Однажды я родился АКТ I: Фундамент

— Этерни, ты ведь не издеваешься надо мной, правда? С новым рассветом, пустыня вновь стала серой, а небо бледным. Я как раз хотел прийти к первым тестам, но потребности Олеги немного сбили мои планы. — Извини, другой одежды у меня нет. Я ведь и сам её не ношу. И не думаю, что она будет на тебе нормально сидеть. Поэтому нашел наиболее подходящее, что у меня есть, и что может полностью прикрыть твоё тело, — я не ждал благодарности, но считал, что проблема была настолько легко решаемой, что в ней просто не могло быть каких-то проблем. — Что-то не так? — Олег стоял посреди комнаты с большой чёрной тканью в руке, которую я использовал в качестве мешка. Он был покрыт пылью песка, но полагаю, что он не был бы столь мелочным на подобные жалобы. — Да не, всё в порядке. — Олег начал покрывать себя тканью, голос просто сочился сарказмом. — Всё прекрасно. Всё тип-топ. А если ещё и косу мне дашь, я тебе вообще буду безмерно благодарен. — Хорошо, — деловито ответил я. Не совсем понимаю, зачем ему нужна коса. Тут косить нечего, может это ему тоже поможет восстановить воспоминания, как помогло мне, или у него есть идеи с восстановлением растительности? — Так ты говоришь, можешь создать всё что пожелаешь? — сказал Олег, полностью оделся и не забыл закрыть череп капюшоном. Наверное, головные уборы тоже связаны с их личной этикой. — Всё, что может представлять собой, в меру простое, по строению и масштабам объект, например химические элементы, топливо, вещи, но не сложно сконструированные. Нужно знать каждую конструкцию объекта. Чтобы создать машину, мне нужно знать её каждую деталь, иначе создам в ней не всё. — И, следовательно, она не будет работать, — подвёл итог Олег. — Ладно, а вырастить деревья тут можешь? А то тут, в таком унылом месте… — Нет, — повертел отрицательно головой я, весьма практичный жест. — Только неорганическое. Олег наклонил голову вбок, он был озадачен. — А как же вон те дома из дерева? И я, конечно, не биолог, но не сказал бы, то что ты создаешь, например минералы, не совсем неорганическое, ведь есть же там эти, ну, органические соединения, бактерии эти… — Кажется понял, о чём ты. Но нет, тут можно создать только уже неживое. Обработанное или спиленное, уже мёртвое — да, но живое нельзя. — Почему? — удивился Олег. — Думаю из-за атмосферы, она ядовита. Не как воздух, а по-другому. Как я понял, тут даже нет кислорода, а простейшие организмы, я думаю, тоже, со временем, исчезают, мне приходится периодически постоянно менять… — Стоп! — Олег так разволновался, будто полученное знание теперь его убьёт. — Но ты же говорил, что я живой! Как я тогда живу? И вообще, как я дышу?! И как вижу? — Давай по порядку, — примирительно сказал я. Такое так просто не объяснить. Нахлынувшие вопросы лучше решать сразу по мере поступления. — Очень многое из того, что я узнал, относительно недавно. И это пока догадки. Прежде всего, до твоего пробуждения, обнаружил интересную вещь. Этот мир состоит из необычного серого вещества. — Да, я сам это заметил, — прервал меня Олег своим любимым сарказмом. — Тот серый песок? — он указал на окно, на пустыню. — Да. В микроскопическом виде они похожи на маленькие белые шарики с переливающими радужными оттенками. — На жемчуг? — Олегу было интересно сравнивать с тем, что ему понятно и известно. — Пожалуй, — я понял, что визуальный образ лучше закрепит знание. — Но, на самом деле, они, скорее, семена, с хаотичным набором частиц, которые и отвечают за создание вещей. Я бы их назвал скепсионами. — Скепо-что? — Скепсионы. От слова «Скепси» — частица мышления. Они реагируют на сознание, не позволяя тебе умереть, — закончил Этерни так, будто он уже всё элементарно объяснил. — Как это? — Олег ответил так, будто ему ничего не объяснил. Видимо терпение для меня свойственно. — Ты же хочешь жить, верно? — Олег внутренне содрогнулся. В первое мгновенье ему показалось, что этот вопрос с угрозой. — Ну да, хотелось бы. — Вот и не умираешь. Несмотря на здешний воздух, скепсионы реагируют на некоторые бессознательные желания, в том числе и на инстинкт самосохранения. — Раз уж не умираю, то почему не могу и вернуть нормальное тело? Мне кажется, моему бессознательному от этого было бы лишь на пользу. — Да. Твоё тело должно было бы полностью восстановиться, как оно это делает с вещами. Как ты заметил, я могу их восстановить в исходное состояние, в котором их вложили создатели на бессознательном уровне. Их бессознательное понимание того, каким должна была бы быть вещь, сохранились в моих воспоминаниях, и потому я смог осознанно восстановить их вещи при помощи скепсионов, а поскольку я знаком человеческой анато… — Я смотрел на каменное лицо Олега, которое и безо всякой мимики живого лица показало, что я ушел от темы. И он ничего не понял. И он всё ещё расстроен из-за одежды. Надеюсь, коса вернёт ему расположение духа. — В общем, из-за твоей души. Полагаю она повреждена. — Ага, — Олег ответил так, будто он всё понял, но он ничего не понял. — Души? Стой. Так что, душа существует? — Вы о ней не знаете? — я снова был удивлён. Я надеялся, что такие элементарные вещи он знает и в его мире это в порядке вещей. Олег ощутил одновременно чувство недоверия ко мне и неловкость из-за незнания столь очевидных азов. — Да не то чтобы, просто мы не относимся к этому всерьез. Я думаю. — Олег собрался духом, пробормотав что-то вроде «отлично, теперь я ещё в фэнтези», и решил надавить на собеседника. — Ну и что это такое эта ваша душа? — Полагаю, пока твоя, — поправил его. — Свою душу я узнать не смог, так как это нужно изучать со стороны. — Я пытался сформировать максимально понятное определение. — Насколько я понял, душа — это энергетическая форма бактерии, представляющий собой некий контур, состоящий из узоров, окружающие ядерный узел. Как клетка организма человека. Душа состоит из хромиона, сохраняющий в себе память духа, при помощи Призмы Памяти… — Так, стоп-стоп-стоп. — Олег снова вздохнул, протирая лицо черепа рукой, будто оно вспотело, ему придется смириться с тем, что предстоит освоить много новой информации. — Давай ещё раз. Какой ещё узел? Я не знал, каков уровень его образования. С учетом потери воспоминаний, его можно считать почти заново рожденной личностью. Почти. У него очень много пробелов. Придется угадывать, что он знает и помнит, а что нет. — Тебе знаешь про человеческие гены? Про дезоксирибонуклеиновую кислоту? По Олегу прошла малозаметная волна раздражения и легкого презрения самому себе. Не знает. — ДНК что ли? Ну, примерно представляю. И? — велел он. Полагаю это надолго. Ну хорошо. — Душа это что-то вроде вашего ДНК, базовый контур, который воспроизводит тело, сгусток в котором сохраняется вся информация при жизни. — Так, — Олег кивнул, вроде бы вникает. — И состоит она из чего? — Хромион. Один из видов скепсиона. Он же, по-простому, называется всецветие. У вас во многих мирах, наиболее часто его называют просто эфиром. А так же рух, фуреко, реяцу, ба-хионь, чакры и многие другие названия и их подвиды энергии. Но лучше его не запутывать. Многие миры имеют названия вещей тому, что принадлежат другим вещам в другом мире. Тут Олег начал смотреть на меня с насмешкой. В глубине он всё ещё не верил, куда он попал. Он думал, что это какая-то игра или сон якобы его (или может моего?) больного разума. И когда я начал рассказывать, что собой представляет то, что ему казалось фантастикой, а теперь стало реальностью, он снова перешел в первые фазы принятия. — Так. Тебе ведь точно мир спасать не надо, а? Сейчас ты должен сказать, что я избран этим самым, как его хромом, который является каким оружием макгафиным из видеоигрушки… — Хромион. Я перевел с вашего греческого, который означает «всецветие». Так как он испускает все виды излучения, включая все спектры цвета. Вы ведь всем частицам придумываете так название, верно? Как бозоны, преоны, тахионы, гравитоны. — А, и тахионы тоже есть? — с усмешкой спросил Олег. — Разумеется, — я честно не понимал, что он такого находил в этом смешного. — Как и еринионы, тавмионы, киклосионы… — А магия часом есть, а? — Олег от собственного вопроса был готов взорваться смехом. — Смотря… о какой магии ты говоришь, — я насторожился. Страшно представить в каком мире живёт, где расширенный способ взаимодействия с миром через строительное пространство, которое чаще всего называют просто подпространством, считают поводом для шутки. — Ну как какой? — шутливо он возмутился. — С этими самыми фаерболами, проклятиями, взмахами волшебных палочек… — Так ты про аллагиум? — Как-как? — Олег даже перестал смеяться, но он был готов обсмеять меня как последнего клоуна на их весёлом фестивале. Но мы ведь никуда не торопимся, верно? Я был готов терпеть столько, сколько потребуется. — Аллагиум — фермент, точнее один из множеств, который позволяет телу задавать команды подпространственной мембране, через стенки браны, для… — Так всё, — Олег решительно встал. Он уже не смеялся. Пытался. — С меня хватит. Связался с сумасшедшим, одел меня в это, словно смеется надо мной, а теперь заявляет, что есть ещё душа, которая повреждена, магия, и всё это работает из-за каких то частиц… — Я могу доказать, — невозмутимо сказал я, плавно переходя к тому, что собирался сделать самого начала. — Ты тело моё вернуть можешь или как? — Олег уже было собрался уйти, непонятно куда, но в этот раз я подготовился. — Я могу доказать, что магия есть, и, возможно, смогу вернуть тело. Надо пробовать. У меня есть некоторые тесты… — Не, — отрезал Олег. — Вот не надо мне эти твои доказательства и тесты, мне нужно тело здесь и сейчас! И оказаться дома! Немедленно! — казалось, что Олег готов был на меня наброситься. Он наверное даже не понимал о каком доме говорит. Сомневаюсь что он помнит адрес и чем он занимался. Его личность отчаянно пытается восполнить пробелы и цепляется за самые базовые определения. Человек бессознательно успокаивается и приводит в себя в порядок дома, когда у него есть личное пространство и где он может побыть наедине с собой. Полагаю, Олег просто бессознательно хочет вспомнить себя и восполнить пробелы. — Прости, но я не знаю как… — Тогда всего хорошего, — и он направился к двери главной комнаты. — Ты пойдешь в пустырь? Где нет ничего? Если уйдёшь из зоны света ночью, ты можешь погибнуть. — Хоть я и не был в этом уверен. Олег остановился. Ночь его впечатлила намного сильнее, чем я думал. Отсутствие мимики лица и возможности читать мысли не позволяют мне правильно понимать его чувства. Видимо он счёл, что, даже если там что-то ночью присутствует, то он это во тьме не найдёт, и никаких ориентиров у него нет. Он стоял у двери медленно ко мне повернулся. — Ну, а куда мне ещё идти? Что прикажешь делать в этом тоскливом месте, где даже чертовых деревьев нет? — Для этого мне и нужно проверить тесты. Пожалуйста, сядь, я тоже хочу попробовать покинуть это место. Но для этого ты мне нужен. Ты мне поможешь? Олег смотрел на пустыню за окном, он очень не хотел покидать это место. Единственный островок безопасности. Но видимо в его мире магия и душа были из рода фантастики и считает, что я говорю чушь. Он злобно посмотрел на меня. — Тебе же будет лучше, если бы всё сработало, — и он подошёл и сел на металлическое кресло, не ощущая неудобств, кости легко распластались по твердой поверхности. Не замечая этого, Олег спросил. — Ну? Что за тест? — Как я уже говорил, твоя душа повреждена. В этот раз Олег терпеливо слушал. — Серый песок в основном состоит из всех частиц, но в очень беспорядочном виде, без четкой целостности. Я подошел к столу, с расставленными приборами, воссозданными и починенными мной из воспоминаний. Среди них в уголке лежало моё оружие, думая, что оно в ближайшее время мне не пригодится. Пока что. Многочисленные артефакты и бумаги, добытые с города. Под столом лежал ряд системных блоков, некоторая часть которых принадлежало людям разных эпох. Стены были увешены проводами, по которым шло электричество для ламп. Их генераторы лежали снаружи, под домом, здесь некому их ломать, кроме времени. В самом центре стола, в главной комнате, находился серый сетчатый шар на подставке диаметром с четверть метра. — Это, фильтр. Шар, состоящий из множеств маленьких искусственных нейронных сеток, которые при помощи связей, частично притягивают к себе определённые скепсионы, — я сделал паузу. Олег, молча и бесстрастно, слушал. — Я положил туда песок и отсеял его. К сожалению, фильтр пока очень примитивный, мне потребовалось отсечь десятки тонны песка, чтобы выявить более или менее пригодные частицы. Дело в том, что свет, который их восстанавливает, на самом деле… — Короче. — Олег терял терпение. Я перешел к главному. — Я выявил из них четыре фермента. — Я подвинул ему четыре подставки поменьше. В первом был фермент с сиянием изумрудного отлива, похожий на листок с дерева, ярко-зелёного сочного цвета. Олег впился взглядом на него. На фоне всеобщей серой пелены, листок казался неописуемо красивым, но был очень маленьким. И всё же Олег с трепетом почувствовал всё могущество этого фермента. Во втором была подставка с кристаллом сочного фиолетового цвета, окутанного сиреневым сиянием. Кристалл словно дышал и покрывался влагой, будто вот-вот растает, от него исходил странный звук. В третьем была жидкость лазурного цвета, похожую на воду из туристических фотографий. Оно отражало не менее яркое синее небо, которого здесь не было, пушистые облака ярчайших пушистых оттенков. Четвёртый был в капсуле, где плавала сияющая алая жидкость. Олег зачарованно уставился на них, едва ли отвёл взгляд от одного, как был пленён другим ферментом. Он сам не заметил, как подсел поближе и начал подносить руку. — А м-м-можно я?.. — Олег медленно и с трепетом протянул руку к листку. Я поспешно спрятал их всех за шаром и закрыл. Их сила была такова, что в одной из множество вселенных, они стали целой неприятностью в галактических масштабах, где четыре теневых бога их использовали для массового разрушения. — Ч-что это было? — спросил он шепотом, с содроганием вспоминая мои труды. Те самые скепсионы, — спрятав ферменты, я повернулся, наблюдая за состоянием Олега. — Прасион, Мовион, Блеион и Коккион. Точнее ферменты из которых они состоят. Зелёный, Фиолетовый, Синий и Красный. Ты что-нибудь странное чувствуешь? — Да вроде нет… — сказал сначала Олег, растерянно. Но потом он схватился за голову. — Хотя нет, странно, голова болит. Что со мной? — Его начало немного трясти. — Побочный эффект. Хорошо, что ты их не коснулся и посмотрел не больше минуты. Несмотря на то, что глаза видят лишь спектр света, частицы в больших концентрациях очень опасны, и без контроля они абсорбируют окружающий мир, поэтому так важно сознание, чтобы ими управлять. Олега трясло, он схватился за локти и плотнее прижал к себе балахон. Ему холодно. — А ещё, могут вызвать небольшую ломку, — добавил я. — Сразу не мог сказать?! — ворчливо сказал он. — Они т-типо как героин что ли? Я примерно понимал это определение. — Хуже. Ваши наркотические вещества придуманы для тела. Скепсионы позволяют ощущать саму жизнь. И они вызывают зависимость у души, если ими злоупотреблять. Не волнуйся, мне тоже пришлось это пройти — хоть и не так сильно как тебе, подумал я. — Потом бессознательно к ним привыкнешь и сможешь смотреть на них нормально. Олега так сильно трясло, что он даже забыл, что хотел вернуть себе тело. Он даже утратил какое-либо настроение на меня злиться. — Я… Я слышал музыку у этого… фиолетового как его… — Мовион. «Мов» от греческого фиолетовый, — добавил я. — Да. А у зелёного я видел лес. Лес был таким густым, таким живым… У синего я видел море. Прекрасное море. И небо, оно так прекрасно сияло, — впервые Олег всхлипнул. — Как же я хочу домой… — Это скоро пройдёт, — успокаивающе повторил ему. Но моё любопытство взяло вверх, и я спросил, — что ты видел в коккионе? — В-в том к-красном? — Олег спросил, трясся ещё сильнее, но кажется что уже не от холода, а от страха. — Т-т-там… — Олегу стало совсем плохо, и поспешно добавил, — я не помню. Его сильно трясло, не так как меня. Я мало понимал, как ему помочь. Оставалось только ждать, когда это закончится и закончить рассказ, пытаясь его успокоить. — В общем, тот свет частично восстанавливает функцию скепсионов, которые находятся в песке. Когда я создаю вещи, то создаю их из песков, освещенные светом. Чтобы восстановить предмет до конца я, концентрирую луч света на объекте, чтобы высвободить их воссозданную светом энергию в виде белого света, похожее на пламя, затем посыпаю ещё больше песка прямо в свет огня, и это восстанавливает их до конца, а оставшуюся энергию выбрасывает кинетической силой. — Какой ещё свет? — Олег дрожал чуть слабее. — Солнца чтоль? — Это не Солнце. И не звезда вообще, — то, что я узнал, мне самому казалось невероятным. — Это портал. — Что? — Олег на мгновенье даже перестал дрожать. — Наше утро здесь освещает не звезда, а портал. А ночь затемняет другой портал. Расположены они не больше 300 000 километров от земли. Это не очень много, но я пока не располагаю технологией, достаточной, чтобы до них добраться. Я продолжаю исследования… — Значит тут и порталы есть? — Олег снова стал язвить, ему становилось легче. — И куда ведут, эти порталы? На Землю хоть? Тут даже я поразился таким неуместным вопросом. — Не думаю. Но мне ясно, что они излучают. И светлый портал как раз и излучает хромион. — То, из чего состоит душа? — Олег уже дрожал не так сильно, но всё ещё плотно прикрывал себя черным одеянием. — Да, но те частицы свободны и состоят только из него, а душа имеет четкие контуры, в котором есть множество ряда других частиц. Он как отдельный энергетический организм. Как клетка или человек из атомов. Или скорее его ген. И в ней, то есть в узле, я думаю, где-то нарушена программа. Душа не покидает тело и при этом не восстанавливает его. И она даже сохранила астральную форму, как ген в теле человека. И эта форма, что удивительно, работает так, как будто тело есть. Словно некий фантом. Он проецирует то, что должно было испытывать тело. То есть чувства восприятия: поэтому ты видишь без глаз, чувствуешь костями как кожей, слышишь без ушей, дышишь без легких, хоть тебе и воздух не нужен. И даже мыслишь и обладаешь сознанием без мозга. Подобно призраку, только частично. Но при этом ты и не призрак. И ещё говоришь без голосовых связок и легких, хотя на счёт этого всё же потребовался пространственный протез, а для соединения костей понадобилась чёрная желчь. Даже некоторая часть фантома не полностью функциональна. И именно из-за фантома ты был живым, даже когда кости не были соединены. Олег молча дрожал какое-то время, похоже, большую часть информации он либо не понял, либо прослушал, а потом добавил. — Знаешь, я всякого бреда слышал, наверное. Но такого тупейшего бреда, не слышал ни разу… Как же мне хочется хоть одну единственную затяжку… А починить не можешь эту… душу? Я с сожалением опустил глаза. — Нет, её построение слишком сложное для меня и у меня нет подходящих инструментов. Я даже не знаю можно ли вообще на неё воздействовать. Я только с трудом смог её обнаружить и всё. И только благодаря тебе. — Но ты же сказал, что можешь вернуть тело, — возмутился Олег. — Я сказал, что могу попробовать провести тесты, при помощи которых я, возможно, смогу вернуть тело. Как и попробовать покинуть это место. Олег уже начал потихоньку расслабляться. — Так что за тесты эти? Сейчас понял, что после пережитого, это сказать нелегко. — Соединить отдельно один из этих частиц с твоим телом. Олега начало трясти чуть сильнее. — А это не опасно? Хороший вопрос, чей ответ может дать лишь результат. — Если делать это осторожно, то нет. — Надеюсь. Умереть мне бы точно не хотелось, — неловкая пауза. — Ну, то есть, окончательно умереть. — Не волнуйся, я позабочусь о том, чтобы твоё тело не разрушилось окончательно, — успокаивающе ответил я. А про себя добавил: «ведь больше подопытных то у меня всё равно нет».