***
Время текло медленно, как обычно и бывает на нудной рутинной работе, одна секунда сменяла другую, почти в точности её повторяя, а вместе они складывались в минуты, которые по ощущениям скорее были похожи на вечность. Но всё когда-нибудь заканчивается. Вот и рабочее время подошло к концу. Рабочие выключили свои станки и отправились переодеваться, в то время как механики остались проверить исправность оборудования и, возможно, починить мелкие поломки, чтобы завтра цех снова работал почти без остановки. В раздевалке рабочих находилось несколько душевых кабин, в которые, вне зависимости от сезона, подавалась только холодная вода, несколько обшарпанных скамеечек и ряды порядком проржавевших шкафчиков с личными вещами. Шкафчики Тобиаса и Сэма находились рядом, так что Джонс снова завел свою шарманку: — Не, Тоб, ну, давай с нами. Что ты как не мужик? Не стоит баба того, тем более такая баба, как твоя. Тобиас явно придерживался иного мнения. Он скривился, исподлобья глянул на своего собеседника и решительно отрезал: — Нет, Сэм, даже не предлагай. Как раз «не мужиком» я стану, если перестану держать слово. И, какой бы ни была моя жена, я ей обещал, что брошу пить. А уж стоит она того или нет — не твоего ума дело. Ты-то бабу вблизи видел, наверно, лет двадцать назад. Сэм на это только обиженно хмыкнул и отвернулся. Собирался он, показательно бодро, но жутко фальшиво насвистывая себе под нос какую-то популярную мелодию. — Заткнись, придурок, от издаваемых тобой сомнительных звуков башка раскалывается, – рявкнул Тобиас. Сэм вместо прощания послал товарища по всем известному нецензурному адресу и отправился к выходу. Тобиас тоже собрался достаточно быстро и вышел на улицу, которая его встретила дождём и порывистым ветром. Мужчина поднял воротник куртки и поёжился. Домой идти не хотелось. С друзьями в баре пропустить по стаканчику было нельзя. Снова мутило. Казалось, ничего хорошего уже никогда не произойдет. От какафонии, услышанной от Сэма, казалось, что проще отрубить себе голову, чем мучаться дальше. Мысли начинали путаться. Ненадолго остановившись, уловить хоть одну здравую мысль в своей уплывающем сознании, мужчина направился в сторону парка, который расположился рядом с фабрикой. Из-за неприятной погоды парк был пуст, казалось, что он одинок и скучает по влюблённым парочкам, гуляющим по его дорожкам, по детям, с визгом и гиканьем носящимся среди деревьев, и по старушкам, которые с благодушным видом кормят голубей. И уж точно не ждёт таких запутавшихся и совершенно несчастных лиц в сомнительном состоянии. Когда Тобиас прошёл через ограду парка, там не было никого, кроме ветра, свистящего в траве, и дождя, стучащего по листьям деревьев. Он плотнее запахнул куртку, убрал руки в карманы и как будто немного съёжился. Тем не менее, мужчина пока не собирался идти домой. Сначала он быстрым напряжённым шагом прошел круг по парку, распугивая птиц. Спустя некоторое время Тобиас остановился, посмотрел на скамейку, которая была сплошь мокрой и сесть туда было нельзя, затем в сторону дома. Туда он смотрел достаточно долго, но потом пробубнил себе под нос что-то вроде: «Она всё ещё ведьма», — и совершил ещё один круг по парку, в этот раз заходя в самые дальние уголки и используя малозаметные тропинки. Когда Тобиас снова дошёл до ограды, дождь удвоил свои усилия, и мужчине не оставалось ничего другого, кроме возвращения домой. Причём погода разыгралась настолько, что домой Тобиас бежал, а мимо него мелькали улочки и дома, бездомные животные и деревья. Так он и не заметил, как оказался на собственном крыльце. Навес неплохо защищал от ливня, можно было немного постоять, набираясь решимости зайти в дом. Если бы Тобиас курил, в этот момент он непременно достал бы сигарету и затянулся. Но из вредных пристрастий у мистера Снейпа был только алкоголь, поэтому он просто задумчиво смотрел на заброшенный дом напротив и пытался убедить себя, что не боится жену не только, когда пьян, но и в трезвом состоянии. Получалось со скрипом. Он перекатился с пятки на мысок и обратно. Положил руки в карманы. Вынул руки из карманов. Вздохнул. Размял шею. Глубоко выдохнул. И, наконец, нашёл в кармане ключ и стал отпирать дверь.***
Дом встретил его теплом и вкусными запахами с кухни. Тобиас повесил куртку на крючок и стал снимать ботинки, когда его чуть не уронило с ног очень громкое нечто. Нечто при ближайшем рассмотрении оказалось сыном, который, кажется, был рад его видеть. Такой приём настолько шокировал Тобиаса, что секунд пять он пытался прийти в себя, пустым взглядом уставившись в стену. Сделать этого ему не дали: сын, сверкая глазками, захлёбываясь словами и постоянно дёргая отца за руку, восторженно вещал о каких-то «паентоогах». Интересно, это какие-то магические тварюги, о которых сыну рассказала Эйлин, или что вообще такое? Она ведь обещала не колдовать. Тобиас сердито нахмурился, хотя рука сама потянулась потрепать сына по макушке, разлохматив черные волосенки. Вскоре пришла сама жёнушка. Выглядела она слишком уж уставшей: под глазами мешки, в целом вид какой-то помятый. Не будь она той Эйлин, которую Тобиас всё это время знал, он бы даже ей посочувствовал. Но он прекрасно помнил, что жена его — существо довольно ленивое, поэтому жалеть её точно не собирался. Она посмотрела на супруга, попыталась слегка улыбнуться и спокойно сказала: — Добрый вечер, Тобиас. Мы тебя заждались — Северус не хотел без тебя ужинать. У Тобиаса где-то внутри появился пока маленький, но уже ощутимый сгусток тепла. Его ждали. Без него не сели ужинать. У него есть дом, где жена и сын его ждут. Конечно, жена у него — ведьма и стервоза, а сын — маленький плаксивый мальчик, который вырастет колдуном, а ему всё ещё хреново. Но странное теплое чувство не стремилось его покидать. А жена продолжала: — Северус, отцепись от отца. Не видишь, он устал после работы и промок? Пойдём лучше разогреем ужин и накроем на стол. А ты, Тобиас, пойди переоденься и вымой руки. — Мама, а почему папа устал? — Потому что у папы сложная работа. — А почему у папы сложная работа? — Давай ты спросишь это у него за ужином, — в этот момент удалось отлепить ребенка от Тобиаса, так что последний смог отправиться на второй этаж — в самом деле стоило переодеться, чтобы не простыть. Он безмерно удивлялся тому, что Эйлин признала, что он работает и устает, потому что работа сложная. Раньше она была уверена, что он занимается какой-то маггловской хернёй, так что о работе на фабрике обычно жёнушка отзывалась крайне презрительно. Странная она какая-то в последнее время. Но так даже лучше. Может быть, это и стоит всех мучений.***
Когда Тобиас спустился на кухню, на столе стояли тарелки с обалденно пахнущим золотистым картофельным пюре, свежими овощами и мясом, которое, по крайней мере, с виду казалось сочным и мягким. Тобиас вдохнул поглубже и даже позволил себе скупую улыбку. Да, пожалуй, к такому меню он привыкнет быстро, особенно, если аппетит соизволит к нему вернуться. Жена и сын уже сидели за столом, так что мужчина к ним присоединился. — Приятного аппетита, Северус, Тобиас. — Приятного аппетита, мам, пап. — Угу-м, — Тобиасу всё ещё было сложно себя пересилить и начать вежливо общаться с семьей. Когда-нибудь этот миг наступит, но явно не сегодня. Какое-то время ели молча. Первым не выдержал Северус: — Папа, папа, я тебе уже говорил, что хочу стать па-ен-то-ог-ом? — как и в коридоре, говоря о загадочных «паентоогах», сын был в восторге, казалось, он даже слегка подпрыгивал на стуле. — Да кто такие эти ваши паентооги? Какое-то мерзкое зверье, которое ты используешь для своих отрав? — Тобиас сердито нахмурился и зыркнул на жену. — Что ты, Тобиас. Это просто палеонтологи — учёные, изучающие динозавров. — То есть ты рассказала сыну о динозаврах? Ты это сейчас шутишь? — Да, рассказала, и нет, не шучу. А что такого? — Я не могу представить тебя, рассказывающую сыну о чём-то настолько нормальном. Взрослые, наконец, оторвались от своего высокоинтеллектуального разговора и заметили, что сын исчез. Впрочем, испугаться они не успели — на лестнице уже слышался топот маленьких ножек, а вскоре появился и их обладатель. В руках он нес листы бумаги. — Смотри, папа, это мистер Рекс. — Угу. — А это стегозавр. — Угу. — А это диплодок и его яблочнопироговое дерево. Динозавры не умели готовить пироги, так что я их решил на рисунке угостить. — Угу. — А ты свозишь меня в музей в Лондоне, где скелеты динозавров? — Угу. — Ура! Ты согласился, — и сын снова кинулся на него с объятьями. Мысли всё ещё были спутанным клубком, реальность иногда ускользала, но Тобиас понял, что он на что-то согласился, однако не понял на что. Он вопросительно посмотрел на жену. Та, как ни странно, поняла его с полувзгляда. — Ты согласился свозить сына в Лондонский музей естествознания. — А, ну да, свожу, — в детстве и сам Тобиас любил этот музей и часто упрашивал родителей сходить туда. — Папа, мама обещала, что ты за ужином расскажешь, почему у тебя работа сложная. — Я работаю красильщиком. Мы меняем цвет тканей с серого на более яркий. Я, например, крашу ткани в зелёный цвет. Из-за краски в нашем рабочем помещении очень сложно дышать, а работаем мы на огромных станках — это такие машины для прокраски. И, чтобы станки работали, нам надо целый день крутить тяжелый рычаг. А иногда станок ломается, и тогда приходится ругаться с механиком, чтобы тот его починил. — А он при починке использует шестигранный ключ? — Да, использует иногда. А откуда ты знаешь об этом инструменте? — Мы с мамой велосипед чинили. А еще маслом его смазали. — Велосипед чинили? — глаза Тобиаса слегка расширились. — И как? Успешно? — Да, мама сказала, что, когда дождя не будет, я смогу покататься. — Везёт тебе, а что ещё вы сегодня делали? — Мы были в магазинах, купили продукты, а потом были в магазине со швабрами, там мама купила какую-то баночку, а я поиграл с Марком Стюартом. Потом мы купили мне цветные карандаши, а потом готовили суп из крапивы. — Суп из крапивы? Опять какие-то колдовские штучки? — Тобиас раздраженно посмотрел на жену. — Что ты, Тобиас. Обычный суп: картофель, морковь, крапива, куриное яйцо — абсолютно ничего волшебного. Приняв объяснения, Тобиас всё равно никак не мог успокоить свои опасения: — А что это ты выглядишь такой уставшей? Точно не колдовала? — Точно, я же обещала. Да и как я буду колдовать без палочки? А устала я из-за того, что Северус днём отказался спать, да и утром в магазине с Марком Стюартом немного расшалился. — Я могу позаниматься с сыном, пока ты будешь мыть посуду после ужина, — Тобиас и сам не знал, почему предложил жене помощь, учитывая, что ему и самому было кошмарно, невыносимо тяжело, но её благодарный и слегка удивлённый взгляд приятно сказался на его самолюбии. — Ты же сам рассказал, какая у тебя сложная работа. Устал, наверно? — А мы книжку почитаем. Всё равно раз кое-кто тут днём не спал, значит после ужина сразу пора в постель, – на полминуты схватился за гудящую голову, но вскоре вернулся в реальность, чтобы ответить на возражение сына. — Но я не хочу, пап. — А если книжка будет про пиратов? — А кто это? — Это морские разбойники, которые грабят корабли и ищут сокровища. — Ну, если про пиратов, то, наверно, можно. Дальше ужин проходил под бесконечные расспросы о пиратах. А как они выглядят? А почему у них повязка на глазу? А они очень злые? А почему они на море? И еще миллион разных вопросов. Когда жена выставила на стол блюдо с печеньем, налила себе и Тобиасу по чашке чая, снова с мятой, — Тобиас, кажется, начал привыкать к этому вкусу, к тому же, от мяты немного уходило чувство тошноты, — а сыну налила молока, последний уже пытался уложить информацию в голове, так что ненадолго замолчал. После ужина жена отвела Северуса умыться, а потом передала Тобиасу, который в это время нашел свою любимую книгу детства, зачитанную почти до дыр, — «Остров сокровищ». Сын лежал в кроватке, укутавшись до самого носа, жена бренчала внизу посудой. Тобиас начал стараться спокойно и с выражением читать, иногда прерываясь, чтобы приглушить головную боль, а Северус иногда прерывал его вопросами, чаще всего уточняя значения непонятных слов. Эйлин пришла минут через двадцать, она уже успела умыться и переодеться в пижаму. Женщина прислонилась к дверному косяку и внимательно слушала, как читает её муж. Вскоре ребёнок уснул. Тобиас подоткнул ему одеяло и вышел из комнаты. Эйлин подошла погладить сына по голове, после чего вышла за супругом. Он был уверен, что и этой ночью жена предпочтет неудобный диван в гостиной соседству с ним. И его ожидание подтвердилось. Эйлин пожелала спокойной ночи и отправилась вниз. Он обрадовался - не хотелось показывать ведьме свои слабости, а в том, что этой ночью череда кошмаров продолжится, он даже не сомневался. Может, всё-таки немного выпить? Очень уж происходящее уже третий день с его организмом напоминает похмелье. От баночки пива на опохмел ещё ведь никто не умирал. Нет, она же узнает, всё равно узнает. Мужчина неприязненно, с оттенком горькой самоиронии скривился и пошёл в спальню - как висельник на эшафот.