***
Находиться в «Венере» и встречать в коридорах Стэна и Коллинза было невыносимо. В очередной раз я шатался по этажам, не зная, куда себя деть, чтобы просто забыться и не чувствовать. Алкоголь не помогал, но он хотя бы создавал слабую иллюзию стабильности в моей жизни. Я пил, блевал, трезвел и все по кругу. Хотя о какой стабильности вообще шла речь? Все шло под откос, а я даже не сопротивлялся. Уже по привычке я подпирал стену в коридоре, пытаясь устоять на ногах, когда услышал голос Стэна и Арчи, которые, видимо, приближались из-за угла. Я замер, хотя все внутри меня вопило, что нужно бежать. Прислушавшись, у меня получилось разобраться обрывки фраз, которые никак не собирались в цельный диалог. Но я понял главное, кажется, они были счастливы. — Думаешь? — в голове всплыло улыбающееся лицо Стэна, а сердце пропустило удар. Я подслушивал их разговор, стоя за стеной, рискуя быть замеченным, но я не мог сдвинуться с места, — мне ещё не рано знакомиться с твоими родителями? Сердце упало куда-то в пятки. Я со всей силы сжал кулак, понимая, что я никогда бы уже не смог познакомить Стэна с мамой и папой. Они были мертвы, а со Стэном все было кончено. Несправедливо. — Я больше не хочу думать, Стэн, — кажется, я услышал трение ткани о ткань, а потом поцелуй от которого в лёгких закончился кислород. Меня накрыла такая злость… Даже показалось, что полупустая бутылка сейчас лопнет у меня в руках от того, насколько сильно я ее сжал. Осколки впились бы мне в кожу, но я уже давно не боялся боли. Какие-то стекляшки не смогли бы мне сделать больнее, чем Стэн. Нужно было уходить, но я не мог. Не давая себе передумать, я аккуратно выглянул из-за угла, ощущая, как что-то внутри меня умирает в тысячный раз. Коллинз целовал моего Стэна, прижимая к стене. Прямо как тогда… Бутылка выскользнула у меня из рук, разбиваясь на мелкие куски о твердый пол, прямо как я и мои мечты быть со Стэном. В пыль. Звук отразился от стен «Венеры» оглушительной волной, а запах разлитого алкоголя начал въедаться в кожу. Шатаясь я поспешил скрыться, только, чтобы не встретиться лицом к лицу со Стэном. Но было поздно, они меня всё равно уже заметили. — Кажется, это был Денбро. — Это точно был Билл, — пьяный мозг заставил меня подумать, что интонация Стэна выражала беспокойство и даже заботу. Но мне всего лишь показалось, потому что сразу после этого последовало сухое, словно он выплевывал случайно попавший на язык волос, — Денбро.***
Я хотел уволиться. Мне было все равно, что будет дальше. Клянусь, я был готов работать на трёх работах за копейки, снимать дешёвое жилье, делать все, что угодно, только бы навсегда убраться из «Венеры» и попробовать забыть человека, имя которого было выжжено по всему телу. «С» — на ключице, куда он любил меня целовать, «Т» — на скуле, «Э» — где-то на спине возле шрама, «Н» — внизу живота, собирались в тихое и любимое «Стэн». Я написал заявление на расчёт по собственному желанию (уже третье) рваным, корявым почерком, запивая каждую букву глотком алкоголя. Нужно было вычеркнуть «Венеру» из жизни, а вместе с ней и его. Мне уже давно было не до приличий, я ввалился в кабинет миссис Урис, встречаясь с её презрительным взглядом. Без слов я положил заявление на её рабочий стол, прекрасно понимая, что она сейчас сделает. Этот сценарий повторялся из раза в раз. — Что это? — Патриция вскинула брови, поднося тонкую сигарету к губам, — если ты опять хочешь уволиться, то убирайся из моего кабинета. Мой ответ — нет. — Я вам не нужен, — сквозь зубы прошипел я, — я, блять, даже не помню, когда в последний раз выходил на работу. Дни путались, пропадали из моей памяти, оставляя после себя только пустоту и послевкусие алкоголя. Я застрял в замкнутом круге, где все было одинаково. Одинаково плохо. — Повторяю в последний раз, ты подписывал контракт. Так что, будь добр, либо отрабатывай, либо плати неустойку. Но ты и сам знаешь, Билл, тебе нечем ее платить, — Патриция быстро пробежалась глазами по тексту, а потом просто разорвала лист бумаги, откидывая его в сторону, — за работу. Живо! — Как скажете, миссис Урис, — нарочито вежливо ответил я, начиная расхаживать по её кабинету. Я бросил быстрый взгляд на огромный стеллаж с книгами, где стоял хрустальный поднос, а на нем несколько резных бутылок и стаканов с элитным алкоголем. Недолго думая, я взял бутылку, прикладываясь к горлу. — Что ты себе позволяешь? — холодный тон Патриции ощущался хлесткой пощечиной, — я… — Что — вы? — я засмеялся, делая ещё глоток, — уволите меня? Я буду только рад. Могу написать ещё одно заявление прямо сейчас. — Пошёл вон, — она встала из-за стола, стукая тонкими шпильками по полу и указывая мне на дверь. Я только усмехнулся. Выходя из кабинета, я сразу же направился в бар. В тот день я так и не вышел на работу. К слову, в следующие дни тоже.***
Я проснулся вечером на своей кровати с ужасным похмельем. Голова вибрировала от каждого шороха, отдавая резкой болью куда-то в виски. Тошнота преследовала меня, но я всё-таки заставил себя встать и пойти в номер к Ричи, вспоминая, что Джорджи остался у него. Я тихо зашёл в комнату друга, наблюдая как он возится с братом на полу в окружении разбросанных фломастеров и листов бумаги. — А вот и я, — я попытался растянуть фальшивую улыбку на своем лице и придать голосу хотя бы немного жизни. Видимо, не получилось, потому что брат вцепился в руки Ричи, как только меня заметил. Стало не по себе. — Билл… — Ричи тяжело выдохнул, подходя ко мне и отводя в прихожую, — чё ты пришёл? Тебе это, типа, проспаться надо. Иди давай. — Я пришёл за братом, — сухо ответил я, сглатывая подступающий ком в горле, — и хватит на меня так смотреть, — его взгляд был таким жалостливым, что мне захотелось спрятаться, — не смей меня осуждать или жалеть. Блять, Ричи, не надо. — Ты себя хоть видел? — на его вопрос я только скривился. Конечно, видел. Каждый день в зеркале на меня смотрел тот, кем я стал. Было противно до дрожи по всему телу, до рвотных позывов и спазмов в желудке, но я ничего не мог поделать, испытывая себя на прочность. — Оставь свою заботу для малыша Каспбрака, а меня оставь в покое. Мы с Ричи отдалились друг от друга. Я не хотел мешать ему и Эдди «дружить», поэтому отошёл в сторону, находя поддержку в бутылке. Ричи пытался до меня достучаться, но в этом не было смысла, ведь я и сам понимал, что разрушаю себя изнутри. — Бля, Билл, хватит пить. Ты, типа, делаешь только хуже, — Ричи совсем неуверенно провёл пальцами по волосам, — тебе плохо, окей, но, бля, зачем ты убиваешь себя? Стэн бы не хотел… — на его слова я рассмеялся, как сумасшедший, чувствуя, как глаза начинают щипать. — Стэн бы не хотел? Серьезно?! — его имя обжигало губы, заставляя меня кусать их до крови, — а что он хотел? Он сам не знает, что он хочет, Рич. Я, блять, ему не верю. Он не любит Коллинза. — Билл, че ты несёшь? Это бред, — Ричи попытался меня обнять, но мне не нужна была его жалось. Я увернулся от его рук, проходя в комнату. — Джорджи, пошли домой, — я присел на корточки, пытаясь не завалиться на пол, — пожалуйста. Я… Я почитаю тебе сказку или мы можем посмотреть мультик. Брат неуверенно смотрел на меня, не решаясь подойти. В его глазах читались сомнение и страх. — Ну же, — я кивнул, раскрывая руки для объятий, — я тебя никогда не обижу. Клянусь, — говорить быть сложно от подступающей тошноты, но я держался. Джорджи ещё несколько секунд не решался сделать шаг, а потом бросился ко мне на шею, обнимая. Я со всей силы прижал его к себе, гладя по волосам. Хотелось проклинать себя за то, что я так и не смог стать для него хорошим братом. — Пойдем? — тихо спросил я, малыш только кивнул, протягивая мне какой-то рисунок. Я чуть было по привычке не сказал, что очень красиво и ты молодец Джорджи, но вовремя заметил, что там было изображено. На альбомном листе, разноцветными фломастерами был нарисован я с бутылкой в руках и рядом плачущий Джорджи. Знаете, это противное чувство, когда бумага разрезает кожу? В тот момент мне казалось, что мне только что разрезали сердце. От эмоций я не смог сдержаться, чувствуя, как алкоголь вырывается из моего тела. Я буквально заблевал этот лист бумаги, почти убегая из номера Ричи. После этого случая я не пил почти четыре дня.***
Может быть, это была пятница, а может быть, вторник. Я не знал, но в тот день я решил, что точно выйду на работу и устрою такое шоу, что женщины будут говорить о нем ещё неделю, как минимум. Развалившись на диване в гримёрке танцоров, я допивал вино, готовый в любую секунду выйти на сцену. Мой номер должен был начаться сразу после Коллинза. — Хватит позориться, Билл, — я услышал голос сзади себя, откидывая голову назад, чтобы посмотреть Арчи в глаза, — ты пьяный. Не выходи сегодня на сцену. — Пьяный? Серьезно? А я и не заметил. Блять, вали куда шёл, а то я ещё подумаю, что тебе есть до меня дело, — я забросил ноги на спинку дивана, ощущая, как кожаный сценический костюм впивается в тело. — Я не виноват, что Стэн выбрал меня, — от этих слов я почувствовал, как злость начинает пульсировать по телу, скапливаясь на кончиках пальцев. Гнев и боль вырывались наружу, заставляя меня почти дрожать от нарастающих эмоций. — Отъебись от меня, — я подскочил к Арчи вплотную, слегка толкая его в грудь, — он тебя не любит. — Ну конечно, думаешь, он любит тебя? — я хотел его ударить, но тело не слушалось, а в глазах все плыло, размывая границы реальности. Я хотел кричать, что Стэн меня любит, разрывая связки, но не мог выдавить из себя и слова. — Отвали, — уже безразлично бросил я, собираясь пойти на сцену, но Арчи не дал мне сделать даже шаг, силой усаживая на диван. — Сядь, придурок. Ты себе голову разобьешь. — А может быть, я именно этого и добиваюсь? — боковым зрением я заметил, как в гримёрке появился Ричи, который сразу же меня заметил, — блять, Рич, убери своего бывшего от меня, — я помахал ему, привлекая внимание, но друг только покачал головой, отворачиваясь, — ну, и иди нахуй, Ричи! — я показал ему средний палец, чувствуя, что меня предали. — Ты не выйдешь на сцену, — в который раз повторил Арчи. — Ударь меня, — внезапно выпалил я, — давай, врежь мне со всей дури и тогда я точно не буду выступать. Блять, Коллинз, давай! Я же знаю, что тебе хочется. Подумай о том, как я трахал Стэна, как он стонал подо мной. Ну! — я кричал ему в лицо, пытаясь спровоцировать. Хотелось почувствовать физическую боль, чтобы хотя бы немного заглушить душевную, — я его трахал! Я! — А теперь я, — сказал Арчи, а меня просто разорвало на куски, — и я не буду тебя бить. Ты жалкий, — от слов Коллинза стало вдвойне больно, потому что это была чистая правда. — Ты даже не знаешь, что он любит, — кричал я, но Арчи только отмахнулся, выходя на сцену. Я стоял за кулисами, пытаясь выискать среди гостей Стэна. У меня получилось почти сразу. Он стоял за столиком рядом со сценой, а моё сердце стало биться чаще. Хотелось подойти к нему, прикоснуться губами к коже и ещё раз сказать, что люблю. Люблю так, что сердце разрывается на ошмётки от невозможности быть рядом. Я засмотрелся на него, готовый буквально ползти к нему, как услышал обрывки монолога Арчи, который как раз должен был выступать: — Сегодняшний номер, я хочу посвятить своему парню… — что-то внутри рухнуло вниз, и я со всей силы ударил кулаком по стене, чувствуя как никогда до конца не заживающая кожа на костяшках лопнула. Арчи спустился со сцены, подходя к Стэну и начал танцевать возле него. Я из последних сил боролся, чтобы не подойти и не оттащить его от моего Стэна за волосы, но решил просто сдаться. Меня не заботило, что вообще-то сейчас шёл номер, было абсолютно плевать. Я вышел прямо на сцену, сделал пьяный реверанс и спрыгнул с нее, захватывая две бутылки шампанского со стола. — Эй, мы за это заплатили! — возмутились какая-то брюнетка. — Вооон тот парень, — я кивнул в сторону Стэна, вокруг которого тёрся Коллинз, — заплатит за шампанское. А сейчас, дорогие дамы, прошу меня извинить. — Подожди, — как я выяснил позже, эту темноволосую молодую девушку звали Меган, — не хочешь заработать, — она вскинула брови, облизывая губы. На какую-то долю секунды я задумался, а потом решил, что мне нечего терять. Если Стэн считает меня шлюхой, то, кажется, я был уже не против ей стать. Деньги за секс, секс за деньги. Какая, блять, разница. — Пойдем, — коротко ответил я, дёргая Меган за руку. Как только мы оказались в комнате Меган, она буквально набросилась на меня, на ходу срывая с себя и так короткое платье. Кружевное белье, чулки. Она была красивой, но внутри меня ничего не вспыхнуло. Я мог оценить женскую красоту на картинах художников, на фото, но на этом всё. Изгибы женского тела, тонкая талия, округлая грудь были для меня как будто изысканным деликатесом на который у меня была аллергия. Я прижимал красивую девушку к себе, чувствовал её губы на своем животе, шее, но внутри была пустота. Меня не возбуждали женщины. Совсем. Меган лежала сверху на мне, пользуясь, как секс игрушкой, но я даже не сопротивлялся, позволяя ей все. — Мне нравится, что ты такой послушный, — она прошептала мне прямо в ухо, обводя ушную раковину языком. А я чуть не завыл от болезненных воспоминаний, ведь послушным в постели всегда был другой человек — Стэн, — ну же, давай… — она начала расшнуровывать мои кожаные брюки, слегка сжимая член, — ты меня разве не хочешь? — она надула накрашенные губы, оставляя смазанный поцелуй на скуле. — Хочу, — соврал я, но мой вялый член никак не мог лгать. — В чем дело? — Меган уселась мне на бедра, заглядывая прямо в глаза, — я тебе вообще-то заплатила. — Все получится, — неуверенно сказал я, — Прости… Давай попробуем ещё раз, — на мои слова она только фыркнула, а я постарался представить Стэна. Его тело, его стоны и покорность. «Да, Билл… Ещё, ещё» «Я только твоя сука. Пожалуйста, умоляю» «Ударь меня. Ты бьёшь, как девочка, сильнее» — Ну? — девушка начинала терять терпение, а у меня к горлу начал подступать ком. Мысли о Стэне меня не возбуждали, а вызывали тупую боль, потому что больше я не мог быть с ним рядом. — Может, ты попробуешь мне помочь… — неуверенно предложил я, прекрасно понимая, что мне сейчас поможет только чудо. — Ты предлагаешь мне тебе отсосать?! — Нет… Нет, что ты… — язык заплетался, голова начала болеть, и я уже вообще пожалел, что согласился на это насилие за деньги. Меган начала возмущаться, говорила, что пожалуется на меня руководству, а я только слушал, опустив голову и изо всех сил старался не блевануть. Всё-таки шампанское было лишним. — Выметайся из моего номера, — было последнее, что я услышал, а на следующий день миссис Урис меня оштрафовала. Ну что ж, у меня появился новый повод заспиртовать свою боль.***
Я в очередной раз поссорился с Джастином из-за того, что напился, но брат был прав. Я уже очень давно перешёл грань, теряя прежнего себя. Говорят, что эмоциональная боль не может длиться вечно, но моя не проходила уже три гребанных месяца. Каждый день был наполнен только болью, разочарованием и ненавистью к себе. Они переплетались между собой, образуя петлю на моей шее, которая с каждым днём затягивалась все сильнее. Мне буквально не хватало воздуха. Лёгкие, словно пробили насквозь, и я не мог вдохнуть полной грудью. Я упивался этой болью с каждым днём морально разлагаясь. Ноги сами принесли меня к танцевальному залу, где были спрятаны одни из самых теплых воспоминаний со Стэном. Он пустил меня в них, а потом просто вытолкнул, как ненужный баласт. Я со всей силы дёрнул ручку двери, но было предсказуемо закрыто. Закрыто… Закрытым было и сердце Стэна для меня. Я уселся прямо на пол, ставя напротив себя бутылку водки. Оказывается, стеклянная тара может быть неплохим собеседником. Выслушивает и никогда не осуждает. Прикрывая глаза, я попытался детально вспомнить зал с огромными зеркалами и наши улыбки, которые мелькали в отражении. В тот момент я был действительно счастлив. Мы могли часами лежать на паркете, слушать музыку, говорить о всякой ерунде, держаться за руки. Стэн и я. В последний раз Стэн почти затолкнул меня в этот зал, срывая футболку и припечатывая к холодной зеркальной глади. Контраст его разгоряченной кожи и прохлада зеркала доводили меня до сумасшествия. Хотя рядом со Стэном я всегда балансировал на грани здравого смысла и сжигающей похоти. — Хочу, чтобы ты меня трахнул прямо здесь, — сказал Стэн, оставляя засос на моей шее, — как раз отработаешь мне разбитые духи. Тем самым утром я в очередной раз рассматривал предметы на туалетном столике Стэна, пробуя их на себе. Больше всего меня заинтересовал флакон духов, но так получилось, что я его упустил, разбивая на мелкие осколки. Стэн сказал, что примет компенсацию за ущерб натурой, а я не стал возражать, почти сразу опускаясь перед ним на колени. — Ммм, а я думал, что отработал ещё утром, — я облизнул губы, тут же меняя позицию и прижимая Стэна лицом к зеркалу, — но если ты настаиваешь… Мы трахались прямо перед зеркалом, наблюдая, как наши тела сливаются в одно. Я видел Стэна со всех сторон, улавливал мельчайшие изменения в его лице и возбуждался снова и снова от его стонов. Эти воспоминания острыми шипами впились в мозг, а я залпом выпил треть бутылки, чтобы забыть. Но не мог… Кажется, алкоголя в крови было так много, что я начал отключаться прямо там, возле двери танцевального зала, как побитая собака. — Блять, Билл. Зачем ты так? — кажется мне снился Стэн. Он обнимал меня, убирал волосы с лица и просто был рядом, — если с тобой что-то случится, то я не прощу себя. Вставай. Ну! Мне хотелось сказать, что мне плевать на себя, но изо рта вырывались какие-то нечленораздельные звуки. — Стэн, Стэн, я люблю тебя, — шептал я, цепляясь за это сновидение. — Давай, Билли… Пожалуйста. Ещё немного. Понимая, что это сон, я приложил максимум усилий, чтобы обнять этого ненастоящего Стэна, вкладывая в это простое объятие всю свою любовь. Я почти повис на нем, вдыхая знакомый запах тех самых духов. Как настоящий… — Я люблю тебя, Билли, — было последнее, что я услышал, прежде чем провалиться в беспамятство. На следующее утро я проснулся в комнате Беверли, совсем не помня, как я здесь оказался. Из вчерашних воспоминаний у меня остался только вкус перегара на языке и отлежавшаяся рука. — Бев, — голос был слабым, голова привычно болела, а во рту был дерьмовый привкус, — я не помню, как я пришёл к тебе. Блять, вообще ничего не помню. Меня кто-то привёл, да? — Это был Майк, — тихо ответила Беверли, опуская глаза, — Билл, пожалуйста, хватит, — она подсела ко мне, аккуратно убирая мои волосы с глаз, — ты делаешь себя только хуже. Пообещай, что больше не будешь пить. Подумай о своих братьях, о друзьях, в конце концов о Стэ… — Стэне? — тупо переспросил я, — я пью, чтобы забыть, у меня, блять, не получается выбросить его из головы. Он везде и самое главное, он здесь, — я прикоснулся пальцем к виску, — и здесь, — я дотронулся к месту, где когда-то стучало мое сердце. Когда-то… — Пообещай мне, что больше не будешь пить, — Беверли продолжала настаивать, а мне ничего не осталось, как сказать лживое «обещаю». И я и она знали, что это была ложь. После полудня я вышел из комнаты Бев, решая вернуться к себе в номер и проспать до завтрашнего утра. Похмелье давало о себе знать, поэтому мне было плохо не только морально, но ещё и физически. — Билл, подожди, — почти возле лифта меня нагнал Хэнском, а я непонимающе на него смотрел, не понимая, что он вообще от меня хочет. — Что? — облокотившись на стену спросил я, желая закончить пока так и не начавшийся разговор. — Я хочу тебя попросить, — он смотрел мне прямо в глаза, складывая на груди руки, — не буду говорить, что мне жаль насчёт тебя и Стэна, потому что мне на самом деле все равно… — Что ж, спасибо за честность, — я усмехнулся, начиная понимать, куда он клонит. — Я могу все понять. Тебе дерьмово, ты напиваешься, но ты можешь делать это подальше от Беверли? Хватит к ней таскаться. Она из-за тебя не спит по ночам и переживает, чтобы ты не захлебнулся в своей блевотине. Если тебе плевать на себя, то пожалей хотя бы её. — Я тебя понял, — признаться честно, я и сам понимал, что доставляю Бев только проблемы, но я нуждался в друге, близком человеке, которому на меня не все равно. Эгоистично, но по-другому я не мог. — Билл, я не говорю, что тебе нужно перестать с ней общаться, просто… — Не надо, — резко перебил я, — считай, что мы поняли друг друга. Мне было некуда идти, поэтому я проводил время в ресторане в компании каких-то женщин. Видимо, я им понравился, поэтому они с удовольствием оплачивали мне выпивку и слушали мой пьяный бред. Так себе компания, но лучше так, чем в одиночестве. Поздно ночью я решил вернуться домой, но прямо на пороге меня встретил Джастин: — Проваливай, — одними губами сказал брат, — я только уложил Джорджи. Иди проспись к Ричи, — с этими словами он захлопнул дверь прямо перед моим носом, а мне ничего не оставалось, как пойти к другу. Нащупывая нужную дверь я дёрнул за ручку, вваливаясь к Ричи и обнаруживая у него на кровати Каспбрака. — Блять, что ты здесь делаешь? — я схватился за шкаф, удерживая равновесие. — Могу задать тебе тот же вопрос, — Эдди окинул меня презрительным взглядом, а до меня начало медленно доходить, что мне сейчас здесь не рады. В ванной горел свет и было слышно, как в душевой кабинке течет вода, — Уходи, Билл. И я ушел… Я был в огромном здании с сотней комнат, но не знал, где переночевать. Мысль о том, что я мог бы пойти к Бев настойчиво крутилась в сознании, но я их сразу же отметал, вспоминая разговор с Беном. Полночи я бесцельно бродил по Венере, а потом пришёл туда, где было мое сердце — к комнате Стэна. Усаживаясь возле его двери, я прикрыл глаза, чувствуя, как тело не выдерживает и начинает проваливаться в беспокойный сон.***
Приближалось Рождество. Я это понял только потому, что вся «Венера» была украшена, а мигающий свет от гирлянд ещё сильнее провоцировал головную боль. Я был словно в вакууме, не замечая ничего вокруг. Кажется, я больше физически не мог пить. Как только я делал глоток, меня сразу же рвало, а чувство тошноты преследовало напряжении суток, но я все равно продолжал. Все чаще и чаще я оставался в своём номере, не желая никуда выходить. Только иногда я выбирался в другую часть здания, чтобы пополнить свои запасы бухла и невзначай пройти мимо комнаты Стэна. Зачем? Я и сам не знал. Я уже собирался откупорить новую бутылку, как услышал стук в дверь. Сначала я решил его игнорировать, но кто-то продолжал настойчиво добиваться ответа. Совсем нехотя я поднялся с кровати, готовясь послать нахуй любого, кто решил помешать мне напиться. На пороге стояла миссис Урис. Я беззвучно открывал рот, не зная, что сказать. Какого черта она здесь забыла?! — Что Вы здесь делаете?.. — это было все, что я смог сейчас из себя выдавить. — Билл, послушай… — Нет, это Вы меня послушайте, — я начал заводиться, ощущая какой-то прилив сил, — если Вы сюда пришли, чтобы отчитывать меня, то просто увольте и мы больше никогда не встретимся. — Закрой рот, — она сказала это так тихо, что я едва услышал, но уже не мог остановиться, разгоняясь с каждой секундой. — Если Вы думаете, что… — я резко замолчал, ощущая, как начинает гореть щека. Патриция влепила мне оглушающую пощечину, заставляя сразу же замолчать и просто таращиться, ничего не понимая. — А теперь послушай меня, я здесь только ради сына, — эта хрупкая женщина схватила меня за локоть с такой силой, что я даже не посмел сопротивляться, — Стэн уезжает. Он сейчас на пути в аэропорт с Коллинзом. — Что?.. — я впервые об этом слышал, ощущая, как все внутри покрывается коркой льда. — Останови его, Билл, — вдруг мне показалось, что на лице у Патриции отпечаталось отчаяние, а всегда безэмоциональное лицо скривилось в какой-то болезненной гримасе, — он не должен совершить эту ошибку. Не дай ему уехать. — А я здесь причём? — теперь я физически ощущал, как Стэн отдаляется от «Венеры» и мне становилось дурно, — мы не общаемся с ним уже три месяца. По-моему именно этого Вы и добивались! — я выплюнул ей свою боль в лицо, до сих пор до конца не понимая, что она от меня хочет. — Да потому что он защищал меня! — я замер, не зная, что сказать. Либо мой уже пропитый мозг ничего не понимал, утратив способность к анализу, либо я чего-то не знал. Впервые я видел, как Патриция выражает эмоции, превращаясь в обычную женщину без напускной строгости и фальши. — Что Вы имеете в виду? — показалось, что я мигом отрезвел. Сердце стучало так сильно, как будто понимало, что я сейчас узнаю то, что изменит мою жизнь, разделив её на «до» и «после». Патриция посмотрела на меня, начиная нервно подкуривать сигарету, а я просто ждал, вдыхая табачный дым. Она рассказывала мне историю своей жизни, а я умирал с каждым словом, понимая, что человек, который виноват в том, что я остался сиротой стоит передо мной. Я не смог сдержать слез, ощущая, как в груди что-то разрывается снова и снова, оставляя после себя раны. Авария была не случайна, я не виноват, но легче не становилось. Ещё несколько минут назад я думал, что больнее, чем от смерти родителей и расставания со Стэном уже не будет. Я ошибся в очередной раз. — Он любит тебя, Билл. Верни его домой, — миссис Урис не смотрела мне глаза, а я пытался справиться с черной, уничтожающей ненавистью к этой женщине. — Верну, — зачем-то сказал я. — Ты ненавидишь меня? — тихо спросила Патриция. Да! Я ненавидел. Ненавидел так, что было физически больно. Хотелось отомстить, ударить, но я не мог причинить вред матери человека, которого любил. Я презирал Патрицию так сильно, что мне было страшно от самого себя, но Стэна, как оказалось, я любил больше. — Вы будете гореть в аду, — я выплюнул эти слова, со всей силы сжимая кулаки и бегом вылетая из комнаты. Я должен был вернуть Стэна. Ради нас. Прошлое не должно было разрушить будущее. За все это время без Стэна я полюбил его еще сильнее, поэтому сейчас я был готов попытаться вернуть то, что потерял. Нельзя было терять ни секунды. Пролетая лестничные пролеты на невероятной скорости, я ворвался в комнату Бев, пытаясь перевести дыхание. — Бевви, — воздух заканчивался в груди. Бок предательски колол, но я держался ради Стэна и того будущего, которое могло у нас быть, — поехали в аэропорт. Быстро. Пожалуйста, прошу тебя. Кажется, Беверли поняла все без слов, потому что уже через несколько минут мы мчались по трассе на машине. За рулём был Бен, который не смог отказать любимой девушке в помощи, а я и Бев сидели на заднем сидении. Я не мог найти себе места, ощущая, как меня начинает укачивать и, кажется, дело было далеко не в выпитом алкоголе. Точнее не только в нем. Нервы были натянуты, как струны и уже начинали лопаться, оставляя в голове противный звон. Все эти три гребанных месяца вихрем проносились у меня в памяти. Кажется, я начал понимать, почему Стэн так поступил. Его мотивы, его действия, складывались в логическую цепочку. Он не мог предать мать, поэтому решил отдалиться от меня. Но почему?! Хотя сейчас мне уже было все равно. Я хотел его вернуть. — Звони ему, — умолял я, хватая Беверли за руку и пытался не сойти с ума. — Он не поднимает, милый. Может, попробуешь со своего? — я только покачал головой, понимая, что оставил свой телефон в номере. Дорога казалось непреодолимой. Каждый светофор вызывал во мне дикую панику. Наверное, впервые в жизни я так боялся не успеть. — А если он не захочет меня слушать? — я запустил руки в волосы, борясь с нарастающей паникой, — а если мы не успеем? Блять, Бев, — мне хотелось рассказать ей все, что я узнал от миссис Урис, но я просто запрещал себе об этом думать, чтобы окончательно не развалиться. Мне нужно было держаться ради Стэна. — Все будет хорошо, — тихо сказала она, — он тебя любит. От этих слов у меня внутри расцвела надежда. Показалось, что ещё не всё потеряно. Бен ещё не успел притормозить машину, как я вылетел из нее, начиная бежать, обгоняя людей с огромными чемоданами. Нужно успеть, успеть… Я хаотично оглядывался, пытаясь выцепить взглядом знакомую кудрявую макушку, но перед глазами все плыло. Где-то на фоне объявляли следующий рейс, а мне казалось, что это был смертный приговор лично для меня. Словно умалишённый я бегал по разным частям аэропорта и в конце концов увидел Коллинза рядом с окном. Сердце пропустило удар. На негнущихся ногах я подбежал к нему, надеясь увидеть рядом Стэна, но его там не было. Я как сумасшедший оглядывался по сторонам: — Где он? Арчи, скажи мне, блять, где Стэн! — я вцепился ему в плечи, пытаясь буквально вытрясти из него информацию, но он на меня не реагировал, — говори! — Что тебе сказать, Билл? — он как-то безразлично покачал головой, отцепляя мои руки от себя, — я больше не хочу в этом участвовать. Разбирайтесь сами, — он бросил мне к ногам какую-то бархатную коробочку, а я настолько опешил, что не нашелся, что сказать, наблюдая за тем, как Коллинз уходит. Я аккуратно присел, рассматривая вещь в руках, но не решался открыть, догадываясь, что внутри кольцо. Какого черта? Вопросы скапливались в голове, но я не мог сопоставить факты. — Билл, Билл, — я слышал, как меня звала Беверли, подбегая ближе, — что случилось? Я видела вас с Арчи. Где Стэн? — Он уехал, — безэмоционально сказал я, чувствуя, как все внутри развивается вдребезги. Снова. Если надежда умирает последней, то сейчас она скончалась в конвульсиях, оставляя меня ни с чем. — Куда, если Арчи остался здесь?! — Беверли положила руку мне на плечо, заставляя посмотреть ей в глаза. — Я не знаю, Бев… Значит, он уехал один. Не знаю, блять! — я всунул ей кольцо Коллинза в руки, — он уже, наверное, куда-то летит подальше от меня, Арчи… Тем более, если он не берёт телефон, то скорее всего просто включил режим полета. Я больше не могу, Бев! Прижимая Беверли к себе я чувствовал, как по лицу текут слезы. Я плакал из-за родителей, Стэна, несправедливости жизни, позволяя слезам смывать мою боль, которая заполняла меня до предела. Всю дорогу в «Венеру» я молчал, глядя в окно машины и наблюдая, как в небе кружится снег, а потом просто превращается в грязную воду на дороге. С моей жизнью случилось примерно то же самое. Когда Бен припарковался, я тут же вышел из машины и собирался пойти к себе в комнату, решая по пути захватить бутылку виски. Больше я не видел смысла держаться. Мысли съедали меня, не давая покоя. Я думал о родителях, Стэне и медленно сходил с ума. — Билл, подожди, — Беверли догнала меня, хватая за руку, — пойдем ко мне. Я не хочу, чтобы ты сейчас оставался один, — я бесконечно ценил её заботу, но в её голосе было столько жалости, что мне стало только хуже. — Прости Бев, — тихо сказал я, — не сегодня. Беверли ещё несколько раз позвала меня по имени, но я не реагировал. Во мне ничего не осталось. Ноги не слушались, я еле шёл, ощущая себя неживым. Наверное, так оно и было. Как только я вошёл в номер, я не поверил своим ушам. До чёртиков пропитый мозг отказывался воспринимать информацию, пытаясь меня убедить, что это всего лишь видение. Но этот голос я бы узнал из тысячи — Стэн. На каком-то порыве, перецепляясь через ботинки Джорджи, я почти вкатился в комнату, замирая на месте. В центре комнаты стояла огромная ёлка, а Стэн держал на руках брата, помогая ему повесить блестящую серебряную звезду на вершину. — Стэн… — мой взгляд хаотично бегал по его лицу, пытаясь убедиться, что это происходит на самом деле, — ты не уехал, — тихо прошептал я, не решаясь сделать шаг. — Не смог, — слова Стэна доносились до меня отдалённо. Я едва улавливал смысл, цепляясь за внезапно воскресшую надежду, что все будет хорошо. Стэн поставил Джорджи на пол, а брат тут же подошёл ко мне, дёргая за руку и пытаясь подтолкнуть к Стэну. — Но я думал… — я не знал, что сказать. Слова не могли выразить то, что сейчас происходило у меня внутри. Меня затапливало эмоциями, а что-то теплое, похожее на счастье начинало клубиться в груди. Я стоял напротив него, не решаясь прикоснуться. Боялся, что иллюзия рассеется, открывая мне гнетущую реальность. Силуэт Стэна подсвечивался гирляндами, а я до сих пор не верил. — Билл, — Стэн взял меня за руку, а я, кажется, пережил сердечный приступ. Кожа начала покалывать от этих забытых ощущений. Настоящий… Рядом со мной… — если бы я уехал, то это была бы самая большая ошибка в моей жизни. Я не люблю Арчи. Это всё было не по-настоящему. Билл, прости меня, — Стэн смотрел мне прямо в глаза, а я видел, как дрожат его ресницы, — умоляю прости, но у меня была причина. Я думал, что так будет лучше. Клянусь тебе. Я кое-что узнал и я тебе все расскажу… — Не надо, — я приложил палец к его губам, — твоя мать мне все рассказала. Я… Я не могу сейчас об этом говорить, — не в силах удержаться, я начал гладить скулу Стэна. Желание прикасаться, целовать, быть рядом подчиняло меня, не давая даже малейшего шанса на сопротивление. Нам ещё предстояло многое обсудить, но не сейчас. Все потом. — Я люблю тебя, Билли, — признание оглушило меня, я смотрел на губы Стэна, но они не двигались. Он молчал. Не в силах поверить, я отпустил ошарашенный взгляд на Джорджи, готовый заплакать. Глаза начали предательски слезиться. Мигом я поднял брата на руки, не веря, что слышу его голос. Впервые после аварии. — Джорджи… Скажи что-то ещё. Пожалуйста, — я прижимал маленькое тело брата к себе, чувствуя, как он обнимает меня в ответ. — Люблю тебя и Стэнни, — детский смех заполнил комнату и моё сердце. Кажется, я ещё никогда в жизни не был таким счастливым. Я был так поражен, что даже не заметил, как в комнате появился улыбающийся Ричи. — Ну, чё? Счастливое воссоединение произошло? — он похлопал меня по плечу, — бля, рад за вас, как за себя. Ну, чё теперь целуйтесь! — словно дирижёр Ричи взмахнул руками, поднимая вверх ветку омелы, перевязанную атласной красной лентой. — Целуйтесь! — повторил Джорджи, хлопая в ладоши и начиная нетерпеливо ёрзать у меня на руках — целуйтесь! — Я люблю тебя, Билл, — прошептал Стэн, накрывая мои губы своими. Это был почти невесомый поцелуй без языка, но ради него я бы отдал всё. Наконец-то все хорошо.