Сингулярность. Император Гелиоса

Гвардейцы в черной униформе выстроившись цепью сдерживали волну репортеров, штурмовавших зал, где проходило совещание императора и представителя империи эйриан. Они обсуждали планы обоих сторон и обговаривали соглашения, внося последние изменение в план надвигающегося мероприятия. На втором этаже, защищенным оградой от большого зала, где должна будет пройти конференция стояла «оппозиционная четверка» - друзья императора Эйриан, которые часто мешались у Филиппа под ногами: Вечно недовольный отставанием своей расы в технологическом развитии, император Касахианцев Фелдуш X; император ящеров- Серпентариев Гарху, великий и ужасный патриарх креационистской церкви Дуанг-Шун. Чуть в стороне стоял недовольный ярл парнокопытных гуманоидов-Гэрроу Витольд Гаакон. Его недовольство можно понять. Трое его «братьев по несчатью» покрывают налеты Эйриан на системы Гэрроу. Рядом с ними стояла пятерка гвардейцев, и капитан гвардии, верховный главнокомандующий Гелиосской Имперской армии, первый рыцарь Гелиосской Короны, Жак Лафайетт. Все происходящее вокруг вызывало у него радость: дипломаты, готовящиеся в очередной раз обворовать Гелиос путем переговоров, имперские дипломаты Филиппа, надеющиеся на мир в галактике и большую подпись всех присутствующих представителей под актом процветания галактического сообщества императора Филиппа. Он откровенно рассмеялся, когда увидел прибывшего на церемонию толстого патриарха Пия 29-го. С таким количеством пришельцев и их безбожников-креационистов, присутствие кардинала Жоффруа де Мармона было бы логичнее. Юный кардинал был ярым противником сотрудничества Гелиосской Церкви и Церкви Креационизма. Патриарх достал из под полы мантии флягу и сделал большой глоток после чего пробормотал что-то невнятное ярлу Витольду. Про себя Лафайетт подумал, что ни один разумный гелиосец, никогда не поверит, что эта толстая старая кляча когда-то профинансировала пару дорогих идей великого Генриха XIX, а потом короновала его сына Филиппа на правление. Теперь этот осколок прошлого всеми силами цеплялся за власть, понимая, что он ее теряет. Вера гелиосцев в церковь еще не была так слаба, до централизации религий Филиппа VIII. После централизации император стал религиозным центром Гелиосской Империи. За неделю император выиграл второй инвеститурный конфликт, и сохранил за патриархом лишь церемониальные обязанности, сосредоточив духовную власть в своих руках. Что больше всего удивило Пия 29, так это то, что император ни разу не воспользовался новыми полномочиями, как-бы являясь главой церкви, но одновременно всю работу исполнял патриарх. Жоффруа, франкоязычный кардинал был весьма перспективным политиком. По желанию отца, он стал священником, а его способности и ораторские таланты позволили ему стать вторым лицом церкви после Пия. В это необычное для человечества время церковные дела и политика — это практически одно и тоже. В зал вошел император в парадной мантии, край которой придерживал императорский знаменосец. Расположившийся на другой стороне второго этажа оркестр заиграл гелиосский имперский гимн «The Emperor». Все присутствующие люди мгновенно приклонили колено, повернувшись к императору лицом. Жак Лафайетт снял шлем и прижал его к телу правой рукой. Делегации пришельцев осмотрелись вокруг. Не знакомые с гелиосскими традициями гости преклонились лишь к пятому такту. Затем первый рыцарь Жак Лафайетт по традиции завел: « Now, as the emperor enters this hall,». Первая строка гимна эхом пронеслась по залу. Император Фелдуш в недоумении оглянулся вокруг, не понимая, что он должен делать. Воистину Филипп VIII выбрал весьма величественное появление к открытию конференции. Как только оркестр ударил по инструментам, дипломаты дрогнули, остальные гелиосцы из зала дружно продолжили петь гимн. Ярл Витольд и делегация Гэрроу присоединились к ним. Филипп достиг желанного эффекта, дипломаты поразились такой волне патриотизма. И теперь совершенно сбиты с толку. Торжественный гимн завершился громким аккордом ре-диез-мажора, который буквально ударил по чувствительным ушам императора Фелдуша. Через зал прошла волна аплодисментов. Император жестом руки остановил аплодисменты. Император осмотрел присутствующих. Только сейчас он заметил, что кронпринц все еще отсутствует. Он пальцем позвал своего знаменосца, и что-то прошептал ему на ухо. В зале стояла мертвая тешина. Никто не смел сказать ни слова. Знаменосец бросился к двери. -- Император ошибся, кронпринц находился на корабле, только сейчас он был занят в своем кабинете. Генрих не отличался трусостью, но, когда он думал о предстоящей встрече с аристократкой эйриан, а затем о свадьбе его одолевало чувство страха. Хоть и формально, но у него будут отношения с эйриан…. Фу. Какая гадость! Генрих быстро просмотрел оставшуюся с утра почту. Несмотря на то, что использование современных технологий связи лучше и быстрее, письма императору, членам его семьи, высшим чинам армии и другим важным чиновникам отправлялись на бумаге. Генрих мимолетно просмотрел очередную стопку писем. Прошение, прошение, прошение, прошение, прошение, а это что? Прошение о помиловании? -Интересно, за что этого гелиосца приговорили к смерти? Подумал Генрих. Кронпринц распечатал конверт, на котором стояла печать с квадратом и крестиком. Быстро осмотрев приговор, принц задумался, в Венеции разве расстреливают за кражу в особо крупных размерах? Он уже давно готовил собственную юридическую реформу. Обмакнув свое перо в чернила особого химического состава, которые используются королевской семьей и высшими чиновниками, он задержал перо над пустой строкой рядом с королевской печатью внизу письма. Поразмыслив некоторое время он уверенно расчеркнул «помилование даровано» и на зависть любому врачу расписался очень непонятной каракулей, которая отливала золотом, подмешанным в чернила. Он запечатал конверт своей личной печатью и положил в ящик с почтой. Он встал со стола и прошел по поскрипывающему деревянному полу. Внезапно дверь в его кабинет открылась сама. За дверью стоял Пий 29. Кронпринц кивнул патриарху в знак приветствия. - Ждражствуйте, кронпринц. Провякал толстый священник. - И вам доброе утро, ваше священство. Вежливо ответил Генрих. Его священство громко хмыкнуло носом и протерло нос оранжевым рукавом мантии. - Я к вам по телу, мой дорогой. Священник повернулся боком, что-бы протиснуться в дверь. За ним вошли двое гвардейцев в черном. Священник положил потную и жирную руку на большой орган из красного дерева с серебряными трубами, который подарили принцу на 18-летие. - Какое у вас дело? Спросил Генрих нахмурившись. Присутствие гвардейцев его насторожило. Очевидно, разговаривать с Пием надо осторожно. Пий засунул руку в мантию и из какого-то кармана достал пачку дорогих сигар и бутылку виски. Все это добро и еще два маленьких стеклянных стакана он достал и положил на стол Генриха. Кронпринц невольно подумал, о том, что у его святейшества сумка кенгуру вместо жировых складок. Пий 29 увидел улыбку и ухмыльнулся беззубым ртом в ответ. - Пить бутеш ? - Я воздержусь, ваше святейшество, мне еще на конференции участвовать придеться, куда я бы сейчас поспешил. Отказался Генрих. - Нене, ты шо, всеж зупер. Нормально поговорим, зачем тебе провисадь на этой пиздюловке ? Генрих уже почти злился, и хотел выставить священника из своего кабинета, но понял, что мудрее от этого воздержаться. Он вновь улыбнулся Пию, и папа проковыляв к нему поближе, вымазал дорогой персидский ковер грязью. Папа искусно выпил полстакана сразу и начал говорить: - Так вот принз, у меня дело. Помништ, я тебе давал бумагу с печатью великого казначейства и просил хранить для меня? Генриха обдало запахом свежего перегара. Он никогда не испытывал к этому человеку ничего другого, кроме отвращения. - Да, ваше святейшество, я помню эту бумагу. Но вот только она не здесь. Красное, пухлое лицо священника побелело. Генрих продолжил: - Знаете ваше святейшество, что хищение государственного имущества идет вплоть до смертного приговора. Генрих торжествовал, видя как священнослужитель изменился в лице. - Все, что написано на этой бумаге – то враньё ! Бумага фальшивая ! Оправдывался священник. – Зачем тебе эта бумага ? Генрих подумал: - Действительно, зачем мне документ, с печатью казначейства и подписью казначея, золотыми чернилами, подтверждающей, что мой отец слепой осел, которого обкрадывает каждая свинья при дворе? Пий поднял руку, как будто хотел ударить Генриха. - Не советую вам связываться со мной ваше хрюсвященство. После императора и пары идиотов, я влиятельнейший человек Империи. Священнослужитель не знал что сказать. Но все же выдавил из себя: - Я дам вам все сокровища церкви за эту бумагу. Генрих рассмеялся. И смеялся он долго, наслаждаясь тем, что цвет лица папы сменился с белого на ярко-красный. - Ваше свинство, если бы мне нужны были сокровища, я бы не был кронпринцем, а валялся бы на своей личной планете из чистого золота. Пий сжал кулаки от ярости и заявил: - Сё, по горошему вы мне вернуть моё не хотите, то я, говорю вам очэнь сурьёзно: дайте мне эту бумагу нэмедленно ! Генрих увидел, что его оппонент явно не владеет своими эмоциями, и, как и его отец десяток лет назад веселился, играя этим жалким человеком. - Я говорю ВАМ очень «сурьёзно», что этот документ вы здесь не найдете, сколько бы вы не искали. Генрих нарочно подбросил идею с обыском папе, зная, что тот не выдержит провокации, и так и сделает. - Гага, я так и знал. Пий шмыгнул носом. - Бумага здеся, и я ее найду ! Рыбяты, смотрыте, чтоб этот никуда не ушел, а я сам свою бумагу найду. Генрих прыснул: - Я не откажу себе в удовольствии смотреть на это. Следующие полчаса Пий 29 рылся в ящиках столов и шкафов из красного дерева, любимого материала кронпринца. С большой эйфорией он вскрывал очередную пачку финансовых бумаг, а затем разочарованно бросал их обратно. Через некоторое время Генриху надоело это воистину необычное зрелище: не каждый день глава церкви переворачивает вверх дном твой кабинет, но и смотреть на это слишком долго лишено удовольствия. Кронпринц нажал на кнопку на своих часах. Скучавшие гвардейцы уже давно потеряли всякий интерес к происходящему и не смотрели на кронпринца. Папа развалился на коричневом диване кронпринца. Диван громким скрипом возмутился против такой несправедливости, но Пий этому не придал значения. От такой «тяжелой физической работы» он полностью вымотался и сейчас купался в поту. - Гдеж ты парживец ухх спрятал эхх мою бумагу. С трудом сказал папа. Генрих открыто провёл рукой в воздухе, словно представляя присутствующим дверь. К сожалению, забавного момента не получилось. Генрих сомнительно взглянул на часы. Дверь распахнулась. За дверью стоял молодой человек с черными волосами в черной униформе офицеров с золотыми кнопками и белыми ремнями. Пий удивился и попытался подняться, но упал под собственным весом на облитый потом диван, который опять протестующе скрипнул. Офицер снял роскошную треуголку с большим, бело-черным флагом в золотом круге и поклонился. - Сидите, ваше святейшество, я за кронпринцем. Офицер еще раз, особенно низко поклонился Генриху. - Ваше превосходительство! Поздоровался с кронпринцем офицер. - Здравствуй Джеремия! Гвардейцы потянулись к винтовкам, лежавшим на полу. - Кстати, ваше святейшество, Джеремия, в свои 17, уже лучший боец в галактике, сам Лафайетт отобрал его в мои гвардейцы! Его свинейшество заёрзал на диване. Гвардейцы в черной униформе переглянулись, встали и направились к двери, пробормотав нечто, вроде: - Если мы здесь не нужны…. Джеремия кивнул им вслед, и пригласил кронпринца переодеться в мантию. Генрих скривился, но последовал за своим телохранителем, словно игнорируя толстого священника. - Эй, штоп, вы фто, Пий громко чихнул, вымазавшись зеленой слизью, - Помогите подняцца ! Джеремия положил блок данных на орган и бросился помогать патриарху, но Генрих остановил его рукой, и сказал: - Лучше вызови уборщицу, избавиться от всего этого мусора, ах да и чаевые госпоже Шмидт выплатит его святейшество. В ответ последовала смесь чавканья и бормотания. Быстрым шагом кронпринц покинул свой кабинет и направился к гардеробу. Джеремия, гусиным шагом, следовал за кронпринцем, держа пистолет-пулемет на уровне живота. Генрих же прошел мимо гардероба и направился сразу к большому залу. Поправив свою униформу руками, кронпринц у зеркала посмотрел на себя. Казалось его отражение в зеркале отдаст честь кронпринцу. Своим видом Генрих был доволен. -- Сайдел, императорский знаменосец подошел к нему и попросил его на подиум. Подняв нос повыше Генрих медленным шагом, вышел на подиум из-за кулис. Его отец в парадной мантии уже стоял на подиуме перед кучей дипломатов в зале и читал очередную нотацию о мире в галактике. Подняв руку, кронпринц поприветствовал толпу. Его встретили громкими аплодисментами. Филипп не обратил на него внимания, и продолжил рассказывать всякий бред про мир и кооперацию между расами галактики. Его отец, всегда стоит как волк перед овцами. Но слишком самоуверен, чтобы понять, что он даже близко не контролирует ситуацию в галактике. Да что тут с галактикой… даже в его близком окружении плетут интриги. Его размышления прервали аплодисменты и кивок императора, послуживший сигналом к окончанию конференции. Оркестр заиграл «Победный марш», и дипломаты начали расходиться. Само собой главная часть мероприятия, неофициальная, еще только начиналась.