𝔰𝔥𝔬𝔬𝔱𝔦𝔫𝔤 𝔰𝔱𝔞𝔯

❱❱ 2 ИЮЛЯ, 2115 ГОД ❰❰

      «Как было бы здорово научиться создавать искусственную жизнь своими руками, чтобы сотворённое существо могло развиваться, иметь чувства, волю и сознание. Подарить жизнь новой личности. Идея простая, но всё-таки такая прекрасная, не правда ли?»       — Основной функцией ДНК является передача наследственной информации, оказывающей прямое влияние на формирование генетического кода, — приятный и мелодичный голос торжественно прокатился по залу. — В ней хранятся полные данные о строении и свойствах организма, которые можно дополнить и создать новое уникальное творение.       Полукруглый зал, служащий для защиты докторских диссертаций, наполняла безмолвная тишина. Приглушённый свет создавал волнительную атмосферу. Софиты светили мягко, позволяя сосредоточиться на слайдах, которые сопровождали лекцию. Взгляды всех зрителей были устремлены на проекционный экран. На нём показывалась схема состава ДНК.       Это было повторное чтение необычной диссертации. Первое произвело настолько сильное впечатление на членов диссертационной комиссии, что они решили провести второе. Слухи разлетелись быстро, и каждому научному деятелю захотелось услышать работу. Поэтому свободных мест в зале не осталось.       Первые места занимали члены комиссии. Дальше сидели кандидаты наук, академики, профессора и доценты. Диссертация заинтересовала не только педагогический состав, но и вышестоящее руководство из столицы. Столичные учёные приехали послушать выступление и расположились на последних рядах. Они делали записи в свои карманные компьютеры. Вдоль стен зала выстроились охранники, следя за порядком.       Автором диссертации была молодая девушка. Она стояла в центре сцены за трибуной, смотря на зрителей и не заглядывая в свою работу. Её речь звучала настолько уверенно, что не оставалось никаких сомнений: девушку переполняют амбициозные планы.       Одевалась она тоже под стать своему статусу: поверх светло-вишнёвой рубашки с лиловым галстуком-платком был накинут длинный лабораторный халат. Контрастировала с ним тёмная юбка-карандаш, а светлые волосы, собранные в высокий хвост, завершали строгий образ учёной. Лишь две длинные прядки, обрамляющие милое добродушное лицо, добавляли девушке неаккуратности и очаровательности.       На стене позади учёной висел бледно-синий флаг с гербом в виде белой извивающейся змеи с распростёртыми перьевыми крыльями. Стройная девушка перекрыла собой змею, оказавшись между её крыльев. Выглядело это так, словно крылья растут из её спины. Но на это никто не обращал внимания. Гораздо больший интерес для зрителей представляла лекция и имя нового гения. Девушка представилась в начале выступления, однако напоминанием её имени служил бейдж на её груди: «Ева Рэ́йсенд, доктор наук I-ого ранга».       — Поскольку химические составы ДНК разных организмов не отличаются, то можно сшивать части из любых источников, и клетка не сможет отличить полученную молекулу от своей собственной. Выращивание человека-химеры подразумевает собой клонирование ДНК человека и её соединение с фрагментами других существ. Для этого используются ферменты, которые разрезают и вновь сращивают молекулы ДНК — эндонуклеазы рестрикции или рестриктазы. Помимо основной цепочки, также нужны смешанные ДНК для заполнения поглощённых бактериями участков и мелких разрывов. Здесь важ...       Ева вдруг замолкла. Её отвлекло то, что она не могла проигнорировать. В конце зала, у самой двери стоял высокий учёный в позолоченных очках-пенсне. Он глянул на выступающую за трибуной девушку с нескрываемым высокомерием. Такой леденящий взгляд никого бы не оставил равнодушным. Поймав его на себе, Ева непроизвольно замерла.       — Всё в порядке, доктор Рэйсенд? — спросил у неё один из членов комиссии.       Стоявший около двери учёный развернулся и вышел. Никто и не заметил его присутствия. И тем более ухода.       — Да, в полном, — она откашлялась, а затем взяла стакан с водой, который стоял на трибуне, и отпила. — Продолжаю, — отставив стакан, Ева переключила слайд. Теперь на нём были схемы эндонуклеазов. — Здесь важно отметить, что ДНК имеют свойство распадаться на множество мелких частиц с течением времени, поэтому после соединения их необходимо закрепить. Для этой цели мною был выведен специальный эндонуклеаз ФирКо. Он нагревает цепочку и разрезает связи так, что это приводит к образованию комплементарных «липких» концов, которые удерживают вместе дополненные части и позволяют ДНК не распадаться на протяжении многих десятков лет.       — Как вам это удалось?! — пылко спросил нетерпеливый академик в средних рядах и подскочил с места. Охрана обратила на него внимание. — Расскажете подробнее?       — Секреты моих исследований останутся при мне, — скромно ответила Ева и поправила прядь волос. Девушка оказалась не только умна, но и обаятельна. Академика восхитили такие манеры, и он молча опустился в кресло. — Продолжаю. На выращивание полноценной химеры требуется от двух до трёх месяцев. Чем больше уйдёт времени на формирование объекта, тем меньше будет недостатков в его организме. Однако передерживать химеру крайне не рекомендуется, иначе это приведёт к разрушению нервной системы. Стоит тщательно проверить цепочку, поскольку после начала выращивания её уже нельзя будет изменить.       Химера обязательно должна содержать в себе не менее 70% человеческой ДНК, а также 20% ДНК основных двух существ и 10% — смешанных, для заполнения. Из всего вышесказанного вытекает формула: A + B + C = Z, где A — ДНК человека в коэффициенте 70%, B и C — 30% составляющие. Если нарушить эту формулу, то химера станет неуправляемым чудовищем или вовсе не выживет.       Для лучшего усвоения доли других существ организм следует вырастить до подросткового возраста вместе с дополненной ДНК. К этому возрасту тело и мозг достигают достаточной зрелости, и инородные части приживаются в организме и не отторгаются им. Также это позволит точно сформировать сознание химеры, её психику и запрограммировать базовую мышечную память. Например, способность ходить. Тело более младшего возраста просто не выдержит нагрузок. Взросление объекта станет идентично человеческому после того, как он покинет капсулу.       Ева выключила экран и вышла из-за трибуны.       — В завершение хочу напомнить, что новорождённая химера подобна ребёнку: она крайне уязвима и неопытна. Убедитесь, что её здоровью ничего не угрожает, и начните обучение основам, постепенно увеличивая нагрузки и сложность выполняемых заданий, — учёная поклонилась залу. — На этом моя диссертация «Методы молекулярной биологии и генной инженерии для создания искусственной жизни» подходит к концу. Спасибо за внимание.       Как только она закончила говорить, все присутствующие встали со своих мест и оглушительно зааплодировали. На сцену к Еве вышел один из членов комиссии и вручил маленькую белую коробочку. Учёная открыла её и показала залу: в ней лежал металлический значок с буквой G в виде микроскопа. Зрительские овации усилились. Зажёгся яркий свет.       Ева спустилась со сцены, и её сразу окружили профессора и академики, задавая вопросы и перебивая друг друга. Столичные учёные тоже не оставили девушку без внимания. Гомон, споры и гул пришли на смену недавней тишине.       Отвечая, Ева старалась не наговорить лишней информации про свой проект. Ей не хотелось, чтобы её идея попала в ненадёжные руки. После сенсационного открытия прошло не так много времени, но молодая исследовательница уже стала местной знаменитостью и привыкла к повышенному вниманию к своей персоне.       Закончив давать комментарии, она ушла в комнату за сценой.       Ева прицепляла врученный ей значок на воротник халата, смотрясь в зеркало, как вдруг раздался стук в дверь. Она открыла её: на пороге стоял учёный и мужчина в тёмной военной форме. Сопровождал их охранник и находился позади них. Ева кивнула ему, и тот ушёл.       По серьёзному лицу военного Ева сразу поняла, что они оба — столичные визитёры. Пара заинтересовала учёную, и она решила их выслушать.       — Простите за беспокойство, доктор Рэйсенд, но ваша диссертация не оставила нас равнодушными! — выпалил ей учёный. — За столь короткое время вы добились того, чего многие не могли добиться десятилетиями. Вы заслужили своё звание доктора наук. Именно такие гении достойны быть представителями ИнГИ́Ба.       — Мне лестно, что меня приняли в учёный совет, — Ева взглянула на значок на своём воротнике и воодушевлённо продолжила, желая показать амбиции: — Мне бы хотелось и дальше заниматься исследованиями искусственной жизни. Я хочу получить премию Ки́мбера за живого человека-химеру.       — Тогда вас заинтересует наше предложение, — заговорил военный. — Хотите ли вы поработать в Нижнем ИнГИБе? Проект будет вестись в строжайшем секрете, но вы сможете получить желанную премию и послужить на благо страны. У вашего открытия огромный потенциал в качестве оружия и не только.       — Я согласна, — без раздумий ответила учёная.

***

❱❱ 13 АПРЕЛЯ, 2118 ГОД ❰❰

      ИнГИБ был основан в 1869 году, во времена империи Мэнте-Капильро, и назывался ИнБи́о. Впоследствии, когда появился термин «генная инженерия» его переименовали в Институт Генной Инженерии и Биологии. Находился он в крупнейшем городе страны — в А́рсиасе. Во времена единения Сен-Вентии и Хасфилда этот город располагался в самом центре их империи. Раскол поделил страну практически пополам, и новая северная граница прошла по её центру, отделив Арсиас и ещё несколько городов недалеко от границ Хасфилда.       Старинное учебное заведение являлось не просто престижным институтом, а научно-исследовательским центром всей страны. А может даже и мира. Большинство революционных для человечества открытий было совершено благодаря ИнГИБу и трудящимся там учёным, что входили в состав правительственного учёного совета. Со дня основания институт напрямую подчинялся монарху, и после Раскола традиция была продолжена — ИнГИБом по-прежнему заправляло правительство. Посему это место хранило немало секретов.       Весь ИнГИБ делился на две части: Верхнюю, что была на поверхности, и Нижнюю, что уходила глубоко под землю. Подземная часть была в два раза больше Верхней. Там проводились конфиденциальные разработки передовых технологий.       Нижний ИнГИБ открывал свои двери лишь избранным лицам. Тем, кого заприметила верхушка, руководящая институтом. Среди студентов, что проходили обучение в Верхнем ИнГИБе, выискивались даровитые личности, которым делали предложение поработать в Нижнем ИнГИБе. Поддержка начинающих умов всегда в интересах правительства, ведь молодые специалисты могут принести огромную пользу государству. Поэтому их обеспечивали крупными финансами, позволяя воплотить свои проекты в жизнь. Как правило, почти никто не отказывался. Такие учёные почитались и имели особый престиж. В их числе оказалась и доктор Ева Рэйсенд.       С тех пор, как Еве предложили работать в Нижнем ИнГИБе, прошло три года. За это время она успела улучшить свои навыки и добиться определённых успехов в достижении мечты. Если бы не одна проблема: учёная намеревалась покинуть ИнГИБ навсегда. Осенью она бросила свои разработки и вернулась на поверхность. Но свободная жизнь продлилась недолго: учёную вынудили возобновить проект. С января Ева продолжила работу и жила уже третий месяц в Нижнем ИнГИБе.       Гудение, размеренно сопровождающее учёную, затихло. Горизонтальный лифт, ведущий из корпуса A в корпус B, плавно остановился. Прозвучал звуковой сигнал, и двери распахнулись. Встретили доктора Рэйсенд привычная тишина и покрытый белыми гладкими панелями коридор.       В ИнГИБе поддерживался идеальный порядок для комфортного труда. Толстые стены не позволяли никакому шуму извне проникать сюда. И это не нравилось учёной. Гнетущая тишина давила на её сознание.       Ева с тоской поглядела на лифт, а затем в светлый коридор. Снова работа. Проведя четыре месяца на поверхности, учёная уже привыкла к жизни в Арсиасе и никак не могла снова подстроиться под атмосферу института.       Несколько лет назад Ева переехала в Арсиас ради поступления в ИнГИБ. И она была счастлива, когда институт одобрил её кандидатуру. Такое высокопоставленное заведение принимало в свои ряды только лучших из лучших. Гениев, не иначе. Но сейчас ИнГИБ казался ей угрюмым и отталкивающим. Приятных воспоминаний о нём было немного.       «Этот эксперимент — последний в моей жизни», — такая мысль навязчиво преследовала учёную все эти месяцы. Ева сжала планшетку, которую держала в руках. Желание поскорее закончить проект и снова сбежать из ИнГИБа росло с каждой секундой.       Бессильно вздохнув, доктор Рэйсенд медленно пошла по длинному белому коридору. Стук её каблуков по кафельному полу отозвался эхом. Пустующий коридор, казалось, тянулся бесконечно. Пару раз навстречу проходили другие учёные, но кроме них на этаже не было никого.       Вскоре коридор упёрся в одинокую дверь. За ней и находился последний эксперимент доктора Рэйсенд. Небольшое волнение охватило учёную. Она взялась за своё левое предплечье.       «Всё пройдёт гладко. Это давно не первый мой опыт, — успокоила она себя, а затем сунула руку в карман, где был баллончик. — И защититься я смогу».       Ева провела карточкой по электронному замку, и дверь автоматически отъехала в сторону. Доктор Рэйсенд вошла в помещение.       Белоснежная и ярко освещённая комната заканчивалась огромным застеклённым окном, открывающим вид в другое помещение с оборудованием. По правую руку от входа была дверь в ванную, а по левую — кровать. Из другой мебели имелись только широкий стол, стоявший в центре, два стула и пара стеллажей. Тоже белого цвета.       На кровати, спиной ко входу сидело человекоподобное существо. Оно только проснулось и потирало глаза, поэтому не услышало вошедшую учёную.       — Номер 037, доброе утро, — формально поприветствовала доктор Рэйсенд. — Как самочувствие?       — Д-доброе, ма… то есть Ева… — с некоторым удивлением ответило создание и обернулось к ней. — Х-хорошо.       «Всё ещё заикается. Похоже, это уже никак не исправить».       Ева взглянула на бумагу, закреплённую в планшетке: «Химера #037, прозвище «Хитч». Дата извлечения: 27 марта 2118 года по общепринятому календарю. Пол: женский. Возраст по человеческим меркам: около 18 лет. Состав ДНК: человек — 70%, олень — 10%, кошка — 10% и дополнительные смешанные частицы ДНК разных животных для закрепления — 10%. Разум: идентичен человеческому. Жалобы на самочувствие: нет. Проблемы с координацией движений: нет. Проблемы с приёмом пищи: нет. Обучаема?»       Учёная достала ручку из кармана халата и записала новые данные: «Имеется дефект речи в виде заикания. Это вызвано тем, что образец был извлечён на две недели раньше положенного срока. Категорически запрещено извлекать дальнейшие образцы раньше срока! Срок выращивания: три месяца!» — последние предложения Ева дважды подчеркнула.       — Т-ты… левша? — тихо обратилась к ней химера. Она поглядывала, как учёная держит ручку.       — Да, — Ева кивнула. Этот вопрос напомнил ей кое-что, и она сделала следующую запись: «В основе ДНК номера 037 лежит моя ДНК, но, несмотря на это, она правша».       Закончив записи, Ева присела за стол и жестом подозвала существо к себе. Химера села напротив неё. Одета она была в белые брюки и рубашку, а на её груди имелась вышитая надпись: «#037». Доктору Рэйсенд предстояло обучить это создание базовой учебной программе и провести несколько тестов. Помимо этого требовалось ещё протестировать силу, выносливость и другие показатели химеры.       Помрачнев от осознания, что вся работа идёт с начала, Ева глянула на стекло позади химеры. Через неё виднелась слабо освещённая комната с оборудованием.       «ОНА тоже видела меня отсюда».       Доктора Рэйсенд вновь охватили тоскливые мысли. Отметая их, она перевела взгляд на своё творение: оно почти не отличалось от человека. Выдавали в девушке лабораторное порождение лишь большие оленьи рога, которые, впрочем, она умела прятать и мгновенно отращивать, а также клыки и острые когти.       Когти химера тоже могла удлинять и укорачивать. Они не исчезали до конца и сейчас были короткими. Клыков и когтей Ева остерегалась больше всего. Но, похоже, что существо не проявляет к ней агрессию. Тем более учёная под надёжной защитой: на шее у химеры надет ошейник, который ударит её током при попытках напасть.       Химера сидела с опущенной головой и прятала глаза за пышной чёлкой. Несмотря на необычный серо-голубоватый цвет волос, они были такие же, как у людей. Чёлка мешала увидеть цвет её глаз, но Ева знала, что они нефритово-зелёные.       Кажется, #037 много чего хотела спросить у своей создательницы, но не находила смелости. Учёная поняла это по её смущению. За неделю наблюдений Ева изучила её повадки и характер. Она следила за химерой через стекло из другой комнаты и говорила с ней с помощью настенного громкоговорителя. Сейчас состоялась их первая личная встреча. И Ева не была ей рада.              «Новый объект внешне слишком отличается от НЕЁ. Рога большие и не несут пользы. Пробьёт ли ими стену? Возможно. Когти в качестве оружия ненадёжны. Длинный язык? Зачем он ей вообще? Наверное, тоже дефект. Клыки… Мощные, но этого мало. Несуразное творение… Не исключено, что я неверно рассчитала компоненты. Нужно было больше отдать в когти и меньше в рога. Но имеем, что имеем. Придётся работать так, как есть».              Ева достала карманные часы. Они показывали 9:00 утра.       «Пора приниматься за привычное расписание».       — Я принесу тебе завтрак, — доктор Рэйсенд поднялась из-за стола. — А после приступим к первым занятиям.

***

      Химерам еда была нужна в том же количестве, что и людям. На завтрак творению доктора Рэйсенд обычно приносили гречку с мясом и салат. До этого дня она получала их на подносе через специальную узкую дверцу в нижней части стены, где было стекло. Сегодня же Ева передала ей завтрак лично в руки. Себе учёная взяла фруктовое пюре в мягкой упаковке. У неё совсем не было аппетита на полноценный приём пищи.              После завтрака Ева вкатила в комнату магнитно-маркерную доску на колёсиках. Затем принесла около тридцати книг. Справочники, учебники и художественная литература. Она сложила их стопкой на столе, а доску разместила так, чтобы #037 хорошо видела её со своего места. Химера оживлённо следила за действиями учёной. Вероятно, интерес вызывала у неё сама Ева, а не предстоящее обучение.       — Начнём, пожалуй, — учёная поправила свои собранные в хвост светлые волосы, взяла со стола одну из книг и открыла её. — Сперва я научу тебя читать и писать, — она написала маркером на доске несколько первых букв из алфавита: A, B, C. — Наш язык называется модерландским. Это современный язык, с которым ты будешь сталкиваться чаще всего. Он зародился вместе с другим языком ещё во времена до обнуления календарей. Второй язык называется антиквисом. Он пришёл к нам из западных стран и развивался параллельно с модерландским. Но модерландский совершенствовался намного быстрее, поэтому он полностью заменил антиквис в пятнадцатом веке. С антиквисом ты будешь сталкиваться в названиях, определениях и изредка в старой художественной литературе. Сейчас на антиквисе почти никто не говорит. Его всё ещё можно услышать на Западном континенте, но здесь, на Восточном, повсеместно принят модерландский.       Базовые способности, такие как речь, мыслительные, аналитические навыки и функционирование организма, у химеры были заложены изначально. Однако она нуждалась в теоретических знаниях. Уровень её запаса знаний походил на уровень ребёнка младшего возраста. Впрочем, интеллект существа был более гибким, чем человеческий. Поэтому, по задумке Евы, химера должна быстро усвоить материал.       — А п-почему... языки р-разделились по континентам?       — У нас разные культуры. Эти буквы читаются так: эй, би, си, — Ева ткнула маркером в каждую, когда произносила их. — Запомнила? Как эта читается? — учёная указала на третью.       — Си.       Ева указала на следующую.       — Би.       И на последнюю.       — Эй.       Ева записала остальные буквы из алфавита и объяснила произношение. Химера отлично всё повторила за учёной. Затем Ева точно также показала ей цифры.       «По крайней мере, в плане обучения 037 точно не безнадёжна, — сделала вывод доктор Рэйсенд. — Совсем как ОНА. У НЕЁ тоже не было проблем с обучением. Схватывала всё на лету. Можно попробовать сразу научить 037 писать. Сэкономлю время».       — Все буквы пишутся двумя вариантами: заглавной и строчной. Заглавная — первая буква в предложении, остальные пишутся строчными. С заглавных букв также пишутся названия стран, городов, имена и названия праздников. Ещё существуют печатные и письменные буквы, — Ева быстро написала у каждой буквы её письменные варианты. — Письменные соединяются между собой при письме от руки. Соединения между ними будут выглядеть так…       — П-помедленнее… п-пожалуйста, — остановила химера, быстро водя глазами за движениями рук учёной. — Я н-ничего не п-поняла.       — Попробуй написать письменные, — Ева проигнорировала просьбу и передала ей тетрадь и ручку. — Держи ручку так, как я держу маркер.       Химера открыла тетрадь и взяла ручку, пытаясь зафиксировать её между большим и указательным пальцами. Она понурила голову, прокручивая в мыслях действия доктора Рэйсенд. Вспомнив, химера старательно вывела несколько неровных букв.       — Т-так п-правильно?       Ева хмуро взглянула на то, что начеркало её творение.       — Нет, неверно. У строчной f более длинный крючок, а у g, наоборот, покороче, — учёная испустила тяжёлый вздох.       Кажется, химера осознавала, чем именно разочарована её создательница. Она вновь опустила голову, а её лицо выражало явную грусть.       Химера должна была легко поддаваться обучению, но, похоже, что доктору Рэйсенд предстоит трудная работа. Ева знала, в чём заключался корень проблемы, и потому не могла унять раздражение. Она сама создала химеру #037 именно такой, и теперь вынуждена подстроить свои методы обучения под её способности. Но злилась учёная не на себя, а на существо.       «Судя по всему, побыстрее закончить не получится…»       — Ладно, сделаем перерыв, а потом продолжим, — объявила Ева и вышла из комнаты.

***

❱❱ 18 АПРЕЛЯ, 2118 ГОД ❰❰

      Обучение химеры #037 протекало медленно. Несколько дней Ева потратила на то, чтобы научить её читать и писать. Она повторяла свои лекции раз за разом, и это утомляло её. После одного из таких занятий учёная обессилено свалилась на стул и задремала. Разбудил её воодушевлённый голос химеры: она зачитала ей вслух абзац из книги. Ева расслабленно выдохнула. Усилия принесли плоды: отныне химера начала читать учебники самостоятельно.       В программу обучения #037 входило несколько предметов: история, этикет, языки, биология и математика. Самыми важными предметами, безусловно, были история и этикет. Они больше всего понадобятся ей в дальнейшей жизни. В какой именно, Ева не знала и не хотела знать. Ей сообщили лишь то, что её химера послужит в качестве объекта исследований для других учёных и военных.       Очередное утро началось безрадостно. Будильник противным писком разбудил Еву в 7:45. Выключив его, она перевернулась на спину и уставилась в переплетения воздуховодов на потолке.       Комната, которую ей выделили, отличалась ещё большей угрюмостью, чем коридоры и лаборатории. Просто полупустое помещение с кроватью, тумбочкой и единственным источником света — люминесцентной лампой на потолке между трубами. Ничего лишнего.       «Снова мне предстоит работа с 037... — огорчённо подумала Ева. Взаимодействие с новым объектом отягощало её. И дело было далеко не в занятиях.       Мотивировала учёную самая престижная премия научной державы — премия Кимбера, присуждаемая раз в год за выдающиеся революционные изобретения. Та самая, ради которой Ева и согласилась на работу в Нижнем ИнГИБе три года назад. К счастью, до её получения осталось немного. Самое сложное давно позади, а именно — создать живую человекоподобную химеру. И после перенесённых трудов занятия с ней ощущались как неприятный пустяк.       Напоминая себе о цели, учёная встала с кровати. Одевшись и привычно собрав волосы в хвост, она направилась к #037.       Комната Евы находилась в корпусе A, который предназначался для сотрудников. Помимо комнат для отдыха, в нём были служебные помещения, уборные и столовая. Комната химеры #037 находилась в B. В нём располагались мастерские, архивы с учебными материалами и лаборатории для простых экспериментов. Вёл туда горизонтальный лифт. Такие были на каждом этаже, позволяя быстро перемещаться по корпусам. Так что уже через несколько минут учёная добралась до комнаты своего объекта.       — Доброе утро, номер 037. Ты сделала домашнее задание? Прочитала параграф по истории?       Рогатое существо резво спрятало книгу под одеяло. Химера сидела на кровати, опираясь спиной о стену и поджав под себя ноги. Ева успела разглядеть, что вместо истории она читала химию. Всё чаще #037 проявляла интерес не к тому, что нужно. Ева уже пару раз ловила её за чтением химии, поэтому пришла слегка пораньше. Она хотела застать #037 врасплох.       — Д-да… Я д-дочитала до… Фридриха… — растерянно ответила химера. Она взяла учебник с прикроватной тумбочки и пролистала страницы.       — В каком году он пришёл к власти? — решила проверить её осведомлённость Ева.       — Э-э-э… т-так… — химера продолжила суетливо листать книгу. — Раскол б-был в 1947-м... з-значит... в 50е?       — Неверно. Читай заново. Я проверю, когда вернусь.       Учёная вышла. Она прислонилась спиной к стене около двери и закрыла лицо руками.       «Эта химера ужасно медленная! — мысленно взвыла Ева. — С НЕЙ было намного проще! ОНА выучила всю нашу историю за три дня! Я переоценила способности 037…»       — Как ваши успехи, доктор Рэйсенд? — обратился к ней кто-то. Ева посмотрела на говорившего.       Около неё стоял молодой лаборант в пластиковых защитных очках. Его тёмные волосы были собраны в неровный пучок, а руки по локоть облачены в белые медицинские перчатки. Лаборант занимался дополнительными исследованиями ДНК животных в соседней лаборатории и докладывал о своих находках доктору Рэйсенд. На его бейдже было имя: «Оливер Клейст».       — Мистер Клейст… — вздохнув, проговорила учёная. — У меня сейчас небольшой кризис.       — С номером 037 обнаружились какие-то проблемы?       — Отчасти. У меня некоторые трудности с её обучением. Она не проявляет интереса к истории.       — Вам стоит поторопиться. Номер 037 должна закончить учиться за два месяца. Может, вам попробовать заставить её?        — Я не могу быть к ней строга. Если я буду заставлять её силой, обучение не будет эффективным.       — Вы мягкая, доктор Рэйсенд, — без намерений оскорбить сказал собеседник и покачал головой. — Такие методы были уместны с прошлым вашим объектом, но…       — Не говорите мне о НЕЙ, Клейст. Займитесь своим делом! — Ева выкрикнула это не специально, но она не любила, когда младший персонал лез не в своё дело.       Лаборант коротко поклонился и направился в свою лабораторию.       Обдумывая его слова, Ева пришла к пониманию, что коллега действительно прав. Она в самом деле проявляла к химере недопустимую мягкость. Перед учёной стоит одна задача: закончить обучение #037 и предоставить её руководству на презентации. И чем быстрее она это сделает, тем быстрее получит свою желанную престижную премию. Методы в таком деле неважны.       Ева вернулась в комнату химеры.       — В 1949-м… — первое, что она услышала от #037, когда вошла. — Ф-Фридрих Райнефарт… п-пришёл к власти в 1949-м. Затем с 1953-го по 1966-й… он п-провёл р-реформы образования и с-сделал Сен-Вентию… мировым лидером по эрудированности н-населения.       Уставившись на свою ученицу, доктор Рэйсенд замерла в дверях. Химера сидела на прежнем месте и уверенно выдала свой ответ, ни разу не подглядев в учебник.

***

❱❱ 23 АПРЕЛЯ, 2118 ГОД ❰❰

      Дни пролетали незаметно. Ева проводила со своим объектом всё рабочее время и покидала её только на ночь. Химера расспрашивала создательницу о прочитанном: про мир снаружи, про науки и про людей. Учёной приходилось подталкивать её к занятиям по программе, чтобы успевать по срокам. Химера и без того медленно изучала материал, а теперь ещё и тратила время на бесполезные разговоры. Конечно, Ева могла лишить химеру любых других книг, кроме исторических, но #037 неплохо справлялась с учёбой и заслужила чуток разнообразия. Тем более Ева планировала дать ей разностороннее развитие.       За прошедшее время химера выучила историю Мэнте-Капильро и понемногу изучала историю Сен-Вентии. С утра доктор Рэйсенд принесла ей дополнительные книги по истории, где информация подавалась проще, чем в учебниках института. Они были рассчитаны на подростковую аудиторию. Химера сразу принялась их читать и намного лучше запомнила прочитанное. Простая подача действительно принесла свои плоды, из чего доктор Рэйсенд сделала вывод: психологический возраст #037 около 15-16 лет.       Найдя подход к подопечной и обеспечив её новыми источниками знаний, Ева сидела вместе с ней за столом в её комнате. Учёная занималась своими записями, пока её ученица читала учебник. Химера, сгорбившись, пряталась за книгой, иногда украдкой выглядывая из-за неё и рассматривая свою наставницу.       — К-какой у тебя... л-любимый цвет? — осмелилась спросить #037, когда в очередной раз высунула голову.       — Задавай мне вопросы по теме, — равнодушно ответила учёная, не отрываясь от своего блокнота.       — Ну... ответь...              — Вишнёвый.       — А м-мне н-нравится г-голубой. Я з-заметила, что у тебя... г-глаза голубые.       Подняв глаза, учёная покосилась на подопечную с надменным безразличием. Еве не нравилось, когда #037 говорила с ней так церемонно, но она проявляла к химере терпение и показывала своё негодование лишь выражением лица. Собеседница вздрогнула и снова спряталась.       — В этом г-году… было столетие завершения г-гражданской войны, да? — быстро сменила тему химера и процитировала только что прочитанный параграф. Очевидно, она испугалась укоризненного взора доктора Рэйсенд. — После к-которой Сен-Вентию в-восстанавливали очень долго, но з-зато нашли… с-способы улучшить м-медицину и защиту, верно?       — Да, — Ева вернула взгляд в блокнот.       История научной державы пестрила своим разнообразием, но похоже, что #037 не заинтересовалась ею. Даже после прочтения новых книг. Изредка она проявляла интерес к некоторым фактам, но в основном заваливала Еву расспросами о ней самой и об её жизни. В процессе беседы учёная раскусила химеру: она просто заучивает прочитанное. Её выдали процитированные слово в слово абзацы из учебника. Впрочем, не важно, как именно она осваивает материал. Главное, чтобы она хорошо написала финальные тесты.       — К-какие у т-тебя к-красивые рисунки! — воскликнула химера, заглянув в её блокнот.       На рисунке была изображена крылатая девушка с длинным хвостом. Учёная выдрала страницу, скомкала и спрятала в карман, надеясь, что химера не успела ничего разглядеть.       — Не отвлекайся, 037. Читай учебник.       Но собеседница не послушалась. Она смотрела на учёную, явно желая продолжить разговор. Её взгляд упал на халат Евы.       — Я х-хотела с-спросить у тебя… п-про эту эмблему… — химеру привлёк значок с буквой G. Он был сделан из хромированного голубого металла и поблёскивал на свету. — Ч-что она значит?       — Это герб ИнГИБа. G означает Genetic. Этот значок показывает, что я являюсь членом учёного совета. Когда-нибудь ты встретишь и других представителей ИнГИБа с таким значком.       Ева входила в учёный совет, что являлся одной из трёх частей правительства в государстве. Остальные две — это совет парламента, занимавшийся внешней и внутренней политикой, и совет военных, который, соответственно, заправлял обороной. Учёный совет нёс за собой одну цель — развивать науки, образование и медицину.       Каждый из трёх советов имел свои полномочия в Сен-Вентии, и Ева не была исключением. Как доктор наук первого ранга, она обладала правом высказываться за круглым столом парламента, когда вставал вопрос о новых законах, и имела возможность распоряжаться своими разработками по собственному усмотрению. В разумных пределах, конечно. Так же в её подчинении была интеллигенция, входящая во второй и третий ранги: кандидаты наук, магистры и другие научные сотрудники.       Не было ничего удивительного в том, что химера заинтересовалась этим значком. Она уже могла видеть букву G на бумагах, которые носила с собой Ева. К тому же она давно прочитала историю основания ИнГИБа. Видимо, спросить осмелилась только сейчас. Или просто хотела привлечь внимание учёной.       Доктора Рэйсенд не волновали её попытки завести разговор. Гораздо больше Еву беспокоило, что объект ещё далёк от того идеала, к которому стремилась учёная. Она смотрела в блокнот, прикрывая записи от любопытных глаз подопечной, и размышляла о дальнейших опытах.       — У м-меня есть ещё п-пара вопросов…       Ева вытащила карманные часы. Время уже шло к полудню.       — Задашь их позже. Сейчас у нас время тестов.

***

      Шанс покинуть свою комнату химере выпадал нечасто. Ева водила подопечную лишь в специальные полигоны, где проводила тесты её скорости, силы и выносливости. Поэтому химеру увлекала возможность выйти за пределы своего привычного пристанища. Вдобавок, сегодня доктор Рэйсенд повела её в новое место.       Осматриваясь по сторонам, рогатая девушка семенила за учёной и глазела на мигающие под потолком камеры, на закрытые двери лабораторий, на проходящих мимо лаборантов и научных работников. Те тоже сопровождали её заинтересованными взглядами.       — А что з-здесь? — #037 сбавила шаг около большой толстой двери, закрытой на особый кодовый замок.       — Ничего, что тебе нужно знать, — ответила Ева. — Не останавливайся.       Помимо разделения на Верхний и Нижний, в ИнГИБе имелась ещё одна иерархическая система: весь Нижний ИнГИБ делился на ярусы, и доступ к ним можно было получить в соответствии со своим статусом. Всего ярусов было три: первый, второй и третий, самый глубокий. Еве, как доктору наук первого ранга, доступ открывался только до второго яруса, в котором они с #037 и находились. Про третий учёная практически ничего не знала. Доступ к нему получали элитные академики и высшие военные чины. Еве было известно лишь то, что там проводятся крайне опасные испытания вооружения. За дверью, которой заинтересовалась химера, как раз был лифт, ведущий на третий ярус.       Они добрались до горизонтального лифта, который шёл из корпуса B в корпус C. Ева провела своей карточкой по панели, и она засветилась. Лифт скоро прибудет.       — Ч-что это? — вновь химера на что-то отвлеклась. На этот раз в её поле зрения попал синий флаг с белой змеёй, висевший на стене около лифта.       — Ты про герб? Это символ нашего учёного совета.       — А п-почему змея?       — Потому что яд змей используется как компонент во многих лекарствах.       Лифт подъехал, раздался звуковой сигнал, и двери открылись. Учёная и её химера вошли в него. На табло высветилось место назначения: корпус C, ярус 2. В этом корпусе размещались полигоны для более опасных экспериментов. Ева заранее распорядилась подготовить один из таких.       Выйдя из лифта, доктор Рэйсенд показала свой пропуск охраннику, что стоял около него, и тот пропустил их дальше. Почти сразу их встретил внушительный турникет. Ева вновь приблизила карту к сенсору: металлическая перегородка опустилась. Доктор Рэйсенд поторопила химеру взмахом руки, и та быстро прошла через турникет. Каждый корпус делился ещё на три этажа, посему у Евы и #037 состоялась ещё одна поездка. Но уже на обычном лифте, который доставил их со второго на третий этаж корпуса.       Путь закончился массивной дверью. Она была меньше той, что привлекла химеру ранее, но тоже заинтриговала её: глаза существа азартно заблестели. И когда Ева открыла дверь, химера с любопытством заглянула внутрь.       Там оказалась комната управления, в которой стоял стол с компьютером, несколько хронографов и другие приборы для измерения. Центр дальней стены занимало широкое окно из защитного стекла, похожее на то, что в комнате #037. Справа от него был вход, запертый на гермозатвор.       Рассмотреть что-либо за стеклом мешала темнота. Доктор Рэйсенд щёлкнула выключателем, и по ту сторону окна зажёгся свет, освещая просторный и длинный полигон. Именно туда учёная отправила свою подопечную, предварительно отперев для неё вход.       Пройдя в узкую дверь, химера оказалась в довольно необычном для неё помещении: его потолок, стены и пол покрывал металл. В дальней стене была вмонтирована большая стальная мишень с выгравированными кольцами. На противоположной стороне, где находилась #037, стояла металлическая инструментальная тележка с тремя ярусами, каждый из которых был поделён ещё на дополнительные отсеки. В них, согласно размеру, лежали круглые чугунные ядра.       После того, как учёная велела химере пройти на полигон, она закрыла дверь, а затем надела плотные пластиковые очки и наушники. Защитное стекло выдерживало любые разрушительные воздействия, но перестраховаться не повредит. Ева включила оборудование, взяла микрофон и распорядилась:       — Выбери самое маленькое ядро из имеющихся, — её голос прозвучал через громкоговоритель, встроенный в стену над окном.       Долго выбирать не пришлось: самое маленькое лежало как раз на верхнем ярусе. Его диаметр был около 60 мм, а вес — всего 1,64 кг. Химера ухватила его одной рукой, но её тонкие слабые пальцы не удержали его. Ядро выскользнуло, с грохотом упало на пол и покатилось. Химера побежала за ним.       «Какая неуклюжая…» — Ева досадно закрыла глаза ладонью.       Поймав укатившееся ядро, #037 взяла его обеими руками, чтобы больше не ронять.       — Замахнись и швырни в мишень со всей силы, — приказала ей Ева.       Для точного броска химера присмотрелась к мишени, прищурив глаза. Отставив правую ногу назад, #037 замахнулась. Затем, оттолкнувшись отставленной ногой и подав вперёд корпус, она бросила метательный снаряд самым сильным маховым движением, на которое была способна. Ядро промелькнуло за мгновение, подобно пуле, влетело точно в центр мишени, промяв её.       Железный грохот эхом отдался в уши. Слуху химеры подобный шум не страшен, а вот доктор Рэйсенд даже через наушники испытала дискомфорт.       Измеритель пропищал, высветив на экране данные. Ева взяла планшетку и записала: «Скорость полёта: 113 м/с или 410 км/ч. Результат почти в два раза меньше результата прошлого объекта. Получится ли поднять этот показатель?»       Химера тяжело вздохнула и вытерла лоб. Бросок потратил все её силы. Она размяла плечи и локти.       «Уже выдохлась. Прошлый объект мог совершить как минимум два таких броска до полного истощения сил…»       — Возвращайся ко мне, 037, — открыв ей дверь, сказала учёная. — На сегодня закончим.       Подопечная вернулась к своей создательнице. Доктор Рэйсенд смотрела в бумаги и быстро листала их туда-сюда. Доходя до конца, она возвращалась в начало, читала повторно и разочарованно вздыхала. Её действия походили на какое-то помешательство.       «Неуклюжая и быстро устаёт, — учёная перечитывала записи снова и снова, а затем пролистала до старых от другого объекта и сравнила. — Огромная разница. Химера 037 во всём хуже НЕЁ».       — М-да-а... Мы не добьёмся необходимого идеала к сроку, — процедила сквозь зубы Ева.       — Т-ты хочешь… с-сделать м-меня идеальной? — с дрожью в голосе спросила химера. Она мяла край своей рубашки и, по-видимому, хотела сказать что-то ещё. Вряд ли она понимала причины огорчения учёной, но подобная неудовлетворительная реакция наставницы встревожит любую ученицу.       — Никто не может быть идеальным, — сердито отрезала Ева и перечеркнула одну из бумаг. — Тому, кто идеален, место в музее.       «Идеальной была только ОНА. Само совершенство... Но ничего нельзя вернуть. Ничего нельзя исправить. Можно только попытаться сделать подобие».

***

      Ещё когда Ева училась в Верхнем ИнГИБе, она изучала ДНК древних животных и научные труды на эту тематику. Проводились такие исследования с 80-х годов прошлого века, и учёные тех лет произвели несколько попыток возродить вымершие виды. Попытки не увенчались успехом. Однако было установлено, что ДНК, извлечённая из древних отложений, представляет собой хороший источник для изучения древней жизни. В дополнение тому было обнаружено, что ДНК не только сохраняется на протяжении более полутора веков, но также может быть частично выделена и соединена с ДНК современных млекопитающих.       До настоящего времени, ввиду отсутствия методов долговечного соединения, такой процесс был невозможен, и удачные смешанные живые организмы были созданы только на основе мелких грызунов. Но благодаря тому, что доктор Рэйсенд открыла способ соединить ДНК так, чтобы они не распадались долгие десятилетия, модификация стала возможной. В ДНК химеры #037 тоже входили частицы древних животных, поэтому она обладала большой физической силой и ловкостью.       Однако этих нечеловеческих способностей было недостаточно для требуемого показателя. Ева предположила, что с помощью дополнительных физических тренировок сможет поднять силу химеры, посему решила незамедлительно приступить к распланировке занятий.       Закончив тест на полигоне, доктор Рэйсенд и её химера возвращались в корпус B. Учёная всё ещё смотрела в свои бумаги и составляла новое расписание, как вдруг повседневную тишину прорезал нежданный хлопок и последовавший за ним крик. Из приоткрытой двери лаборатории выскочил маленький белый зверёк. Это была крыса. Она юркнула мимо Евы и побежала прямо к #037.       — Лови-лови! — прокричал химере выбежавший следом лаборант. Он не успел схватить грызуна.        Химера вовремя среагировала, наклонилась и поймала зверька. Удивительно, но крыса совсем не вырывалась из её рук. Она, наоборот, успокоилась и стала тянуться к химере. Та поднесла пальцы к её носу. Грызун понюхал их и позволил себя погладить. Затем химера отдала крысу лаборанту.       — Спасибо, 037, — поблагодарил тот. — Она сбежала от меня. Укусила за палец и выскользнула.       — Следите за своими животными и держите двери закрытыми, мистер Клейст, — глядя на эту нелепую ситуацию, с презрением сказала Ева и нахмурила брови. — В ИнГИБе должен быть идеальный порядок.       — Конечно, доктор Рэйсенд. Простите за беспокойство, — он поклонился и быстро вернулся в свою лабораторию.       — Это крыса, д-да? — спросила #037.       — Да.       — А м-можно… мне п-потом посмотреть н-на неё? Я н-никогда не видела ж-животных вживую...       — Нельзя.       Когда они дошли до комнаты химеры, Ева впустила #037 туда первой. Рогатое существо сразу село за стол, ожидая следующих распоряжений от своей создательницы.       Крепко сжав губы и сложив руки на груди, доктор Рэйсенд сверлила подопечную взглядом, из-за чего могло создаться впечатление, что учёная злиться на неё. Химера спрятала глаза за чёлкой, тем самым показывая, что действительно чувствует себя виноватой. На самом же деле Ева всматривалась в существо по другой причине.       «Сделать подобие, — повторяла учёная и смотрела в упор на своё творение. — Стоит ли попытаться хоть на толику приблизиться к ЕЁ уровню? Не может номер 037 быть настолько бестолковой. Пока я готовлю для неё дополнительные упражнения, можно заняться этикетом».       — Надеюсь, ты прочитала учебники по этикету?       Химера покивала.       Соблюдение этикета в Сен-Вентии являлось одним из важнейших признаков воспитанности. В стране проживало немало аристократов и дворян, поэтому соблюдение правил приличия было общепринято для всех. Пренебрежение этикетом расценивалось как неуважение к культуре Сен-Вентии и считалось дурным тоном.       Впрочем, этикет научной державы отличался от норм поведения в других странах. В Сен-Вентии, например, считалось неуместным ношение пальто, перчаток, шляп и другой верхней одежды в помещении. Особенно в учебных заведениях и других значимых общественных местах. Но в Вапор-Гайне, наоборот, обязывали покрывать свои головы практически всегда.       Так же в Сен-Вентии было принято снимать шляпу и кланяться перед человеком, с которым предстоит знакомство или просто беседа. Такая форма приветствия пошла ещё со Средневековья, когда рыцари снимали шлемы перед правителем в знак доверия. В Вапор-Гайне же здороваться было принято за руку, а в Сен-Вентии, напротив, приветствие за руку допускалось только между хорошо знакомыми людьми.       Доктор Рэйсенд знала о различиях этикета в разных странах, но учила химеру исключительно общепринятому в Сен-Вентии. Этикет других держав они с #037 изучали лишь в теории. Пока что Ева учила её поведению за столом. Устно повторив правила, они приступили к практике.       — Держи спину ровно и не откидывайся на спинку стула, — наставляла она химеру. — Ты будешь посещать мероприятия и взаимодействовать с элитой. За соблюдением этикета везде строго следят. Ты должна произвести хорошее впечатление на окружающих.       Химера старалась держать осанку, но её терпения хватило ненадолго. Меньше чем через минуту она расслабила плечи и сгорбила спину.       Ева сделала пометку в записи: «Не способна вести себя за столом согласно этикету. Вульгарное поведение».       «У НЕЁ никогда не было проблем с этикетом. ОНА была так грациозна... Но 037…» — учёная потёрла виски. Как же её утомило это неотёсанное существо! Целый день от неё одни расстройства!       — Попробуй разлить вино по бокалам, — велела она. — Оно подаётся после каждого блюда.       Настоящее вино Ева не предоставила. На столе стояла бутылка из-под него, наполненная водой, и два хрустальных бокала. Один около Евы, второй у #037. Хотя бы с этим простым делом химера должна справиться. Доктор Рэйсенд отложила свою планшетку на край стола и подпёрла голову рукой, ожидая от подопечной выполнения задачи.       Первый бокал, который стоял со стороны #037, она наполнила практически идеально. Количество жидкости не превысило стандарт: чуть выше половины. Однако и здесь химера совершила ошибку, ведь первым наполняется бокал собеседника.       Ева вздохнула, но промолчала. По крайней мере, химера справилась с наполнением.       Она перешла ко второму бокалу, но внезапно выронила бутыль. Она упала на стол, задев и со звоном опрокинув предыдущий бокал. Всё его содержимое пролилось прямиком на бумаги Евы. Учёная ахнула, схватила планшетку и резко подскочила из-за стола, стряхивая воду с бумаг. Чернила растеклись и размазались.       «О Вселенная! Да за что мне это! Какая же она…» — Ева стиснула зубы, чтобы не начать сквернословить. Её терпение почти иссякло.       — Прости... п-прости... — бубнила себе под нос #037, пока учёная тщилась отряхнуть бумаги.       Ей следовало ожидать, что даже столь элементарное поручение выйдет из-под контроля. Но всё же она дала химере шанс. Напрасный шанс.       Естественно, доктор Рэйсенд могла вести записи на диктофон, но она всегда находилась рядом с объектом, и той не следует слышать никакой конфиденциальной информации. К тому же Еве нравилось писать от руки, сопровождая записи своими рисунками. Почерк у неё был аккуратный и красивый, как и её иллюстрации. Они походили на карикатуры из комиксов.       — Извини, ма… то есть Ева... — химера виновато опустила голову и подступила к учёной. — Я н-не х-хотела… испортить твои б-бумаги. Т-ты злишься?       «Ещё как!»       — Совсем не злюсь, — Ева положила руку на её макушку и легонько погладила. — Это были всего лишь копии моих записей.       «Оригиналы! На их восстановление уйдёт много времени и сил. Теперь, пожалуй, буду делать и копии. ОНА никогда не доставляла мне подобных проблем!»       Пока Ева поглаживала химеру, та печально и обречённо улыбнулась. Её личико показывало желание получить больше тепла от создательницы. Она старалась ей угодить.       «Хочешь похвалы? — поняла её жажду Ева. — Ты её не заслужила».       Учёная убрала руку. Химера сникла.

***

❱❱ 26 АПРЕЛЯ, 2118 ГОД ❰❰

      Не так давно доктор Рэйсенд внесла в расписание #037 дополнительные физические упражнения. Их комплекс должен был помочь химере нарастить мышечную массу. Учёная провела несколько занятий, во время которых #037 делала упражнения с гантелями. Вот только результата это не принесло. Чтобы тренировки дали хороший эффект, нужен не один месяц. Таким запасом времени доктор Рэйсенд не располагала, посему идея отпала сама собой.       Две ночи подряд Ева не спала и размышляла над проблемой: как приблизить химеру #037 к высоким показателям? Новый объект должен превосходить предыдущий, а не наоборот. Это рогатое нечто хуже по всем аспектам. Вдобавок от #037 сплошные проблемы. Из-за того происшествия с бумагами у Евы ушло полночи, чтобы расшифровать расплывшиеся чернила и переписать их на новые листы. Следом она сделала и копии. На всякий случай. Закончила учёная к утру, как раз, когда уже пора было навестить #037.       — Номер 037... доброе утро, — зевая и прикрывая рот, сказала доктор Рэйсенд. В общей сложности она не спала трое суток. — Как самочувствие?       — Я п-прочитала в-вчера… п-первый том «Острозуба», — сообщила химера вместо ответа.       — И что ты узнала? — незаинтересованно спросила учёная, как обычно смотря в свои бумаги.       — Я не п-понимаю… п-почему он р-решил сбежать из д-деревни…       — Люди презирали его, и он не выдержал.       — Но п-почему? — с какой-то детской обидой в голосе переспросила химера. — Он б-был… ко в-всем д-добр. Они м-могли… подружиться с н-ним.       — Не могли. Острозуб отличался от них. Люди его боялись и считали, что он может напасть на них.       — Он б-бы этого н-не с-сделал.       — Люди этого не могли знать и предвидеть. Если бы он продолжил носить маску и скрывать свои зубы от друзей и знакомых, то ему бы не пришлось сбегать. Если бы никто не узнал его тайну, то он бы мог спокойно жить в деревне, среди людей. Но он рассказал своим друзьям, а они его выдали. Лучше не давать людям повода для страха. Страх перерастает в агрессию.       Разговор закончился, но рассуждения химеры про Острозуба почему-то вывели Еву из равновесия. Она взглянула на #037: та подошла к стеклу и рассматривала свои клыки в отражении.       «Подружиться, да? — Ева ухмыльнулась. К ней вернулась холодная рассудительность. — Никто не будет дружить с существом с огромными клыками».       Когда #037 окажется в обществе, жить среди людей ей будет тяжело. Общество диктовало свои порядки и негативно относилось к тем, кто в них не вписывался. Хоть контакты химеры с людьми и будут ограничены и, вероятно, будут проходить только с военными и представителями знати, но едва ли кто-то встанет на её сторону, если случится конфликт или недопонимание. Химера #037 слишком мягкая и неуверенная, чтобы постоять за себя.       Ева помотала головой, отгоняя раздумья. Ей нет никакого дела до того, как #037 будет взаимодействовать с обществом. Всему, что нужно, она её обучила. Остальное за химерой.       — Мои к-клыки… тоже н-никому не п-понравятся? — чуть ли не плача, просипела химера.       Ева ничего не ответила. Но у неё появилась идея.

***

      Клыки и рога — первое, что бросалось в глаза при виде химеры #037. Они её главные отличительные черты, и было бы неплохо их протестировать. Учёная давно собиралась провести такой эксперимент, но всё время откладывала из-за обучения химеры теоретическим предметам. Так что, пока появилось время, Ева приказала персоналу подготовить новый полигон. Его завершили уже через час, и учёная отвела в него #037. Сперва она решила испытать её силу укуса.       Она дала химере металлический прут диаметром 25 мм. К нему были подсоединены два провода, которые вели к измерителю силы укуса.       — Кусай в полную силу, — уже с обыденным безразличием сказала Ева.       — К-кусать? — озадачилась химера. — Это же... н-не еда.       — Кусай.       Сглотнув, #037 неуверенно приоткрыла рот и обнажила клыки. Примостив прут между челюстей, она с силой сомкнула их. Железяка издала жалобный скрежет и была перекушена химерой пополам. Измеритель выдал на экране результат: 180 кгс/см².       «Сила укуса... — Ева рефлекторно схватилась за предплечье и опасливо отшагнула от существа. — Укусила бы со всей силы и откусила бы мне руку».       — Клыки болят?       — Н-немного, — химера потёрла щёку.       «Укус в полную силу может повредить её клыки. Значит, лучше применять их в три четверти силы. Следующим пунктом проверим силу удара с разбега».       — Иди на полигон. На той стороне стоит стена из бетона. Разбегись как следует и врежься в неё рогами. Ты должна её разбить.       Когда химера покинула комнату управления, Ева закатала рукав халата на левой руке. Под ним был спрятан глубокий след от клыков. Рана уже давно прошла, но шрам останется навсегда. Химера #037 укусила доктора Рэйсенд, когда учёная извлекала её из капсулы для выращивания. Все её предыдущие эксперименты тоже проявляли агрессию. При любых попытках усмирить их, они ещё больше впадали в ярость и переходили в атаку. Приходилось устранять их на месте. У Евы с собой на этот случай имелся сильный токсин в баллончике.       Опыты с такими существами всегда крайне опасны. За три года работы доктор Рэйсенд создала всего два объекта, которые остановились после приказа не атаковать. Одним из них была и #037. Её укус стал первым и последним. С тех пор химера ни разу не применила силу без приказа.       Доктор Рэйсенд ещё раз осмотрела свой шрам и пригляделась к глубине укуса. Острые клыки легко вошли в плоть, подобно клыкам дикого животного. Ни у одного из тридцати пяти неудачных устранённых образцов не было настолько сильных челюстей. У предыдущего объекта заострённых зубов было больше: они располагались на месте клыков, первых и вторых зубов-премоляров. Поэтому и прикус у прошлого образца отличался от прикуса #037. Прошлый не кусал учёную, но она тоже тестировала его укус. И он был слабее, чем у нового.       «Если даже номер 037 будет применять клыки в три четверти силы, то это… 135 килограмм. А у прошлого объекта… — Ева взяла планшетку и пролистала бумаги. — У прошлого образца сила укуса была 90! Укус… сильнее, чем у НЕЁ. Наконец-то! Хоть в чём-то 037 лучше! Если… если и от её рогов будет польза, то это уже целых два отличных результата!»       Раздался сильный грохот. Затем донёсся беспомощный крик:       — Ева-а-а! Я з-застряла!       Учёная подошла к стеклу и взглянула на полигон. Химера застряла рогами в стене, в которую врезалась. Ева мучительно вздохнула.

***

❱❱ 2 МАЯ, 2118 ГОД ❰❰

      Картинка перед глазами расщеплялась и раздваивалась, а зрение теряло свою остроту. Горячие слёзы ошпарили щёки, точно кипяток. Онемев, учёная уставилась на существо, корчившееся в агонии на её руках. Вокруг разлетелись чёрные перья. Хрипы и частые вдохи донеслись до слуха Евы. Она не могла разлепить пересохшие от волнения губы. Последний вздох. Ева согнулась, будто её пнули в живот, прижала к себе бездыханное тело и зарыдала в голос.       — Зачем нужна эта проклятая наука, если она не способна спасти даже одну жизнь?! — вопль отчаяния пронёсся гулом и заполнил гортань.       Голова трещала, в ней скомкались бесконечные вереницы мыслей:              «Ошибка. Страшная ошибка, погубившая невинную жизнь. И лишь один человек повинен в этой трагедии».       Ева резко открыла мокрые от слёз глаза: над ней нависал потолок с трубами. Приподнявшись на локтях, учёная едва подчинила себе своё тело. Бессонная ночь выжала из неё все силы. На лицо свалились растрепавшиеся волосы. Ева убрала часть прядей за ухо и вытерла влагу со щёк.       «Сегодня ЕЙ мог исполниться год…» — болезненная мысль уколола сердце. Дурной сон не давал покоя.       Кошмары, терзающие учёную, не прекращались и не прекратятся никогда. Ева глубоко втянула воздух, силясь усмирить галоп сердца в грудной клетке. Успокоившись, она встала с кровати, но чуть не упала и оперлась на стену. Ей хотелось просто выбежать вон, позабыв обо всём, но обстоятельства, само собой, не позволяли сделать этого.       Перед тем, как идти к #037, Ева зашла в столовую и налила себе стакан кофе из кофейного аппарата. Этот кофе после невыносимой ночи принёс с собой самый сильный приступ тоски по поверхности, который Еве пришлось испытать за всю работу в Нижнем ИнГИБе. Ни минуты не проходило без раздумий о том, как достичь цели. Как покинуть это место, напоминающее о перенесённых страданиях.       «Премия Кимбера. Я здесь ради неё», — повторила себе доктор Рэйсенд.       Обессиленная учёная добралась до комнаты #037.       — Ты выполнила то, что я просила? — с порога спросила она, забыв про формальное утреннее приветствие.       Химера, как и всегда, сидела за столом. Она передала своей создательнице листы. Учёная села напротив и взялась их проверять.       Вчера днём она составила для #037 тест с вопросами по истории, предусмотрительно забрав у неё все учебники и тетрадки. У химеры было много времени на его выполнение. Ева уже не ждала от неё идеального результата, но ответы удовлетворят её, если верных окажется больше половины. Учёная зевнула и, попивая кофе, принялась за проверку.       — Я читаю д-дальше… п-про Острозуба, — тем временем рассказала #037. — У н-него день рождения… Он отмечал его со с-своими д-друзьями и с-семьёй. А у химер б-бывают дни р-рождения? У м-меня есть?       — Технически ты не родилась, так что нет, — в голосе Евы смешалось ещё больше равнодушия и безразличия. — У тебя есть альтернатива в виде дня, когда я извлекла тебя из капсулы. Это было 27-ого марта.       — А у тебя к-когда день рождения? Т-ты тоже отмечаешь его с с-семьёй?       Вопросы, которые задавала ей химера, никогда не вызывали у Евы трудностей. Все они были простым стремлением познать мир. Но отчего-то именно этот обескуражил учёную. Совсем как тот разговор про Острозуба. Ева допускала вероятность, что всему виной недосып, но причина ступора всплыла сама собой. Воспоминания, старательно спрятанные в сознании, нахлынули, как из шланга.       Ева родилась в небольшом городке недалеко от Арсиаса. Она никогда не знала своей семьи и всю жизнь провела в приюте. Родители отказались от неё ещё в роддоме. Это всё, что Ева знала о них. Она не знала их имён, не знала контактных данных или места жительства. Они даже не дали ей имя. Её назвали «Евой Рэйсенд» уже в приюте.       Всё её детство прошло в незнании, чего она хочет. Изо дня в день Ева занималась учёбой по предоставленной программе и не задумывалась о своём будущем. Но однажды ей в руки попал учебник по биологии. Он-то и открыл ей путь в мир науки и дал смысл жизни: Ева захотела стать учёной.       Будучи подростком, Ева подрабатывала, ходила в платные библиотеки и копила деньги, чтобы переехать в Арсиас и поступить в ИнГИБ. После выпуска из приюта ей это удалось. Благодаря своему упорному труду она стала лучшей студенткой и получала массу наград за свои научные работы. Пять лет назад она выпустилась, а спустя два года защитила диссертацию и обрела докторскую степень.       От этих воспоминаний на губах Евы появилась небольшая улыбочка.       Химера заметила выражение лица создательницы и тоже заулыбалась. Наверное, #037 хотела вместе с ней насладиться моментом.       Ева посмотрела в её нефритово-зелёные глаза: их наполняли искренность и стремление сблизиться. Но это желание нисколько не растрогало учёную. После приятных воспоминаний её захлестнули тягостные.       «ОНА тоже спрашивала о моём прошлом, — Ева чувствовала, что её грудь сдавливает до боли. Она отвернулась от химеры. — Я много рассказывала ЕЙ про чувства людей, про себя и свою жизнь... Мы были... так близки... Но сближаться с 037...»       Учёная вновь вперилась в #037. В голубых глазах вспыхнул блеск бесконечного холода. Ева заговорила прерывистым, омрачённым голосом, словно выжимая и себя остатки сил:       — Нет у меня... никакой семьи. Никогда не было. И не задавай мне больше подобные вопросы.       «Я выпустилась из приюта и занялась наукой. Наука — вот моя семья».

***

❱❱ 20 МАЯ, 2118 ГОД ❰❰

      При мысли о предстоящем посещении кабинета директора доктор Рэйсенд окаменела. С утра её вызвали на доклад. Очевидно, руководство неудовлетворено результатами тестов силы #037. Одних клыков мало, а испытание рогов провалилось: химера застряла в стене. От удара преграда треснула, но не рухнула. Пара дальнейших тестов дали окончательный результат: сломать #037 может только тонкие стенки.       Директорский состав ИнГИБа тоже делился на две части. Первый из директоров заведовал Верхним, второй — Нижним. Полномочия у директоров были одинаковые, но они оба подчинялись высшему руководству из столицы, управляющему всем исследовательским центром.       Встречи директора Нижнего ИнГИБа с персоналом проходили редко. Видеть своих работников он хотел, когда появлялся весомый повод. Простые распоряжения директор отдавал через письменные приказы. Посему явка в его кабинет ознаменовала для доктора Рэйсенд серьёзный разговор.       Кабинет директора располагался на первом ярусе в корпусе A. По прибытию на нужный этаж Ева остановилась около двери. Атмосфера возле кабинета разительно отличалась от остального ИнГИБа ещё большей безжизненностью и серостью.       «Это просто доклад», — утешила она себя.       Набрав в лёгкие побольше воздуха и машинально смахнув с лица непослушные пряди, учёная вошла в кабинет.       — Доброе утро, мистер Ле́ммель. Надеюсь, вы вызвали меня по поводу какого-то остро важного вопроса? — с долей дерзости сказала Ева, пряча за этой маской своё смятение.       Откинувшись на спинку кресла, одетый в строгий белый костюм, директор перебирал её отчёты. С этим человеком доктор Рэйсенд познакомилась в день, когда впервые спустилась в Нижний ИнГИБ. Именно он принял её на должность генного инженера и самолично провёл экскурсию по корпусам. Изначально Леммель проникался к Еве уважением. Как и она к нему. Но после её побега из ИнГИБа их отношения ухудшились. К тому же учёную подводила ещё и #037.       — Доброе, доктор Рэйсенд. Я бы не отрывал от работы нашего лучшего сотрудника из-за пустяков, — спокойно отреагировал тот. Высокопоставленный учёный тоже носил значок ИнГИБа. — Ваши достижения представляют для нас первостепенную значимость и сделают вас героем страны.       — Я здесь ради премии.       — Конечно-конечно. Вы получите бесценную награду.       «Я стремлюсь к этой премии несколько лет. И я получу её. Титул носителя премии Кимбера сделает меня счастливой и завершит мою карьеру».       — У меня есть пара вопросов касательно номера 037, — Леммель заглянул в одну из бумаг. — В отчёте вы указали, что её обучение займёт больше времени, чем обучение прошлого объекта. Каковы причины?       — Номер 037 менее способная. Ей нужен тщательный и долговременный подход. Однако она очень усердная и хорошо осваивает программу. Было бы неплохо перенести презентацию на месяц, чтобы я могла позаниматься с 037 подольше.       «Что я несу?», — доктор Рэйсенд сама не понимала, зачем это сказала. Она неосознанно начала защищать свою подопечную.       На какое-то мгновение Еве померещилось, что она ляпнула это во благо химеры, но истинные мотивы быстро вернули учёную в реальность. Покровительство — не более чем защитная реакция. Лучше выставлять #037 в положительном свете и убедить директора, что она достойный образец. Всё же на кону значимая премия, присуждаемая всего раз в год.       — Вы просите перенести презентацию после всего, что натворили? Вы практически добились идеального результата с прошлым объектом, но после провала безрассудно покинули ИнГИБ, обрекая проект на закрытие. Неудача и перерыв в разработках принесли нам крупные убытки. ИнГИБ и в частности, учёный совет, финансируют вас ради будущего науки и армии. Вы обязаны закончить проект вовремя.              — Я единственная, кто совладает с моими разработками. Мне и распоряжаться временем, — Ева демонстративно сложила руки на груди.       «Мне же выгодно закончить быстрее... Так зачем я продолжаю настаивать на неспешном темпе?».       — Не связано ли ваше желание тянуть время с тем, что вы снова импонируете объекту? С прошлым объектом вы были в очень близких отношениях. Я читал отчёты, где выписали, что она даже звала вас «мамой». Очаровательно. С номером 037 такого не должно повториться.       — Разумеется, нет.       — Для какой цели вы тогда дали ей прозвище? — директор взял следующий лист со стола. — «Хитч». Звучит забавно. Вы и прошлому объекту давали имя. Как оно там звучало?       — Давать имена объектам — это просто моя маленькая прихоть. Над именем номера 037 я не думала. Она заикается, поэтому я и назвала её Хитч.       — Видел в отчёте, что её заикание исправить нельзя.       — Да, к сожалению. Как и увеличить физическую силу. После извлечения её ДНК неизменяемая. Дефекты образовались из-за того, что 037 была извлечена раньше положенного срока. Не стоило торопить меня. Тогда и образец вышел бы более качественным.       — Впредь учтём. Следующие образцы будут извлекаться согласно сроку, — Леммель одобрительно кивнул. — Как много у 037 изъянов? И как много плюсов?       — Её организм слаб и уязвим. Но в интеллектуальном плане номер 037 делает успехи: она хорошо пишет тесты. А ещё по сравнению с прошлым объектом у неё есть неоспоримый плюс: сила её укуса.       — Слишком незначительный плюс на фоне прошлого объекта. Его потеря для нас фатальна. Есть ли у 037 другие положительные стороны? Потомство она сможет приносить в будущем?       — Рано об этом говорить. Она ещё незрелая. Тем более у нас пока нет мужской особи. Но да, сможет.       — Это уже более существенная доработка. Она облегчит нам задачу. Если химеры будут обеспечивать нам потомством, то мы хорошо сэкономим. Не придётся тратить ресурсы на их создание. Намного проще и дешевле обеспечивать молодняк, чем воспроизводить полноценную химеру. Сможем ли мы ускорить их взросление?       — Такое вполне возможно. Из-за того, что химеры выращиваются искусственно, они извлекаются из капсулы уже со зрелым телом. За три месяца выращивания они достигают примерно восемнадцатилетнего возраста. По моим расчётам, благодаря этому продолжительность жизни химеры примерно на двадцать лет больше человеческой. Если в образцы изначально заложить способность к быстрому взрослению, то их потомство тоже повзрослеет за короткий срок. Какой именно: покажет время. Но полагаю, что новорождённая химера станет взрослой лет за пять. Размножаться будут сами, а мы тем временем сосредоточимся на других способностях будущих образцов. На развитии у них устойчивости к опасным веществам, например.       «Самое важное в номере 037 я исправить смогла. А именно: избавить её от бесплодия, которое могло передаться от моей ДНК. Которое передалось и ЕЙ».       Химера #037 во многом хуже прошлой. Её организм слаб, с немалым количеством дефектов, но у неё есть потенциал. Ева знала и понимала недочёты своего творения, как никто другой. И только она может сгладить их к презентации.       По-видимому, директор Леммель был с солидарен с собеседницей. Он благосклонно покивал в ответ на её слова.       — Работайте в нужном темпе, — напоследок сказал дикектор. — Презентацию перенести нельзя, но и подгонять вас не посмеют. Распорядитесь оставшимся временем планомерно. Презентация назначена на 30-е июня. До-свидания, доктор Рэйсенд.       Хмурясь, Ева ретировалась к двери и вышла в коридор. Мимо учёной в этот момент прошёл младший сотрудник и улыбнулся ей. Вместо улыбки Ева ответила оскалом, чем испугала бедолагу, и тот ускорил шаг.       Руководство и персонал ожидали от доктора Рэйсенд впечатляющего результата. Ева и сама ждала его от себя, но терзающая её ранее тоска вновь нахлынула спонтанно. В сознании учёной всплыл образ умирающего существа, появляющийся в её ночных кошмарах.       «ОНА была моим последним творением и должна была таковой оставаться! — Ева прислонилась к стене спиной и закрыла лицо ладонями. — Я не хотела создавать 037!»       Когда учёная бросила свои разработки и сбежала из ИнГИБа, то наделась, что руководство найдёт способ продолжить проект своими силами. Но совладать с химерами могла только доктор Рэйсенд. Ей сообщили, что найти подходящего специалиста на её место невозможно. Ева не планировала возвращаться в исследовательский центр: её к этому принудили.       В пустом коридоре Ева осталась совсем одна. Никто не услышал её всхлипы.

***

      Подперев голову обеими руками, химера читала разложенную на столе книгу. Высунув свой длинный язык, #037 касалась им страниц и переворачивала с его помощью. Увлёкшись чтением, она и не заметила, как Ева вошла в комнату.       — И какова бумага на вкус? — иронично спросила учёная.       Химера сконфуженно убрала язык, будто делала что-то постыдное. Она робко смотрела на создательницу и, вероятно, ждала выговора.       Ева молча подошла к стеллажу и взяла один из учебников по истории. Она открыла его на первой попавшейся странице и начала бегать глазами по строкам в надежде, что чтение отвлечёт её от обременяющих мыслей. Учёной так и хотелось обессиленно уткнуться лицом в книгу, но ей помешало тёплое прикосновение сзади. Ева обернулась. Химера прижималась к её спине. Она простояла так несколько секунд, а потом отстранилась. В руках у неё были учебник по химии и тетрадка.       — Я пару р-раз видела, как т-ты ставишь опыты по х-химии, — тихим голосом поделилась #037. — Я недавно ч-читала п-про… с-стехиометрию, про с-сохранения массы, про эквиваленты и про п-постоянства состава... Я д-даже с-смогла решить... н-несколько задач.       Химера раскрыла тетрадь и показала своей создательнице. Там были верные решения, написанные неаккуратным, но старательным почерком.       — С-смогу ли я... з-заниматься химией, к-как учёные? — широко улыбнувшись, спросила химера. При виде её улыбки сердце Евы затрепетало.       «"Смогу ли я летать по небу, как птицы?" — спросила ОНА меня однажды. Мне не хотелось ЕЁ расстраивать, поэтому я ответила "да". ОНА улыбнулась так чудесно, что я почувствовала себя самой счастливой на свете. ЕЁ сияющие лиловые глаза и прелестная улыбка навсегда останутся в моей памяти. Номер 037 улыбается сейчас точно так же... но... в моём сердце уже нет ничего... кроме боли».       — Нет! — закричала учёная. Её только что трепетавшее сердце замерло, а губы занемели от напряжения. — Никакой химии! У тебя есть чёткая задача: выучить историю и обучиться этикету! Остальное не имеет значения! С этой минуты ты будешь заниматься только тем, чем я разрешу! Какое же ты... глупое создание!       Ева заметила в глазах химеры слёзы, но она нисколько не чувствовала вину за сказанное. Учёная крутанулась, вылетела из комнаты и понеслась по коридору в неизвестном направлении. Если бы она не выбежала, то разразилась бы целым градом криков на существо.       Давление по срокам, желание побыстрее закончить проект, несоответствие #037 ожиданиям и такая желанная и недосягаемая премия — всё вылилось на доктора Рэйсенд подобно водопаду. Её терпению пришёл конец. На этом она оставила попытки и дальше проявлять мягкость. Одна мысль захватила её разум:       «Пора переходить к крайним мерам».

***

❱❱ 11 ИЮНЯ, 2118 ГОД ❰❰

      У Евы ушло несколько дней на разработку того, что она задумала. Рухнувшее терпение подтолкнуло её на отчаянный шаг. Организм #037 слабее организма прошлого объекта, посему учёная опасалась прописывать ей какие-либо лекарства. Но теперь решение было неоспоримо: подвигнуть химеру к покладистости можно только медикаментозным вмешательством. Лекарства, которые подготовила Ева, она разработала сама. Большинство человеческих лекарств подходили и для химер, но это не относилось к психотропным препаратам.       Мысли Евы занимали подозрения на побочные эффекты, которые возникнут у её творения. Ранее она не проводила никаких подобных опытов с ней. Прошлый объект тоже не нуждался в лекарствах. Но, помня о сроках и скорой презентации, Ева принесла химере нужные таблетки сразу, как только закончила, и велела принимать по одной в день.       После того гневного срыва химера даже не заговорила со своей создательницей. И не поинтересовалась новыми лекарствами. Словом, её эмпатия к Еве бесследно исчезла. Очевидно, она была обижена из-за конфликта с ней, но та этого даже не заметила. Молчание существа, безусловно, было на руку Еве.       Химера беспрекословно начала принимать лекарства, и первые изменения учёная отметила в тот же день: #037 вела себя тихо и во всём слушалась. Её поведение насторожило учёную: нормальна ли такая реакция? Но тревога быстро ушла на дальний план. Не было времени на раздумья.       — Таким образом, первый спутник был запущен в 1974-м, — Ева читала лекцию перед доской. — Он сделал первое фото Лунареса из космоса. Затем в 1976-м была построена станция, проложившая путь до луны, и уже в 1977-м она сделала фото её обратной стороны. Однако из-за нехватки ресурсов в 80-х все космические разработки были прекращены, а ресурсы сосредоточены на генной инженерии и медицине.       Учёная присматривалась, как #037 записывает информацию: химера вела конспекты проворно и беспрерывно.       «Вот она! Идеальная ученица! —ликованию Евы не было предела. — Транквилизаторы действуют прекрасно! Теперь она покладистая и внимательная. Всё идёт так, как надо».       Изнурённо зевая, химера отложила ручку.       — Номер 037, не отвлекайся, — учёная постукала маркером по доске.       — М-мне бы п-поспать…       Ева достала карманные часы: время шло к полуночи.       — И правда, уже поздно. Закончим на сегодня.       Они занимались целый день и успели изучить несколько параграфов учебника. Будучи сосредоточенной, химера мигом запоминала все лекции, что читала ей Ева.       Наконец желание доктора Рэйсенд осуществилось. Химера перестала отвлекаться на посторонние вещи и занималась только учёбой. Она не задавала вопросы, не лезла в личную жизнь Евы и интересовала её исключительно учебная литература. Крайний метод, которого так остерегалась Ева, оказался полезен.

***

❱❱ 30 ИЮНЯ, 2118 ГОД ❰❰

      Обучение #037 по программе подошло к концу. Ева провела финальные тесты, и химера написала их практически без ошибок. Результат превысил ожидания её наставницы. Доктор Рэйсенд даже немного гордилась подопечной. Правда, ей этого, конечно же, не сказала.       В последний день перед презентацией доктор Рэйсенд провела плановый осмотр #037. Он не выявил у химеры никаких серьёзных отклонений, за исключением уже обыденного дефекта речи.       Утром учёной передали приглашение в Верхний ИнГИБ, где указывалось время начала презентации. Она состоится сегодня вечером.       Ева тотчас поднялась в Верхний ИнГИБ, а её химера пока осталась в Нижнем. Приведут её к началу мероприятия. До того момента Ева следила за подготовкой зала для гостей. Собраться на презентацию должны все представители исследовательского центра и руководство из столицы. Столь ответственное мероприятие привлекало и много прессы, но им посещение не дозволялось до особого распоряжения.       «Последний день. После презентации я больше не увижу 037, — почему-то осознание этого расстраивало учёную.       Она бродила по залу, который украшали к вечеру. Хрустальные люстры освещали его тёплым светом и отражались золотыми бликами в мраморном полу. На круглых столах, покрытых белыми скатертями, стояли вазы с пышными цветами самых разнообразных сортов. Безжизненный ИнГИБ запестрел красками.       Ева остановилась около большого зеркала и посмотрела на своё отражение. Светлые волосы, собранные в высокий хвост, длинный белый халат и приятные черты лица — уже известный на всю страну образ. Доктор Рэйсенд не раз светилась в печатной прессе и по телевидению. Многие её исследования, совершённые в студенческие годы, стали известны массам. Однако её новое открытие перевернёт научный мир. Груз ответственности и будущая слава одурманивали учёную.       «Ещё немного… Ещё совсем немного, — как заведённая повторяла она. — Столько стараний я вложила, чтобы дожить до этого дня. Много лет прошло в его ожидании. Я заслужила эту премию».       Но как бы Ева ни тешила себя, ощутить радость не получалось. К предвкушению от предстоящего вечера примешивалась неясная взволнованность. Незатихающее плохое предчувствие зажимало учёную в свои тиски.       Раздался телефонный звонок. Ева достала трубку из кармана.       — Доктор Рэйсенд! — тревожно закричал знакомый лаборант. — У нас происшествие! С вашей химерой!       — Происшествие? Что случилось? — не сразу среагировала Ева.       — Химера номер 037... пыталась покончить с собой, — с одышкой сообщил Клейст. — Она выпила... все транквилизаторы, которые вы ей оставили... У неё передозировка. Она... пыталась разбить в своей комнате стекло и сбежать. Когда мы прибежали на шум, она вырвалась в коридор и хотела проникнуть в третий ярус. Наверное, подумала, что там выход. Сейчас мы её поймали. Ошейник сработал идеально.        Беспомощность — всё, что ощутила учёная в тот миг. По спине ордой пробежали мурашки. Страх, заставивший Еву оцепенеть, это страх не за себя и своё положение. Это страх за химеру. За жизнь своей подопечной. Ева нутром ощущала, что её творение в опасности. Она словно на себе испытала отчаяние, которое изводило #037. Плохое предчувствие сбылось.       — Я… скоро буду, — насилу выговорила учёная и направилась к лифту.

***

      К тому времени, как Ева спустилась в Нижний ИнГИБ, химеру уже привели в чувство. Клейст вкратце поведал об её симптомах после передозировки: повышение температуры, потемнение в глазах, сильная головная боль, снижение артериального давления и мышечная слабость. Сейчас химера отлёживалась в своей постели. Ей поставили капельницу для детоксикации.       Ева выслушивала лаборанта, не проронив ни слова и слепо уставившись в одну точку на кафельном полу. Они с Клейстом стояли около двери хорошо знакомой комнаты, и учёная не находила смелости взглянуть на неё. Но, в конце концов, доктор Рэйсенд отважилась войти туда. Никто, кроме Евы, не сможет помочь химере.       Полумрак объял привычную белую комнату: на потолке горела всего одна лампа. В воздухе улавливался стойкий запах лекарств и спирта. Стекло, отгораживающее комнату от наблюдательной части, было покрыто паутиной трещин. Разбить его полностью химере не удалось. Толстое тройное защитное стекло невозможно уничтожить даже взрывом. Должно быть, #037 повредила свои рога. Или даже голову.       Стоило Еве представить, что могло произойти, если бы химеру не остановили, и руки учёной начинали неудержимо дрожать. Она вообразила, как химера изо всех сил бьётся рогами об стекло и безжизненно падает на пол, истекая кровью. От этих фантазий сердце Евы болезненно сжалось особо острой болью. Ещё один удар — и химера не лежала бы сейчас в своей постели.       «Как же страшно и больно ей было… — оборвав мысль, Ева замерла на месте, как вкопанная. — Выживет ли?»       Учёная повернулась к кровати, и её взгляд словно примёрз к увиденному, а нутро похолодело.       Во мраке виднелось ослабевшее тело. Химера лежала на спине. Из-под одеяла выходили её тоненькие конечности, прикованные длинными цепями к ножкам кровати. В левую руку была воткнута игла с трубкой, идущей к капельнице. Голову существа плотно перемотали бинтами, а само оно еле слышно постанывало.       Ева склонилась и украдкой оглядела рога химеры: не повредились. Следом она заметила устройство у неё на запястье, показывающее температуру тела: 40,8°С. Нормальная температура у химер — 37,7°С.       Размышляя, что делать дальше, учёная аккуратно присела на край кровати.       — З-зачем т-ты вернулась? — ощутив движения, #037 немедля открыла глаза и оскалилась. Вышло у неё не угрожающе, а скорее жалко. — Уходи. Я д-давно… п-поняла, что тебе… п-плевать на м-меня.       — Это... не так, — несмело опровергла Ева.       «Да, это так. Но…»       — Надо б-было… в-вскрыть себе г-горло… к-когтями, — всхлипнула та и подняла глаза на капельницу. — Я и в-вправду г-глупая.       — Ты не глупая.       — Глупая! Ты с-сказала, что я… г-глупая! Ты д-даже… н-назвала м-меня «Хитч»! Задержка!       — Если хочешь, можем сменить тебе имя.       — Не х-хочу… Ты же его п-придумала.       Тяжесть всего невысказанного повисла между ними, готовая выплеснуться на Еву. Минуты две-три химера лежала молча. Её создательница утратила ясность мыслей. Она хотела утешить подопечную, но слова будто застряли в горле. Теряя рассудок в этой изнуряющей тишине, доктор Рэйсенд догадалась, что химера вот-вот выплеснет эмоции. И когда #037 снова взглянула на учёную, у Евы закололо сердце: вся искренность, присущая глазам химеры, испарилась из этих помрачневших нефритовых зрачков.       — Я х-хотела… п-понравиться тебе, — лицо рогатого существа сделалось непроницаемым, словно каменное. По щекам потекли слёзы. — Думала, что т-ты… з-заметишь мои с-старания.       — Я заметила.       — Н-ничего ты не з-заметила! И сейчас н-не з-замечаешь! Знаешь, з-зачем я хотела п-покончить с с-собой? Не х-хотела п-продолжать ж-жить… без тебя! Ты д-для меня… к-кумир. Я в-восхищаюсь тобой. Ты в-великая учёная… Ты с-создала м-меня. Ты с-самое важное д-для меня! Я искренне считала, что… что-то з-значу для тебя! Что с-существую… не з-зря! Но г-глупое и бесполезное с-создание с-существует только ч-чтобы быть объектом д-для опытов!       Закончив свою отповедь, химера накрылась одеялом с головой и отвернулась, насколько позволила длина цепей. Послышалось сдавленное рыдание.       Ева попыталась сглотнуть, но во рту было сухо, как в пустыне. Каждое слово #037 звучало резче прежнего. Химера никогда не говорила со своей создательницей подобным тоном. Сейчас Еве всей душой было стыдно за свои слова. За своё безразличное отношение к своему творению. Издав медленный глубокий вздох, доктор Рэйсенд встала и направилась к двери.       — Ты уходишь н-навсегда, д-да? — с укором пробурчала #037.       Ева молча закрыла дверь.

***

❱❱ 12 ИЮЛЯ, 2118 ГОД ❰❰

      Из-за происшествия презентацию отложили. Химеру #037 оставили в Нижнем ИнГИБе до её окончательного выздоровления. Доктору Рэйсенд пришлось отчитываться перед Леммелем за произошедшее, а вслед за тем заниматься лечением подопечной. Точнее, она лишь давала распоряжения лаборанту и другим младшим сотрудникам. Именно они следили за состоянием химеры. Заходить в комнату #037 учёная опасалась, как заходить в клетку ко льву. Она боялась не химеру, а её слов. Тот раздражённый взгляд и обвинения Ева не забудет никогда.       «Я создала её… Я для неё самое важное. Она хотела… быть значимой для меня…» — совесть подзуживала, подкидывала фразы, сказанные химерой, заставляя гордость Евы уйти на дальний план.       У доктора Рэйсенд пропала уверенность в своих действиях. Вместо неё учёную переполняли чувство вины и чувство ответственности за свои поступки. Отчаяние завладевало ею и вкупе с тревогой за здоровье подопечной никак не давало Еве заснуть. Она уснула лишь под утро. Выспаться за пару часов до подъёма нереально, посему остаток дня учёная слонялась по Нижнему ИнГИБу, подобно призраку, и пила кофе.       Очередной стакан был опустошён, вынуждая Еву вернуться к кофейному аппарату. Наливая себе напиток, учёная ни на что не реагировала и не заметила подошедшего к ней лаборанта.       — Вы сама не своя, доктор Рэйсенд, — заметил Клейст. Несомненно, он понимал, в чём заключается беспокойство доктора Рэйсенд. — Хотите навестить 037? Ей становится лучше.       — Это радует, — Ева кивнула, но её взгляд не переместился на собеседника, а наливаемый кофе подступал к краю стакана.       — Вас тревожит что-то другое, верно? — лаборант забрал кофе из её рук, не давая содержимому перелиться.       Из уст Евы вырвался долгий вздох. Одни её тревожные мысли перемешивались с другими.       — Чтобы вы делали, Клейст, если бы перед вами встал выбор между давней мечтой, которая вот-вот исполнится, и исполнением стремления всей жизни?       — Интересный вопрос, — лаборант задумчиво почесал переносицу. — Я не сталкивался с подобным. Будь у меня цель всей жизни, я бы выбрал её. Ведь кратковременная мечта исполнится, и придётся искать ей замену. А шанс осуществить стремление всей жизни и вовсе может не выпасть.       Метнув на лаборанта удивлённый взгляд, Ева развернулась и бросилась в корпус B.       Разгадка снизошла непредвиденно. То ли из-за предельной сосредоточенности на своих переживаниях, то ли из-за того, что угроза жизни химеры подстегнула здравомыслие, учёная захотела одного: защитить своё творение. Слова #037 и подсказка Клейста напомнили Еве об её позабытых стремлениях. Главной причиной Евы заняться исследованиями искусственной жизни было не просто желание получить премию. Изначально она хотела таким образом клонировать свою ДНК и обзавестись детьми. Бесплодие у себя Ева обнаружила ещё в подростковом возрасте.       Живя в приюте всю жизнь, она с ранних лет мечтала обзавестись семьёй и ждала, когда найдётся та, которая примет её к себе. Но такой семьи не нашлось. Ева выдвигала приёмным родителям непосильные требования: она хотела поступить в ИнГИБ — важнейший исследовательский центр страны. Большинство семей не могли гарантировать ей обучение, ведь посещение хороших библиотек и учителей стоило недёшево. Никто из опекунов не предоставлял ей такую возможность, и Еве приходилось возвращаться в приют.       По итогу у Евы возникло два пути: пробиться в престижный институт своими силами или дожидаться подходящих приёмных родителей. Она выбрала первый. Мечта стать учёной вышла на передний план, а мечта о семье — на второй. Однако благодаря осуществлению первой мечты, вторая была не за горами.       «Я занялась наукой ради возможности клонировать свою ДНК и создать себе семью. Моё бесплодие… вылечить невозможно. Но я могу обзавестись семьёй другим путём».       Все эти рассуждения помогли Еве окончательно совладать с собой. Она добралась до комнаты #037 и вошла без тени страха.       Укутавшись в одеяло, химера сидела на кровати и упиралась спиной в стену. Всё ещё бледная, вялая и болезненно истощённая.       — Что тебе н-нужно? — грубо отозвалась она, увидев Еву. — Т-ты же ушла.       — У меня к тебе предложение! — бодро возгласила учёная, будто и не переживала приступы отчаяния все эти дни. — Хочешь жить со мной?       Химера склонила голову набок, ничего не понимая.       — Жить? В к-каком с-смысле?       — На поверхности. В Арсиасе. К-как одна семья, — отрывисто ответила Ева, сдерживая дрожь в голосе, и убрала прядь волос с лица. — Ты будешь моей... дочерью.       — Т-ты… х-х-хочешь… быть м-моей… м-м-матерью? — в отличие от учёной, химера не подавляла эмоции и стала заикаться сильнее обычного.       — Я и так фактически являюсь ею, — Ева заметно покраснела. Столь напряжённый, но в то же время откровенный разговор вгонял её в краску.       — П-почему т-ты х-хочешь этого? — #037 подозрительно сощурилась. — П-пытаешься таким способом з-загладить с-свою вину?       «Для неё моё предложение выглядит как попытка показать себя с лучшей стороны. И я её понимаю. Будь я на её месте и тоже бы не доверяла мне. Но я действительно хочу этого».       Учёная пристроилась на кровать рядом с химерой. Та не отводила от неё прищуренного взгляда.       — Я тебе не рассказывала, но до тебя у меня был ещё один удачный эксперимент, — вполголоса начала учёная и обвела взглядом стены. — Эта комната принадлежала ей. Она носила номер 036. И она была идеальной. Воплощение грации, ума, чуткости и силы.       — И з-зачем т-ты г-говоришь… м-мне о ней с-сейчас?       — Вы во многом похожи. Она тоже была чувствительной, доброй и сильно привязалась ко мне.       — Химера с к-крыльями, которую т-ты р-рисовала, это она?       — Да. Она... погибла из-за меня. Из-за моей ошибки. Я слишком увлеклась желанием получить премию за создание химеры и не уследила за её здоровьем. У неё были проблемы с лёгкими, и она задохнулась. Если бы... я была внимательнее... то этого не произошло. Это моя вина. Я её погубила... Потеряла её навсегда. Она умерла в прошлом году, и после этого я ушла из ИнГИБа. Но руководство потребовало продолжать эксперименты и создать новый образец. Тебя. Я не хотела... и... снова думала только о премии. Поэтому я тебя и бросила. Но... я поняла, что это жестоко. Я выросла в приюте. Родители оставили меня одну. И сейчас я точно так же поступила с тобой.       В кои-то веки Ева поговорила с #037 по душам. И похоже, что у той не находилось слов для ответа. Она то молчала, то приоткрывала рот, собираясь что-то сказать, но так ничего и не произнесла.       — Знаешь, я не с-считаю тебя в-виноватой, — наконец вымолвила химера. — Ты с-сама г-говорила, ч-что идеальных н-не б-бывает. Ты н-неидеальна... Я т-тоже.       — Да, ты права, — Ева слабо улыбнулась. В уголках её глаз появились слезинки. — Она… тоже оказалась неидеальной. Но я считала её лучшим своим творением. И я хотела сделать из тебя такую же. Я пыталась сделать из тебя ту, кем ты не являешься. А ты другая. Я снова допустила ошибку и на этот раз едва не погубила своё новое творение.       Всё произошло во мгновение ока. Ни доктор Рэйсенд, ни #037 не ожидали от друг друга подобной беседы. Химера изумлённо таращилась на учёную, и та видела, что собеседница скована и нуждается в ободрении. Но Ева тоже молчала: язык отказывался повиноваться и искать слова утешения.       «Не удивлюсь, если она опять прогонит меня...» — Ева не ждала, что #037 простит её, но полагала, что сможет понять.       — Ева, м-можно… я обниму т-тебя? — вдруг попросила #037, спрятав глаза за чёлкой.       — Можно, — она потянула к химере руки. — И можешь теперь звать меня «мамой». А я буду звать тебя «Хитч».       Заключив её в объятия, Ева замерла, боясь неверным движением испортить момент. Хитч улыбнулась, но эта улыбка тут же померкла, сменившись прежней сдержанностью и скромностью. Она уткнулась в плечо матери и тихо шмыгнула носом.       «Отныне она моя… дочь», — Ева погладила Хитч по затылку. — Она нуждается в моей защите и поддержке. Разумное создание с чувствами. Разве имею я право бросать её?»       — Я не надеялась, что снова смогу полюбить кого-то, — Ева крепче обняла своё сокровище. По щекам учёной потекли слёзы. — Но у меня появилась ты. А я этого и не заметила. Простишь ли ты меня?       — К-конечно, мам.

***

❱❱ 17 ИЮЛЯ, 2118 ГОД ❰❰

      Через неделю, как только химера окончательно выздоровела, Ева была готова забрать её на поверхность. Перед этим, конечно, следовало добиться разрешения от руководства. Как доктор наук первого ранга, Ева в праве распоряжаться своим экспериментом, но только в том случае, если на это согласны другие члены учёного совета и военные. Подавать такое прошение обязаны оба директора ИнГИБа, и подписывать его будет каждый из членов обоих советов.       Самопроизвольное решение доктора Рэйсенд подвергло директора Леммеля в шок. Учёная выставила свои требования, придя к нему в кабинет ранним утром. До этого Ева убедила Леммеля, что ничего не испытывает к образцу и оставит его в ИнГИБе. Теперь же она просила об обратном, подрывая свой авторитет и нарушая планы исследовательского центра.       — Что подвигло вас на такое... безрассудное решение? — унимая подступающий гнев, Леммель барабанил пальцами по столу.       Он подавлял своё раздражение, дабы попытаться переубедить доктора Рэйсенд. Учёная отлично понимала руководителя. Она — главный генный инженер ИнГИБа. И, разумеется, директор не желал терять ценного сотрудника. Да ещё и вместе с её объектом. Выражения в этой беседе им обоим следовало выбирать с особой тщательностью. Поддаваться душевному негодованию или, наоборот, мямлить недопустимо.       — Я многое переосмыслила, — Ева была непоколебима как никогда. — Я заберу химеру номер 037 на поверхность и покажу ей мир. Взамен я предоставлю вам все мои научные труды и их секреты.       — Доктор Рэйсенд, вы единственная, кто может продолжать исследования. Ваши разработки понятны только вам.       Ева отрицательно покачала головой:       — Такого быть не может. В ИнГИБе достаточно специалистов, способных разобраться в моих работах. Найдите достойного на моё место.       — Достойный человек... — Леммель судорожно протёр лоб. — Один такой действительно есть... Он претендовал на ваше место после вашего побега и давно хочет получить первый ранг.       — Ах, значит, учёный на моё место всё же был? — Ева недовольно сложила руки на груди. — Вы сказали мне, что среди учёных нет того, кто сможет создать химеру.       Леммель промолчал.       — Впрочем, это уже не важно.       «Вероятно, он нашёл запасного исследователя как раз на случай моего очередного побега».              — Доктор Рэйсенд, вы же понимаете, что если на ваше место придёт кто-то другой, то вы будете исключены из учёного совета? Вы не сможете в него вернуться. Доступ в него и в ИнГИБ вам будет навсегда закрыт. Мы поэтому не хотели брать никого вместо вас. Вы незаменимы.       — Для меня не имеет значения, буду ли я в учёном совете или нет. Я бы в любом случае покинула ИнГИБ. Я не планировала продолжать работу здесь.       — Впервые за мою жизнь я сталкиваюсь с таким. Никто до вас не выдвигал подобных требований. Вам стоит хорошо обдумать решение.       — Я уже всё обдумала. Я не оставлю 037 в ИнГИБе.       Напряжение, витавшее в воздухе, давило на директора. На мгновение Еве показалось, что она слышит беспокойный перестук его сердца.       — Мы пойдём вам навстречу. Только с условием, что ваши исследования действительно окажут нам огромную пользу.       — Не сомневайтесь, — твёрдо ответила учёная.       — Я знаком с вами очень давно и верю вам, доктор Рэйсенд. Но отдать номер 037 вам в полное распоряжение мы не имеем права. Однако мы можем объявить военному совету, что проект провалился.       — То есть?       — Для совета военных мы объявим, что химера номер 037 погибла, как и ваш прошлый объект. А вы за очередную ошибку уволены. На самом же деле вы продолжите работу с химерой. Ей предстоит жизнь на поверхности. Нам потребуются ваши отчёты об её дальнейшей жизни и развитии. Это необходимо как и для дальнейшей работы с химерами, так и для учёного совета. Если мы объявим, что химера проходит обучение на поверхности согласно нашим планам, то учёный совет подпишет прошение без каких-либо затруднений. А для военных мы начнём новые опыты.       — Что ж… если таков лучший вариант, то я согласна. Однако у меня тоже есть одно условие: у новых образцов не должно быть человеческого разума и чувств. Разумным химерам не место в руках военных. Найдите способ лишить их этого.       — Принято. Подпишите здесь, — Леммель передал ей документ об её добровольном увольнении. — Вы официально покидаете должность в ИнГИБе и совет учёных. Но вы всё ещё являетесь нашим скрытым исследователем, и мы будем ждать ваши отчёты.       — Я согласна, — Ева склонилась и аккуратно вывела внизу документа красивую подпись «EvaRai» с сердечком в конце. — В любом случае мне ещё понадобится ваша поддержка. Мне нужны поддельные документы для химеры. Сможем ли мы скрыть их подделку от совета парламента?       — Парламент ничего не узнает. Всё будет засекречено, а новые эксперименты начаты незамедлительно.       — Да, пожалуйста, сделайте всё возможное, — Ева сняла с воротника халата значок ИнГИБа и положила его на стол директора. — Спасибо за годы совместной работы.

***

❱❱ 2 АВГУСТА, 2118 ГОД ❰❰

      В вестибюле Верхнего ИнГИБа Ева стояла возле стены, на которой висела доска почёта. Фотографии персонала развешивались на ней пирамидой, и фото доктора Рэйсенд висело на самом верху. Кто-то другой займёт её место. В сердце учёной начали зарождаться самые мрачные сомнения: стоит ли оно того? Ева бросила взгляд на химеру, которая крутилась возле зеркала на другом конце зала и поправляла новую одежду.       «Я навсегда потеряла возможность получить престижную премию. Навсегда покинула ИнГИБ и учёный совет. И всё ради неё».       Ева подошла к Хитч и вгляделась в их отражения. Её дочь была ниже ростом и идеально походила на подростка старшего возраста. На ней была серая рубашка с белым воротником и манжетами, тёмные шорты с подтяжками поверх колготок и чёрные ботинки. Выбранная на вкус Евы одежда хорошо смотрелась с пышными серо-голубоватыми волосами химеры. Учёная вчера побывала в городе и купила новые вещи, а сегодня вернулась за дочерью. Она бы привезла ей больше одежды, но не могла оставить Хитч надолго, потому что та боялась быть одна.       — Одежда б-без н-номера! — Хитч любовалась обновками. — Мне… н-нравится! А то м-мне так н-надоело… видеть н-номер!       — Подыщем тебе потом что-нибудь милое, — с улыбкой предложила Ева.       — Х-хорошо!       Внешний вид дочери устраивал учёную, но было кое-что, что сильно портило её образ. Конечно же, это огромные оленьи рога. Выдать их за бутафорские не получится. Как и когти. Но у Евы уже нашлось решение.       — Твои рога вырастают, когда ты волнуешься, — учёная протянула ей небольшую баночку с таблетками. — Пей это по две в день, и ты сможешь себя контролировать и не дать им вырасти.       Химера с недоверием взглянула на лекарства.       — Не бойся. Эти совсем безвредные. Это просто успокоительные, — затем Ева дала ей черные перчатки. — А это, чтобы спрятать когти. Никому и никогда не рассказывай, что ты химера. И не улыбайся слишком широко. Иначе люди увидят твои клыки.       — Мне с-скрывать всё, к-как Острозуб? — огорчённо пробурчала Хитч.       — Да, именно.       По всей видимости, эта идея совсем не нравилась химере. Её счастливое личико в миг погрустнело, пока она надевала перчатки. Не нравилась эта идея и Еве. Снова попытка сделать из Хитч ту, кем она не является. На этот раз человеком. Буквальное лишение настоящей сущности. Неизбежное. Но впишется ли химера в людское общество?       Хитч выпила таблетки. Пришлось подождать, пока её рога не уменьшатся и совсем не исчезнут. За все месяцы, что химера провела в ИнГИБе, она всего пару раз избавлялась от рогов. Так что её новая внешность снова побудила девушку повертеться около зеркала.       «Хитч неотличима от человека, — Ева следила за её изменившимся отражением. Теперь это обычная девочка. — От рогов избавились, а когти и клыки она сможет прятать. Ничто не выдаст её. Если только… тайны из ИнГИБа не просочатся наружу».       — Бери чемодан. Нам уже пора.       Походя к выходу, Ева взялась за ручку двери и остановилась. Она не слышала шагов Хитч. Обернувшись, учёная увидела, что та остановилась в нескольких метрах от выхода и пялилась на двустворчатую дверь. Точнее, на то, что виднелось через стекло: улицу и двор ИнГИБа.       — Я в-впервые… в-выйду наружу... — пробормотала она.       — Боишься? — уловила её волнение Ева. — Хочешь, возьму тебя за руку и выйдем вместе?       — Хочу!       Ева протянула дочери руку. Хитч взялась за её ладонь своей облачённой в чёрную перчатку тоненькой ручкой.       Распахнув огромную двустворчатую дверь и выйдя вместе с Хитч на широкое крыльцо, Ева ощутила на лице дуновение свежего ветерка. Он принёс несколько сорванных с деревьев листочков и погнал дальше.       ИнГИБ стоял в самом центре города, посему с его крыльца на Арсиас открывался замечательный вид. Летний солнечный день пах свежестью. Деревья шумели от порывов ветра. Ева мечтательно засмотрелась на пейзаж. Но реакция дочери интересовала учёную намного больше. Она повернулась к ней.       Хитч с восхищением изучала окружение. Её глаза метались по всему, что она видела: с домов с остроконечными крышами на дорогу, что тянулась около ворот ИнГИБа. С дороги на гудящие машины с длинными капотами и круглыми фарами, которые она видела только на фото. С машин на деревья, коих химера тоже не видела никогда. Мимо пронеслась стая галдящих ласточек. Затем ещё одна. Хитч вертелась за ними, пытаясь уследить. Конечно, птиц она тоже увидела впервые. Всю свою недолгую жизнь она провела в подземных лабораториях.       Когда она снова взглянула в сторону Евы, то той рядом не оказалось. Ева отпустила её руку и отошла поодаль. Хитч этого не заметила. Она покрутила головой в поисках матери, как растерянный ребёнок в магазине, и заметила её около ворот. Учёная махала ей. Еве хотелось, чтобы дочь дошла до неё самостоятельно.       Хитч спустилась с крыльца и побежала к матери по выложенной из камня дорожке. Её первая независимая пробежка. Пускай и недолгая. Пару раз она остановилась: ветер пригнал под ноги листья и лепестки. Химера проследила за их полётом, а затем напоследок обернулась на ИнГИБ. И он восхитил её даже больше, чем сам Арсиас. Корпус, из которого они с Евой вышли, являлся центральным. Однако над ним возвышалось множество других корпусов. Они высились и тянулись далеко в небо, превращая институт в настоящий город внутри города. Стоял он на большой пятиугольной площади.       Едва ли химера будет скучать по ИнГИБу. А вот Ева, наоборот, ощутила в груди тоску, взирая на величественное здание. Это её последний день в институте, ставшем для неё родным. Хоть она и мечтала покинуть его поскорей и вернуться на поверхность, но доктор Рэйсенд многим была обязана ИнГИБу. Она мысленно благодарила его за возможность стать учёной. За свою нынешнюю жизнь. За то, что он дал ей дочь.       Ева дожидалась, пока Хитч налюбуется институтом, и когда та, наконец, подошла, она сопроводила её к парковке. Там стояла чёрно-вишнёвая машина с таким же вытянутым капотом и круглыми фарами, что и у тех, которые Хитч увидела на дороге. Машина восхитила химеру. Она рассмотрела её со всех сторон, пока Ева открывала багажник.       — Нравится?       — Ещё к-как! В-вишнёвая! Т-твой… л-любимый цвет!       — Я купила её вчера. Рада, что тебе понравилось.       Вскинув чемодан, Хитч с силой попыталась забросить его в маленький багажник, но не рассчитала, и тяжёлая ноша влетела в крышку. Багажник захлопнулся, а чемодан грохнулся на асфальт. Повезло, что не открылся и не рассыпал содержимое. Там были вещи Евы.       — Ох, Хитч, да сколько можно! — вспылила учёная.       — И-извини… — девушка понурила голову, пряча взгляд за чёлкой, будто защищаясь таким образом.       Уняв гнев, Ева ненадолго задумалась, словно подводя итог некой мысленной беседы наедине с собой. Привыкание к неуклюжести Хитч давалось ей непросто. Вечная неловкость химеры действовала учёной на нервы. Однако Ева сдержалась, чтобы не наговорить ещё больше грубостей. Нужно научиться проявлять терпение.       — Слушай, Хитч, я должна сказать кое-что.       Химера подняла глаза.       — Порой я бываю… несдержанной, — Ева отвернулась и убрала локон за ухо. — Если… я выйду из себя, останови меня. Скажи «стой» и не дай мне сорваться. Я не хочу кричать на тебя, — она по-доброму улыбнулась. — Думаю, ты обязательно справишься с моей просьбой.       — С-справлюсь, — слегка неуверенно ответила Хитч.       Не мешкая ни секунды, Ева обняла её.       «Способна ли я обеспечить ей хорошую жизнь? Не пожалею ли о своём решении? И… не наврежу ли я ей? Я всегда думала только о себе, но пора научиться заботиться о ком-то ещё».       Сильнее стиснув дочь в объятиях, учёная погладила её по спине, а после отпустила. Они сели в машину: Ева за руль, а Хитч на соседнее сидение.       — Я могу показать тебе интересные места, — улыбаясь, с энтузиазмом предложила Ева. — Хочешь сходить куда-нибудь? В музей или театр? Могу свозить тебя на выставку химиков. Может, придумаешь, чем хочешь заняться дальше?       — Я уже п-придумала, — Хитч вытащила из кармана небольшую книжку. — Я бы х-хотела п-поступить в академию химии Клапейро́н. На факультет х-химико-фармацевтических т-технологий. Они оставили с-свой б-буклет в в-вестибюле ИнГИБа.       — Клапейрон? — Ева задумалась, но продолжила, не потеряв воодушевления: — Элитная академия. Но я уверена, что ты сможешь поступить. У тебя талант к химии!       «Элитная академия! Кошмар! Столько времени уйдёт на подготовку к ней! А отношения с однокурсниками? Справится ли она? — Ева исподлобья окинула дочь оценивающим взором: Хитч нерешительно открывала буклет академии. — Мне предстоит научить её ещё многому... А если её спросят про школу? Про то, как она училась раньше? Аттестаты из школы! Из младшей, средней и старшей!»       Нервные мысли вводили Еву в замешательство. Доктор Рэйсенд крайне не хотела подвергать опасности ни дочь, ни себя. Риск возмутил учёную до глубины души. Одна ошибка, и их тайна всплывёт наружу. Ева уже лишила себя статуса члена учёного совета. Потерпеть ещё один крах означает запятнать свою репутацию учёной, знаменитой на всю Сен-Вентию.       Взглянув на девушку, что аккуратно листала буклет Клапейрона, учёная заглушила свою гордость.       «Я делаю это ради неё, — напомнила себе Ева. — Я хочу дать ей хорошую, счастливую жизнь».       — П-правда… отбор у н-них уже п-прошёл… П-первый семестр… н-начнётся с с-сентября... Что же м-мне делать?       — Не переживай. Поступишь со второго в январе. Как раз у нас будет достаточно времени, чтобы подготовить тебя.       «А у меня будет достаточно времени, чтобы избавиться от всех улик, найти спокойную работу и сделать нам документы с поддельными датами. А фамилия? Дадут ли мне сменить её? Или… это может вызвать подозрения? Каждый знает меня в лицо. Знаменитому человеку не стоит менять фамилию и другие публичные данные».       — А г-где ты живёшь? — поинтересовалась Хитч.       — Не очень далеко от ИнГИБа. Пара районов и мы на месте. А вот Клапейрон... Он далековато от моего дома. Буду подвозить тебя каждое утро.       «Подвозить... Если педагоги Клайперона узнают меня, — а они обязательно узнают! — то ко мне возникнет много вопросов! Моя работа в Нижнем ИнГИБе была засекречена, но каждый в Сен-Вентии знает, что я член учёного совета. Как я объясню резкую смену деятельности? — монолог вызвал у Евы очередной вздох. Слишком много проблем доставляла ей химера и жажда стать родителем. — Есть только одна отговорка: занимаюсь исследованиями по приказу учёного совета на дому вместе с дочерью, а работа будет в качестве хобби. Никто не должен знать, что я покинула учёный совет».       Чуть наклонившись перед матерью, Хитч взглянула в её голубые глаза, наполнявшиеся волнением.       — Всё в п-порядке, мам? — химера, очевидно, встревожилась молчанием матери.       — В полном, — солгала Ева с милой улыбкой. И вслед за тем завела мотор.       «Вся надежда на покровительство ИнГИБа».