***
— Если кто из вас не струсил, выходите и попробуйте показать лучшую стрельбу, чем показал Цзысюань! Вэй Усянь и Вэй Нин переглянулись. — Видят небеса, я не хотел вестись на эту очевидную провокацию, — вздохнул Вэй Усянь. — Но ты просто посмотри на эту горделивую рожу… Минутой назад Цзинь Цзысюань, красуясь перед толпой верхом на своем скакуне, пустил стрелу на полной скорости и попал ей ровно в центр мишени. С трибун раздались аплодисменты и одобрительные возгласы, хотя, по сути, в том, что он сделал, не было ничего особенного — это мог бы повторить любой мало-мальски тренированный заклинатель. А теперь какой-то незнакомый юноша в одеждах Ордена Ланьлин Цзинь — судя по высокомерию, кто-то из ближайших родственников павлина, — намеренно пытался их спровоцировать. Он выглядел таким самодовольным, что сдержаться в этой ситуации не помогла бы даже гусуланьская выдержка. — Лань Чжань, — обратился Вэй Усянь ко Второму Нефриту, — могу я на время позаимствовать твою лобную ленту? Лань Чжань сразу же отвел взгляд, начиная с преувеличенным интересом изучать свои сапоги. Лань Сичэнь вежливо улыбнулся. — Вэй Нин, ты не рассказывал Вэй Ину, что означают лобные ленты нашего Ордена? — А? — Вэй Нин удивленно захлопал глазами. — А что они означают? По лицу Лань Сичэня словно пробежала рябь. — Ты зачитывал правила вслух каждый день в течение полугода — и не запомнил?.. — У меня не очень хорошая память, — признался Вэй Нин. — А что, у ваших лент есть какое-то особенное значение? — Есть, — кивнул Лань Сичэнь, кидая короткий взгляд на брата, чтобы убедиться, что эти разговоры не сводят его с ума. — Точно! — Вэй Нин стукнул себя кулаком по раскрытой ладони. — Я вспомнил! Я знал, что в них заключен какой-то особенный смысл! Только вот какой… Что они означают, Лань Хуань? Лань Сичэнь беспечно улыбнулся — слегка прикрывая глаза, как он всегда делал. — Я тебе потом расскажу. — Ладно, сам справлюсь, — вздохнул Вэй Усянь и размотал черную ленту, защищавшую его запястье, а затем повязал ее себе на глаза. Трибуны замерли, ожидая представления. Два Нефрита посмотрели на него немного обеспокоенно — насколько это вообще можно было понять по их лицам. Вэй Усянь взял лук, достал из-за спины одну из длинных оперенных стрел и несколько раз подбросил ее в руке, словно проверяя ее вес. — Надеюсь, ты не собрался застрелить Цзинь Цзысюаня насмерть, — прокомментировал Цзян Чэн, скрещивая руки на груди. — Так ты ничего не докажешь. Вэй Усянь приложил кончик стрелы к луку, ухмыльнулся и натянул тетиву, примериваясь. Юноша, спровоцировавший его на выстрел, тут же растерял всю свою спесь. Он во все глаза уставился на Вэй Усяня — так же, как и все остальные, — ожидая, что тот сделает. Над ареной повисла полная тишина: казалось, наблюдатели перестали дышать. Но Вэй Нину этого показалось недостаточно. Он молнией метнулся к стрельбищу и, пригнувшись, встал под мишенью, закрывая ее собой ровно наполовину, — так, что его макушка оказалась точно под ее центром. В этот момент Вэй Усянь отпустил тетиву, стрела стремительно вылетела из-под его руки и, крутанувшись в воздухе, попала в самый центр мишени, расколов стрелу, пущенную Цзинь Цзысюанем, надвое. Вэй Нин разогнулся, снял с кончика стрелы тонкую прядь своих волос, отрезанных ей, и показал на публику. Трибуны бешено взвыли. Вэй Усянь, не снимая повязки, удивленно повернулся к ним, хотя и не мог видеть, что происходит. — А-Нин? — неуверенно спросил он. — Ты же не полез под мишень, правда? Те, кто стоял рядом и слышал их разговор, подавились воздухом: так близнецы этого не планировали? Насколько же Вэй Нин должен был доверять своему брату, чтобы добровольно подставить свою голову под удар? Ведь если бы Вэй Усянь промахнулся хотя бы немного… Юноша в золотых одеждах поджал губы и презрительно фыркнул. Он явно не мог смириться с поражением, а потому заявил, что это ничего не доказывает, и предложил Вэй Усяню не снимать повязку на протяжении всей облавы. Вэй Усянь закатил глаза, хотя под повязкой этого было не видно. — Да не вопрос, — легко согласился он и обратился к Цзян Чэну: — Ступайте. Я приду позже. — Знай меру, — ответил ему Цзян Чэн, хмурясь. — Не бери на себя слишком много. Тут он заметил Вэй Нина и чуть не задохнулся от возмущения. — Вэй Сюань, на кой черт ты спешился?! А ну залезай обратно! Тебе незачем находиться с ним рядом, у Вэй Ина особая задача, а ты пойдешь с нами. — Вы справитесь и без меня, — категорично заявил Вэй Нин. — А я хочу просто погулять и полюбоваться пейзажами. — Непохоже на тебя, — лукаво улыбнулся Вэй Усянь. — Ты же раньше никогда не был на облавах? Я думал, ты будешь в первых рядах среди загоняющих нечисть. — К черту вас обоих, — вздохнул Цзян Чэн и повел конный отряд Ордена Цзян за собой вглубь горы. — Я просто хочу пообщаться с Лань Хуанем, — тихо сказал Вэй Нин, когда шиди отъехал на безопасное расстояние и больше не слышал их. — Пойду поищу его. — Хорошо, — кивнул Вэй Усянь и легонько сжал руку брата. — Если что-то случится — я рядом. Он картинно зевнул на публику и с нарочитой неспешностью направился по горной тропе наверх. Он шел вперед, пока не наткнулся на толстое крепкое дерево и, потрогав его ветви, убедился, что это было подходящее место для отдыха. Сыграв на флейте и приказав трети всей нечисти на горе явиться с повинной прямо в сети Ордена Юньмэн Цзян, Вэй Усянь потянулся и закрыл глаза, оперевшись спиной о ствол дерева. Он напевал себе под нос какую-то песенку и болтал ногой, размышляя, как скоро закончится эта облава, когда вдруг почувствовал чужое присутствие. Напротив него стоял человек и молча наблюдал за ним. Вэй Усянь не ощущал от него опасности, а потому даже не потрудился снять повязку с глаз, чтобы посмотреть, кто это. Человек сделал несколько шагов ему навстречу, по-прежнему не говоря ни слова, и Вэй Усянь устал ждать. — Ты пришел сюда поучаствовать в облаве? — спросил он, но ответа так и не получил. — Рядом со мной тебе не удастся раздобыть ничего достойного. Незнакомец приблизился, и звуки его шагов показались Вэй Усяню скованными, словно он шел вперед, останавливался и порывался пойти обратно, но перебарывал себя и снова шел. — Хм? — Вэй Усяню стало любопытно, кто же это такой и почему не боится его, и он уже готов был снять повязку с глаз, чтобы поздороваться, как вдруг его руки оказались прижаты к дереву у него над головой. — Что… — хотел спросить Вэй Усянь, но не успел, потому что в его приоткрытый для вопроса рот вторгся чужой язык. Голова Вэй Усяня мигом опустела. Он широко открыл глаза, надеясь, что лента хоть немного сползет и он хотя бы искоса сможет глянуть, кто же сейчас прижимает его к дереву, но ткань сидела плотно и не хотела сдвигаться. Он замотал головой, но чужая рука жестко схватила его за подбородок, не давая отстраниться. Запястья словно сковали железной цепью: не было никакой возможности вырваться из захвата, сколько он ни дергался. Вэй Усяня на секунду обуяла паника, а затем он почувствовал, как целующий его человек едва заметно дрожит. «Оу, — пронеслось у него в голове, — эта девушка очень взволнована». Он подумал, что не будет ставить девушку в неловкое положение и срывать повязку: раз она так боялась подойти к нему в открытую, наверняка она не хотела, чтобы ее личность была установлена. Он перестал сопротивляться и позволил чужому рту делать с его собственным, что тот пожелает. И, надо признать, что, несмотря на абсурд ситуации, Вэй Усянь не мог сказать, что ему было неприятно. От незнакомки исходил приятный аромат, ее губы были сухими, но очень мягкими, а язык творил какие-то невообразимые вещи. Вэй Усянь с удивлением подумал, что эта женщина, должно быть, очень опытна. Исходящий от нее запах показался Вэй Усяню знакомым, едва ли не родным, но он никак не мог вспомнить, где он мог встретить его ранее. Он резко вдохнул носом побольше воздуха, затягивая его поток в легкие, пытаясь сильнее ощутить этот запах, чтобы вспомнить… Незнакомка заметила это и резко отстранилась. Не прошло и доли секунды, как она исчезла так же внезапно, как появилась, и даже отзвука ее шагов нигде не было слышно. Вэй Усянь медленно выдохнул и сорвал с лица повязку, приходя в себя и щурясь от яркого солнца. Он чувствовал себя разомлевшим и абсолютно расслабленным, несмотря на то что сердце заходилось в бешеном ритме. — И что это было… — пробормотал он и огляделся по сторонам, но не смог обнаружить ни следа незнакомки, словно она была видением, растворившимся в пустоте. Вэй Усянь даже подумал было, что ему действительно приснился этот поцелуй, но распухшие и слегка саднящие губы давали понять, что это произошло в реальности. Он помотал головой, смахивая наваждение, и поднялся на ноги, которые оказались на удивление ватными. Вэй Усянь назвал себя никчемным созданием (подумать только — потерял голову от одного поцелуя!) и уже начал сочинять для себя другие нелицеприятные прозвища, когда заметил, что пристегнутый к одежде цветок, который бросила ему шицзе, пропал.***
Лань Сичэнь и Вэй Нин, прогуливавшиеся по горе в поисках добычи и наслаждавшиеся обществом друг друга, с одинаково каменными лицами наблюдали за тем, как Второй Нефрит Гусу Лань насильно целует Вэй Усяня с завязанными глазами и тут же сбегает, а Вэй Усянь еще долго безмолвно сидит, опираясь о дерево, и прижимает руку к покрасневшим губам. Молчание грозило стать бесконечным, но Вэй Нин первым пришел в себя и подал голос: — Можно я скажу ему? — Нет.