Lily's Garden

Миссис Эванс становилось хуже с каждым днём. Она с трудом могла поднять руки, чтобы развесить на верёвке мокрое бельё, да и стирать было тяжело — болела спина, распухали запястья. Петунья, прибегая из школы, пыталась помочь, чем могла: смахивала пыль, старательно возила веником по полу. Сердито шипела на бесполезную по малости лет Лили, даже бояться её опасных возможностей почти перестала. Младшая старалась не отсвечивать — ковырялась со своим совочком в палисаднике, ухаживала за цветами, как умела. Благо, весна была тёплая. Мистер Эванс много работал, чтобы в доме были деньги, заниматься ещё и с хозяйством он не мог. Нанять домработницу, да такую, чтобы согласилась присматривать за двумя детьми, денег в семье не было. Да и не захочет миссис Эванс в свой дом чужого человека пустить. Старался мистер Эванс собрать на лечение жены. Собиралось медленно, зарплаты сократили из-за общего кризиса. Политики и журналисты в газетах очень убедительно расказывали о том, почему всё идёт так, а не иначе, но оплачивать счета от этого не становилось легче. И вот однажды, в конце мае, после ужина, мистер Эванс достал из буфета старую чернильницу, перо, несколько листов бумаги для писем. Окунул перо в чернила, посмотрел, не прилип ли волосок, и стал неторопливо выводить буква за буквой обращение: «Дорогая тётя Мэри!» Ответ пришёл уже через три дня, в субботу. Вернее, приехал на ярко-зелёном автомобиле. На боковой стенке автомобиля-фургона был нарисован полностью распустившийся цветок чайной розы. Вокруг вилась надпись: «Поместье «Розочка». Всё для сладкого чаепития». Дама, которая была за рулём, оказалась такой же яркой и необыкновенной, как её автомобиль. У дамы были кудрявые чёрные волосы и ярко-зелёные глаза. Петунья подумала, что глаза у гостьи точь-в-точь, как у Лили. Дама была одета в джинсовый брючный костюм с цветочной вышивкой и туфли на удивительных каблуках. — Ну, Джон, — улыбнулась гостья мистеру Эвансу, — ты знаешь, я не очень-то люблю письма сочинять. Так что вот он мой положительный ответ. Собирайте девочек — сегодня же отправимся. Мне завтра ещё майский мёд собирать. — Как так! Вот так прям сразу! Вот прям сегодня! А у Петуньи ещё занятия в школе не закончились! — заволновалась миссис Эванс. Но муж придержал её осторожно за локоть и сказал: — Ступай, дорогая. Помоги девочкам собраться. Да и сама собирайся. Удачно, что завтра выходной — я смогу тебя отвезти в санаторий. Там для тебя уже место забронировано, с открытой датой. Вот прям с понедельника и начнёшь поправлять здоровье. Миссис Эванс и хотела бы возразить — очень она пугалась всего внезапного, но пальцы на левой руке так заломило. Оставалось только собираться и радоваться шансу, что подлечат. А мистер Эванс обратился к гостье: — Спасибо, тётя Мэри! Я твой должник. — Какие счёты между роднёй! — неаристократично фыркнула дама. Петунья рассматривала её во все глаза. Совсем эта дама на папину тётю не похожа. Папа невысокий, толстенький, со светлыми волосами и усами. А у дамы фигура, костюм, причёска — всё, как на картинке в модном журнале. И лицо совсем молодое, гладкое, только у глаз тоненькие морщинки. Петунья всегда любила к людям присматриваться и о них судить, приметлива была. И тут сразу поняла, что гостья именно дама, а не тётка. А тётя Мэри на Петунью посмотрела и чуть усмехнулась, видимо тоже что-то своё о старшенькой мисс Эванс подумала. И на Лили посмотрела внимательно-внимательно. А потом велела девочкам не медлить, живо собираться. Только свою одежду, да то, без чего не обойтись им. Едва собрались — даже на ланч задерживаться не стали, мол по дороге перекусят. Мистер Эванс загрузил чемоданы с вещами в фургон, девочек усадил в кабину. Тётя Мэри легкомысленно помахала ручкой племяннику и его законной половине, заняла место водителя. Зелёный фургон покатил на юг. По дороге пару раз останавливались перекусить и размять ноги. Уже под вечер автомобиль выбил белую пыль из старой дороги, перемахнул по римскому мосту через речушку. Обогнул меловой холм, одетый вереском. И вот — ажурные ворота, обрамлённые кирпичными столбами. Над воротами перед сонными от усталости глазами сестёр Эванс появилась надпись старинным шрифтом: «Поместье «Розочка» 1820». Подъездная дорога вела к крыльцу небольшого двухэтажного белого дома под серой черепичной крышей. К автомобилю вышла пожилая женщина, одетая точь-в-точь как служанка на картинке в старой маминой книжке. Только без чепца. Помогла девочкам выбраться из кабины. Велела обращаться к ней — миссис Маршалл. Пока тётя Мэри повела автомобиль куда-то за дом, сёстры вошли в просторный холл, мягко освещённый парой керосиновых ламп. Лили привалилась к Петунье — ноги плохо держали. Старшая сестра бодрилась, упрямо задирая подбородок. — Одна комната или две? — спросила миссис Маршалл. Сёстры переглянулись. Дома у них была общая спальня — ещё одной комнаты в их небольшом доме просто не было. Но если предлагают выбор… — Пусть будут две комнаты. — не совсем уверенно сказала Петунья. — Да. — согласилась Лили. — Мы уже взрослые. — Ну что ж, — улыбнулась миссис Маршалл. — Две комнаты и тёплое молоко с печеньем для взрослых юных дам. Молоко оказалось густым и душистым, рассыпчатое домашнее печенье — чудо, каким вкусным. Хрустящие крахмалом льняные простыни пахли лавандой. «Возможно, лето пройдёт недурно.» — подумала Петунья, устраиваясь на мягчайших подушках. А Лили ничего не подумала. Она уже спала и снился ей забавный и добрый ушастый гном, который весело плясал вокруг белого камня на зелёной лужайке, а камень светился мягким золотым светом.