Mahou no shippai II

      Утро началось так внезапно, что могло показаться, будто ночь длилась всего секунду. Окутав обитателей Хогвартса прохладным воздухом, северный ветер отступил от стен замка, позволяя солнечному свету не только проливать свои лучи на землю, но и согревать всё живое и неживое, что ни есть в его широком поле зрения. Осенние дни редко бывали тёплыми, но сегодня, кажется, был особый случай. Второе сентября стало той аномалией, которой оказались рады все без исключения.       Кику поначалу удивился даже тому факту, что под плотным одеялом ему вдруг стало жарко. Юноша и летом согреться иногда не мог, что уж говорить про осень или зиму. Откинув одеяло, Кику сел в кровати и посмотрел на часы. «Так рано… — думал он. — Удивительно, что я выспался. Никогда бы не предположил, что такое вообще возможно». До пробуждения было ещё долго, поэтому Хонда лёг обратно. Впрочем, теперь он не мог сомкнуть глаз. Поёжившись от пробежавшего по спальне холодного ветерка, Кику решил тихонько встать с кровати, переодеться, собраться и чем-нибудь себя занять. Быстро покончив с рутиной, он прошёл в гостиную и наконец-то предстал перед извечным выбором: трактаты по алхимии и целительству или собственная рукопись. Почему Кику думал над этим? Казалось бы, такой очевидный ответ, но есть несколько нюансов, которые и вводили юношу в ступор. Трактаты изучены вдоль и поперёк, а рукопись не имеет никакого отношения к будущей профессии. Кику привык не отвлекаться на что-либо постороннее. Графомания — единственное, для чего Хонда сделал исключение. «Это тоже навык, который можно развить», — говорил себе он, при этом подразумевая то, что рукопись никак не помешает в дальнейшем. На неё будет просто меньше времени уходить, чем на основную работу. Вот и всё. Кику даже находил развитие этого навыка своего рода самоистязанием. Ему нравилось строить логическую цепочку событий, а потом обвешивать её абстрактными образами и прекрасными в своём изяществе словами. Но работа будет требовать от него лишь сухого изложения фактов. Это грустно, но… Кику хотел выжать из себя весь максимум сейчас, чтобы избавиться от всех сомнений.       Таким образом, не успел он оглянуться, как прошло около получаса, а на столе лежали аккуратно исписанные пять листов пергамента. Кику слегка нахмурился. Он всегда так делал, когда чувствовал скепсис — тот, что появляется у ученика, проверяющего свою работу перед тем, как сдать её учителю. Ошибок грамматических или лексических Хонда, конечно же, не замечал — их попросту не было — а вот других деталей, которые ему не понравились, было навалом: то предложение построено чересчур витиевато, то слово слишком броское, выбивающееся из общей канвы. Кику подмечал всё это, вынося на поля несколько слов.       Надёжно спрятав рукопись, Хонда быстро покинул гостиную до того момента, когда в неё начали потихоньку заходить студенты. Здесь привычка сыграла с юношей злую шутку, но он осознал это слишком поздно, уже на подходе к Большому залу. «Что ж, — подумал Кику, присаживаясь за стол с порцией риса, — начало нового дня весьма… Многообещающее. Да, пожалуй, я использую именно это слово». Сделав карандашом пару заметок в записной книжке, Хонда принялся за еду. Палочками в британской столовой никто не ел, поэтому Кику с самого начала пришлось подстраиваться под европейские обычаи. Тяжело быть носителем двух принципиально разных культур, но юноша словно имел внутри себя рычаг, переключавший его с соблюдения одних обычаев на другие.       Правда, этот рычаг не изменял некоторых вещей, лежавших глубже культурного кода.       — О, Кику! Кику, Кику, Кику! — рядом, элегантно взмахнув волосами, приземлилась Юльхен. Её глаза весело искрились и, казалось, излучали неземную энергию, из-за чего у Кику едва голова не закружилась. — Я не видела тебя в гостиной. Когда ты успел проснуться и подняться сюда?       — Я… — Кику сначала проглотил рис, а уже только потом ответил. — Я очень рано встал. В-вот…       — А, — Юльхен внимательно посмотрела на юношу. — То есть ты, типа, из тех, кто ведёт здоровый образ жизни? Ну, рано встаёшь, бегаешь по утрам, да?       — Нет. Увы, нет, — Кику стыдливо опустил голову. — Я таким не занимаюсь.       — Ой, правда? Ну, ничего, ничего, — девушка, звонко рассмеявшись, замахала рукой с всё теми же длинными яркими ногтями. — Это ничего страшного. Не это ведь главное, верно?       — Д-да. Вы-… Ох, то есть, ты права, — Кику почесал в затылке. — Но есть в этом что-то плохое, если подумать…       — Не бери в голову. Ты хотя бы не состоишь в этих, — Юльхен бросила презрительный взгляд в сторону гриффиндорского стола.       Стола, за которым только что чихнул, не то спросонья, не то от холода Альфред. Шумно выдохнув и вытерев нос, он потянулся. Вместе с тем он оглядывал свою бравую команду. Кто сонный, кто лохматый, кто — всё вместе. В общем, самый что ни на есть рабочий коллектив.       — Ну, что, ребятки? — зевнув, спросил Альфред, одёргивая завиток на голове. — Будем искать достойную замену старикам? Нужно бы и набор новичков обмозговать.       — А ты капитана нового назначил? — лениво распластавшись на столе произнёс Оливер.       — Я думал над этим, но…       На Альфреда тут же посмотрели две пары горящих зелёных глаз, чем ввели парня в некое замешательство. Тот, сконфузившись, почесал в затылке.       — Что вы хотите добиться от меня? — воскликнул Альфред. — Ну не решил я. Потом как-нибудь.       — Так до конца года будешь откладывать? — саркастически спросил Оливер. — Часики-то тикают, поезд уйдёт.       — Подожди-ка! — Хенрик хоть и был самой сонной мухой в этой компании, но сейчас на его лице не было и капли сонливости. — Хочешь сказать, что меня ты даже, типа, не того… не рассмотришь как капитана?       — П-прости, но… — Альфреда тут же перебили:       — Я же старше Баша и Алисы! Да и не такой уж придурок — за команду смог бы отвечать!       — Речь вовсе не об этом, — непривычно спокойно для себя возразил Альфред, сложив руки на груди. — Ты всё-таки мой друг, я ценю тебя и как товарища по команде. Просто, как бы это сказать… Баш и Алиса действительно моложе тебя. Но оттого у них ведь есть и преимущество. Смотри: они в этом году сдают СОВ, на следующий год я назначу одного из них капитаном, и они будут шиковать на шестом курсе и до конца обучения. Тебе передавать бразды правления как-то, ну… Я не хочу, чтобы ты провалил ЖАБА, понимаешь?       В этот самый момент Альфред отвлёкся, чтобы выпить чай. Ненадолго он даже оглянулся по сторонам, скользнув по остальным столам. Утренний ритуал с совами уже вовсю бушевал, а потому Большой зал наполнялся шелестом крыльев и тихими ухающими звуками. На глаза Альфреду попалось много знакомых лиц, но его внимание привлекла не чья-то конкретная макушка, а пронёсшийся метеором комочек голубоватых перьев. Джонс даже не сразу понял, что это была сова. Внимательно проследив за ней, он увидел, как птица приземлилась за столом Слизерина. Почти тут же интерес пропал. Альфред сразу про себя подумал, что, наверняка эта сова какой-нибудь редкой породы, приобретённая, либо выведенная за несколько тысяч галеонов. Впрочем, парень не преминул посмотреть, какой выскочке принадлежит это, без шуток, прекрасное животное. Его брови медленно поползли вверх, когда он увидел вчерашнего «пятикурсника», который сейчас с лёгкой улыбкой гладил сову по клюву.       Ничто так не поднимало настроение Кику, как старый друг, который был с ним в Хогвартсе все эти годы. Сова, бывшая не больше головы юноши, прижалась к руке хозяина и легко клюнула в ладонь, требуя угощения за доставленное письмо. Кику сначала снял его с лапки птицы, а потом дал ей мёртвую мышь. Лучше бы, конечно, сова сама себе добыла пропитание, но сейчас она выглядела такой усталой, что юноша решил пожалеть её.       — Ух, ты! — воскликнула Юльхен. — Такая красавица! Как её зовут?       — Аоко, — буркнул Кику, мягко проведя ладонью по лохматой голове совы.       — Хм-м-м… Кику, — Юльхен вдруг сморщилась. — А откуда у тебя… ну… крыска дохлая? Неужели ты сам?..       — Я решил подготовиться к возвращению Аоко, — Кику слегка покраснел. — Иногда приходится этим заниматься. Главное, случайно не забежать в Запретный лес во время погони.       Юльхен тихонько рассмеялась.       — Такое разве возможно? — поинтересовалась она, вытерев несуществующую слезинку из-под глаза.       — Ну, — Кику решил промолчать на это. А ещё лучше: уклониться от ответа. — Наверное. В теории возможно всякое…       — И что же? Ты прямо-таки сам гнался за ней? И убил? — Юльхен буквально засыпала Кику вопросами.       — Не совсем. Я всё-таки волшебник, — Кику пожал плечами. — А это значит, что мне открыто возможностей чуточку больше, чем маглам. Но выследить мышь в огромном поле — задача далеко не из простых. Даже комплексные чары гораздо легче.       — Вот это ты сравнил, конечно, — Юльхен коротко зевнула.       — Кстати, а ты решила, что будешь сдавать на ЖАБА? — как бы невзначай спросил Кику.       Альфред не мог слышать разговора, развернувшегося между хозяином голубой совы и «белобрысой бестией» с дальнего стола, однако он, словно почувствовав, что речь зашла о злободневной теме для всех семикурсников, невольно поёжился. Вновь повернувшись к своим товарищам, Джонс хотел было со спокойной совестью допить чай, как вдруг с удивлением отметил про себя, что друзья притихли. Парень поднял на них глаза.       А друзья смотрели на капитана гриффиндорской команды по квиддичу, как на идиота. Во всяком случае, Альфреду так показалось, поэтому он не преминул всё-таки уточнить:       — Я что-то не то сказал?       — Нет, Ал, ты, как раз, сказал всё то, — первым обрёл дар речи Оливер. — Просто…       — Редко, когда можно от тебя услышать нечто такое, в чём был бы зарыт «глубинный смысл», — подхватила Алиса. — С логикой у тебя всегда были проблемы.       — С логикой у всех магов были проблемы, — подытожил Баш. Говорил он самое очевидное, но об этом зачастую забывали многие.       — Так вас только это удивило, — вздохнул Альфред. — Кстати, раз уж я упомянул ЖАБА. Туда же СОВ. Уже знаете, что будете сдавать?       Тут уж все, кроме Хенрика, посмотрели на Джонса более, чем однозначно. Парню с его умением читать атмосферу не нужно было долго ломать голову над тем, почему на него были устремлены три колючих взгляда. Лишь только Хенрик сидел с самым беспристрастным лицом. Ведь один экзамен он оставил уже позади, а об ужасе следующего ему ещё только предстояло узнать.       …       — Ну, я пока не решила, — наконец ответила Юльхен, слегка взлохматив свою шевелюру. — Может быть, там, пото-о-ом решу.       — Ох, вот оно как, — Кику думал уже отступить от этой темы, но Юльхен вдруг спросила его:       — А ты сам уже знаешь, верно?       — Н-ну, что-то вроде того, — Хонда почесал в затылке.       — Что у нас там, кстати, по расписанию? — отвлечённо произнесла Юльхен. — Нам до сих пор его…       Тут, словно Байльшмидт услышали. Мимо неё пролетела небольшой тенью маленькая женщина. Юльхен даже не заметила сперва, как перед ней оказался кусок пергамента. Обернувшись, она вовремя поймала орлиный взгляд холодных глаз декана Слизерина: Масако Хонды. Кику развернулся лишь в пол-оборота, но тут же уткнулся в стол.       — Вот расписание, мисс Байльшмидт, — вопреки внешнему изяществу, голос Масако не был столь же прекрасным, доведённым почти до совершенства: он звучал низко, суховато и напоминал расстроенное пианино. — Надеюсь увидеть вас сегодня на моём уроке.       Скользнув взглядом по спине Кику, женщина сощурилась, из-за чего стала похожа на хищную птицу, и буквально через секунду прошла дальше, раздавая студентам их расписание. Юльхен нервно заёрзала, что не пропало из внимания Кику.       — Иногда профессор Хонда прямо пугает меня, — осторожно шепнула Байльшмидт. — А я ведь даже шагов её не услышала.       — А… я могу, конечно, и ошибаться, — Кику придвинул пергамент к себе. — Но мне почему-то показалось, что ты не говоришь о профессоре так, будто боишься её.       — Э?.. Правда? — Юльхен захлопала глазами.       — Ну, да. Больше похоже на проявление уважения. Я прав?       Кику не верилось в то, что он говорил…       — Да ты шутишь! — воскликнула Юльхен, но тут же приглушила голос. — Она — бомба! Потрясающая женщина, просто само совершенство!       …и в то, что он слышал.       Впрочем, Кику не посчитал нужным продолжать эту тему. У него было несколько иное представление о Масако Хонде, а потому он решил просто не снимать «розовых очков» с Юльхен. Или во всяком случае, не стал навязывать своё мнение, которое бы разнилось с таковым у девушки. Не очень-то и хотелось вот так просто оттолкнуть первого за все школьные годы собеседника.       Тем не менее, Кику решил также не терять времени даром и поскорее изучить расписание. Первым, как он и ожидал, оказалась трансфигурация. Теперь он понял, почему профессор Хонда бросила Юльхен те слова. После был свободный урок. «Надо ещё раз отсмотреть свои ошибки в рукописи, если, конечно, не будет в первый же день много домашней работы по одному из моих самых нелюбимых предметов», — сделал себе мысленную заметку Кику. Однако его глаза поползли вниз. Тут же они расширились, а пальцы от радости чуть не свела судорога.       — Ты чего, Кику? — взволнованно поинтересовалась Юльхен.       — Сдвоенные зельеварение и травология, — почти что с трепетом прошептал Хонда, не веря своим глазам. — Такого ещё никогда не было. Ох, неужели понедельник станет для меня успокоительной обителью на фоне… остального… — взгляд остановился на сдвоенной защите от Тёмных Искусств в четверг.       — Тебе нравятся эти предметы? — спросила Юльхен с лёгким скепсисом. Кажется, у неё даже веко дёрнулось при упоминании зельеварения и травологии.       — Да. Именно в них я обладаю большим количеством знаний и умений, — отрапортовал Кику. — Не на совершенном уровне, но… а какой твой любимый предмет, Юльхен?       — Даже не знаю, — протянула она. — Может быть, заклинания. Или прорицания. Не знаю.       Юльхен простодушно пожала плечами. А Кику вдруг напрягся. Он полез в карман мантии за часами. Открыв их, он обомлел. Ему казалось, что время шло так медленно, но на самом деле у него оставалось не больше десяти минут до начала занятия.       — Думаю, нам стоит поспешить, Юльхен, — сказал Кику сокурснице. — Ты же пойдёшь на трансфигурацию?       — А у меня есть выбор? — усмехнулась Байльшмидт.       Встав из-за стола, оба слизеринца направились к выходу из Большого зала. Кику, по обыкновению, отпустил Аоко в совятню, и, схватив сумку в руки, так как редко надевал её на плечо, устремился вслед за Юльхен, которая сегодня была без каблуков, а потому не шла по коридору — летела.       За десять минут до начала занятия очень многие начали суетиться, особенно первокурсники, державшиеся чуть ли не за подол мантий старост, чтобы не потеряться в первый же день. Кику и Юльхен стоило огромных усилий не потерять друг друга в этой толпе. Впрочем, благодаря организованным действиям высокой блондинки в очках (ту, которую Хонда видел вчера за столом Когтеврана), этой толпы буквально через пару минут как не бывало. Толкотня из маленьких детей прекратилась, но остались метеоры-старшекурсники, которые приловчились к Хогвартсу настолько, что могли лавировать по коридорам, как им заблагорассудилось бы, не боясь при этом врезаться в кого-то.       Это было не слишком безопасно, но… впрочем, а когда в Хогвартсе было по-другому? Да и толкотня в коридорах была не самым страшным, что творилось в этой школе.       Кику это прекрасно знал. В его жизни опасностей не было, стоит сказать. Как-то ему удавалось обходить людей, а люди, словно в благодарность, обходили его. Но это происходило давно. Сейчас, ведя по пути беседу с Юльхен, он вдруг не заметил, как прямо перед ним оказался кто-то со старших курсов. Столкновение оказалось неизбежным потому как тот тоже был увлечён разговором.       — П-прошу прощения! — на автомате выпалил Кику, отходя в сторону. — Я в-вас не заметил!..       — Да ладно тебе, эй, — поспешил остановить кланяющегося японца высокий парень-гриффиндорец.       — Правда, извините, — буркнул напоследок Кику. Юльхен вскинула голову и, внезапно хмыкнув, быстро начала оттаскивать Хонду.       От этого Кику растерялся. Снова оказавшись выдернутым из зоны комфорта, он на несколько секунд перестал что-либо понимать. Всё, впрочем, вернулось к нему, когда парень, с которым он столкнулся, внезапно окликнул его:       — Стой, ты уронил.       Кику обернулся. Благо, что Юльхен остановилась тоже. На полу и в самом деле валялась стопка пергамента с рукописью. Удержавшись от того, чтобы вспыхнуть, Хонда быстрым шагом вернулся, но парень уже поднял всё. Кику пересёкся взглядом с этим человеком.       Это был тот вчерашний очкастый гриффиндорец.       — Вот, держи, — парень протянул Кику его рукопись. Хонде показалось, что тот проделал это с каким-то даже радушием. А оттого он неуверенно принял стопку пергамента из рук гриффиндорца.       — Спасибо. Большое спасибо, — пролепетал Кику. От такой интонации в голосе он вдруг почувствовал себя до крайней степени неловко.       Не дождавшись ответа гриффиндорца (а он хотел что-то сказать), Кику резко развернулся и вновь помчался за Юльхен.       «Странный какой-то пятикурсник», — подумал про себя Альфред, поправив сбившиеся на переносицу от столкновения очки. На самом деле, единственное, что смущало Джонса сейчас, это не поведение маленького слизеринца, а то, что он шёл в ту же сторону, что и он. Спросив у Оливера о том, не ошибся ли он насчёт своего вчерашнего предположения, Альфред получил в ответ лишь странный взгляд, улыбку и лёгкое пожатие плечами.       Практически в любом произведении, неважно какого жанра фигурирует число три. Будь оно очевидной метафорой, основополагающей сюжета, или же глубоко зарытой деталью — так или иначе, «три» явно говорило читателю о том, что оно связывает события или персонажей красной нитью неизбежной судьбы. А эта тонкая барышня — самая настоящая роковая красотка. Она говорит: «Что случилось однажды, может никогда не повториться снова. Но то, что случилось два раза, непременно случится и в третий».       Иными словами, «три» — вестник необратимого…