Роана и Архшаас

Архшаас постепенно учился всей той работе, которую ему давала Роана. Он выметал дорожки, послушно косил траву, хотя предпочел бы, чтобы коровы сами ели столько, сколько надо, сортировал очистки и отходы, выбирая, что сразу закопать в землю, что еще можно выбросить курам, а что лучше сгрузить в компостную яму для перегноя. Роана объяснила, что примерно в середине или конце осени они должны будут раскидать этот компост по огороду и перекопать его, чтобы к весне он перегнил в земле и напитал ее до посадки овощей. В один из дней Роана затеяла стирку и припахала нага таскать воду от колодца в дом, греть в печи, а после нести назад во двор. Сначала Арх заикнулся было о том, что можно бы постирать и так, без нагрева, но тогда хозяйка дала ему полное ведро холодной колодезной воды и вручила его же грязные рубашки. Наг проникся и после нескольких минут торговли с чувством собственного достоинства потащил ведро в печь прямо с рубашками. — Стирка — это женское дело, — снова завел он любимую шарманку, в который уже раз перетирая отлежавшиеся в золе рубашки в ведре с водой. Роана тяжело вздохнула и ответила: — Тогда делай мужское. Наг напрягся, понимая, что зря вообще болтал. Надо было молча тереть эти все рубашки с платьями и косынками. Но нет же, его болтливый язык довел до греха. — Ну не с человеком же… — вздохнул он, глядя на хозяйку. Она, конечно, не так плоха, как может показаться с первого взгляда, но… она человек. А наги как бы… не слишком приспособлены к подобным союзам. Точнее, люди не приспособлены к нагам. И вообще… — Тьфу, дурья твоя башка, о чем ты вообще думаешь? — Роана разогнулась над ведром и окинула нага сердитым взглядом. — Раз считаешь, что стирка — работа для женщин, то иди вон дрова коли, а то скоро печь нечем будет топить. Самая настоящая мужская работа. Только хвост себе не отруби. Наг пополз, куда было приказано, и вздохнул. Вот действительно, потянули злые духи за язык, теперь отдувайся. Так бы вдвоем постирали и вдвоем дров накололи, а так каждый по одиночке будет долго делать свою работу. С другой стороны, он прояснил ситуацию — Роане он даром не нужен в качестве постельной грелки. Это радовало, а то могли бы возникнуть некоторые казусы… Он молча взял топорик и стал выбирать подходящие поленья. Эдак скоро им придется идти в лес в поисках старого или поваленного дерева, пилить его и таскать потом домой эти поленья, а здесь уже заново колоть на более удобные маленькие кусочки, которые легко засунуть в печь. Но это, наверное, будет на следующей неделе. После того, как Арх закончил с дровами, он взялся мести дорожки, убирая сор с песка и скидывая его в траву. По идее его нужно было собирать в совок и выносить на компостную кучу, но нагу было лень этим заниматься, и он активно мел дорожки в разные стороны, благо хозяйка ушла в дом готовить что-то на ужин или заниматься еще какими делами. Так что можно было филонить от души. Внезапно относительную тишину разорвал короткий женский вскрик, звон бьющейся посуды и тихий плач. Слух нага позволял ему услышать то, на что человек мог бы не обратить внимания. И поскольку он знал, что на всем участке никого, кроме них и животных, не было, то Роана что-то разбила, а теперь рыдала сама. Вообще-то ему должно быть все равно на то, что творит хозяйка в собственном доме. Не бьет и ладно. А что громит посуду, так ее же деньги. Сама побьет, сама и новую купит. Чтобы побить в следующий раз… Но поскольку Роана относилась к нему фактически как к человеку, не делая различий, ходит он или ползает, то Архшаас решил все же проверить. Мало ли, вдруг порезалась там или обожглась. Заодно и поможет смазать мазью и перевязать. Не впервой. Вон он сам сколько раз отбивал себе пальцы, прищемлял хвост, бился головой о низкие балки в хлеву. На неделю раз пять не меньше… Он тихо прополз в дом и с неким странным чувством в душе взглянул на плачущую хозяйку. Она стояла на коленях на полу, держа в руках осколки чашки, и плакала навзрыд. Горько, от всей души, не притворяясь и не ожидая никакого утешения. Люди плачут так, когда знают, что их никто не видит. — Роана, тебе помочь? — он придвинулся ближе, стараясь не задеть осколки. — Мне уже ничем не помочь, — глухо пробормотала женщина и подняла на него заплаканное лицо с мокрым носом и красными глазами. — Это была любимая чашка моей дочери… Она тяжело вздохнула, будто придавленная непосильным грузом, а после встала, пошла за веником и в несколько ловких движений смела осколки в совок. — Ты не мог бы выбросить… в компост? Это глина, от нее не будет вреда. Наг молча забрал совок, быстро избавился от мусора и вернулся в дом за пояснениями. Роана уже вытерла лицо чистой тряпицей и присела на лавку, будто бы собираясь с духом. Словно настраивала себя на дальнейшую работу. — Расскажи о ней, — тихо попросил Арх, устраиваясь рядом. — Мне… нужно готовить ужин… — попыталась отмахнуться хозяйка и покосилась на печь. Там в горшке громко булькал суп, не давая о нем забыть. — Давай баш на баш? Я помогу тебе готовить, а ты мне расскажешь, — придобрился наг, состроив невинное лицо. Роана поняла его уловку, но согласно кивнула. Она дала нагу в руки нож и миску с овощами и велела чистить. — Не скажу, что я до безумия хотела детей… — женщина встала и пошла помешать суп, ловко достав его из печи ухватом. — Но все же считала, что в нормальной семье должны быть дети. Мою семью трудно было назвать нормальной… Ну да ладно. Ты уже знаешь, что Эрих был козлом и еще каким. Я его любила… может быть, и сейчас еще люблю. Понимаю, что он козел, но люблю. Бабы дуры, да… Ну так вот, Лиша родилась через полгода после смерти моего младшего брата, который, как ты знаешь, утонул на рыбалке. Мои родители ее приняли как собственную дочь. Нарадоваться не могли. Я очень трудно пережила роды, и повитуха сказала, что следующие могу и не пережить. Эрих ответил, что на все воля богов, но позволил мне восстановиться. С дочкой не помогал, по хозяйству тоже, только после пинка отца, который видел его насквозь. Росла Лиша девочкой бойкой и любопытной, очень активной. Она рано научилась ходить и говорить… Хотя… может быть, мне это только так кажется. Каждая мать восхищается своим ребенком… — Как она выглядела? — спросил наг, закончив чистить овощи. Роана забрала миску и стала нарезать их крупными кусками. — Она была похожа на меня, только волосы светлые, они были больше похожи на волосы Эриха. Он тоже русый такой… Я шила ей платья и сарафанчики, вышивала рубашки, и когда ей исполнился год, стала собирать на приданное. Мы были уже не так богаты, как наш дед, поэтому на достойное приданое нужно было копить долго. Я просто откладывала деньги, поскольку не знала, какой Лиша вырастет — высокой или низкой, пухленькой или худенькой. Предугадать это не возможно. Одни девочки с возрастом вытягиваются, другие набирают вес. Так что решила собирать деньги. Она любила таскать мои бусы, примеряла у зеркала, повязывала платок и в таком виде бегала по двору, как взрослая… Роана смахнула небольшую слезу, не забывая о супе. Она забросила порезанные овощи в горшок с уже варящимся мясом и украдкой вытерла ладонью лицо. — Она все понимала, моя маленькая девочка. Слышала наши скандалы, как отец выговаривал Эриху за его безалаберность. Как мать грозилась его однажды прибить… да много чего слышала. Когда мои родители умерли, ей было три года… Но она уже поняла, что бабушку с дедушкой больше никогда не увидит — их забрали боги. Дети все проще воспринимают, это я была черная от горя. Эрих запил, да так и продолжил пить, лишь изредка помогая. Я старалась ради дочери, видела в ней отдушину и смысл жить. Если бы не она, не знаю, как бы пережила эту трагедию. — Потом все устаканилось, — Роана помолчала, — вроде бы. Не знаю, как-то так все пошло своим чередом. Скучать некогда было, нужно работать. Лиша потихоньку училась мне помогать. Кормила кур, гуляла с Бими — это была наша собака, пока ее не загрызла какая-то тварь, когда она сорвалась с цепи. После Бими мы взяли черно-белого Кори, но и он долго не протянул, отравился крысиным ядом. Вообще, Лиша старалась как могла в ее годы. Она училась убирать в доме и подавать корм козе — до коровьих кормушек она не дотягивалась. — Ты растила себе помощницу, — кивнул наг. — Да, в том-то и дело, что от Лиши было намного больше пользы, чем от ее отца, — Роана вернула горшок с супом обратно в печь и устало опустилась на лавку, глядя на нага с какой-то потаенной тоской. — Беда только в том, что она росла дико любопытной. Ей было пять с половиной, когда случилась трагедия. Сейчас уже было бы шесть лет… — А что случилось? — Она утонула в той самой бочке, из которой ты поливал огород вчера, — горько ответила Роана. — Я не знаю, как она туда залезла и как вообще додумалась до этого. Но пока я выводила коров пастись, она каким-то образом умудрилась залезть в эту проклятую бочку… — Странно, она почти в твой рост, — Арх задумчиво прикинул, что ребенок мог что-то увидеть на бочке. Бабочку, стрекозу, что-то еще, что привлекло бы внимание девочки. Да и пятилетний человеческий ребенок вряд ли смог бы без посторонней помощи залезть в бочку высотой с его мать… — Да тут все странно, — Роана потерянно взглянула на свои руки, покрывшиеся оранжевыми пятнами от моркови. — Странно то, что Эрих, который поклялся проследить за нею во дворе, вдруг оказался в соседней деревне в кабаке уже изрядно нажравшимся. Странно, что я не услышала ни всплеска, ни крика… ничего. Увидела только обрывок платья — она зацепилась за гвоздь. Подбежала к бочке, а она там… лицом вниз. И уже не дышала… Роана снова расплакалась, закрыв лицо ладонями. Архшаас укорил себя за любопытство, но он должен был это знать. Должен понять, что к чему, чтобы разобраться в странной череде смертей, преследующей эту бедную и никому не нужную семью. Вряд ли семейство фермеров, живущее в глуши и торгующее молоком и мясом, могло кому-то помешать. — А скажи, на эти вот земли никто не претендовал? Ну там, дальние родственники, какие-нибудь графья, решившие выкупить участок? — Да кому мы нужны, — всхлипнула Роана. — последний раз местный барон здесь был когда я была чуть старше Лиши и то проездом, даже не заезжал к нашей ферме. Все родственники, которых я знала, уже умерли. Я осталась одна… — Не плачь, — наг подсел ближе и легко стиснул плечо хозяйки, заставляя ее взять себя в руки. — Мы что-нибудь придумаем. — А что тут уже думать? — Роана шмыгнула носом. Ей было дико больно и стыдно от того, что ей сочувствует совершенное чужое существо, даже нечеловек, а родной и любимый муж бросил ее на произвол судьбы, заявив, что такая жена не нужна и даром… — Уже ничего сделать нельзя. Лиша умерла, Эрих уехал боги знают куда… Лучше бы и не приезжал никогда больше. Я же разбила память о ней. Теперь остались только платьица на чердаке да детские ботиночки… Летом она босая тут бегала… — Может быть, ты и права. В любом случае, о полукровках людей с нагами ничего не известно. Скорее всего, таковых не было вовсе, — Арх снова свернул в сторону подколок, желая отвлечь хозяйку от тяжких дум. — Да ну тебя к темным! И ты такой же… — отмахнулась Роана. — Ну вот, уже не плачешь, — Арх чуть усмехнулся одними уголками губ. — Это был бы интересный опыт, но увы, я мутант во многих поколениях, так что извини, — он развел руками и задорно подмигнул хозяйке. Роана делано замахнулась на него тряпицей, которой вытирала слезы. — Надо было тебя продать каким-нибудь охотникам за диковинками, — буркнула она. — Здесь таких нет, — парировал наг. — Ну раз ты такой умный, то может расскажешь о своей потерянной семье? — надавила на больное хозяйка. — Могу и рассказать. Я ведь и не скрываюсь… — наг посерьезнел. — С женой моей, Росшахсой, мы познакомились на отмели, там, где слипшийся от сильнейшего жара песок превратился в твердый камень… — Такого не бывает, — покачала головой Роана. — После войны магов там чего только не бывает на побережье. Думаешь, почему люди там не поселились за столько лет? А не просто не выживают. Земля вся прожаренная заклинаниями так, что там ничего не растет до самой кромки леса. Подозреваю, что и лес смог вырасти только там, где не было запеченного песка. А все побережье превратилось в сплошную пустыню без единого росточка. Вот там-то мы и познакомились. Я выполз собрать раковины моллюсков, которые иногда выбрасывает на берег приливом, а она… не знаю. Может быть, искала меня, а может просто любого парня, который ей понравится. Мы разговорились да так и остались в паре. Потом организовали гнездо, в котором и жили до тех пор, пока она не снесла яйца. Вот тогда Росшахса меня выгнала из гнезда — боялась, что я съем детей. Некоторые, кстати, так и делают. — Ничего удивительного… — пробормотала Роана, покосившись на нага. — Ты думаешь, я такой идиот? Нет, я не настолько идиот, как остальные. Многим магия выела разум, превратив их в полудиких зверей, не способных отличить собственного ребенка от ракушки с моллюском. В общем, наша первая кладка погибла не по моей вине. Поскольку меня там не было, то я не знаю, что произошло. Жена сказала, что на нее напали другие… более дикие, и сожрали всю кладку. Там было три яйца. Потом мы долго не решались заводить детей, зная, чем это чревато. Я убил многих диких, нагнал на них страху и заставил держаться подальше от нашего гнезда. Каждого нага, приблизившегося к нам, я старался разговорить. Если он говорил и охотно отходил, то я не трогал его. Если же только шипел и нападал, то я его убивал. Ничего личного, мы просто хотели спокойно жить. На побережье в лесах много всего, нам не приходилось так много работать, чтобы получить еду. На деревьях росли фрукты, в кустах — ягоды, в лианах была вода, в лесах бегало много животных, которых можно ловить и есть. Еще и море периодически подкидывало то моллюсков, то водоросли, то кальмаров. Раз я нашел на берегу большую рыбу, вот такую, — Архшаас развел руками, показывая размер, и Роана недоверчиво хмыкнула: — Врешь! — Да истинная правда! Вот такенная была рыбина, только уже наполовину съеденная чем-то и гниющая. Я ее выбросил обратно в море, чтобы не воняла… — А потом? — в глазах хозяйки засветилось любопытство. — Потом, когда все успокоилось и к нам перестали захаживать дикие… не знаю, может, боялись, а может, перевелись все, мы решились на вторую кладку. На этот раз Росшахса снесла два яйца. У нас вылупились сын и дочь. Сначала я думал, что они тоже дикие… Хотел было прибить, так как они не понимали речи и не соображали, что делают, но жена не дала. Отстояла, сказала, что через год, если будут дикими, то убьешь. Я согласился подождать. Сначала они и правда глупили. Ели все подряд, лезли, куда не надо. Потом стали понимать речь, научились говорить и делать то, что мы им велели. Так нас стало четверо. Дети подросли, им было уже около… — он задумался и стал подсчитывать на пальцах… — Так, я нашел большую рыбу, потом был горячий дождь, потом с неба упали звезды, потом… ну где-то около десяти, может больше, лет. Мы, наги, не считаем годы, как вы. Нам плевать, сколько прошло времени — день или неделя. Мы бы и дальше жили спокойно, если бы не… тот набег. Люди иногда устраивали набеги, но так далеко по побережью продвинулась только эта группа. Они были опытными ловцами, это сразу видно. Неопытных я бы убил… И Росшахса тоже их бы убила. А так они убили ее… Нет, сначала хотели поймать, но потом передумали, после того, как одного из них она укусила с ядом, и он умер за пару минут, дико корчась. О, он покрылся темными пятнами и так кричал… Арх умолк, глядя на пол, на котором он свернул в кольца свой толстый черный хвост. — Нам всем в этой жизни не повезло, — констатировала Роана и пошла вынимать из печи готовый суп. — Но у нас есть шанс… — начал было Арх. — Никакого шанса нет. Мы просто живем и просто умираем без всякого смысла, — отрезала Роана, и он не стал продолжать дальше. Спорить с хозяйкой было бесполезно.