***
В начале обеда снова молчали. Когда Эйлин разлила суп по мискам, Тобиас заметил, что кастрюлю она убрала в мойку: — У нас ещё есть еда? — Если ты про мясо и овощи, то они заканчиваются. — Ладно, я завтра утром оставлю денег. — Будет замечательно, если в этот раз будет на пару шиллингов больше. — На черта тебе? — Я хочу купить какое-нибудь средство, чтобы вывести ползучую гадость: тараканов и иже с ними. Тобиас разразился длительной тирадой о неуёмном потреблении и о том, что он деньги не печатает. Но потом согласился, что лишнюю живность из дома надо выгнать, и пообещал оставить нужную сумму. Поставив перед всеми по миске супа, Эйлин села и, с целью поддержать беседу, поинтересовалась: — Как ты сходил в церковь? Было что-нибудь интересное? — Будто бы тебя это волнует, — проворчал Тобиас. — И всё же? — Как обычно, отец Эндрю читал проповедь о смирении, зажравшиеся гады из другого района лицемерно ему поддакивали и свысока смотрели на нашу половину церкви. В хоре, кажется, появился кто-то новый. Пели не так уныло, как обычно. Впрочем, голова от их завываний все равно раскалывалась. И всё-таки зачем ты спросила, у тебя ведь никогда ничего просто так не бывает? — Северус просился с тобой. Я пока думаю, можно вас вдвоем отпустить или нет. Тобиас недоверчиво хмыкнул. — А вы где шатались в это время? Тут в разговор вступил сын: — Мы сначала пошли к реке, там, где дуб. Там я пошел к воде и меня кто-то цапнул, а мама сказала, что это просто водоросля. Это такая зелёная скользкая трава, которая в воде растет. Потом я ел ягоды, а мама мне сделала самолётик из бумаги. Тобиас удивленно посмотрел на Эйлин, а Северус продолжал: — И я играл с самолётиком, а после мы пошли домой и здесь померялись, а потом я разрисовывал буквы. Смотри! — Северус притянул с дальнего конца стола листок с алфавитом и показал его отцу. Тобиас благоразумно решил не уточнять, чем они там мерялись, и только посмотрел на листок. — Так ты теперь буквы знаешь? — Ну, немножко. — И читать, поди, можешь, как какой-то грамотей? — разговаривая с сыном, Тобиас был похож на большого, но дружелюбного медведя, который пытается ничего вокруг не раздавить. — Нет, читать я пока не умею, — расстроился Северус. — Ничего, научишься. Мы ведь для того с тобой буквы и изучаем, — решила встрять Эйлин. В общем, она была довольна тем, как прошёл обед. Тобиас не сквернословил (ну, почти), не орал и в целом нормально общался, особенно с Северусом. Интересно, это последствие похода в церковь или знак прогресса в их отношениях?***
После еды Тобиас пошёл прилечь - отказ от многолетней вредной привычки просто так не проходит, Северус отправился спать, а Эйлин, помыв посуду, побежала скорее на свой любимый чердак. Она решила, что, когда разгребет там завалы вещей, рассортировав их на что-то полезное и откровенный хлам, соорудит на чердаке свой «женский» уголок. Нужно же ей место, чтобы в тишине и спокойствии, как говорилось в одном старом анекдоте, «делать домочадцам счастливую маму». Грациозно обогнув залежи вещей, Эйлин подхватила старые рубашки и другие вещи, обошла десятой дорогой гитару и приблизилась к заветной машинке. Машинка оказалась на ножном приводе. И то хорошо — в деревне такая и была, так что разберётся, как пользоваться. С верхней нитью справилась достаточно легко — что там делать-то, установить шпульку, да продеть в ушко иглы. А вот с нижней нитью возникли сложности, всё-таки устройство этой машинки несколько отличалось от той, к которой она привыкла в молодости. Но и эта сложность успешно разрешилась. Начать Эйлин решила с домашней юбки для себя — чтобы потренироваться. Шить решила простую «татьянку»: шов всего один (не считая подшитых краев), крой вообще элементарный. Даже замеров много не надо — только обхват бедер и талии. К слову, последний параметр её порадовал. Всего двадцать два с половиной дюйма — если судить на глаз (а переводить дюймы в привычные сантиметры Эйлин так и не научилась), похоже, что талия у неё такая же, как и в прошлой жизни. Выкройкой для задуманной юбки был простой прямоугольник — шириной чуть больше чем в полтора обхвата бедра и желаемой длиной. Прежде всего подшила подол. Прочертила обмылком линию на расстоянии в три десятых дюйма от края полотна, загнула по получившейся белой полосе, заколола булавками. И, наконец-то, запустила машинку. Стучала педаль, по полотну неслась игла, отсчитывая стежок за стежком, создавая не идеальный, немного кривоватый, но в целом довольно неплохой шов. Обязательно потом получится и ровно, и аккуратно — это вопрос натренированности рук, но пока для домашней юбки и так неплохо. Прошив подол, собрала красивые складочки и пришила с внутренней стороны резинку — решила пока не заморачиваться с поясом. Последним действием прострочила боковой шов, он уже получился ровнее и аккуратнее, чем первые два. Надела обновку и покружилась у покоцанного зеркала в углу. Да, юбка получилась простенькая, серенькая, из достаточно потертой рубашки, но начало было положено. Дальше Эйлин решила сшить шорты и кофточку для сына — если они пойдут сегодня на площадку, ему надо выглядеть хотя бы относительно прилично; ей же подойдет то платье с посеревшим воротничком, которое было признано похожим на приличное в первый день её пребывания в этом времени. На штаны предсказуемо пошли старые джинсы Тобиаса. В этот раз деталей было много: по одной на каждую штанину спереди, по одной сзади — уже четыре, а еще карманы (их вырезала все из той же старой рубашки) и имитация застежки. Всего получилось девять деталей, а для некоторых из них даже пришлось использовать лекала. И работа была более тонкой. Пускай швы и были короче, это изделие заняло больше времени, зато результат был довольно неплохим. Главное, чтоб Северусу было в них удобно. После шортов футболка получилась легко, почти играючи — всего шесть деталей, четыре из которых прямые. Ну, не прелесть ли? Футболка была сделана из синей рубахи, от которой оставалась ещё спинка. В груде старых вещей Эйлин нашла бежевое платье с сильно протёртым подолом и растрепавшимися рукавами. Решив пока сильно не беспокоиться по поводу своего гардероба, из остатков той же синей рубашки сделала юбку и пришила её к заранее отрезанному верху платья. Найденный тюль пригодился для кружева, которое успешно заменило воротничок, спрятало растрёпанность рукавов и украсило подол. Платье получилось удивительно симпатичным. Эйлин даже сразу в него переоделась. Когда она собирала обрезки ткани и нитей, чтобы не плодить бардак, раздался стук в люк и крик: — Там выродок проснулся, — Эйлин закатила глаза, думая, научится ли когда-нибудь Тобиас не называть сына выродком, — спускайся оттуда и займись им. В очередной раз поправив супруга, она спустилась с чердака. — Откуда ты взяла новое платье? У нас нет денег на все эти твои бабские штучки. — Сама только что сшила — на чердаке была швейная машинка, вот я и решила научиться ей пользоваться. Нравится? — Угу, — почти согласился Тобиас, как вдруг спохватился и исправился: — Я был уверен, что пользоваться механизмами — удел нормальных людей, а не выходков из вашего чёртового средневековья. Эйлин, конечно, поняла, что он имеет в виду. — Мы же с тобой договорились, что я попытаюсь стать нормальной. Вот я и учусь. — Ладно, иди за выродком. — За сыном. — За сыном, — сквозь зубы почти прошипел мужчина. Эйлин выкинула совсем мелкие обрезки, взяла сшитые для сына вещи и отправилась в детскую. — Как тебе спалось, хороший? — Хорошо, мне снилось что-то теплое, но я не помню, что именно. — Смотри, я сшила тебе вещи для прогулки. Ну-ка, давай примерим? Когда удалось надеть и шорты, и футболку, Эйлин решила убедиться, что одежда получилась удобной: — Пройдись. Нигде не жмёт? — Нет, всё в порядке. — А теперь руки в карманы. Помещаются? — Да, карманы большие. — А теперь подними руку. Футболка не мешает? — Нет. — Ну, хорошо, — Эйлин улыбнулась сыну, — тогда пойдем полдничать. На «файв-о-клок» (надо приучаться называть послеобеденный прием пищи именно так) у семейства Снейпов был всё тот же до сих пор не доеденный, но и не приевшийся яблочный пирог и чёрный чай. — Что нового в газетах пишут? — Всё то же, эти рок-н-ролльщики планируют выпустить новый альбом… — «The Beatles», что ли? — Они самые. Ещё в Саутволде кто-то обнес пивоварню и смылся. — Ох, а этот некто не мог перебраться в Коукворт? — Эйлин испуганно прижала ладошку ко рту. — Город, конечно, рядом, но бояться нет смысла. Он украл столько бабок, что скорее убежал в Лондон, Эдинбург или хотя бы на континент. — Хорошо, а то было бы страшно даже из дома выйти. — А куда вы вечером решили намылиться? — Я хотела отвести Северуса на детскую площадку, чтобы он пообщался с другими ребятами. — Надеюсь, он не будет рассказывать им про это колдунство и называть их «тупыми магглами»? — с подозрением спросил Тобиас. — Нет, конечно, я его веду туда, чтобы он подружился с другими ребятами, а не чтобы со всеми поссориться. Правда, мой хороший? Ты же не будешь обзывать других ребяток? — Не буду, — серьезно покачал головой Северус. Тобиас кивнул. — А игрушки какие планируете взять? — У Северуса же нет уличных игрушек. — Помнится, ты говорила, что пересмотрела своё мнение по ряду вопросов, может, тогда вам что-то взять из моих детских игрушек? Помнишь, когда Северус был маленьким, моя мама приезжала и их привезла? Там был деревянный меч, ведро с лопатой, рогатка и футбольный мяч. — Правда? Это было очень мило со стороны Хейзел, — Эйлин вспомнила имя, увиденное в дневнике предшественницы, — только я не помню, где сейчас лежат эти игрушки. — Сейчас принесу, — Снейпы как раз доели, и Тобиас отправился куда-то наверх. Северус принялся мечтать о новых чудесных игрушках, а Эйлин занялась мытьем посуды. Спустя пять минут появился Тобиас: — Вот. Что будете с собой брать? — Меч! — тут же сделал свой выбор Северус. Эйлин с сумкой, полной всяких необходимых вещей, и Северус, вооружённый мечом, отправились на прогулку, а Тобиас остался дома — сказал, что вспомнил о чём-то, но не стал пояснять, о чём именно.