Сэм: «Знаю, что скорее всего ты пока спишь, тем не менее, хотел бы пригласить тебя на ужин. Сегодня вечером.»
Лицо моё растягивается в довольной улыбке, предвкушая интересное окончание дня, а Александр хмурит брови, внимательно вглядываясь в мои глаза. — Тайный поклонник? — Не совсем тайный… Напряжённая тишина. — Сэм приглашает на ужин. — объясняюсь я, не до конца понимая зачем. Опять молчание. — Тебя не должны видеть в компании других мужчин. — резко его голос становится серьезным и стальным. — Не хочу быть, в глазах прессы, рогоносцем. — Что? АХАХАХА — заливаюсь громким смехом, представляю Нильсена с рогами и взрываюсь ещё одной волной хохота, северный олень, блин. Мимолётно ловлю его серьезный взгляд и за секунду стаю спокойной. — Он мой лучший друг! Или мне теперь с утра до ночи сидеть в башне, быть верной пленницей и ждать возвращения дракона? — Почему же, — на секунду задумывается Нильсен и на его лице появляется не предвещающая ничего хорошего улыбка, — Приглашай своего поклонника сюда. Вылетаю из реальности, представляя как будет звучать приглашение для Сэма. Нет дорогой Алекс, не дождёшься, ни за что не пущу Макото в логово дракона, ещё сожрёшь… — Ты издеваешься? — Совсем нет, Харрис, просто хочу поближе познакомиться с твоими друзьями. — швед натягивает максимально добродушную улыбку, а я осознаю, насколько глупо будет возражать Алексу. Пусть.Агата: «Встречное предложение, Сэм, ужин у Нильсена. Он приглашает)»
Скобочка в конце. Будто это изменит суть сообщения. Да нет, не изменит. Пять минут. Десять… — Что сморозился твой… — подкол Александра перебивает трель телефона.Сэм: «Я буду. Когда и где?»
Воу Сэм. Хорошо. Отлично. Поднимаю глаза на Нильсена и встречаюсь с его удивлённым взглядом. Видимо не только я одна ожидала от Сэмюэля отказа. Будто поняв мой немой вопрос, таким же удивлённым, как и его выражение лица, голосом Алекс говорит: — В восемь. В восемь вечера. Тут же из-под моих пальцев вылетает сообщение.Агата: «Восемь вечера. Нильсен Тауэр.»
Завтрак продолжается под аккомпанемент звенящей тишины, которую лишь иногда перебивает Марта, подливающая чаю.***
Целый день «ничегонеделания». Вау. Переписки с подругами и объяснения того, куда я пропала. Два фильма, один из них — документальный. Обед в кафе на набережной. И выбор наряда на вечер… Да, я понимаю что это обычный ужин в компании… Знакомых… Друзей. Но мне так захотелось поблистать этим вечером… Не зря же над моим коленом уже два года красуется татуировка «SHINE ON.». Буду сиять, в прямом смысле этого слова. На мне — шикарный сатиновый синий комбинезон. Открытые плечи, фасон подчеркивает мою фигуру, каждый её изгиб, а изюминки образу придает клёш, начинающийся от колена. Несколько минут любуюсь своими формами и переливами ткани, под светом люстры, а ближе к семи выхожу из комнаты. Нужно встретить Сэма. Каблуки звонко отбивают ритм моих шагов о мраморную лестницу, что привлекает внимание мужчины, расположившегося в кресле у камина. Александр медленно поворачивает голову ко мне, а его взгляд жадно скользит по мне вверх-вниз несколько раз, после чего задерживается на лице. — Агата. — довольно произносит он. Белоснежная рубашка, синяя, в цвет брюк, жилетка от костюма тройки и такого же цвета галстук. Всё это ещё больше подчёркивает глубину ледяных глаз Алекса, а ещё заставляет моё сердце пропустить удар. Минута. Две. Больше. Не знаю сколько времени прошло, пока наши голодные взгляды изучали тела друг друга. Сердце трепетало, коленки немного поджались… Лёгкие забыли о своей прямой функции и просто существовали в какой-то дивной невесомости. — Я, я иду Сэма встречу, он, он… Встречу в общем… — прекращаю немую сцену и отвожу взгляд куда-то в сторону лифта. Лицо предательски заливает румянец и, в попытках не показать своего смущения, я разворачиваюсь на пятках и шагаю к лифту. Что же он со мной делает… То заставляет бесстыдно флиртовать, то заливаться краской… Едва дверь лифта бесшумно закрывается, я быстро выдыхаю. Выдыхаю от того, как заводит меня с полуоборота этот чёрт Нильсен. Выдыхаю от того, что не могу больше держать это в себе. Выдыхаю от того, что не уверена чувствует ли Алекс то же и ко мне, или я для него «небольшая шалость»… Выдыхаю от того, что не знаю действительно ли он мне нравится, или я просто «влюбилась от скуки»… Сложно. Сэм пунктуален как всегда. На часах ровно 20:00, а он выходит из такси, примчавшего его под вход Нильсен Тауэр, и тут же окидывает меня любующимся взглядом. — Привет Сэм. — широко расставляю руки и делаю шаг вперёд, заключая японца в тиски своих объятий. В нём сейчас ищу немую поддержку, которой всегда был для меня этот обаятельный японец… — Привет. — немного неловко говорит и он в следующую секунду сжимает меня до хруста костей. — Сломаешь! — Постараюсь аккуратнее. В его руках — упаковка эклеров Jacques Genin. Знает ведь, что это — мои любимые. С доброй улыбкой вручает небольшой гостинец мне и мы направляемся к лифту. — Слушай, — начинаю я, предвидя возможное поведение Нильсена, — Александр человек странный… Будет шутить, подкалывать, главное — не реагируй, он со всеми так. Сэм лишь довольно улыбается. — Ты же знаешь, что меня сложно вывести на эмоции. Оставляю его без ответа. Сэма знаю, а вот Алекса — не совсем, мало ли что учудит сегодня. Ещё несколько секунд рассуждаю о загадках Нильсена и отпускаю эти мысли… Нужно на него просто забить… Сегодня, Агата, ты ужинаешь, в первую очередь, со своим другом, предоставь Нильсена самому себе… Пускаю ситуацию на самотёк… Нервное переминание с ноги на ногу сменяется уверенной стойкой, а вечно заламывающиеся пальцы наконец-то остаются в покое. Дверь лифта с характерным писком открывается и мы входим в апартаменты. — Вот и он, лучший друг моей любимой Агаты! — Нильсен появляется возле нас резко, почти что ниоткуда, и широко разводит руки, заключая Сэма в дружественные объятия, как несколько минут назад это делала я. — Сэмми, я о тебе наслышан. — с довольным лицом он отстраняется от застывшего в неловкой позе японца. — Прошу вас, ребята, ужин уже на столе. Совсем не понимаю что случилось с Алексом за несколько минут моего отсутствия, но его холодное «Агата» сменилось цепью длинных нахваливаний ужина, вина, Марты и всего на свете… — Прошу, садись. — он приглашающим жестом указывает на место напротив, которое обычно было отведено мне, сейчас же, почему-то, тарелка и приборы для меня стоят возле Алекса. Сэм, не проронив ни слова, плюхается на стул, а за ним садимся и мы. — Слушай Сэмми, — возобновляет свой непонятный словесный понос Александр, — Агата говорила мне, что ты был гонщиком… Интересно что же заставило тебя уйти? Что Нильсен? Что ты несёшь? Ты же, чёрт возьми, знаешь почему он ушел из гонок! Я же тебе, блять, рассказывала! Чего ты добиваешься? Кидаю на шведа красноречивый взгляд, но тот, поймав его глазами, лишь мило улыбается заглядываясь на Сэма. — Мистер Нильсен… — Ох, Сэмми, я Алекс, а не какой-то там мистер… — Алекс, дело в том что моё имя — Сэмюэль, можно просто Сэм, но не Сэмми. Мужчина справа от меня тут же заливается странным смехом и легко ударяет ладонью о стол. — Ну ты и смешной, Сэмми! Вижу как глаза Макото становятся темнее, а взгляд — злее. Что вытворяет Нильсен? Какого хрена он строит из себя клоуна? — Так что по поводу гонок? Жду историю! — брови Алекса взлетают вверх, а сам он старается сыграть самого заинтересованного человека на земле. — Нашлись причины, вот и ушел. — сухо отрезает японец и вслед за Нильсеном принимается за ужин. Лицо Александра резко, всего лишь на секунду, становится крайне раздраженным и, поймав мой непонятливый взгляд, он вновь натягивает добродушную улыбку. Что ты задумал, Александр Нильсен?***
А он и сам не знал что задумал… Знал только то, что несмотря на приглашение, был крайне не рад присутствию этого японца в своем доме. Он его бесил, хотя они и не были толком знакомы. Бесил, хотя и произнёс всего с десяток слов. Бесил, потому что Харрис слишком тепло и эмоционально рассказывала о нём. Бесил, потому что на встречу с ним Агата надела этот чертовски сексуальный прикид. Просто бесил. Ещё тогда, когда англичанка рассказывала о случайной встречи с «лучшим другом» он напрягся. Но почему? Ведь у них с Харрис — «просто сделка». Она помогает ему, он — Аннет. Но… Слишком много, но… Александр этого не терпит. Как и неопределённости… А сейчас он сам — сплошная неопределённость. Он не понимает того, что чувствует к Харрис, просто не хочет понимать. Не хочет признавать того, что его безумно тянет к этой Маленькой Мисс Неудаче… И ведь это объясняет. Объясняет то, что все проблемы — в его голове, и ключ к их решению — принятие собственных чувств. Но вы не представляете, насколько сложно принять их тому, кто никогда ничего не испытывал (кроме сексуального влечения, конечно же). Ему хватило обычной симпатии, чтобы запутаться в себе, теперь к этому прибавилась ревность. Что же ты будешь делать, Александр? Он будет делать крайне идиотские вещи… Обычно логичный и рациональный Нильсен из-за своей безумной ревности начал действовать крайне неразумно… Иначе как объяснить то, что прямо сейчас он пытался вывести чёртового Сэмюэля на эмоции и сильно бесился от его безумного спокойствия? Ревность. Когда Агата сказала ему что её «лучший друг» приглашает её на ужин Алекс безумно взбесился. Почему? Потому что о лучших друзьях так тепло не говорят, дорогуша. Хотя… Откуда ему знать как говорят о лучших друзьях? Последнего он потерял несколько лет назад в погоне за карьерой и ещё по нескольким причинам… Ревность. Сейчас Нильсен стал ещё больше беспокоиться о настоящем статусе отношений Харрис и Макото, ведь она так сладко улыбается японцу и так рьяно пытается заткнуть шведа пинками в бок, что… Что у Алекса на шее вздувается венка, руки, держащие столовые приборы, сжимают их до побеления, а на лице играют желваки… Он не хочет чтобы Агата улыбалась кому-то кроме него самого. Точка. Он это признает. Ревность. Он и сам не заметил, как эта чёртова ревность окутала его своим плотным багровым туманом, заставляя забыть о всём, что его сейчас окружало.***
От возникшего напряжения тянусь к бокалу с красным и делаю глоток, ещё один. — Агата, милая, не налегай так на вино, не хочу опять проснуться от твоих пьяных криков. Что он сказал? Нильсен повернулся ко мне лицом и придал ему самого невинного выражения. В один момент мне захотелось согнать эту глупую улыбку с его лица звонкой пощёчиной и уйти с Сэмом под руку, ощущая спиной обезумевший от такой выходки взгляд. Но я натягиваю такую же глупую улыбку и беззлобно бью кулачком о его плёчо, заливаясь смехом. Нужно подыграть клоуну, обескуражить засранца. — Ты такой смешной! Секунду помедлив Александр тоже начинает смеяться. Со стороны сейчас мы выглядим точно как два школьника-идиота, впервые попробовавших дурь. Ржём как кони непонятно с чего. — Скажи Сэмми, — прерывает наш безумный хохот Александр, — Какие безумные вещи творила Агата с тобой? — мой рот приоткрывается, но я тут же натягиваю глупую улыбку, — Ох, помню как она безумно выплясывала посреди клуба какую-то смесь джиги и дикого танго, а потом влетела в мужской туалет, боже такая смешная… Уже не могу сдерживать своё раздражение и ловлю боковым зрением перекошённое лицо Сэма, на котором застиг немой шок. — Агата, ты нарушила закон? — Макото наконец снимает железную маску, скрывающую его эмоции, а рядом довольно улыбается швед. Интонация его голоса… Выражение лица… Не передать словами, как это меня пугает… Ведь 4 года назад, когда и началась наша дружба, мы с Сэмом бросили пить. Ну как бросили. Вино максимум — это был наш уговор. Дело было после безумного дня рождения Сэма, который совпало с его первой победой… Тогда мы напились чуть ли не до потери сознания в одном из клубов Монако… А на следующий день в сети появилось видео, где Макото танцевал на столе, а я на барной стойке. Ему — выговор в команде за такой неудачный инфоповод для СМИ. Мне — выговор от тётушки о неподобающем поведении для юной леди. И тогда мы договорились. Назвали это сухим законом Макото-Харрис. Оба ведь понимали, что алкоголь в таких количествах не приведёт ни к чему хорошему. Я нарушала этот закон дважды в год — на дне рождении Аннет и Данте, пила больше дозволенного. Знаю что и Сэм нарушал. Но мы не пили так, как делали это раньше. Ведь до закона я стабильно пила пиво, или вино, или ещё что-то почти каждый день, а каждые выходные мы с однокурсницами уходили почти что в запой. Сэм позволял себе напиться в хлам несколько раз за месяц — карьера гонщика, почему-то, совсем не мешала тяге к безумному веселью. И так уж получилось, что осознание проблемы пришло к нам обоим в одно и то же время. Забила на закон я после расставания и возвращения в Англию. Первые несколько месяцев выпивкой я глушила боль, потом это вошло в привычку. Но как бы я не говорила всем о том, что это мой выбор, моя жизнь и моё здоровье, перед Сэмом мне всё равно было безумно стыдно. Казалось земля ушла из-под ног после его слов. Усталость и вина легли на мои плечи, таща вниз, прямо в преисподнюю. Я готова прямо сейчас на пытки в Ад, к Люциферу или самому Сатане, но я не готова сейчас терпеть на себе этот грустный взгляд лучшего друга. Почему? Да потому, что все мои мысли сейчас об одном — ты предала его дорогуша, предала. Больно. Больно потому, что обещала Сэму, что никогда в жизни не стану заливать свои проблемы алкоголем. Обещала прямо перед его отъездом в США, прямо перед той аварией… И ведь знаю, что после случившегося он сам с запоя месяц не вылезал, ещё и наркотиками боль глушил, и от этого ещё паршивее… Получается оба не смогли, оба сдались… — Что за закон? — Александр, ты решил подлить масла в огонь? — Чёрт, Сэм, — отвожу взгляд не выдерживая напряжения. — Тогда, тогда… Я просто не могла больше. — Я тебя не виню, ты что. — его ладонь ласково накрывает мою, а взгляд добреет. — Я ведь понимаю, понимаю как тяжело иногда бывает… От этих слов на душе становится спокойнее, а глаза сами поднимаются к японцу. Благодарная улыбка и молчание. Почему так просто? Александр совсем забыл о маске весёлого клоуна и сейчас, кажется, готов убить своим взглядом. Лицо его застыло в дьявольской злости, а руки сжались в кулаки так, что костяшки стали белыми. До моего сознания тут же начали доходить все фразы, сказанные сегодня шведом, а мозг, тем временем, пытался сложить всё воедино. Что за дурацкое поведение и тупые подколы? Его поступки не поддаются никакой логике… Особенно то, что он делает сейчас — прожигает своим взглядом Сэма, переминая кулаки. — Мне кажется, тебе пора, Сэм! — совсем ужасно и неприемлемо вскрикиваю я и встаю. Нильсен, лишь сильнее сжав челюсть, так и остается сидеть буравя взглядом спину Макото. — Давай я тебя проведу. — и я лишь быстро запрыгиваю в лифт, яростно тыкая в кнопку закрытия двери. — Сэм, мне жаль, я же говорила, он странный. — тихо произношу я как только лифт трогается. — Он ревнует тебя, Агата. — спокойно и чуть улыбаясь отвечает парень. Мои глаза чуть округляются, а я зависаю, не желая воспринимать эту информацию. — Ч-что, прости? — Только не говори что не заметила этого… — он опирается одной рукой о стенку и запускает ладонь в волосы, немного взъерошивая их. — С чего бы ему… — зависаю, ведь начинаю осознавать произошедшее… Действительно. Вспоминаю все те недовольные фырканья, во время моего рассказа о том, какой Сэм хороший… Недовольное лицо, когда я сказала о приглашении на ужин… Моментальную смену настроения, когда рука Сэма накрыла мою… Чёрт. Если бы кто-то несколько часов назад сказал мне о том, что Нильсен меня ревнует, я бы даже немного обрадовалась… Ведь если человек кого-то ревнует, значит этот кто-то ему небезразличен, верно? Но сейчас я лишь странно хлопаю глазами и вытираю тыльной стороной ладони катящуюся по щеке слезу… В один момент мне стало настолько паршиво, что вы и представить себе не можете… Просто ужасно. Ведь отношение к ревности всегда меняется, когда ты ощущаешь её на себе… Почему мужчина, с которым тебя не связывает абсолютно ничего, кроме возможной взаимной симпатии, так яростно ревнует? Я видела его выражение лица, видела эти кулаки… Поэтому ведь и Сэма увела, думала что Алекс, по какой-то причине, хочет ему врезать… Скорее всего так и было, только сейчас причина стала мне ясна — он ревновал… Ревновал из-за того прикосновения, из-за тех слов, что Сэмюэль мне говорил… Он просто ужасно самовлюблённый индюк, с инстинктом собственника, который считает меня своей вещью, хотя мы даже не вместе!***
Александр так и остался сидеть за тем столом, буравя взглядом кресло, на котором ещё несколько минут назад сидел так ненавистный ему японец. Он хотел впечатать того в стену и со всей яростью, что сейчас в нём таилась, сказать чтобы больше не касался его Агаты. Его Агаты… Он думает над тем, как посмел считать эту девушку своей, но по-другому не может… Он хочет, чтобы она была его… И пусть это ужасно. И пусть это не соответствует его взглядам, в которых любые отношения — добровольное сотрудничество двух людей… Но он просто не хочет, чтобы кто-либо к ней прикасался… Он противится от одной только мысли об этом… Впервые он почувствовал это тем вечером, когда к Агате приставал тот ублюдок. Именно тогда в нём проснулось это… То, что заставляло его считать что теперь любой мужчина, прикасающийся к Харрис, хочет ей навредить. Именно поэтому он так хотел врезать Сэмюэлю. Не из-за ревности. Из-за ревности он хотел лишь подшучивать над «Сэмми» и выводить его из себя. Идиотское поведение, иррациональное и такое чужое для Александра, теперь стало его образом жизни. Ведь сам он понимает, что Сэм не станет ей вредить, но подсознание шепчет лишь одно — «он хочет того же, что и тот ублюдок в клубе»… И ведь поэтому он и не стал спать с Агатой этим утром… Хотя безумно этого хотел… Но не стал, боялся что она об этом пожалеет, боялся что она этого не хочет… Боялся. Боялся за её чувства… Так боялся, что теперь сидит один в пустой столовой и не знает что делать, не представляет… Осознает своё идиотское поведение… Ведь, как и страх, ревность сегодня руководила его поступками, не он… Так он оправдывается.***
Тяжело дышу и осознаю то, что вечер явно не удался… Сэм улавливает моё настроение и лишь тихо кладёт свою руку на моё плечо. — Вам определённо стоит поговорить. — О чём? — не выдерживаю и срываюсь на крик, — О том, что он, не будучи мне абсолютно никем, почему-то ревнует? Что за тараканы у него в голове вообще? Почему от них страдаю именно я? — устало вздыхаю. — Иногда мужчины творят всякую дичь, в попытке добиться девушки… — он улыбается, а я лишь вспоминаю тупые подкаты Сэма четырёхлетней давности. — Действительно. — его улыбка передается мне. Дверь лифта бесшумно открывается и мы шагаем к выходу, под ровный аккомпанемент цоканья моих каблуков. — Не хочешь прогуляться? — протягиваю ладонь и беру Сэма за запястье. — Прости, честно, но в 4 часа утра мне нужно быть в аэропорту… — он виновато опускает взгляд. — Ничего, в следующий раз. — улыбаюсь я и заключаю японца в крепкое кольцо своих объятий, — До встречи, Макото. — Пока. — он тепло улыбается и садится в только что подъехавшее такси. А я… А я хлопаю ресницами и жду пока такси скроется за поворотом. Дорогой Сэм, мне так пофиг на то, что вы, мужчины, иногда идиотите, и что всё можно решить разговором… Сейчас мне не пофиг только на то, что я не горю желанием возвращаться в апартаменты и безумно хочу прогуляться по вечернему Монако… На часах почти девять, Солнце только-только скрылось за горизонтом, княжество ещё даже не скрылось в ночной темноте. Мне абсолютно пофиг на каблуки, от которых уже гудят ноги, пофиг на мой внешний вид, на всё… Сейчас хочется только дышать и наблюдать за тем, как ночь вступает в свои права… Глазами ищу ближайший магазин и уверенно шагаю туда. Сейчас мне не повредит мороженое. Прямо возле кассы замечаю упаковку эклеров, такую же, как принёс Сэм, без раздумий хватаю её. И сок. Бутылку персикового сока, нахрен алкоголь. С полными руками сладостей и вредностей шагаю дальше по улице в надежде найти какой-то парк или сквер… В планах сейчас только одно — лавочка, какое-то видео в Ютубе и счастливое поедание купленного 5 минут назад. Стадион. Небольшое футбольное поле с лавочками по кругу пряталось в 20 минутах ходьбы от башни. Это определённо то, что я искала. Здесь пусто и спокойно, не раздражает даже шум дороги. Идеально. Моё тело быстро принимает положение полулёжа, а упаковка чуть подтаявшего мороженого шелестит под пальцами. Планы о видео немного меняются и я включаю какую-то новую романтическую комедию на Нетфликсе. Что может быть лучше? Что может быть лучше чувства, когда ты отвлекаешься от того, что происходит вокруг тебя; когда ты забиваешь на все проблемы и просто делаешь то, что воистину тебя радует? Два часа проходят незаметно. Несмотря даже на то, что все сладости закончились ещё на первой половине фильма. В моей голове чисто и спокойно, сердце бьется ровно, а ноги уже не ноют от каблуков… Иногда, чтобы успокоиться и расслабиться тебе достаточно всего лишь тупого кино и упаковки эклеров, даже выпивка не нужна… Ищу руками туфли, закинутые куда-то под лавочку и собираю упаковки, раскиданные вокруг. Пора идти спать. Медленно, совсем не торопясь двигаю в сторону башни. Монако никогда не спит. Даже сейчас, в 11 часов вечера, здесь по прежнему много народу, даже на таких тихих уличках, по которой сейчас шагаю я. Уличные фонари горят приятным тёплым светом… Вечерняя прохлада от моря легко прикасается к моей молочной коже, а ветер поглаживает плечи… Я люблю гулять вечерами… Заглядывать в чужие окна, думать кто же там живёт и представлять их рутину… Вот бабушка делает что-то у плиты, а в проходе показывается старенький дедушка — её муж. Наверное она делает чай. А вот здесь свет не включён, но иногда сверкают вспышки от телевизора. Наверное семья вечером смотрит новости. А здесь уже темно, жители квартиры уже давно спят… Такие районы Монако я называю настоящими. Здесь живут коренные жители Монако — монегаски. Они не миллионеры. Они не владеют яхтами и собственными футбольными клубами. Они работают в ресторанах и в издательствах, в офисах и в магазинах. Они — настоящие жители этой страны, а не приезжие ото всюду богачи, которые именуют себя резидентами Монако. Они и есть Монако. За рассуждениями совсем не замечаю того, как подхожу к башне. Ещё минута и я, сняв каблуки, чтобы особо не шуметь, выхожу из лифта в апартаменты и тихо, на носочках, крадусь по лестнице вверх. — Нагулялась? — резко разворачиваюсь и замечаю внизу Александра. Он смотрит на меня исподлобья, сложивши руки на груди. — Да. — коротко отвечаю и разворачиваюсь, чтобы уйти. — Ты могла бы и предупредить. Молчу. Не хочу спорить, язвить, спать хочу. — Мне бы не пришлось тебя искать. — выпаливает он злым тоном. Устало поворачиваюсь лицом к нему, не до конца осознавая сказанное. — Нахрена меня искать? Его руки устало повисают вдоль тела и глаза прикрываются; не скрывая своего интереса медленно шагаю вниз… Приближаюсь всё ближе и ближе и с расстояния вытянутой руки вижу, как подрагивают его ресницы. — Потому что пропала, блять. — он резко поднимает на меня свой взгляд и смотрит глазами полными страха… И переживания? — Тебя не было два с половиной часа. Ты не отвечала на звонки. — Но… — поднимаю телефон к уровню глаз и только сейчас вспоминаю как заблокировала номер Александра как только пришла на стадион, чтобы он лишний раз не тревожил. — Чёрт. — Хм. Чёрт. — он вздыхает и опять прикрывает глаза. — И как ты меня нашёл. — стараясь подавить интерес в своём тоне произношу я. — Маркус и Кевин быстро тебя нашли на том стадионе и наблюдали за тобой издалека… — устало произносит он не открывая глаз. Быстро вспоминаю что Маркус и Кевин — телохранители Нильсена и складываю все пазлы в общую картину. Он. За. Меня. Переживал. — Зачем? — пытаясь подтвердить свои догадки произношу я. — Потому что я волновался, чёрт возьми! — его тон резко повышается, а глаза, кажется, смотрят мне прямо в душу. Слишком странная я. Ещё несколько часов назад думала какой он плохой… Сейчас лишь тихо шепчу… — Прости…