***
На следующее утро Адриан сидел в своем трейлере, поправляя прическу и макияж. Фотосессия без Лайлы походила на глоток свежего воздуха. Несмотря на недосып, он чувствовал себя довольно бодро и почти наслаждался процессом. Винсент работал быстро, пользуясь утренней тишиной. Всю съемку Адриан мыслями возвращался в прошлый вечер, к теплу Маринетт, когда она спала рядом с ним, к запаху её волос, к безмятежной красоте её лица, когда она видела сны. Ему пришлось сдержаться, чтобы не вздохнуть. Поэтому его желудок решил воспользоваться этим моментом, чтобы громко заурчать. — А я говорила, что перед отъездом тебе нужно позавтракать, — пожурила его Натали без особого укора в голосе. — Мы и так уже опаздывали, — ответил блондин, пожав плечами. — И кто же в этом виноват? — оторвав взгляд от планшета, Натали насмешливо посмотрела на него. Адриан лишь робко улыбнулся ей в ответ, когда визажист припудрил его щеки. Он не мог сказать ей, что заснул только после часа ночи, потому что не мог перестать думать о том, как расскажет Маринетт о своих чувствах. Он даже не был уверен, что именно он чувствует. Натали взяла телефон и вышла на улицу, оставив Адриана заканчивать подготовку. Вскоре он услышал шум и громкие голоса снаружи. Обменявшись встревоженным взглядом со своим стилистом, он вышел из трейлера и увидел безэмоциональную Натали, скрестившую руки на груди и Лайлу со столь же плоским лицом. —…повторяю вам, мадмуазель Росси, что фотосессию изменили, о чём я вам лично сообщила ещё вчера. Ваше присутствие здесь не требуется. — Но Натали… — начала она. — Для вас мадмуазель Санкёр, будьте добры, — огрызнулась Натали. — Это съемка мужской линии одежды, женской сегодня нет. Вы мешаете съемочному процессу, и я предлагаю вам немедленно удалиться, прежде чем я сообщу об этом мистеру Агресту. Лайла стиснула зубы, но изо всех сил старалась не усугублять ситуацию. В конце концов, девушка рассудила, что ей нужна Натали, если она хочет сохранить расположение Габриэля. Натали, однако, уже даже не старалась казаться учтивой, прекрасно зная, что время Лайлы сочтено. Итальянка заметила Адриана и тут же изобразила фальшивую улыбку. — О, Адриан, ты прекрасно выглядишь в этой рубашке. Я уверена, что сегодня смогу что-нибудь для тебя сделать. Ты же знаешь, как я люблю помогать всем, чем могу, — двусмысленность в её словах заставила кровь Адриана застыть в жилах. Она потянулась, чтобы схватить его за руку, но он попятился. — Ты слышала, что сказала Натали, — сухо сказал он. — От тебя тут не будет никакого проку. Глаза Лайлы слегка расширились, прежде чем она изобразила приторно-сладкую улыбку и захлопала глазами. — Ну, если ты настаиваешь, Адриан. Полагаю, я могла бы использовать свое свободное время, чтобы помочь создать благотворительный фонд для бедных сироток-орангутангов на Бермудских островах. Адриан сложил руки и закатил глаза. Он даже не собирался ее поправлять. — Да, иди и займись этим, — сказал он, проходя мимо неё к Натали. Лайла фыркнула и пошла в противоположном направлении. Адриан смутился, когда его живот снова протестующе громко заурчал. — Прости, Натали, — извинился он, когда та посмотрела на него весело ухмыляясь. — После всей той еды, которой родители Маринетт накормили меня вчера вечером, я не ожидал, что буду так голоден этим утром. Натали похлопала его по плечу. — У тебя всё ещё растущий организм, Адриан, и к твоему счастью, я заказала завтрак, который только что прибыл. Адриан увидел, что Натали смотрит мимо него с улыбкой на лице. Он обернулся и увидел то, что, как ему показалось, было сном наяву. — Доброе утро, Адриан, — Маринетт улыбнулась, подходя к ним. — Доброе утро, мадмуазель Санкёр, я приготовила Вам кофе именно так, как Вы просили. Натали поприветствовала Маринетт в ответ, принимая у неё кофе, прежде чем направиться к Винсенту, чтобы обсудить следующую съемку. Адриан понимал, что должен что-то сказать, но его мозг не мог подобрать слов. Маринетт была одета в свою черно-белую форму официантки, а её волосы были собраны в мягкий пучок. Она была такой милой и очаровательной, и он знал, что влип. — Привет, — наконец выдохнул он. Она мило улыбнулась ему, протягивая стаканчик с кофе. — Я думал, ты… э… сказала, что работаешь сегодня. — Ну, формально да. Сегодня рано утром нам позвонили и сказали, что в отеле взорвался предохранитель, и всё здание и ещё полквартала осталось без электричества. Всё сдвинули до тех пор, пока не починят. Так что мы сидим и ждём звонка, — она передала Адриану маленький бумажный пакет, наклонилась и понизила голос до шепота. — Я положила туда дополнительный сюрприз для тебя. Адриан присел на одну из скамеек в парке. Поставив стаканчик, он открыл пакет и достал свежий круассан и макарон. — Это… маракуйя? — спросил он, доставая его из пакета. — Возможно, — поддразнила она в ответ. Адриан откусил кусочек, и тот растаял у него во рту. — Это действительно лучший макарон, который я когда-либо ел. Это ты приготовила? — Маринетт кивнула, и розовый румянец залил её щеки. Адриан не мог сдержать счастья, которое переполняло его, когда он видел, как она краснеет. — Ты можешь остаться ненадолго? На этих фотосессиях немного скучно, — спросил он, похлопывая по лавке рядом с собой. Маринетт кивнула и села. Адриан улыбнулся между укусами макарон. Он знал, что отец не обрадуется, если он будет есть пирожные во время съемок, но это его не волновало. Кроме того, формально их купила Натали, а он не собирался сегодня снимать рубашку. Неподалеку в лучах утреннего солнца бегали какие-то ребятишки и пинали футбольный мяч. Смеясь, падая и катаясь по земле в радостном, хаотичном беспорядке. Адриан почувствовал легкую тоску при виде этого зрелища. Он не осознавал, что громко вздохнул, пока Маринетт не повернула голову. — Что-то не так? — спросила она. Адриан не смотрел на неё, но взял свой кофе и сделал глоток, всё ещё наблюдая за играющими детьми. — Знаешь, в детстве мне не разрешали этого делать, — сказал он, указывая туда, где играли дети. — На случай, если я упаду и поцарапаюсь, или, не дай бог, сломаю нос, или выбью зуб. — Он невесело усмехнулся, опустив глаза и вертя в руках стаканчик с кофе. Маринетт не знала, что сказать. Она не могла себе представить, что в детстве никогда не бегала с Нино и Кимом и не гонялась за Аликс по парку. Она часто приходила домой с поцарапанным коленом или локтем, но родители только смеялись над её неуклюжестью, целовали в щеку и приводили в порядок. — Мне очень жаль, — тихо сказала она. Адриан повернулся к ней и положил свою руку поверх её. — Ничего, — сказал он. — Мой отец всегда был чересчур заботлив, — Адриан невольно усмехнулся про себя. Его отец, вероятно, забился бы в припадке, если бы увидел, что он вытворяет как Кот Нуар. — Но мама иногда водила меня в парк и качала на качелях, — он улыбнулся, вспоминая. — Мне очень нравилось играть на солнышке. Мама часто шутила, что я, как маленький котенок, стремлюсь туда, где тепло. Маринетт видела, как загорались глаза Адриана, когда он говорил о своей матери. Затем их начала наполнять печаль. — Я скучаю по ней, — он сказал это так тихо, что Маринетт едва расслышала. — Я скучаю по её объятиям и словам поддержки. Я скучаю по её улыбкам и доброму сердцу. Но больше всего мне не хватает её любви. Маринетт с трудом сдерживала слёзы, наворачивающиеся на глаза. Она знала Адриана достаточно долго, чтобы понимать, что в доме Агрестов всё не так, как кажется. Его мать пропала почти пять лет назад, но он редко с кем-либо говорил о ней. Множество раз он был вынужден отменять планы с друзьями из-за фотосессии, или встречи, или просто потому, что его отец сказал «Нет». Возможно, он и жил в особняке, но это была всего лишь позолоченная клетка, созданная его отцом, чтобы оградить его от мира. Он был ценным приобретением, а не сыном. Она задавалась вопросом, имеют ли все те фанатки, которые пускали слюни на его фотографии, хоть малейшее представление о том, насколько сломлен этот мальчик, или каким удивительным и замечательным человеком является на самом деле Адриан. Адриан обхватил себя руками. — Обычно я редко говорю о своей матери. Мой отец вообще не хочет говорить со мной о ней, и я не люблю обременять других своими проблемами, но… — он посмотрел в её синие глаза, мягкие и заботливые. — Я чувствую, что тебе я могу рассказать. — Адриан… — произнесла Маринетт. Ей хотелось обнять его и сказать, как много он для неё значит, сказать, что он удивительный, сказать, что она любит его. — Всё в порядке, Маринетт. Я в порядке, правда, — сказал он, улыбаясь ей своей ослепительной модельной улыбкой. — Как я могу грустить, когда кофе и макарон с маракуйей мне доставляет красивая девушка, — он подмигнул ей, прежде чем снова посмотреть вдаль и сделать глоток кофе. Маринетт видела, что скрывается за этой фальшивой улыбкой и шутками. Видела, что это был лишь его защитный механизм, способ отвлечься от внутренней боли. Интересно, то же самое происходит и с Котом? С годами она поняла, что в его семье тоже не всё гладко. Возможно, ей следовало относиться добрее к его флирту и каламбурам. Не раздумывая, она протянула руку к нему и переплела пальцы. — Ты думаешь, она… — Маринетт прикусила нижнюю губу, не зная, стоит ли спрашивать. — Думаю ли я, что она вернётся? — закончил он за неё. Маринетт грустно посмотрела на него, и он медленно покачал головой. — Нино тоже меня об этом спрашивал. Она некоторое время болела, и я думаю, что отец отвёз её куда-нибудь на лечение, но она умерла. Как я уже сказал, он не хочет говорить об этом, наверное, потому что это сделает всё реальным. Я думаю, что она умерла давным-давно, и я смирился с этим. Но это не мешает мне скучать по ней. — Это нормально — скучать по ней, Адриан, — она легонько сжала его руку. — Я не представляю, как ты справляешься со всем этим, что делаешь, чтобы заставлять себя улыбаться. — Ты заставляешь меня улыбаться, Маринетт, — её сердце замерло от искренности в его голосе. Она посмотрела в его изумрудные глаза и почувствовала, как трепещут крылышками бабочки в животе. — Я так рад, что я знаком с тобой, Маринетт. Наша повседневная Ледибаг. О нет, этот парень продолжает находить всё новые и новые способы влюблять её в себя. Маринетт попыталась успокоиться. «Мы друзья, — напомнила она себе, — просто друзья, и Адриану сейчас нужен друг, а не влюбленная неуклюжая девчонка». — Ну я… Я всегда здесь, чтобы поговорить или просто выслушать, — тихо сказала она. Адриан посмотрел на их сплетённые руки. Ему нравилось это ощущение, нравилось то, какие чувства она вызывала в нём. — Я знаю, что ты стараешься угодить всем и всегда, делать то, что считаешь правильным, но это нормально — иногда чувствовать себя плохо, и тебе не нужно это скрывать. Я твой друг, Адриан, ты можешь говорить со мной о чем угодно, ты ведь это знаешь? Друг. Почему-то его это задело. Конечно, он много о чем говорил с Нино, и Нино был хорошим слушателем. Он никогда не осуждал его и не заставлял чувствовать неловкость, Нино всегда был готов обнять его и сказать доброе слово. Лучшего друга он и желать не мог. Но с Маринетт он чувствовал себя по-другому. Все вокруг неё было по-другому, даже его сердце билось по-другому, когда он был рядом с ней. — Спасибо, — тихо сказал он, не смея встретиться с ней взглядом. Он чувствовал себя уязвимым, вот так ослабляя свою защиту, но знал, что может доверять ей. Когда он снова посмотрел в её глаза, то почувствовал себя в безопасности. — Наверное, мне пора возвращаться. Я уверена, что блок предохранителей уже почти починили, и мне нужно быть готовой к работе, — сказала Маринетт, отпуская его руку. Он сразу же соскучился по её теплу. Вставая, Маринетт ухитрилась запнуться о собственную ногу, начав падать назад. Адриан с его молниеносными кошачьими рефлексами встал, поймал её за запястье и притянул к себе. Не успела она опомниться, как одна её рука уже лежала у него на груди, другая была в его руке, а свободной рукой Адриан поддерживал её за спину. — Ты в порядке? — спросил он. Она чувствовала, как учащается его сердцебиение под ее пальцами, которые все ещё лежали на его груди. Почему его сердце бьётся почти так же быстро, как её собственное? — Да, — ответила она, тяжело дыша. Адриан поймал себя на том, что тонет в её глазах, не в силах отвести взгляд. Её синие глаза смотрели на него снизу вверх, щеки окрасились лёгким румянцем, губы были розовыми и слегка приоткрытыми, а тело — теплым. О, он втюрился. Втюрился по уши. — Маринетт, я…. — Адриан, Винсент ждёт тебя, — позвала издалека Натали. Маринетт отскочила от него с широко раскрытыми глазами. Транс, в котором она пребывала, внезапно прервался. — Ладно… э… увидимся школу в понедельник, то есть, увидимся в школе в понедельник, — заикаясь, выпалила Маринетт, прежде чем побежать к пекарне. Адриан мог только наблюдать, как её удаляющаяся фигура исчезает вдали. Неужели он сделал что-то не так? Но с другой стороны, Маринетт всегда странно себя вела, не так ли? Он действительно надеялся, что она перестанет так нервничать рядом с ним. Чувствуя себя несколько сбитым с толку, он направился обратно к съёмочной площадке, не подозревая о паре оливковых глаз, наблюдающих за ним издали.***
— Девочка, почему ты не позвонила мне вчера и не рассказала об этом? — взвизгнула в трубку Алия. Маринетт держала телефон подальше от уха, в то время как Алия продолжала верещать. — Успокойся, Алия. Вчера я сбилась с ног на кейтеринговом мероприятии, которое задержалось, а потом вечером было нападение акумы, за которым, я знаю, ты следила, потому что оно транслировалось в прямом эфире в Ледиблоге. Она также видела там Алию, оказавшуюся в самой гуще опасности, но не могла этого сказать. — Да-да, прекрасно. Но все же сначала флирт в школе и ужин с родителями, а потом ты чувствуешь, как его сердце бьётся под твоими пальцами? Да ладно тебе, девочка, Солнышко влюбился в тебя. Маринетт застонала. — Алия, пожалуйста, не говори так, у меня нет больше сил надеяться. Я наконец-то смирилась с тем, что нахожусь во френдзоне, Адриан начал открываться мне. Как друг, — она сделала акцент на последнем слове. — Вчера он говорил со мной о своей матери, Алия. О матери, которая очень много для него значила. Ты понимаешь, насколько это личное для него? Как много это значит для развития нашей дружбы? Я не собираюсь все испортить, сказав ему, что влюблена в него. — Но ты же любишь его, Маринетт, — брюнетка была удивлена нежностью, прозвучавшей в голосе Алии. Её лучшая подруга вздохнула в трубку. — Девочка, хоть всё это и начиналось как безумная влюбленность в симпатичного парня из нашего класса, мы обе знаем, что сейчас это нечто гораздо большее. Я наблюдала, как вы становились ближе с годами и мне хочется думать, что я сыграла в этом не последнюю роль, — Маринетт хихикнула. Алия определенно опекала её как никто другой. — Но ты должна смотреть фактам в лицо, Адриан — это часть тебя, и я думаю, он начинает понимать, что ты тоже часть его. Маринетт ничего не ответила. В каком-то смысле любовь к Адриану стала частью её самой, ииэто было так же естественно, как дышать. Она ничего не могла с собой поделать. Это было также причиной, по которой она не позволяла себе сблизиться с Котом. Независимо от того, насколько сильно она была неравнодушна к своему напарнику, она знала, что часть её сердца всегда будет принадлежать Адриану, и просто не могла так поступить со своим Котёнком. Поэтому дружба с Адрианом много значила для неё. — Я не знаю, Алия, — произнесла она наконец. — Он слишком много для меня значит, чтобы потерять его. — Ты не потеряешь его, Маринетт. Мальчик интересуется тобой и не только по-дружески. Слушай, я знаю, что ты никогда особо не верила в то, что людям суждено быть вместе, но я верю, что это была судьба, когда Ледибаг закрыла нас с Нино в клетке в зоопарке во время нападения акумы. Судьба же и привела Адриана к тебе. — Алия… — Ты сама себе враг, Маринетт, — сказала Алия. — Я потратила слишком много времени и энергии на то, чтобы свести вас вместе не для того, чтобы смотреть, как вы всё испортите. Маринетт стукнулась головой о стол. — Я уже всё испортила, убежав от него. — Значит, ты испугалась и убежала. Ладно, это очень по-маринеттски, и ты уже не в первый раз так поступаешь с бедным Адрианом, но он никогда не держит на тебя зла. Так что всё, что тебе теперь нужно сделать — подарить Солнышку завтра в школе широкую улыбку и круассан и дать ему понять, что он действительно тебе не безразличен. Обещай мне, что сделаешь это. Маринетт фыркнула. — Хорошо, я так и сделаю. — Отлично. Нино сказал мне, что старик Адриана дал ему выходной на следующих выходных, так что мы все вместе идём в субботу на Тронную ярмарку. Так что освободи своё расписание. После разговора по телефону с Алией, Маринетт была вымотана и искала спасительной прохлады свежего ночного воздуха на своем балконе. Погода становилась все теплее, и жасмин, который она выращивала, наполнял воздух дурманящими ароматами. Она застонала и спрятала лицо в ладонях. — Хочешь поговорить об этом? — спросила её маленькая красная квами. Маринетт скрестила руки на груди и перегнулась через перила. — А что, если Алия права? Что, если Адриан начинает видеть во мне нечто большее, чем просто друга? — Тикки слышала беспокойство в её голосе. — Но Маринетт, ты же любишь Адриана. Разве это не то, чего ты всегда хотела? Маринетта почувствовала, как слезы начинают щипать глаза. — Это было раньше, Тикки. До того, как я стала Хранителем, и до того, как решила стать Адриану другом, — Тикки устроилась на перилах рядом с ней. — Как я могу быть в отношениях с кем-то и хранить такой огромный секрет от него? Быть Ледибаг — это одно, но скрывать Шкатулку Чудес и тот факт, что я Хранитель… Как я могу скрывать это от Адриана? Я не хочу ему лгать. Поймет ли он, если я ему расскажу? — Я думаю, что да, — подбодрила её Тикки, зная, что Адриан, вероятно, единственный человек, который может понять. Маринетт, однако, покачала головой. — Если я когда-нибудь кому-нибудь и расскажу, кто я такая, то это будет Кот. Он этого заслуживает после всего, что мы вместе пережили. Но я не могу так рисковать. Во всяком случае, пока. Тикки была расстроена. Она знала, что Плагг сделал что-то с предохранителем в отеле Буржуа, чтобы попытаться свести Адриана и Маринетт вместе, но всё это будет напрасно, если её хозяйка будет продолжать возводить эти стены. Сначала она делала это с Котом Нуаром, а теперь начала строить их с Адрианом. — Знаешь, может быть, тебе стоит подумать о том, чтобы раскрыть свою личность перед Котом. Маринетт так резко повернула голову, что чуть не получила удар хвостиками по лицу. — Но ты говорила… — Я знаю, что я говорила, Маринетт, и в то время это было единственно верным решением. Вы с Котом были очень молоды, когда получили свои талисманы и плохо друг друга знали, но теперь всё по-другому. Вы оба почти взрослые, вы работаете вместе не первый год, вы друг другу доверяете. У вас не должно быть секретов друг от друга. Кроме того, как Хранитель, ты должна знать у кого талисман Кота, на случай, если вдруг что-либо случится. Маринетт прикусила нижнюю губу. То, что сказала Тикки, имело смысл, но она всегда боялась открыться перед Котом, хотя никогда и не задумывалась почему. Может быть, она боялась, что это изменит её отношение к нему? — Я подумаю об этом, — наконец уступила она. Тикки протянула лапку и нежно прикоснулась к лицу Маринетт. — Доверься тому, что говорит тебе твоё сердце, Маринетт. Я знаю, ты думаешь, что любишь их обоих, и во многих отношениях это так и есть, но ты знаешь, что может быть только один верный ответ. Маринетт слегка нахмурилась. Она чувствовала, что Тикки говорит загадками, но она не знала, почему и что это значит.