Wine.

Величественные ворота распахнулись, в главный двор Чосона вошла нога, которая так давно не была в родных краях. Дворец был украшен цветами и разными лентами. Вокруг суетились придворные слуги. Пахло всевозможными пряностями. — Седьмой Принц! Воскликнул маленький Принц Мёнбо. — Маленький Принц! Радостно ответил высокий юноша. Он подбежал и поднял Мёнбо на руки. Смех пронзил всю площадь. — Ты так вырос! Поражался молодой мужчина. — Югём, тебя так долго не было! Расскажи мне о горах Чу, ты ведь только оттуда! Я хочу знать всё! Мальчишка продалжал свои распросы и радостные приветствия. — Как много всего, для начала я должен поприветствовать Великого Императора Има. Югём опустил мальчишку на землю и прошёл к тронному залу. Все слуги и министры приклонялись в знак приветствия. Зайдя в зал, он заметил фигуру на троне. Улыбка украсила лицо Кима. — Ваше Величество. Седьмой Принц Чосона Ким Югём Вернулся. Проговорил Принц, присев в низком поклоне. Джебом встал с трона и спустился к Киму. — Никогда бы не подумал, что горы Чу захватят сердце моего брата. Им похлопал Принца по плечу. — Ваше Величество, я должен поприветствовать Вдовствующую Императрицу, а также других. Буду рад увидеть вас в саду. Поклонившись ещё раз, Югём покинул тронный зал. Юноша широко шагал по дворцовым тропам, сперва он хотел проведать Вдовствующую Императрицу, но посчитал нужным сначала увидеть брата. Как только парень дошёл до самых дальних дворцовых покоев, он раскрыл двери и зашёл в них. — Ёндже! Весело крикнул он. Затем подбежал ко Второму Принцу и обнял его. Ответ не заставил его ждать. Крепкие руки Чхве с той же силой сжали Кима. — Брат! Восторженно Проговорил Ёндже. Он зарылся в шею брату, ведь так скучал по родному человеку. — Тебя не было так долго! — Я был в горах Чу, в Гуанлине, и во многих других местах! Я повстречал столько людей, купил так много всего. Я, кажется, видел целый мир! Не переставал хвалить своё путешествие Ким. — Но, что важнее, я слышал о том, что мой Великий брат захватил Аютию! Ты Великий Воин Ёндже! К тому же Император Им сумел расправиться со многими восстаниями. Звёзды осветили вам двоим путь. На слова Югёма, Ёндже улыбнулся. Он глянул ему в глаза и спросил. — Тогда почему в твоих глазах по-прежнему тоска? С нотой грусти Проговорил Чхве, он прекрасно знал, что это тоска по человеку, но не мог до конца понять эти чувства. Для него оставалось загадкой, как можно так сильно желать встречи с кем-то. — Это было тяжёлое путешествие, думаю, мне нужно передохнуть. Я расскажу обо всём позже. Мягко уклонился от ответа Ким. — Ты сильно повзрослел Югём. Продолжил Ёндже. — Спасибо, брат. Спокойно ответил Седьмой Принц. — Я хочу повидать матушку. После этих слов Принц покинул своего старшего брата. Он прогуливался по тропинам Дворца, он точно знал куда шёл и заметил, что мог слышать только птиц. Кёнбоккун показался ему безжизненным. Принц дошёл до фамильных кладбищ, подойдя к месту захоронения своей матери, юноша поклонился три раза. — Я снова здесь, матушка. Вы, должно быть, сильно скучали. Хотя, мы оба знаем, вы бы не хотели, чтобы я возвращался, как бы сильно не скучали. Югём знал, что для наложницы, жизнь была наказанием. Принц знал, о сильной любви Покойного Императора к своей матери, и знал, что им обоим пришлось пройти через многое. Отец сделал всё, чтобы дать статус своему сыну, за что был благодарен Ким. Вот только Седьмому Принцу никогда не нужен был трон или статус. Все чего хотела юная душа — свободы. Часто меняя наряды Принца на тряпьё прислуги или воина, Ким покидал дворец. Он рисовал, слушал музыку и наблюдал за танцами. Югём желал испытать все краски жизни на своё пути. В свои более юные годы, Ким и представить не мог, что одна из красок захватит его жизнь, окрасив её только своим цветом. Он не знал о чувствах такой силы, как и не понимал музыки до судьбоносной встречи на Гуанлине. Все картины показались ему жалкими набросками рядом с красотой молодого Принца Поднебесной. Все ткани не могли сравниться с мягкостью его линий, как и ни одна кисен не могла больше привлечь своей сладостью. — Я предал вас, Матушка. Кажется, жизнь наказала меня за рвение её испытать. Стихи не могли передать полноту его чувств, как и среди торговцев он не мог найти того, что продал бы лекарство. — Вы были правы, это похоже на лихорадку. Перед глазами Принца гуляла картина. Он не мог выкинуть из головы, прохожего среди цветов чужестранца. Они переписывались, это всё, что они могли себе позволить. Принц И Ен писал письма на хангыле, а Принц Югём на мандарине, так они показывали своё уважение друг другу. Принцы враждующих земель, какая нелепица, сказал бы Чхве. — Лихорадку по человеку.

***

Чхве сидел за письменным столом и изредко поглядывая на Канпимука, который безуспешно пытался навести порядок на книжной полке. Проблема была не в пыли, а в том, что парень не мог определить — по цветам ему расставить книги или по размеру. Пока Бувакуль пыхтел и ёрзал у книжной полки, к нему подошёл Ёндже. Он встал сзади и взял одну из книг, к которой тянулся бывший Король. Их руки соприкоснулись. Чхве заметил, как от этой случайности вздрогнул иностранец. Молодой «заложник» обернулся, расстояние между двумя было катастрофически мало, но Аютянин не знал об этом и в попытке попросить прощения, в поклоне, ударился о грудь Принца. — Хах. Улыбнулся Чхве. Канпимук впервые увидел, как красиво улыбается мужчина перед ним, он застыл. — История Аютии. Взглянув на предмет в своей руке, начал разговор Чхве. — Это… Зачем вам знать её? Удивился Канпимук. — А почему бы и нет? Мужчина развернулся и удалился к своему письменному столу. Спустя несколько часов, юный слуга сел неподалёку от Чхве. Это не ушло без внимания от Принца. — Записи больше похожи на наброски, толком ничего не написано. Заметил Наследник трона. — Мы передаём свою историю из уст в уста. Слова на бумаге не имеют значения. Только человек живший в Аютии способен понять историю. Ответил Канпимук Бувакуль. — Как вашу историю, так и тебя — мне не понять. Но я бы хотел узнать больше, чем написано здесь. Ответил Ёндже. — Почему здесь вырисовывано другое имя, если последним правителем был ты. И где вообще твоё имя? Продолжил Принц. К его столу подошёл Канпимук, он присел напротив и взял кисть, аккуратно окунув её в чернила, парень принялся вырисовывать иероглифы на чистом листе бумаги. За этим с большими удивлением наблюдал Чхве. Он хотел что-то возразить, против поведения слуги, но его прервал виновник удивления. — Бэм-Бэм. Медленно проговорил Канпимук. — Бэмбэм, так читается это имя. Оно принадлежит мне. Так меня называют в народе, и в семье. Голос юноши был так красив, что на секунду Чхве забыл обо всём на свете. Его перестал волновать статус и манеры. Мужчина просто хотел слушать. — Что это значит? Полушепотом спросил Чхве, ему показалось, что скажи он чуточку громче — спугнул бы. — Так звали одного древнего героя — мальчика полубога. Бэмбэм — он совсем мал, но очень силён. Мама хотела, чтобы я был сильным как этот герой. В детстве она часто меня так называла. И со временем, имя стало моим. Оно значит доброту, присущую праведной силе. Бэмбэм был спокоен, он уверенно проговаривал каждое слова. Всю свою жизнь он любил рассказывать что-то людям, узнавать что-то новое и делиться этим. — Что у вас на руках? Поинтересовался Чхве. — Это Хна, эти узоры не заканчиваются на руках. Парень опустил рукав, чтобы скрыть цветы на запястьях. — Красиво. Сказал Наследный Принц, не подумав. Бэмбэм улыбнулся, его немного смутили слова мужчины, но также ему стало приятно. Щёки юноши порозовели, а улыбка расцвела так красиво, что уже у Ёндже перехватило дыхание. — Если я найду «Хну» — разукрасите мой письменный стол? Спросил Второй Принц. — Эм, боюсь она применима только к коже. Канпимук опустил голову. — Какая досада. Ехидно проговорил Ёндже. Ему было трудно скрыть улыбку, то ли смущение Бувакуля так сильно заводило его буйный нрав, то ли желание стать ещё ближе и, возможно, даже прикоснуться к узорами на руках и шее, которые так упорно скрывал парень. Чхве точно не понимал своих чувств. Возможно его раздражала загадка, ведь он не видел всего узора, ему хотелось увидеть каждый лепесток на теле бывшего Короля, где бы они не находились. — Только к коже значит. Тогда-а-а, художником могу быть я. Протянул Чхве.