Lily's Garden

К своему искреннему изумлению, третий курс Лили окончила отличницей. Даже по арифмантике и теории магии в ведомости значились высшие баллы. Северус, хоть и зазнайничал, но в помощи и объяснениях не отказывал, так что проверочную работу Лили написала вполне уверенно. Экзаменационные работы, в отличии от эссе, зловредный профессор де Морган проверял, как оказалось, вполне объективно. Лили даже сплясала что-то вроде особенно буйной джиги с ведомостью оценок в руках. В письме из Хогвартса оказалась также брошюра с подробным описанием новой ученической формы. Изменение школьной формы обсуждалось весь прошедший учебный год: и преподавателямии, и учениками, и их родителями, и Попечительским советом, и даже в прессе. Ревнители традиций защищали прежнюю форму, существующую ещё со времён Основателей: полотняная рубаха, типа монашеской альбы, только чёрного цвета, с поясом и чёрная же тонкого сукна мантия с серебряными застёжками и глубоким капюшоном на подкладке факультетских цветов. На ногах — шерстяные гольфы. За всё время существования школы изменилась только обувь. Кожаные сандалии в конце восемнадцатого века заменили кожаные ботинки со стальными пряжками. Новая форма должна была выглядеть, судя по описанию, точь-в-точь, как в маггловской школе высокого ранга. Белая рубашка для мальчиков, блузка — для девочек. Чёрные твидовые шорты — для мальчиков, юбка в складку — для девочек. Галстук факультетских цветов. Серый жилет или пуловер. Укороченная распашная мантия. Единственное, что осталось неизменным — шерстяные гольфы с кожаными ботинками. После оживленной дискуссии в прессе, и нескольких открытых писем возмущенных родителей, было решено, что юноши могут заменять шорты длинными брюками, и длина девичьих юбок не регламентируется. — Ты, конечно, будешь себе шить мини? — ухмыльнулась Петунья, которую Лили посвятила в эти новые веяния магической моды. — Что ты такое говоришь, детка, — заволновалась миссис Эванс (разговор был за пятичасовым чаем), — для школы самая уместная длина юбочки — по колено. — Мама, Туни, — закатила глаза Лили. — Хогвартс — это средневековый замок. В Шотландии. Я под старую форму надевала джинсы, а зимой — шаровары с начёсом, фуфайку и свитер. Так что юбку надо подлиннее, чтобы хоть трико утеплённое можно было надеть и не сверкать голыми коленками по морозу. — И в кого ты у нас такая рассудительная? — Ехидно поинтересовалась Петунья. — Нет, чтобы о завлекательности наряда задуматься, а ты о панталонах. — В папу, — буркнула Лили, скрываясь за чайной чашкой. Папа одобрительно хмыкнул. — Хочешь, помогу тебе форму сшить? — раздобрилась старшая мисс Эванс. — Нельзя, — грустно вздохнула Лили. — Тут написано, что новая форма непременно должна быть заказана у сертифицированного производителя. То есть в магазине «Мантии на все случаи» мадам Малкин, у Твилфитта и Таттинга, ещё можно в Хогсмите, в «Шапке-невидимке» и в магическом квартале Эдинбурга в «Волшебном тартане и твиде». — Это весьма похоже на лоббирование интересов отдельных производителей, — вмешался всё-таки в женский разговор мистер Эванс. — Может быть, — пожала плечами Лили. — Тут написано, что новая форма вводится для того, чтобы ученики при необходимости могли выйти в маггловский мир, не нарушая при этом Статут о секретности, и в целом привыкали к одежде, соответствующей нынешнему времени. После оживленной переписки с однокурсницами, обсуждения качества ткани, шитья и рунической вышивки мантий, Лили решилась заказать себе положенные три комплекта формы и полдюжины блузок на смену у Твилфитта и Таттинга. Это потребовало предварительного визита в банковский сейф. Лили нагребла денежки в кошелёк (ох, дороговато это — одеваться у лучших портных магического Лондона!), а заодно оставила уже изученную вдоль и поперёк книгу о ведьмовской красе, а вместо неё прихватила томик с интригующим названием «Тайное знание». Уже на платформе девять и три четверти стало видно, что традиционалисты так просто не сдадутся. На всех учениках Слизерина были длинные, в пол, мантии, на которых вместо серебряных застежек имелся длинный ряд мелких черных пуговиц. Застегнутых сверху донизу. Имелись под мантиями брюки или шорты, пуловеры или жилеты — разглядеть было невозможно. Только белые воротнички и серебряно-зеленые галстуки демонстрировали лояльность уставу школы. В котором прямо было указано, что директор, при согласовании с деканами факультетов, вправе указать ученикам, во что они должны одеваться в стенах школы. Резким контрастом традиционалистам смотрелись знатоки маггловской моды. Мэри Макдональд заказала себе юбку с подолом на два дюйма ниже линии бикини и явно наслаждалась взглядами мальчиков, согревающих её голые коленки. Поттер и Блэк щеголяли в брюках, плотно облегающих бёдра, но расклешённых книзу, и в рубашках по фигуре с широкими отложными воротничками. Традиционалисты и модники обменивались насмешливо-пренебрежительными взглядами и слегка завуалированными оскорблениями. Уже на платформе выяснилось, что новая форма позволяет и другие развлечения. Громкий визг долговязой девицы в цветах Хаффлпаффа заставил Лили подпрыгнуть и насторожить в ладони волшебную палочку. Впрочем, повод оказался ничтожен. — Ай, паук, паук! — вопили другие девчонки, разбегаясь от страдалицы, которая изо всех сил трясла спутавшимися от такого обращения золотистыми локонами, пытаясь избавиться от ужасного арахнида. Лили пауков не боялась, и уже хотела придти на помощь, но вдруг увидела мышь. Целенаправленно бегущую к ней, Лили. Мышей Лили, в общем-то, тоже не боялась. Но этот грызун, добежав до подола Лилиной мантии, неожиданно исчез. Потускнел и растворился, как радуга, когда солнце скрывается за тучей. И краем глаза Лили успела заметить движение волшебной палочки, спрятанной в рукаве Джеймса Поттера. — Упс, не вышло! — безо всякого смущения проговорил Джеймс и подмигнул Лили. — Поттер! — рявкнула Лили. — Эванс! — радостно откликнулся Поттер. — Это шутка. Просто шутка! Хорошая у тебя мантия. Лили возмущенно повернулась к шутнику спиной. Теперь, когда она знала, куда смотреть, нетрудно было заметить, что «пауком» управляет один из слизеринцев, который обучался на одном с ними курсе. Кажется, его фамилия была Мальсибер. Направив свою волшебную палочку на злосчастную хаффлпаффку, Лили решительно шепнула: — Финита! «Паук» немедленно исчез. Вместе с ним исчезли локоны, добрая половина волос и деликатный золотистый оттенок. Только теперь слизеринцы позволили себе несколько сдержанных смешков. — Так это твои шуточки! — взвыла хаффлпаффка. — Ах ты, дрянь грязнокровная! — Что за выражения, мисс, — с каменным выражением лица проговорил юноша в слизеринской мантии со значком старосты. — Десять баллов с Хаффлпаффа и по приезде доложите декану. — А она? — хаффлпаффка невоспитанно ткнула пальцем в сторону Лили. — А гриффиндорская мисс всего лишь наколдовала «Финита», избавив вас от всех, — слизеринец подчеркнул интонацией слово «всех», — зачарований на ваших волосах.

***

Несмотря на запрет колдовать в коридорах, иллюзорные пауки и осы застревали в волосах. Мыши и крысы вылезали из сумок и запрыгивали под юбки или за шиворот, заставляя особенно нервных девиц буквально выскакивать из одежды на радость мальчикам всех возрастов. Сириус Блэк лично усовершенствовал редкую разновидность воздушных чар таким образом, что вокруг ног закручивались вихри, задирая подолы мантий и юбок. Имел глупость хвастать вслух своим достижением, за что был бит гриффиндорскими старшекурсницами. Поттер пытался заступиться за друга, и был бит за компанию. Люпин пытался увещевать и тоже получил по шее. Петтигрю предусмотрительно спрятался. Всей школе было известно, что гриффиндорцы-четверокурсники гордо именуют себя «Разбойничьей шайкой» и всё делают сообща. Особенно всякие безобразия. С ними успешно конкурировали слизеринские «Рыцари чистой крови» и «Рейнджеры-одиночки» Рейвенкло. Так что пройти по школе стало то же, что отправится в экспедицию куда-нибудь в экваториальную Африку. Ага, туда, где хищники и недружественные племена. Баллы с факультетов летели, как лепестки цветущей сливы весной. Преподаватели сбивались с ног, старосты наплевали на непредвзятость, защищая своих от всех остальных, директор Дамблдор за ужином произнёс небольшую прочувствованную речь, призывая к дружбе факультетов. Однако, нетрудно было заметить, что большая часть неприятностей происходила с теми, у кого недорогие мантии были приобретены у мадам Малкин или в «Шапке-невидимке». С теми, кто поленился или не умел усилить защиту одежды вышивкой и артефактами. Иллюзорные осы и пауки рассеивались на подлёте к волосам Лили, перевязанным расшитой лентой, полученной в качестве подарка от фирмы за заказ формы. Запущенное «на пробу» Поттером «Юбкозадирательное» заклинание не подействовало на лилину одежду. Зато ухо Поттера распухло вдвое от лилиного Жалящего. Впрочем, жаловаться декану Поттер не стал. Напротив, твердил с видом бравым и придурковатым: — Нет, профессор! Никто меня не заколдовывал, профессор! Это я сам ударился, профессор! Ну, совершенно случайно! Зато потом в гостиной заявил: — Всё, Эванс! Ты теперь мне должна за мое пострадавшее ухо! И за то, что я тебя декану не заложил. — Поттер! — в тон ответила Лили. — Я тебе ничего не должна. Твоё ухо пострадало от твоей собственной глупости. — А пожалеть? — изобразил щенячьи глазки Джеймс. — Моргана пожалеет, когда Мерлин отвернётся, — отрезала Лили под одобрительное хихиканье греющих уши гриффиндорцев всех возрастов. К Поттеру и прочим Разбойникам отношение было неоднозначное даже на своем факультете. С одной стороны, Поттер — звезда квиддича, лучший в трансфигурации и чарах, красавчик, весельчак, завидный жених. С другой — от Поттера и прочих Разбойников в любой момент можно ожидать какой-нибудь пакости, которую они искренни будут считать веселой шуткой. Чего только стоит приклеенный к лавкам Большого зала факультет Слизерин в полном составе. Разбойники привезли с собой какой-то особо прочный столярный маггловский клей, рано утром намазали им лавки, прикрыли чарами сохранности и скрытия. Когда слизеринцы чинно, как обычно, приступили к завтраку, Сириус Блэк наколдовал Финита. В результате, к концу трапезы, никто из слизеринцев не мог подняться с лавки. Им пришлось прямо в зале снимать мантии, оставив их приклеенными к лавке. Потом идти переодеваться. Причем мантии спасти не удалось, пришлось отрывать по кускам. Вину взял на себя Блэк. Хотя всем было понятно, что замешаны все четверо Разбойников. Но предполагать и иметь доказательства — разные вещи. — Я всё это сделал один. — твердил Блэк и у декана, и в кабинете директора. — Должен же я был вытряхнуть своего братца из этого дурацкого средневекового халата на пуговках. А где он будет сидеть — не знал. Ну ничего! Может теперь господа слизеринцы обновят себе гардероб? Наказание было слишком мягким, по мнению Лили. Блэку присудили до Рождества каждый вечер под присмотром завхоза прибирать без магии в главном холле после уроков, а ещё он лишался посещения Хогсмита. Больше всего Лили возмутило, что и речи не шло о материальной компенсации пострадавшим. Не все слизеринцы были богаты, а хорошая мантия стоит дорого, уж это Лили отлично знала. Лили не удержалась, и высказала всё это Блэку и Поттеру. — Эванс! — самым своим великосветским тоном отозвался Блэк. — Ты, небось, за своего сопливого приятеля хлопочешь? Так можешь ему передать — любой нищеброд, которому не хватает на приличную мантию, может обратиться ко мне лично. Блэки не отказывают во вспомоществовании тем, кто почтительно просит. — Какой же ты гадкий, Блэк. — не сдержалась Лили. — Ты тут родовыми денежками козыряешь, а некоторые сами деньги на жизнь зарабатывают. — Сами зарабатывают? — картинно удивился Поттер. — Ну так ещё чего заработают. Все с ними было ясно, и говорить бесполезно. Впрочем, возмущение Лили несколько рассеялось и направилось в другую сторону, когда в один прекрасный вечер после ужина гриффиндорцы не смогли попасть в свою гостиную. Полная Дама, чей портрет охранял вход туда, металась в раме, не в силах покинуть полотно, но на пароль не отвечала, а вместо этого осыпала гриффиндорцев оскорблениями, среди которых «Отродья предателей крови!» было почти деликатным выражением. Ни декан МакГоннагалл, ни другие преподаватели, не могли рассеять чары, наложенные на портрет. Профессор де Морган осмотрел портрет и пожал плечами: — Оригинально модифицированные чары Конфундуса. Обычной Финитой не снимаются. Ищите автора этого маленького шедевра, должна быть специфическая формула отмены. Профессор МакГоннагалл отвела свой факультет в полном составе в Большой Зал и наколдовала им спальные мешки. Ночёвка на полу, без возможности переодеться и причесаться, не добавила никому доброты и всепрощения. Ведьмы, лишённые привычного комфорта, костерили без разбора и слизеринцев, и гриффиндорских Разбойников, которые первыми сделали противостояние столь масштабным и всеобщим. Слизеринцы тем временем не поддавались моральному давлению со стороны профессора МакГоннагалл и мягким увещеваниям собственного декана. Никто не признавался в авторстве модификации, и, соответственно, не сообщил формулу отмены. Злосчастный портрет смог расколдовать только директор Дамблдор, вынужденный ради этого спешно вернуться с международной ассамблеи магов. Впрочем, конкретного виновника даже директору определить не удалось. В общем, приходилось всё время быть начеку. Знать, что Разбойники затевают, было весьма полезно. Для собственной безопасности. Так что, когда Лили, в один из октябрьских вечеров, увидела, как четверо Разбойников, устроившись в «своём» углу гриффиндорской гостиной, окружили себя чарами от подслушивания и что-то оживлённо обсуждают, да ещё и на пергаменте записывают, Лили решилась попробовать один рецепт из книги «Тайное знание». Эта книга была написана на старости лет волшебницей Элеонорой Браун, чья молодость пришлась на времена королевы Елизаветы Первой, и выполнявшей для Её величества некие деликатные поручения. Шпионаж и разведка — вот чем занималась мисс Браун, если отбросить словесные кружева архаичного английского. Причем, семейные методы позволяли обмануть как обычных людей, так и магов. Обиженная на своё семейство мисс Браун, позволила себе раскрыть некоторые из этих секретов в своей книге. Вот сейчас Лили устроилась со своей корзинкой для вязания в другом углу гостиной, отгородившись от всех спинкой широкого кресла. Чтобы не помешали. Из обрывка серой шерстяной нити связала подобие паучка: четыре петли без накида соединила в кольцо и по два накида на каждой петле — вроде как восемь лап. Шепнула заговор, связывающий «паучка» с остальной нитью и с самой колдуньей. Потом ещё один заговор — и «паучок» скользнул на стену. Пока «паучок» полз по потолку к противоположному углу гостиной, Лили спешно набрала вязальным крючком первый ряд петель будущего шарфа, продолжая проговаривать управляющую «паучком» формулу. Вот теперь, всякий кто посмотрит, увидит девицу, которая со всем усердием вяжет ажурное полотно. Шепчет что-то себе под нос — так петли считает. А что нитки заговоренные и в зелье вымоченные, и крючок самой мастерицей из дерева выточен и тоже заговорен — о том никому знать не надо. Тем временем «паучок» благополучно пересёк границу чар от прослушивания. Палочковые латинские чары простому валлийскому заговору, который творится без палочки, не помеха. Разбойники, как оказалась, просто говорили о жизни. В смысле — о бабах. То есть, о девчонках. Причём, пытались составить рейтинг. То есть, которая из девушек, что ныне обучаются в Хогвартсе — номер первый. Какая — на втором месте, и так далее. Согласия достичь пока не получалось. — Смотрите, что получается, — Лили слышала голос Поттера так отчётливо, как будто сидела рядом с Разбойниками, — у Макдональд шикарные ноги, но личико так себе. Хэлли классно играет в квиддич, и на лицо ничего, но фигуры у неё нет вообще. Вот как тут скажешь, которая лучше? А ты чего хочешь сказать, Питер? — У Споун, ну, с шестого курса, классные эти… ну… — Это называется — титьки, Питер, — поучительным тоном сказал Блэк. — Титьки, или буфера. Буфера, действительно, зачётные. Есть за что подержаться. — Ага, то-то ты подержался, когда она тебя по всей гостиной гоняла за твоё Юбкозадирательное, — захихикал Питер. — А ты вообще под кроватью прятался, — отбрил Блэк. — Нам нужен системный подход. — подал голос отличник Люпин. — А что это такое? — заинтересовался Питер. — Смотрите, — стал объяснять Люпин. — Чертим таблицу. В строках перечисляем всех девиц, каких вспомним. Ну, которые вообще достойны упоминания. А в столбиках пишем критерии оценки. Ну там… Вот что у девицы самое важное? — Титьки! — выпалил Питер. — Или буфера. — Согласен. — Одобрил Поттер. — Пиши, Луни. — Записал. — Отозвался Люпин. — Что ещё? — Ноги. Волосы. Талия. Губы. Глаза. Личико в целом. — посыпались предложения. Люпин, похоже, усердно записывал. Обсуждение тем временем продолжалось. — Слизеринок будем перечислять? А чё — там пара таких стильных штучек, просто огонь. Парни, предлагаю — младше нашего курса не записывать. Зачем нам малявки? Хотя-я-я… В Хаффлпафф на третьем курсе такая пышечка! Пишем? Надо добавить критерий — недоступность. Или — наоборот — доступность? Как, парни, считаете? Что лучше? — Если девица доступная — то проще и веселее, — со знанием дела высказался Сириус. — А если недоступная — то это вызов. Всё равно, что золотой снитч поймать. Усилий больше, но и очков — тоже. — Во-о-от, а теперь будем каждый критерий оценивать по шестибалльной шкале. — подытожил Люпин. — Если вообще никак — то ноль, а если пять — то высший класс! — А для проверки доступности — с каждой девицей из списка надо попробовать замутить. — предложил Поттер. — Только начнём с тех, кто по другим критериям в топе. — согласился Блэк. — Чтобы на всяких неудачниц время не тратить. Давай, считай, Луни. — Уже. — с лёгкой гордостью отозвался отличник Люпин. — Всё-таки, в гриффиндоре — самые красивые девушки. Смотрите — на первой позиции… Что там насчитал Люпин — Лили уже не успела услышать. Вязаный «паучок» дожил свою коротенькую жизнь, рассыпался пылью. Лили полюбовалась на длиннющий серый шарф у себя на коленях. Подышала на счет, чтобы сдержаться — не пойти, не удавить этим шарфом «оценщиков». Чуть успокоилась, и решила — много чести. Шарф-то получился отличный. Будет, что на Рождество Петунье подарить.