Lily's Garden

Всё-таки не зря все целители, как маггловские, так и магические, дают клятву, что будут заботится о здоровье пациента, как физическом, так и душевном. Мадам Помфри — добрейшая женщина — прежде, чем выписать Лили из Больничного крыла, позволила ей воспользоваться средством для рощения волос. Вернее, не просто позволила — рекомендовала. И даже избавила от невыносимого зуда, пока эти самые волосы росли. Потом позволила вертеться перед ростовым зеркалом до тех пор, пока Лили не убедилась своими глазами, что шрамы зажили без следа, брови и ресницы выглядят как прежде. Только волосы на голове пока пушились, едва закрывая уши. Ну, да волосы — не голова, отрастут. Когда Лили уже переоделась в чистенький и починеный школьный балахон (вот только мантию не удалось восстановить — хорошо, что в гриффиндорской спальне, в сундуке, запасная есть), мадам Помфри пригласила вместе выпить чаю, так сказать на дорожку. — А заодно расскажешь мне, почему за тебя так круто взялись, — сказала медиковедьма, разливая чай. Лили замялась. — Детка, то, что с тобой было — это ещё цветочки, видела бы ты, как девчонки постарше, курсе на пятом, из-за женихов друг друга проклинают. Как сейчас помню: все суставы на ногах вдребезги — и снять не можем, семейное проклятие. Так что рассказывай, подскажу, чего не нужно делать, чтобы не подставляться. Так мадам Помфри слово за словом вытянула из Лили и про конфетки, и про гриффиндорский шарфик. Покрутила головой и стала объяснять. — Когда молодой человек хочет изъявить девице свой уважительный интерес, он приносит небольшие подарки ей и её подругам. — Уважительный?.. — переспросила Лили. — Именно, — подтвердила мадам Помфри, — если подарок вручается только самой девице — это плата за прошлые или будущие… любезности. Так что мистер Лонгботтом начал вполне приличное ухаживание, плохо, что прежде не объяснился с мисс МакЭвой. Да-да, не надо так краснеть, мисс Эванс, не трудно догадаться, кто тебя проклял. Но догадки — сама понимаешь, не доказательство. — И как же следует приличной девице отвечать на такие подарки? — мрачно поинтересовалась Лили. — А это зависит от намерений самой девицы. Если молодой человек пытается вручить ей личный подарок, а девица не собирается оделять его особым вниманием, то отказаться, либо предложить оставить подарок в общем месте, например на столе в гостиной. Если же молодой человек одаривает её и подруг, то разделить подарок между ними в его присутствии, подчеркнув, что не желает особого отношения к себе. Это — ежели она не собирается принимать ухаживание. — А ежели собирается? — уже серьезно заинтересовалась рассказом Лили. — В этом случае девица вручает молодому человеку ответный дар, причём, чем он ценнее, тем горячее её согласие. — с оттенком торжественности ответила мадам Помфри. — Чего такого ценного в шарфике? — удивилась Лили. — Так ведь ты накладывала на каждую петельку добрые оберегающие чары. — пояснила мадам Помфри, и, увидев искреннее непонимание на лице Лили, пустилась в объяснения. — Магия — самое ценное, что есть у волшебника или волшебницы. Можно продать зачарованную вещь или обменять. Но если ты даришь такую вещь — ты даришь кусочек своей магии, самой себя, это создаёт связи, как названное родство. — Ой. Ой-ой. — забормотала Лили, припоминая, что старенькая волшебница, обучающая их магическому рукоделию, строго-настрого велела дарить свои изделия только близким родственникам. Только не объяснила почему. — Мадам Помфри, а что делать-то теперь? — А ты уверена, что не хочешь стать однажды миссис Лонгботтом? — чуть насмешливо поинтересовалась медиковедьма. — Я ещё маленькая. — жалобно протянула Лили. — Можно я ещё мисс побуду хоть лет десять? — Тогда назови мистера Лонгботтома братом. — посоветовала мадам Помфри, — только знай, что отменить сказанное будет нельзя. — Тысяча благодарностей, вам, мадам Пофри, — от души проговорила Лили. — Эх, почему о таких вещах в книгах не пишут? — Считается, что и так все это знают, мать или бабушка, или другая родня расскажет, — пожала плечами медиковедьма, движением волшебной палочки убирая в шкафчик посуду для чая. Уже уходя, Лили всё-таки решилась спросить: — Мадам Помфри, а почему вы мне всё это рассказали? Вы ведь не обязаны. Медиковедьма усмехнулась. — Ты рыжая, хорошенькая, настоящая ведьмочка. Мальчики будут интересоваться, девочки завидовать. Так что считай, что это я профилактикой травматизма занимаюсь. Языком болтать всяко легче, чем переломаные кости сращивать. И — кстати — за науку можешь мне тоже шарфик подарить, вроде как названной тётушке. Профессор Флитвик твои зачарования весьма хвалил. — Непременно, тётушка Поппи! — радостно воскликнула Лили. На сердце стало намного легче. А потом пришлось нагонять пропущенные уроки, никуда не ходить одной, и вежливо улыбаться в ответ на многословные соболезнования девочек по поводу укоротившейся причёски. И звонко величать Лонгботтома — «братец Фрэнк», и стискивать зубы, чтоб не крикнуть этому «братцу» и однокурсницам, что это они её, Лили, подставили, так, что она до сих пор просыпается ночью от страха, когда ей чудится летящая в неё синяя молния проклятья. А потом слизеринцы с разгромным счётом обыграли в квиддич команду Рейвенкло. Потом случилась грандиозная драка в коридоре третьего этажа: гриффиндорские второкурсники против второкурсников слизеринских. Потом какая-то не обременённая интеллектом девица из Дома Хаффлпафф подлила любовное зелье своему однокурснику, да так, что парня пришлось отправлять в больницу Святого Мунго, а девицу — на домашнее обучение. В общем — новые темы заняли мысли и разговоры всех временных и постоянных обитателей замка Хогвартс задолго до пасхальных каникул. А вот на каникулах Лили пришлось ещё раз подробно пересказывать всю историю мистеру Джонсу. Тот выслушал со всем вниманием, потом несколько раз открыл и закрыл рот, как будто то, что он хотел сказать, никак не могло пройти внутреннюю редакцию. Наконец проговорил: — Директор Дамблдор не вполне точно сформулировал возможные юридические аспекты призошедшего. Никто не может обвинить волшебника или волшебницу в проведении запрещенных ритуалов, если только со всей определённостью не доказан факт проведения таковых ритуалов. Даже если на вашей мантии исследование покажет следы крови — вам достаточно подтвердить под присягой, что вы укололи палец, когда шили эту мантию. Другое дело, что мисс МакЭвой могла, сославшись, например, на прецедент одна тысяча шестьсот сорок второго года, дело благороднорождённой Уэнслей против девицы Кимберли обвинить вас в магическом посягательстве на её жениха. Даже если между ними заключен лишь устный договор, то, что вы преподнесли мистеру Лонгботтому зачарованный подарок, можно интерпретировать, как попытку подчинить и оказать влияние. — Я не понимаю. — жалобно проговорила Лили. — Нет, мне мадам Помфри всё объяснила, но я всё-таки не понимаю. Когда я училась в начальной школе, мы открытки делали, платочки подрубали и вышивали, считалось нормально потом подарить такую вещь, сделанную своими руками. — Позвольте объяснить на известном историческом примере, мисс Эванс, — ответил адвокат. — Возможно вы знаете, что почти две тысячи лет тому назад, в одной из римских провинций жил могущественный маг Джезус Назарейский. Однажды он заклинанием умножения сделал из одной лепёшки множество таких же лепёшек, и накормил ими несколько сотен людей. Как вы думаете, мисс Эванс, откуда взялась вся эта еда? — Не знаю, — честно ответила Лили. — Закон Гампа запрещает создавать еду из ничего. А в Библии просто сказано, что это чудо Божье. — Верно, — одобрительно кивнул. — Так вот, Джезус накормил людей не хлебом, а собственной силой и магией. Те, кто ели, уверовали в его божественность. Многие готовы были умереть за него и его идеи. Когда маг или волшебница отдаёт то, на чём отпечаток их магии, в дар, не требуя платы, это накладывает сильнейшие узы. — Мистер Джонс, — робко спросила Лили, — а ничего, что я Вам тоже шарфик подарила? — Напротив — это очень мило, — слегка улыбнулся адвокат, — кстати, шарф отличный. Я Ваш временный опекун в магическом мире, на время Вашего обучения, так что это можно считать дополнением к ведомости Ваших оценок, так сказать — практическая часть. Скорее уж я виноват, что своевременно не рассказал Вам об особенностях дарения, привык, что все это и так знают… Лили перевела дух. Рассказывать о том, что ещё один шарфик был отдан в дар Северусу было как-то страшно. Сразу вспоминались описанные Поттером методы воспитания, принятые в магическом мире. Может так обойдётся? Вроде бы Северус никак своего отношения к ней не изменил.