***
Тётя Мэри умерла зимой, в тот год, когда Лили исполнилось одиннадцать лет. Мистера Эванс известил об этом Роберт Джонс, адвокат покойной мисс Роуз. Также в письме сообщалось, что завещание будет зачитано в последний четверг февраля в нотариальной конторе «Джонс, Элайза Смит и Джонс» по адресу… И мистер Эванс с дочерями приглашаются, как выгодоприобретатели. Мистер Эванс дочитал письмо, вздохнул и крепко потёр кулаком покрасневшие глаза. Миссис Эванс и Петунья перекрестились и дружно вознесли коротенькую молитву о упокоении души. Лили чувствовала себя оглушённой. Это потом, ночью, она проревётся в подушку, пытаясь совладать с мыслью, что близкого человека больше нет. А сейчас голоса родителей доносились словно сквозь толстое одеяло. — Когда же похороны? — спрашивала миссис Эванс. — Тут написано, — отвечал её супруг, — что согласно распоряжению Мэри Роуз, тело уже кремировано и прах рассыпан в зелёном лабиринте перед входом в её поместье. — О мой Бог, кошмар какой! — искренне ужаснулась миссис Эванс. — Как там теперь жить, словно на кладбище! Но вопрос о том, как жить теперь в поместье «Розочка» оказался несущественным. Когда завещание было открыто, оказалось, что на имя мисс Петуньи Эванс и мисс Лили Эванс из личных средств покойной Мэри Роуз в банке созданы счета. — Будут теперь наши девочки с приданым! — выдохнула миссис Эванс, сдерживая ради приличия изъявление радости. Мистер Роберт Джонс, среднего роста сухопарый джентльмен с залысинами, укоризненно покосился на женщину. Адвокат полагал, что перебивать чтение столь важного документа несвоевременными замечаниями — кощунство. Затем разъяснил миссис Эванс её заблуждение. — В завещании указано, что средства с этих счетов могут быть направлены только… — адвокат подчеркнул голосом это «только», — на образование и содержание во время обучения. Миссис Эванс поджала губы. С её точки зрения хорошее приданое для женского счастья было полезнее хорошего образования. Также мистеру Эвансу был завещан небольшой дом на побережье и счёт. Причём, продать дом нельзя, а деньги можно потратить только на содержание этого дома. Семейству Маршалл был завещан трактор, а также право продавать урожай ягод и плодов, выращенных в поместье, при условии, что будут ухаживать за фруктовым садом так, чтобы он не потерпел ущерба в течении пяти лет. Основное же поместье с прилегающим участком и капитал на его содержание должны быть опечатаны и заморожены до выполнения условий наследования. Дочитав, мистер Джонс сложил документ и убрал в конверт. — А что за условие наследования? — с недоумением спросила миссис Эванс. — Условие будет оглашено не ранее, чем оно будет выполнено, — невозмутимо отозвался адвокат. — Да что это такое, — сдержано вознегодовала миссис Эванс. — Девочкам вроде деньги — а не потрать на что хочешь, Джону — дом, а наш-то, что ж, бросить, продать, а мы там сколько лет живём, и условие неведомо какое… Джон Эванс жёстко стиснул руку своей законной половины и негромко спросил: — Дорогая, напомни-ка, в каком родстве Томплисоны с семейством Роуз, что ты так взволновалась? Миссис Эванс, урождённая мисс Томплисон, сообразила, что её негодование — за рамками приличий. Пробормотала: «Прошу прощения» и более не вмешивалась в беседу. Когда семейство Эванс уже покидало контору «Джонс, Элайза Смит и Джонс», Лили чуть задержалась и спросила мистера Роберта Джонса. — Сэр, а вы хорошо знали тётю Мэри? — Мы были знакомы с детства, — чуть помедлив ответил адвокат. — К сожалению, впоследствии мы редко общались. В основном, в рамках моих профессиональных обязанностей. — Профессиональных обязанностей? — рассеянно повторила Лили. Она сама, по правде говоря, не знала, для чего заговорила с адвокатом. Ведь не будет этот занятый джентльмен в дорогом костюме и очках с золотой оправой беседовать со школьницей за чашечкой чая о былых временах и старых знакомых. Мистер Джонс внимательно посмотрел на Лили так, как будто видел её мысли. И медленно проговорил: — Профессиональные обязанности адвоката заключаются в том, чтобы давать клиенту советы. Но клиент не обязан этим советам следовать. — А зачем советоваться, если не слушать специалиста? — удивилась Лили. — По многим причинам. — печально улыбнулся мистер Джонс. — Вы позволите дать Вам совет, мисс Эванс? — Слушаю Вас, сэр. — озадачено ответила Лили. — Никогда не снимайте этот кулон. — адвокат указал на серебряную лилию, подарок тёти Мэри. — И поразмышляйте о том, как именно Вы потратите завещанные Вам средства. — Хорошо, сэр. — озадаченно отозвалась Лили и заспешила вслед за своей семьёй.***
До начала лета Лили Эванс была тиха и задумчива. В этом году она окончит начальную школу. Деньги на дальнейшее образование у неё теперь есть. Папа объяснил, что этого хватит на приличное, даже на хорошее образование. Мама говорит, что нужно поступать в ту же муниципальную школу, в которой уже учится Петунья, а там… там видно будет, какой колледж выбрать. Если бы можно было посоветоваться с тётей Мэри. Как всегда при мысли о тёте защемило сердце. Но, несмотря на печаль, Лили продолжала думать о том, что ей нужен совет. Совет… А ведь она недавно беседовала с человеком, профессия которого давать советы. Лили решилась, написала письмо и нашла в справочнике адрес «Джонс, Элайза Смит и Джонс». Мистер Роберт Джонс ответил незамедлительно. Он предложил представлять интересы мисс Лили Эванс при оформлении договора на обучение. К письму был приложен бланк и образец соответствующего договора. Лили притащила полученные документы папе. Подписывать договор следовало родителям, сама Лили ещё маленькая. Мистер Эванс только головой покрутил. Он, конечно, знал, что дочери осмотрительные и самостоятельные, но чтобы настолько… Внимательно прочитал все пункты. И подписал. Недоумевающей жене объяснил: — Хороший договор. На будущее. Мало ли как жизнь сложится. Уж тётя Мэри, казалось, цвела, как роза, а вот и нет её. И мы не вечны. А тут ответственный понимающий человек всё проверит: и условия, и безопасность, и чтобы учили, а не просто денежки тянули. Договор с их стороны заключает фирма, а она существует с одна тысяча восемьсот ой какого года. — Небось за услуги хорошие деньги возьмут. — проворчала миссис Эванс. — Оплата только после окончания обучения. — спокойно объяснил мистер Эванс. — И деньги пойдут с того счёта, что Лили в наследство получила. Один экземпляр документа был отправлен мистеру Роберту Джонсу, и почему-то Лили стала чувствовать себя спокойнее. Даже про тётю Мэри вспоминала не с тоской, а нежно.***
Без особых трудностей сдала Лили все итоговые тесты. Вот и позади начальная школа. Радовали отличные оценки в аттестате. А сама Лили наконец придумала, чем она хочет заниматься. Зря что ли она столько возится в мамином палисаднике? Зря что ли тётя Мэри учила Лили, как вырастить самые нежные травы или цветы? И даже, как называется каждая травка по научному, на латыни. Лили выучится и будет агрономом. Или оформлять клумбы и сады. Как это называется? Во, ландшафтный дизайнер! Но это ещё не скоро. А сейчас душа жаждала приключения. Хоть маленького, но настоящего. Слишком долго Лили жила в тоске-печали. Тётя Мэри не одобрила бы. Нужно развеяться, может даже чуть-чуть похулиганить. Вот, например, если не идти в обход по дороге, а пробежать через лесок, перейти через пешеходный мостик над рекой, потом между домами поселка ткацкой фабрики и до дома рукой подать. Правда мама строго-настрого запрещала дочерям соваться в этот район. Мол, там хулиганьё, могут обидеть. Ну, не съедят же? Тем более, в крайнем случае, Лили могла измотать почти любого противника бегством. От этих мыслей, девочка ускорилась, испуганной кошкой проскочила между серыми домишками. Вот уже и детская площадка, на которой они порой бывали вместе с Петуньей. Здесь были замечательные качели. Если хорошенько раскачаться, можно даже крутануться «солнышком». Увидев знакомые места, Лили перешла на прогулочный шаг. Вдруг впереди послышалось гнусное гыгыкание и вторящее подхихикивание. Ага, похоже, там веселится то самое «хулиганьё», от встреч с которым Лили предостерегала мама. Как бы теперь обойти эту площадку? Вдруг в ответ на очередной взрыв хохота отозвался болезненный вскрик. Почему-то очень ярко вспомнилось, как больно и страшно было, когда на неё у реки напали трое мальчишек. Просто, чтобы позабавиться её страхом. Что бы с ней сталось, если бы Люк не прибежал тогда на помощь? Девочка бросилась вперед. Их было четверо подростков — весёлых, пьяных пивом и чужой болью. Пятый комком ветоши валялся в центре площадки. Любая попытка подняться заканчивалась пинком под ребра и новым падением в пыль. — Что вы делаете! — заголосила Лили, старательно подражая интонациям своей старшей сестры. — Хулиганы! Сейчас полицию позову! Парни привычно дернулись от слова «полиция», но, увидев малолетку, расслабились, заухмылялись. — Иди отсюда, деточка, не мешай взрослым мальчикам беседовать. Этого момента пятому хватило, чтобы перекатом уйти в сторону и вскочить на ноги. — А куда это ты собрался, урод? — здоровяк опять швырнул на землю свою жертву и замахнулся для нового пинка, но Лили подножкой сбила направление удара. Не стерпела такой подлости — пинать лежачего. От неожиданности парень сел в пыль. Его дружки радостно заржали над неудачей своего главаря. Тот уже злобно повторил: — Иди отсюда, деточка! — Неожиданным ударом отшвыривая Лили к невысокому деревянному заборчику. Девочка привычно сгруппировалась в падении, как учил Люк, услышала хруст старых досок и, отталкиваясь рукой от земли, нащупала ровную крепкую дощечку. Конечно, разумно было бы добежать до телефона на следующей улице, позвонить в полицию… но что будет с мальчиком, пока полицейские приедут? А дощечка ложится в руку так же ловко, как отполированная ладонями тренировочная палка, и наполняется Силой Лили. Не дощечка у неё в руке — оружие. Если вывести из боя главаря — остальные сбегут сами. Поэтому — завертелась на месте — удар по запястью, уклониться, другому удар по локтю, по коленке, ещё по локтю. Теперь этому толстяку по бедру, там, где болевая точка, взгляд в глаза, оскалиться и представить, со всей Силой представить, как вот этими зубами впивается ему в горло. — А-а-а! Психованная! — завопил главарь, пускаясь в бегство. Тот же бешеный взгляд по кругу, и трое других, матерясь, удаляются за угол. Потом они постараются забыть, что их Банду обратила в бегство одна мелкая девчонка. Но сейчас их гонит страх. Лили переложила палку в левую руку, правую протянула мальчику, чтобы помочь подняться. Тот встает сам, как будто не замечая руки девочки. Они одного роста. Мальчик черноволосый, черноглазый, одет в потрепанную одежду не по размеру. Губы презрительно кривятся и вместо благодарности он выплёвывает: — Мне не нужна была помощь девчонки! Паршивая маггла! Не нужна, так не нужна. Тётя Мэри говорила: «Нельзя помочь тому, кто не готов принять помощь». Ещё слово-то какое выдумал непонятное. Наверняка гадость какая-нибудь. И Лили Эванс, до хруста сжимая в ладони верную деревяшку, уходит, чувствуя прямой спиной, прожигающий взгляд черных глаз. Ну и пусть смотрит! Грубиян! Нет, чтобы хоть спасибо сказать! Ладно. Не будет она расстраиваться. Всё равно больше она этого мальчика никогда не увидит. Пусть его тут хоть убивают! Зато приключение вышло на славу.