Бешенство ботаника

      Утро с Русланом. Воскресенье с Русланом. Будни с Русланом. Дома по дискорду — тоже. Почти каждый день был с ним, но теперь урывками. Я уже забыл, что было «до». И старался не думать, что будет «после». Поэтому совсем не заметил, как оно подступило, душа и заваливая работой перед последним звонком. Бакиев писал контрольные, готовился к ЕГЭ, репетировал с классом номера на праздничную линейку. Я проверял контрольные, готовил к ЕГЭ, составлял характеристики на учеников, которые планировали поступление на физические факультеты.       На уроках он стал спокойнее, а может, просто сказывался напряженный май. А на предпоследнем занятии вообще забыл учебник. — А голову ты дома не забыл? — ехидно поинтересовался я и протянул ему свой. — Я ее потерял.       Бакиев сердился, потому что после физики обычно я старался выгонять его из своего класса, ругаясь на то, что это не первоочередная задача и не та локация, где он должен находиться в данный момент. Майские праздники кончились, пора было брать себя в руки.       А после урока обнаружил в учебнике послание карандашом. Я бы мог его стереть, но не стал, уж больно смешно было. Этот дурень нарисовал Солнце, которое трахало Луну, а рядом в облачке диалога подписал: «Это физика, детка». Я набрал его на перемене, чтобы уточнить: — Руслан? — Да? — У нас что, наскальная живопись снова актуальна? — Это не живопись, это формула, — усмехнулся он в трубку. — Моя персональная, понимаешь? Осталось найти по ней величину. — Что ты несешь? Какую еще величину? — Ну не знаю, там. О! Решить уравнение! — У тебя с алгеброй проблемы? — Да нет же, Паш! Завтра вторник. У нас последнее занятие осталось… Но у меня вроде все уже и так хорошо с оценками, да? И я подумал… Может… Отметим?       Закрывшись в подсобке, я по привычке водил ладонью по столешнице учительской парты. Перед глазами мелькали флэшбэки с черноволосым пареньком без штанов и в моем джемпере. — И что бы ты хотел? — А давай пива попьем, фильмец глянем, а? Про Хокинга или что ты там мне говорил тогда… Или выйдем, прогуляемся, посидим где-нибудь?       После майских мы снова вернулись к учебно-деловым отношениям, поэтому каждый раз, когда он зажимал меня где-нибудь в укромном месте, я все время колебался. Войдя с ним в резонанс, я, кажется, к концу учебного года от этой ситуации заколебался окончательно. Найдя в начале мая неплохой вариант и оплатив сразу два месяца вперед, я съехал от матери. Кота оставил ей, чтобы не скучно было. У самого же у меня теперь широкий спектр развлечений ограничивался лишь силой собственного сопротивления. И обычно Руслан на пути к моему члену его совсем не встречал. Под предлогом помочь мне перевезти вещи он почти прописался в моей новой контрольной точке на все праздники. Мы пили пиво, смеялись над «Теорией большого взрыва», Руслан готовил какую-то сложносочиненную лазанью и иногда даже затыкался. От моих поцелуев. Потом, правда, снова подавал стонущий наслаждением голос — от них же. Только уже на других частях тела. Больше всего Руслану нравилось, когда я, стоя сзади, прикусывал зубами его шею чуть ниже затылка. Тогда его член в моей руке почти пульсировал, и хватало нескольких плавных и дразнящих движений кулаком, чтобы довести его до оргазма. Но после десятого мая мы вернулись с орбиты на Землю, и я привычно спрятался за стеклами очков. — Во вторник пить пиво? Среди учебной недели? С тобой?! — Ну Паш, ну не будь динамо-машиной, а? — заныл он в трубку. — Так. Сейчас я тебе твою четверку в журнале на кол буду исправлять. — Ну че не так-то? — Ты знаешь, Руська, что динамка, вообще-то, — это устаревшее название первого генератора постоянного тока. Сейчас такой есть, например, в фонарике походном или у фары велосипеда. — И чё? — А то. Ему не нужно дополнительное питание, чтобы генерировать ток. Крутишь ручку, и пульсирующий ток сам вырабатывается. Ну да, слово «динамить» оттуда-то и пошло, когда генератор не срабатывал с первого раза. Но мой пашет вполне исправно, будь уверен. — Спасибо за лекцию, Павел Ссаныч! — фыркнув, съехидничал он.       За дверью прозвенел ненавистный звонок. — Так, ладно, разберемся потом. У тебя урок сейчас, перемена кончилась.       Он пробубнил в трубку что-то вредное про очко и завершил звонок. Все эти полтора месяца у него дома мы занимались довольно усердно, ну и физику с геометрией тоже подтянули. Я задумался, что бы придумать в последний урок моего репетиторства, возможно, мы бы и посмотрели какой-нибудь научно-популярный фильм, отчасти связанный с учебой, чтобы сильно не расслабляться. Перебирая в голове варианты, я не сразу обратил внимание на уведомление в телефоне. От Бакиева, естественно, от кого же еще?       Открыв мессенджер, хохотнул в голос: с фото на меня смотрел Руська, глупо, но дерзко и заразительно улыбаясь. Я уже собрался писать ему ответ, как он прислал текстовое: «Хочу большой кол по физике».       Я вздохнул, чувствуя, как внутри расползается тёплое ощущение какой-то нежности, отчего поначалу мне даже стало немного неловко. Ну вот как тут устоишь перед такими милыми просьбами? Остаток дня я периодически открывал его фото и размышлял, что бы такого приготовить на следующий день. Безумно хотелось прямо сейчас прижать его к себе, такого тёплого в этих его будто плюшевых толстовках, или нетерпеливо сдёрнуть с него кожанку, когда он приходил с перемены, провести ладонями по нагретой солнцем спине, зарыться носом в словно пропитанные ароматами выпечки волосы. Как-то плавно и незаметно симулятор моего выживания становился все более интерактивным, все меньше походил на квест, будто сюжет строился сам по себе, а я лишь следовал за белым кроликом, глубже увязая в потрясающем новом дивном мире.       Утром вторника я плавал в собственных мыслях. Хорошо, что занятий было немного — успел после них смотаться в бар за крафтовым пивом, взять пару литров на вынос. Принял душ, уложил волосы на макушке. Надел свою лучшую клетчатую рубашку. Планы на вечер были похожи на наметившееся свидание. Мы ведь с Русланом ещё никуда не ходили — не было свободного времени. По выходным торчали в онлайне, урывая пару часов между бытовухой, сном и подготовкой к урокам. То, что он ещё технически оставался учеником, до сих пор меня сильно смущало, но, похоже, только одного меня. Стоило Руслану задержаться в моем классе, когда выходил последний ученик, он прижимал меня в подсобке и беззастенчиво лапал, пока я шипел ему очередные нравоучения. — Хватит прыгать! Ты меня сейчас перевернешь! — Дайте мне точку опоры, и я переверну Землю! — смеялся Руська, и один раз даже едва не опрокинул меня на себя.       Но следом я всегда сам лез его целовать. Это довольное, милое и смешливое лицо с румяными щеками. Отрезвляла только учебная атмосфера, все вокруг ходили на нервах, и расслабиться у нас получалось лишь дома, когда я приходил со своими учебниками. А в этот знаменательный день я их даже не взял — это было уже бессмысленно, в преддверии контрольных и последнего звонка.       Надо же, мой последний звонок в квартиру Бакиевых. Нажав его, я даже почувствовал какую-то грусть: наверное, еще не скоро мы сможем, не скрываясь, встретиться у Руслана дома. Теперь нам оставалась только моя съемная квартира… — Пфифет! — горячо выдохнул он мне на шею, обсыпав какими-то крошками, когда я зашел внутрь. — Руська… — я сгреб его в объятии, — опять, что ли, печенье печешь? — Угум, — рот его был явно занят сигнальными образцами кулинарии.       Промычав мне что-то, отдаленно похожее на «проходи», он удалился на кухню. Едва я наклонился, чтобы снять обувь, как сзади послышался другой смутно знакомый голос: — Ну здравствуйте, Павел Александрович! — Камиль Маратович! — я аж поскочил от неожиданности.       Внезапно пришедший отец Руслана стоял в дверях, скрестив руки на груди. Его глубоко посаженные глаза смотрели на меня исподлобья, но в целом в лице угадывались черты Руслана, только у сына они были мягче. Бакиев-старший хмуро переводил взгляд с меня на мои вещи, чуть задержавшись на непрозрачном черном пакете у меня в руке. Сам же Руська чем-то гремел в духовке на кухне и явно не услышал его прихода и того, что его отец сказал мне дальше. — Можете не раздеваться. Ваши услуги нам сегодня не потребуются. Как, в принципе, и больше вообще. — Камиль Маратович, вы меня извините, конечно, но в таком случае я вынужден буду вернуть вам часть оплаты. — А вот на этом мы остановимся поподробнее.       Он закрыл за собой дверь и снова уставился на меня. Растерянно стоя все с тем же пакетом и своей сумкой в руках, я не понимал, почему он пришел так рано. Хотя в моей системе координат это могло означать только одно: очередной сюжетный момент, который я обязан пережить. Внутренне собравшись, я приготовился, насколько возможно, отразить мощную энергетику этого мужчины. — Скажите мне, уважаемый Павел Александрович… Вы моего сына хоть чему-то научили? Или четверку ему просто так нарисовали? — Что? У вас есть сомнения в моей компетенции и честности? — Есть некоторые подозрения. — И могу я узнать, какие? — я тоже закрылся, сложив руки на груди и, повернувшись к нему лицом, перегородил спиной коридор.       Конечно, он был в собственном доме, но это не означало, что я должен прогибаться. Я и так уже достаточно напрогибался перед учениками в школе и их порой не совсем адекватными родителями. — Меня терзают смутные сомнения… Что мой сын во время ваших занятий занимался вовсе не физикой. — Ну так возьмите учебник и задайте ему вопрос по любой теме, если вы так сомневаетесь, — я говорил хладнокровно, но внутри все сжалось — неужели он как-то узнал?..       Бакиев-старший напряженно молчал, явно что-то соображая. Видимо, такого дерзкого ответа он не ожидал, по привычке вел себя как большой босс на Столичной пустоши. Мне показалось, что между нами вот-вот пролетит шар перекати-поля, подняв небольшой вихрь пустынной пыли. Марсово поле… И во рту у меня стало почти так же сухо, как на красной планете. — Павел, ну предположим, оценки заслуженные. Но мне-то вы можете сказать. Он ведь с вами о чем-то договорился, да? Знаю я Руслана. Кого он водил сюда в дни репетиторства? Эту свою? — А почему… гхм… — я прочистил горло, — почему вы решили, что он кого-то сюда водил? — Ну как же, — невесело усмехнулся Камиль, — стены-то у нас не без соседских ушей. И ладно бы в другое время, как будто я ему ничего не разрешаю. Вон же к ней на все праздники отпустил даже! А он, зараза такая, еще и вас сюда втянул. — То есть вы верите каким-то посторонним людям, но у сына спросить не в состоянии? — А зачем мне спрашивать?! — повысив голос, он сделал шаг в мою сторону. — Я привык сразу приходить и проверять. Подождем его барышню втроем до выяснения обстоятельств, и потом я вас отпускаю.       Расслышав наконец нашу беседу, вышел Руська, на одной руке у него все еще была кухонная варежка-прихватка. — Папа… привет? А ты чего так рано? — Да вот, познакомиться пришел с твоей зазнобой. Чем вы тут вместо репетиторства занимались, а? Физики недоделанные. — Папа… Я тебе все объясню! — и, прежде, чем я успел понять, что он собрался сказать, Руслан выдал: — Мы с Пашей, в общем, мы… Вместе. — Эк? — Камиль моргнул, будто в глаз залетела оса.       Я машинально закрыл Руслана спиной и врос в пол. Термоядерная реакция должна была вот-вот случиться. — Каким еще Пашей?       Видимо, взгляд моего мальчика был направлен мне в затылок, потому что его отец, рассеянно проследив эту траекторию, тоже остановил свой на мне, и в глазах у него медленно проявилось осознание. — Да какого… Мать твою! Вырастил пидораса! — крича, он резко сорвался с места и попытался прорваться сквозь меня почему-то сразу к Руслану. — Мало тебе хватило предыдущей школы! Безмозглый! А ну иди сюда!       Упершись ногами в пол, а рукой — в стену, я все-таки смог его оттеснить обратно к выходу, но Камиль успел отвесить сыну смачную оплеуху так, что Руська едва удержался на ногах. — Прекратите, вы же отец! — А ты меня не учи, учитель тоже мне! — разгневанный мужик замахнулся на меня, но я отклонился и припечатал его плечом к стене. — Не видишь, что ли, он тебя как лоха развел!       Мы пыхтели, швыряя друг друга в параллельные стены, я пытался не дать Камилю добраться до сына, а он все сыпал ругательствами в его адрес. Я прекрасно его понимал: Руська был тем еще пронырой. Но видимо, такой обманный способ достижения целей в вопросах с отцом был единственным, который он знал. Сам же предмет нашего противостояния скакал сбоку, держась за ухо и что-то нам крича. — Девушка у него! А я тупой, поверил, что он правда изменился! Бестолочь неблагодарная! — Да замолчите уже!       Хоть в чем-то моя неуклюжесть сыграла мне на руку. Я буквально вдавил его собой, навалившись всем телом, в угол между входной дверью и стеной коридора. Моя наглость немного отрезвила отца. Тяжело дыша, мы остановились, все еще держа друг друга за грудки. — С чего вы вообще взяли, что Руслан в чем-то виноват? — Ну как же! Э… В его прошлой школе!.. — И что в ней? — я устало вздохнул, подмечая, что других аргументов у папаши не нашлось. — Посмотрите на своего сына. Просто посмотрите. Домашний парень в рукавице печет печенье. Очень вкусно, кстати, надеюсь, вы пробовали хоть раз его кулинарные творения? Попробуйте, я вам рекомендую. Играет на гитаре. Слышали? Слушали, как поет? Какой голос с хрипотцой сексуальный? Вы послушайте. Такой лапушок в кожанке, ну просто слов нет. Да, он у вас веселый, шутит, знаете, как? Живот болит от смеха.       Бакиев-старший непонимающе уставился на меня, и Руська тоже притих. Я отпустил ворот его одежды, сделал шаг в сторону и, хитро улыбаясь, продолжил: — Уболтает так, что голова чугунная. Мягкий, теплый. Заботливый. Он у вас такой хороший и доверчивый, вы не думали, может, его самого возьмут да совратят. Так что, Камиль Маратович, с чего вы решили, что ваш сын будет сам к кому-то нагло приставать?       И хотя именно это, по сути, Руська и делал со мной на моих уроках, я не мог позволить отцу ненавидеть сына за несуществующие и несущественные вещи. Я захотел, чтобы он его понял, увидел. А ненавидеть смог бы кого-нибудь другого. Более удобного. — Думаете, я с первого же посещения вашей квартиры не считал ситуацию? Вы вечно работаете, оплачиваете Руслану любые желания, а само внимание-то ваше — оно тоже продается? Я теперь при деньгах, могу купить ему. Какая у вас рыночная цена? Мое вот продается, как видите. Уроки физики, ага. И вот отца вечно нет, отец вечно все решает, придирается, сына не слышит, и к какому бы такому интересному взрослому ваш сын мог бы потянуться? О, точно, вот и удобный вариант — репетитор. Да ваш ребенок настолько задавлен, что мне ничего не стоило его пальчиком поманить. Пара ласковых слов, поцелуйчик в этом самом коридоре — и он уже мой. Очень удобно! Я даже не напрягался! Считайте, сами мне его отдали! — Да я. Тебя. Убью. — Не убьете, вы же предприниматель, а не псих. Но предпринимать против меня ничего не советую. Зачем вам репутацию марать себе и сыну? — Педофил хренов! Засужу тебя! — Насилия я не применял… И даже сейчас вас не ударил. Я же говорю, согласие добыть было проще простого — вы же его совсем затравили. Можете поводить Руслана по психологам… Снова. Хотя вашему сыну-то уже восемнадцать, вы хоть помните, что он в выпускном классе? — хихикнул я, деликатно поправив съехавшую на кончик носа оправу. — Он у вас взрослый мальчик, я бы даже сказал, большой.       Видимо, разбивать мне очки в семье Бакиевых уже стало традицией.