что не получится. После таких скандалов вместо расслабления и переключения мыслей он обычно занимался самокопанием. ***       Се Лянь громко хлопнул дверью, заходя в свою комнату, и, заперев ее, замер, продолжая стоять на месте еще несколько минут, вслушиваясь в доносившийся с первого этажа (или уже с конца коридора, если его решили уничтожить окончательно) чужой голос.       — Вот так ты решаешь проблемы, да? — Се Лянь вздрогнул, тяжело вздыхая и с трудом сдерживая желание закричать. Если он начнет возражать, все станет еще хуже. Хотя он сомневался, что хуже, чем сейчас, вообще может быть. — Выйди, поговорим нормально, — он убедился, что его мать стоит прямо за дверью, поэтому резко отлип от нее, делая несколько шагов назад.       — Я не буду с тобой ни о чем разговаривать, — негромко произнес он.       — Что? — женщина дернула за ручку, но дверь не открывалась. Се Лянь чувствовал, как у него бешено стучит сердце, а ноги трясутся — так сильно, что ему пришлось схватиться рукой за край шкафа, придерживаясь, дабы не упасть. — Открой! — удар в дверь.       — Ты уже все мне сказала, — громче, намного громче, намного смелее, чем раньше, выкрикнул Се Лянь. Ему очень хотелось высказаться, хотелось ответить, накричать так же, как кричали на него, но он… не мог.       Это ни к чему не приведет. В этом нет смысла. Его не будут слушать.       — Отлично! Значит, будешь сидеть в этой комнате все время, ясно? Ты под домашним арестом!       Послышались отдаляющиеся шаги. Се Лянь медленно опустился на кровать, закрывая лицо руками. Было бы неплохо исчезнуть и больше не появляться. Не слушать обвинения в свой адрес, не выяснять отношения, не учиться в школе, не объяснять своим родителям, что он просто хочет…       Ничего ты не хочешь. Ты не можешь чего-то хотеть.       «Ни в чем себе не отказываешь». Вспомнив эту фразу, он скривился.       Пока все остальные гуляют со своими друзьями, ходят по клубам, не беспокоятся о ближайших контрольных, не плачут из-за усталости и нагрузки, не сидят до утра за уроками, Се Лянь ни в чем себе не отказывает.       Разве что в нормальной подростковой жизни.       Се Лянь протер глаза, размазал по щекам подступившие слезы и поднялся с кровати. Его взгляд упал на лежавший лист с итоговыми баллами не так давно сданных экзаменов. Именно с него все началось.       Сегодня, двадцать девятого декабря, его жизнь в очередной раз пошла по пизде.       Причем надо же было так вляпаться — именно перед тридцать первым числом. Он был уверен, что домашний арест продлится дольше, чем несколько дней, намного дольше — как минимум неделю. И все его планы рухнули из-за одного разговора.       Он взял в руки телефон.       Наверное, Хуа Чэн расстроится. Се Лянь так долго уговаривал его сходить вместе в центр города, погулять, посмотреть на фейерверки, ну, чем там еще на новый год занимаются типичные подростки, не желающие сидеть дома и отмечать с семьей?       Так долго уговаривал, чтобы все испортить. Он все испортил. В очередной раз.

Се Лянь Все отменяется. Прости.

      Се Лянь лег на кровать, открыв диалог, и, вытянув руки впереди себя, пялил в экран в ожидании ответа.       И почему он так взвился? По сути, ничего такого и не произошло вовсе. Подумаешь, мать волнуется за успеваемость своего сына, это ведь вполне нормально. Если бы Се Лянь промолчал, ничего бы этого не произошло. Почему нельзя вернуть время на пятнадцать минут пораньше?       Тогда он все сделал бы иначе.

Хуа Чэн что-то случилось?

      Да, я только что почти прямым текстом сказал матери, что я гей, хотя на самом деле это не так, она взбесилась и закрыла меня дома, чтобы я случайно не потрахался со своим парнем, то есть с тобой. Поэтому на новый год нам придется…       Боже, о чем я думаю.

Се Лянь Меня заперли дома. Хуа Чэн это никак нельзя решить? Се Лянь Думаю, нет.

      Его мать невозможно переубедить. Если Се Лянь попытается это сделать, то будет только хуже, и дома он будет сидеть не неделю, а месяц. Ладно хоть в школу во время таких арестов разрешают выходить — Се Лянь помнил, что, когда ему было лет четырнадцать, он сильно поругался с отцом, и его посадили под полный контроль на домашнее обучение.       Он закрыл глаза. Потом открыл и, перевернувшись с бока на спину, продолжил тупо смотреть в экран. Хуа Чэн ничего не писал. Се Ляня посетила мысль набрать Ши Цинсюаню, но вспомнил, что у него самого проблемы с семьей, поэтому мгновенно передумал рассказывать другу что-либо о своей ситуации. Это лишнее. Лучше переживет самостоятельно.       Се Лянь тяжело вздохнул.       Да, замечательный конец года планируется. Просто шикарный. Лучше и быть не могло.       Он уже хотел отложить телефон в сторону и перестать ждать чуда (смс от Хуа Чэна), как вдруг телефон завибрировал от пришедшего уведомления.

Хуа Чэн гэгэ, не волнуйся насчет этого. я обязательно что-нибудь придумаю

      Да ладно, что ты можешь сделать?       Ничего. Се Лянь сомневался, что может вообще теперь общаться с Хуа Чэном где-то вне школы. И ни капли не удивится, если его контакты и сообщения тоже начнут проверять — с такими-то бессмысленными заявлениями и необдуманно брошенными словами.       Чертов подростковый максимализм.       Откровенно говоря, Се Лянь не задумывался о своей ориентации — он ни с кем никогда не встречался. Его не привлекали в романтическом плане ни девушки, ни парни, а дальше близких дружеских отношений он ни с кем не заходил. И не хотел. Наверное, потому что все его мысли были заняты только учебой. Конечно, иногда становилось одиноко, когда понимал, что большинство сверстников строили планы на будущее с определенным человеком, но… Это чувство быстро пропадало.       Се Лянь не ожидал, что разговор зайдет о слухах, которые пустили довольно давно — про это уже все забыли, школьное общество нашло себе новые темы для обсуждения, а над близостью Се Ляня и Хуа Чэна подшучивали только его же друзья. И это странно. Ведь они не перестали общаться после того случая, а, наоборот, укрепили свои отношения, поэтому Се Лянь боялся, что на него обрушится новый поток оскорблений, однако… этого не произошло.       Хотя Кэ Мо его напрягал какое-то время после своего, скажем, «дебюта», но ничего с того момента не случилось. И Се Лянь расслабился.       Он не знал, что лучше — проблемы в школе или проблемы в семье. Хотя бы не везде и сразу, спасибо, жизнь.

Хуа Чэн напомни, у вас есть решетки на окнах? Се Лянь Эм… Нет.

      Он немного удивился подобному вопросу. Решеток не было, только москитные сетки, установленные на лето — отец все никак не соберется снять их перед зимой. Планировал до первого снега, но что-то пошло не так, и сетки до сих пор остались на окнах.

Хуа Чэн так… твои родители все еще будут не дома 31? Се Лянь Скорее всего, нет. Я думаю, они запрут его и оставят экономку следить за мной.

      Как делали всегда. Родители Се Ляня не отменяли своих планов из-за таких мелочей, и в этот раз, Се Лянь думал, не должно ничего поменяться.       Он, кажется, начал медленно понимать, к чему клонит Хуа Чэн.

Хуа Чэн хорошо. я понял Се Лянь Что ты задумал? Хуа Чэн гэгэ, ты готов побыть плохим парнем?