(Поместье Фантомхайв)
* * *
В этот же день за обедом, обсуждая прошедшую пресс-конференцию и подготовку к балу, Сиэль спросил у своих гостей: — Господа, а что вы намереваетесь делать во время бала? Ведь он в первую очередь устраивается для танцев. Не могу сказать, что я сильно в восторге от этого занятия, но волей-неволей пришлось научиться. А у вас на Амой танцуют? Ясон и Рауль недоумевающее переглянулись. — У нас, знаете ли, других дел хватает, господин Фантомхайв, — слегка нахмурился Рауль. — Я в первую очередь — учёный, позвольте вам напомнить, а Ясон — Первый Консул Амой и глава Синдиката… — А Его Светлость в первую очередь — потомственный аристократ и владелец обширного поместья Фантомхайв, — мягко перебил его Себастьян, забирая у Сиэля пустую тарелку. — Но у аристократов, помимо их непосредственных дел, существует ещё и много светских обязанностей, в том числе давать балы и участвовать в них. — Светские обязанности есть и у элиты на Амой, — заметил Ясон. — У нас тоже проходят встречи с послами других планет, торжественные обеды, экскурсии. Но вот танцы у нас как-то не приняты. — Значит, танцевать вы не умеете… — задумчиво проговорил Сиэль, потирая мочку уха. — Вы хотите сказать, что нам предстоит танцевать на этом балу? — удивился Рауль. — Это было бы крайне желательно, — склонил голову юный граф. — Сами подумайте, господин Ам — ваша популярность в Лондоне после сегодняшней пресс-конференции взлетела до небес. Покружиться в танце с загадочными гостями планеты Амой будут мечтать все женщины Англии. — Но позвольте, когда же мы будем этому учиться? — сделал неопределённый жест рукой биотехнолог. Сиэль усмехнулся: — До бала у нас есть ещё десять дней. Если начать немедленно, думаю, вы всё успеете. — Господин Фантомхайв совершенно прав, Рауль, — задумчиво проговорил Ясон. — Будет странно, если на балу, где все танцуют, мы будем стоять в стороне — учитывая привлечённое к нам внимание общественности. — Верно, к тому же участие в танцах ещё больше поднимет вашу популярность — а разве не в этом вы сейчас нуждаетесь больше всего? — заметил юный граф. — И кто же обучит нас этому? — скептически спросил Второй Консул, скрещивая на груди руки. — О, об этом не беспокойтесь, — спокойно отозвался Сиэль. — У меня есть один знаток, который научит вас не хуже любого танцмейстера… — он подмигнул Себастьяну. Дворецкий пожал плечами. — У меня вовсе не такие уж выдающиеся способности к хореографии, но некоторый опыт в обучении танцам имеется, — скромно признал он, опуская ресницы. — Если наши гости согласятся довериться мне — я, конечно, могу поделиться с ними опытом… Передать его, как священный огонь. — Согласятся, — твёрдо уверил его Сиэль. — К тому же — им ведь учиться не всем танцам, достаточно будет вальса и ещё одного-двух. Порадовать собравшихся женщин, что из уважения к ним наши гости выучили несколько земных танцев. — Ну что ж, попробуем, — Рауль откинул назад волосы. — А как быть с нашими дорогими секретарями? До Рики только сейчас начало доходить, что этот разговор и его касается тоже. Оторопев, он взглянул в лицо сидящему напротив Ясону: — Слушай, Ясон, — запинаясь, сказал он. — Ты же не хочешь… — Что? — спокойно спросил Блонди. — Конечно, вы с Катце тоже будете танцевать на балу. Рики застыл на месте. Потом сдавленно проговорил: — Мы?! Танцевать на балу?! Ясон, ты хорошо подумал? Кто мы и кто… — В данный момент вы — помощники послов нашей планеты, — жёстко заявил Ясон. — И ваша обязанность — также участвовать во всех светских мероприятиях! Мы с Раулем собираемся учиться танцевать, а для тебя это что — ниже твоего монгрельского достоинства? Не говори мне, что танцы — сложнее, чем фехтование или китайский язык! Монгрел сцепил зубы и промолчал. Рауль, откинувшись на спинку стула, с новым интересом взглянул на Себастьяна. — Мистер Михаэлис, — поигрывая салфеткой в пальцах, проговорил он. — Число ваших способностей поистине потрясает… Интересно — в Англии дворецкие всех аристократов столь разносторонне развиты? — Нет, господин Ам! — прищуривая левый глаз, отозвался Сиэль. — Уверяю вас, мой Себастьян — единственный в своём роде. — Благодарю вас, мой лорд, — тот, о ком шла речь, поклонился, прижав ладонь к сердцу.* * *
После обеда четверо амойских гостей, Себастьян и хозяин поместья собрались в бальном зале. Ясон и Рауль с волосами, собранными в хвост, были в простых брюках, туфлях и свободных рубашках, Рики и Катце наконец-то облачились в привычные джинсы с футболками и мокасины. Сиэль вышел в зал в одном из своих сюртуков, а дворецкий снял фрак, оставшись в рубашке, брюках, ботинках и жилете, чтобы легче было демонстрировать движения танца. Правда, вместо галстука повязал шейный платок. И надел очки на цепочке. Сиэль закатил глаза, увидев его. И уселся в кресло у стены, наблюдая. Начали с вальса. Себастьян показал, как исполняется правый и левый поворот и с любопытством стал смотреть, как гости справляются с непривычными движениями. Впрочем, оба Блонди обладали врождённой грацией и изяществом, а способности к восприятию нового были у них практически безграничными. Потому для них выучить два базовых поворота не составило никакого труда. Рики и Катце оказалось куда сложнее в этом плане. Всю свою жизнь они занимались чем угодно, только не танцами. Потому у них получалось довольно неуклюже, с той лишь разницей, что Катце был непрошибаемо спокоен и на все замечания Себастьяна отвечал: «Да, мистер Михаэлис». А Рики краснел и злился, глаза его метали искры, но он угрюмо молчал — и когда дворецкий указывал ему на ошибки, и когда неугомонный Рауль исподтишка подкалывал его. Наконец Себастьян, хлопнув в ладони, остановил амойцев. — Как двигаться поодиночке, вы более или менее поняли, — сказал он. — Но вальс — это парный танец. Сейчас я покажу вам, как то же самое исполняется в паре. Вернее, покажем мы вдвоём с Его Светлостью. Прошу вас, граф, — дворецкий подошёл к нему и протянул ладонь в белой перчатке. Вспыхнув, Сиэль поднялся из кресла, взял Себастьяна за руку и они вышли на середину зала. Встав в исходную позицию, хозяин поместья и его слуга сделали один круг по залу в правом повороте, и один круг — в левом. — Себастьян, если ты немедленно не снимешь эти очки, я на тебя наброшусь прямо здесь, — тихонько предупредил его юный Фантомхайв, пока они кружились. — Потерпите до ночи, Ваша Светлость, — также тихо ответил ему дворецкий, чарующе улыбнувшись. — Давайте не будем шокировать наших гостей… После этого он отпустил Сиэля и расставил гостей в пары: Ясона с Рики, Рауля с Катце. Пояснил, что сейчас оба Блонди будут исполнять партии партнёров, а их «секретари» — партнёрш. В парах у них получалось неважно. Первый и Второй Консул были хороши, схватывая всё на лету, а вот у Рики с Катце сноровки было гораздо меньше. На фоне элиты они выглядели неуклюже. — Рики, не наступай мне на ноги! — цедил Ясон. — И сделай лицо попроще, держишься так, словно тебя к войне готовят, а не к балу… Тот угрюмо молчал. — Катце, — ядовито замечал Рауль. — Насколько я понял, в вальсе партнёрша должна прижиматься к партнёру, а ты упорно отодвигаешься от меня на пол-метра. Не бойся, шипов у меня нет. И со странным удовольствием замечал, как брокера Ясона, чью эмоциональную броню, казалось, пробить было невозможно ничем — бросает в краску от его слов. — Простите, господин, я ещё не освоился с этим танцем, — говорил тот с ноткой смущения. …То, что со стороны выглядело, как лёгкое смущение Катце, на самом деле было настоящим его шоком. Он бы в этом никогда и никому не признался, но глубоко внутри брокер чёрного рынка испытывал леденящий ужас перед Раулем Амом. Впрочем, мало кто на Амой из тех, кто знал Рауля, чувствовал по отношению к нему что-то другое. А как ещё можно было относиться к тому, кто держал в своих руках судьбы не только пэтов и монгрелов, но даже элиты? К тому, для кого люди были не более чем биоматериалом для опытов, а мозг — подобием компьютера в руках администратора, из которого он мог по своему произволу удалять любые файлы, стирать и устанавливать новые программы, пусть это и называлось изящным словом «нейрокоррекция?» За всё время работы на чёрном рынке Катце досыта насмотрелся на результаты экспериментальных разработок Рауля — и секс-кукол по особым заказам, и чудовищ, изготавливаемых для военных целей. Видел он и «полуфабрикаты» биотехнолога, и результаты его неудачных опытов, при взгляде на которые у непосвящённого человека кровь застыла бы в жилах. Катце научился выключать эмоции, видя такое, иначе при его деятельности было не выжить. Встречал он и членов элиты с промытыми мозгами и девственно чистой памятью после психокоррекции Рауля. Даже высокое звание и должность на Амой не служили гарантией безопасности от вмешательств господина Ама. Он был очень близок к Юпитер, она безоговорочно ему доверяла. Потому, если тот высказывал по поводу кого-то свои сомнения в благонадёжности или эмоциональной устойчивости — правительница планеты с почти стопроцентной гарантией давала Раулю согласие на то, чтобы подвергнуть «неблагонадёжный элемент» нейрокоррекции. Катце был практически первым, на ком эта привычная программа дала сбой. Он хорошо помнил, как Рауль был недоволен тем, что Ясон наотрез отказался подвергнуть пойманного хакера утилизации, да ещё и принял решение оставить его работать на себя. «Тот, кто предал один раз — предаст и во второй, — убеждал Ам. — Раскрой глаза, его способности опасны, Ясон!» «Они у него редкостные и глупо ими разбрасываться, — непреклонно возразил Первый Консул. — Он очень сильно ошибся, но теперь сделает правильные выводы из своей ошибки — верно, Катце?» Неудачливый хакер едва мог тогда соображать от боли — Ясон только что собственноручно выжег лазером шрам на его лице. Но, приподнявшись с пола и открыв глаза, перед которыми расплывалось окружающее, Катце собрал все свои силы и хрипло сказал стоявшему над ним Блонди: — Я больше никогда не предам вас, господин. Клянусь жизнью, которую вы мне сохранили. Рауль выругался тогда и ушёл, рванув дверь, которую пришлось потом чинить, потому что она размагнитилась. А Катце на всю жизнь запомнил, чего ему удалось избежать благодаря эксцентричной натуре Ясона Минка, предпочитающего перевербовывать врагов и заставлять работать на себя вместо того, чтобы избавляться от них без пользы. Первые годы работы на Ясона Катце старался никогда не показываться на глаза Раулю. Ему вполне уютно работалось в его подземном бункере в Мидасе, в окружении одних компьютеров. Но в дальнейшей своей деятельности, сфера которой всё росла, пересекаться им всё-таки пришлось. Ам к тому времени убедился, что бывший опальный фурнитур и впрямь обладает недюжинным умом и деловой хваткой — и, по видимости, примирился с мыслью, что на Ясона работает человек, когда-то едва не поставивший под угрозу главную тайну Танагуры… Катце усвоил для себя безукоризненно вежливый тон и полное отсутствие эмоций в отношении Рауля, но старался между тем держаться от него как можно дальше. До сих пор ему это благополучно удавалось. И вдруг судьба или слепой случай сталкивает их вместе в одной миссии. Тогда, когда они с Ясоном проворачивают за спиной Второго Консула Амой незаконную операцию. И теперь эта же судьба швыряет его в объятия к Раулю в качестве его «временной партнёрши». Катце бросало в холодный пот, у него тряслись поджилки и он ничего не мог с этим поделать, чувствуя, как одна рука Рауля сжимает его запястье, а другая прижимает к себе. Этот золотоволосый бог, прекрасный, но беспощадный, точно машина — ужасал брокера, и все усилия он сейчас прикладывал к тому, чтобы нейрокорректор не заметил его страха и смятения, принимаемого за обычное смущение… — Катце, встань, как следует, в самом деле! Мне так неудобно танцевать, — изумрудные глаза сверкнули насмешкой. К счастью, в голосе Рауля пока не было слышно раздражения. Он притянул свою «партнёршу» вплотную к себе, забавляясь ошеломлённым выражением лица рыжеволосого мужчины. Брокеру страшно хотелось выкурить сразу полпачки «Шелагха»… Но деваться было некуда. Долгое время им пришлось вальсировать по залу под бдительным оком Себастьяна, постоянно останавливающего их и указывающего на ошибки. Катце не видел, что и как там получается у Ясона с Рики, он старался сдержать дрожь в деревеневших конечностях и задыхался, чувствуя себя прижатым к усмехающемуся Раулю. А тот порой ещё наклонялся и шептал ему в ухо что-то вроде: — А может, и на балу станцуем вдвоём — а, Катце? Скажем, что у нас такие традиции на Амой… Однако в конце концов это закончилось. Себастьян хлопком в ладони остановил их и, извинившись, сказал, что ему нужно распорядиться насчёт ужина. Но добавил: — После ужина господа Ясон и Рауль свободны. А вас, Катце и Рики, я снова жду здесь. Времени у нас мало, и надо использовать его с толком. Поэтому продолжим, пока вы не научитесь, как следует.* * *
На следующий день с утра Себастьян принёс кипу газет. Сенсационной новости были уделены все передовые статьи. Газеты пестрели многочисленными фотографиями, а журналисты соревновались между собой, взахлёб расписывая прошедшую пресс-конференцию. Амойские гости разглядывали статьи и фотографии с интересом и любопытством, а юный граф — с недовольством. — Сколько же вранья понаписали, — сокрушался он. — Когда это я говорил, что компания «Фантом» давно уже собиралась начать финансировать обсерватории и космические исследования? И что тем самым я словно провидел появление гостей из другой звёздной системы прямо неподалёку от своего поместья? — А что, неплохо придумано, Ваша Светлость, — одобрил Себастьян. — Убедительно получилось. — Да уж, неплохо, — фыркнул Сиэль. — Теперь из всех обсерваторий Англии мне будут слать заявки с надеждой на финансирование… — Если удачно пойдёт торговля товарами с Амой — почему бы и нет, сами подумайте? — пожал плечами дворецкий. — Не всем обсерваториям, но какой-то одной вы вполне сможете выделить некоторую сумму на установку новейшего оборудования, и вас назовут пионером в космических исследованиях… Фотографии получились роскошные. Роскошные, конечно, на взгляд англичан. Рауль и Ясон с трудом сдерживали скепсис. Впрочем, чего было ожидать от допотопных камер, которые могли делать только чёрно-белые снимки? И чего было ожидать от газет, печатавшихся на самой дешёвой бумаге? Но у них было одно достоинство, которое перевешивало все недостатки — огромный тираж, благодаря чему теперь весь Лондон, да и вся Англия узнала о том, что их посетили пришельцы с другой планеты… Однако эта газетная шумиха не должна была затмить собой подготовку к балу. Совершить предстояло ещё очень многое. Сиэль вёл обширную переписку. Себастьян с утра составлял список заданий для Барда, Мэйлин и Финниана, а также списки с покупками, которые следовало сделать. Потом вместе со слугами наравне драил поместье, успевая каким-то образом очень быстро наводить повсюду фантастическую чистоту. А потом звал амойцев на очередное занятие в бальный зал. …Перед вторым из них Катце накурился до полузаторможенного состояния. Ноги стали как ватные, зато он наконец-то смог расслабиться и перестать трястись. Благодаря этому он вполне спокойно по слову Себастьяна подошёл к биотехнологу и встал с ним в исходную позицию. Рауль втянул носом воздух и брезгливо поморщился. — Катце, — сказал он недовольно. — Разве можно столько курить? От тебя воняет, как от пепельницы! И как я должен после этого с тобой танцевать? — Простите, господин Ам, — пробормотал Катце. — Я курю почти столько, сколько себя помню. — И перед балом тоже так накуришься? — раздражённо спросил его могучий зеленоглазый партнёр. — Да от тебя все женщины кашлять будут, как при экскурсии по табачной фабрике! — Катце, Рауль прав, — хмурясь, холодно сказал Ясон. — Отныне — никаких сигарет перед занятиями. И ни одной сигареты на балу — хорошо меня понял? — Да, господин, — безропотно сказал брокер упавшим голосом. Он знал, что без сигарет ему будет мучительно трудно. Но если он посмеет возразить Ясону при Рауле хоть единым словом — тот, чего доброго, и вовсе запретит ему курить. «Потерпи всего несколько дней, — уговаривал себя Катце, — чуть позже, чем через неделю, всё будет кончено. Как только пройдёт бал». …Волей-неволей ему пришлось убедиться, что если Себастьян за что-то берётся, то делает это добросовестно и по высшему разряду. Тот обучил амойцев трём бальным танцам — вальсу, полонезу и кадрили. Причём вышколил своих новых учеников, не взирая ни на крайний недостаток времени, ни на отсутствие таланта и особого рвения у двоих монгрелов, ни на трясущиеся ноги Катце. Столкнувшись с железной волей дворецкого и его непреклонностью, брокер наконец-то понял, чего стоили Рики его новые навыки. Ежедневно после ужина Себастьян занимался с ними двоими индивидуально. Заставлял их танцевать в паре, постоянно меняясь ролями — чтобы партия партнёра, ведущего партнёршу, была хорошо понятна каждому из них. Он натаскивал их, пока они не начинали спотыкаться от усталости, но для Катце такие занятия, пусть и изнуряющие, были отдушиной — что угодно, лишь бы не танцевать в паре с Раулем. А вдвоём с Рики у него получалось куда лучше, потому что он не волновался и не цепенел, как от близости с Амом… Приглашения на предстоящий бал были разосланы во все самые известные дома Лондона. В каждом из них была вежливая приписка с извинениями, что до наступления даты бала граф Фантомхайв никого не принимает. В ответ всегда приходили письма с изъявлением благодарности и радостным выражением согласия приехать. Две вещи тайком радовали Сиэля. Семейство его невесты Элизабет Мидлфорд сейчас гостило в Америке по приглашению какого-то их родственника. А принц Сома вместе с Агни отбыли в Индию, где потребовалось их срочное присутствие. Так что он мог дышать спокойно, эти два смерча: Лиззи и Сома — на балу ему не грозили. Накануне бала всё было готово. Танцы выучены, рубашки накрахмалены, фраки выглажены (амойские гости решили-таки надеть их); туфли начищены до зеркального блеска и для каждого костюма приготовлена маленькая бутоньерка из натуральных цветов. Для гостей со звезды так и осталось непостижимой тайной — когда Себастьян успевал всё делать? Полным ходом вести подготовку поместья к предстоящему балу, наводить в огромном доме сверкающую чистоту, бдительно следить за слугами, безукоризненно прислуживать графу, да ещё учить танцам амойцев. Создавалось впечатление, что этот невероятный дворецкий никогда не устаёт и не нуждается в пище и сне. Он всегда идеально выглядел, был бодр, внимателен и приветлив. «Не человек, а нечистая сила», — невольно думал порой Рики, глядя на него.