Однажды я родился АКТ I: Фундамент

— Убежать он от меня вздумал, ишь! — Олег, как злобная бабка из книжек, размахивал своей здоровой правой рукой, смотря на меня. Мы были дома, в главной комнате. — Глянь, какой хитрый, мне бомбу в руку, а сам свалить вздумал. Ни на того напал, пёс. Вот уж дудки, если страдать, то вместе, — он, наверное, мог ругаться так вечно. Но заметив моё равнодушное выражение лица, решил закончить свою словесную тираду более осмысленным вопросом. — Ты меня починить можешь? — Могу, но не сегодня, — мне досталось сильнее. Торс был почти разорван. Весьма глупо с моей стороны. Блейон был мной найден ещё в первые дни пребывания здесь. В яме я тогда откопал целую груду кристаллов, зная, что один из моих бродяг был родом из цивилизации мира магии. Досадно что всё что он смог вспомнить, это яма. Когда я построил светильники, кристаллы уже исчезли. Я забыл о них, но я успел изучить их силу, теми технологиями, что у меня тогда было. Хаотичную, непостоянную, стихийную. Блеон — это частица перемен, хаоса и изменений. Не способный ею управлять — обречен быть снесённым этой стихией. Целые миры гибли, не сумевшие ею совладать, разрывая многочисленные слои пространства и вызывая инородных существ. В одном мире было даже демоническое божество хаоса, которое повелевало неким, как они называют, варповым пространством и самой сутью блеона, из которого он состоял порядка не менее семидесяти-восьмидесяти процентов. Я тогда эту энергию отбросил, не зная как ею совладать, и совсем о ней забыл, когда узнал, что смогу создавать земные формы энергии, как нефть или электричество. — Только давай завтра, ладно? — С моей стороны, будучи распластанным по полу, выглядело это довольно вежливо. — Ну, а мы что, спешим куда-то? — пожал плечами Олег. — Не знал, что ты тоже состоишь из этой серой дряни. Только цвет какой-то другой. Блестящий. Это правда, раны у меня кровоточили и тоже сыпались серым песком. Только на свету заметил, что песок из моей крови немного отличается от обычного. Это толкнуло меня на одну дикую мысль. С огромным трудом я, на карачках, подполз к оружию на столе. То что помогла нам бродягам. — Эй, я сказал починить, а не добивать, — пытался пошутить Олег, смотря на меня с опаской. — Это не тебе, — объяснил я, хорошо хоть протез наш цел. Сила хаоса уничтожила наши тела на половину, но не повредила хрупкий передатчик — в этом вся суть этой силы. Никакого постоянства, опоры или логики. Я взял оружие, опираясь на стол, подошёл к шару. Хорошо, что меч состоит из зубьев, размахиваться не надо, и я ничего не чувствую. Медленно, но верно, я отпилил руку и кинул в открывшееся отверстие шара сверху и запустил процесс фильтрации. «Интересно, сколько мне потребуется себя расчленить, чтобы хоть что-то добыть?» — подумал я и отключился. На следующее утро Олег, уже целый, сидел в углу с опаской смотрел на меня. — О! Живой таки, — он сказал так будто в этом месте такое определение уместно. Особенно ко мне. Особенно когда я могу себя резать. Не теряя времени, я снова взял меч и принялся отпиливать у себя руку и ноги, прямо в кресле. Олег с интересом наблюдал за этим действием. — Ты ведь, не сошел с ума верно? Мне кажется, ты вовсе не покончить собой собираешься. И как ты это из этого песка собрался? — Я пытаюсь добыть фермент из своего тела, — объяснил я. — Серый песок во мне отличается от внешнего, значит, в нём есть другие скепсионы, которые восстанавливает свет, чтобы создать меня. Таким образом, я не только узнаю, как работает мой организм, но и возможный способ убраться отсюда. — Ну, может он такой из-за крови? — пытался найти объяснение Олег, явно не желая больше экспериментов. — Саму кровь… тоже делают из песка. Кроме того… я уже видел странный эффект, когда путешествовал за пределы этого мира. Олег возмутился. — Ты уже выбирался отсюда? И ты только сейчас это говоришь?! Когда? Где? — Во сне… когда чёрное море меня чуть не поглощало. Олег оступился. — Где-е-е? Во сне?! — Скорее как состояние, которое можно охарактеризовать как сон, когда меня пыталось стереть… чёрное море. Отпилив конечности, я бесцеремонно начал потрошить себя. Кровь со смесью песка текла прямо из тела на кресло, а потом пачкала пол. — Это та ночная дрянь? — указал Олег большим пальцем на окно. — Да, — подтвердил я, моё из-за тяжести повреждений с трудом функционировало, говорить становилось труднее. — «Дрянь». Значит… во мне что-то позволяет там оказываться. Жаль, об этом позабыл… Процесс фильтрации запущен. Из-за серьезных повреждений тела, готовился снова отключиться. Теперь я убедился, что там мало на что есть смотреть, органов похоже даже не было. Или я их не увидел. — До следующего утра. — А мне что делать? — Олег не хотел снова оставаться один ночью и снова ждать утра, но тем более он боялся оказаться бесполезным. Точно. Я из последних сил одной рукой взял последнюю капсулу со шприцем, та уже была почти вся изъедена красным ферментом, и кинул ему. — Вот. Ты помнишь процесс… Остаток выльешь в чёрное море… Утром скажешь результаты… и… собери все синие кристаллы в яме на дороге, — с трудом сказал я. — Какие кристаллы? Сто-о-оп, — Олег поднял указательный палец. — Получается это всё дерьмо на себя сам мог лить?! Но я его уже не слышал. Бессмысленно будить того, кто себя потрошил до смерти. Когда проснулся, я снова был цел. Фильтровый шар готов выдать результаты. Опираясь спиной к двери, скрестив руки, мрачно стоял Олег в саванне, с косой. Из черепа в тени были едва видны сиреневые огоньки. Увидев моё пробуждение, он шутовски поклонился и доложил: — Кристаллы собрал, босс. Только бы это… ну… ничего, если они будут измельчёнными? — Это не имеет значения. Свойство от этого не теряют. — О, прекрасно, — Олег кивнул и замолчал. — Как прошёл тест? — Тест? Какой тест? — спросил Олег растерянно. Вроде бы растерянно. — Тест с коккионом. — А-а-а, та красная дрянь? Ну… — Олег мялся, пытаясь скрыть неловкость угрожающей стойкой. — Если ты там увидишь поломанные ворота, разбитые стены склада, помни, что это делал я исключительно их чистых побуждений, пытаясь их починить. — Что-то случилось? — я мало понял из его монолога и повернулся к окну. Дома и склады были почти вдребезги. Ворота поломаны. — Ну… Понимаешь, я пытался капнуть капельку, как ты делал, этой красной фиговины. — Коккион. — Да. Но шприц уже совсем поломался, а та баночка совсем начала протекать, да и ещё голоса были, страшные, в общем ну и на меня попало как бы это… немного больше чем надо. Вот тут с тревогой начал смотреть на него. — Что произошло? — Я-я-я в полном порядке, — Олег виновато выставил вперёд руки — И баночку всю поспешно кинул в чёрное море, как ты и просил. — Что произошло? — холодно повторил я. Олег ещё немного мялся и сказал. — Когда я пытался использовать эту банку и когда заметил, что обмазался этой каки. — Коккион. — Да, я незамедлительно её выкинул. Не заметив никаких изменений, я приступил собирать эти камешки в яме, как ты и сказал. Ведра не было, поэтому решил поискать на складе. И… я подумал, что дверь у тебя изношенная, ну отвалилась, пытался починить, и получилось не очень. Ведерки я нашел в третьем складе. Ну и начал собирать и… я не знал, что они такие хрупкие! Я брал камни в руки, а они крошились на глазах. Ну и собрал их в ведерко. Ты не сказал сколько, так что собрал всё, что в яме есть, хорошо, что она была неглубокая. — Склад можно починить, путем песка, — задумчиво сказал я. — Да, вот я и пытался это сделать утром. Но я не знал сколько надо песка надо использовать и э-э-э… я обсыпал гору на склад, пока он горел и был противный звук и взрыв. — Звук? — Ну да, — Олег взбодрился, радуясь смене темы. — Когда склады горели этим белым огнём, я слышал жуткий оттуда звук, похожий на гулкое жужжание. — Интересно, — я не слышал никакого звука. Либо мой слух был более слабый, чем у него. Либо склады у него горели столь в больших масштабах, которых я не испытывал. Зная его неполное понимания мира, мне не сложно было выбрать наиболее достоверный вариант. — Ну и всё тут так бабахнул, что… ну вот и всё, — Олег скромно закончил. — Извини, я тут бардак устроил. — Это всё восстановится, — равнодушно отмахнулся я. Хорошо, что генераторы не трогал. — Меня больше волнует, что произошло с тобой. — А что со мной? — неловко ответила скелетная фигура в саванне. — Со мной всё в порядке. В этом то и дело. Слишком в порядке. Когда я впервые его увидел, когда проснулся, я думал, мне показалось. Но сейчас я без сомнения понял, что он стал… моложе. Нет, кости не изменились, рост не изменился, даже характерное ворчание вроде бы ещё осталось. Но всё это было не более чем имитация фантома человека средних лет. Сейчас он стал двигаться чуть быстрее, активнее, даже говор стал чуть более быстрым. И главное, он стал выглядеть более угрожающим. Более того, он сказал, что дверь склада сломалась, а кристаллы раскрошились. — Ты не мог бы, пожалуйста, приподнять стол, — я указал на большой стол главный комнаты, на котором лежали многочисленные приборы. Я бы вряд ли его сейчас поднял. — Этот? — Олег указал пальцем. — Э, ладно. А я смогу? — Попробуй. — Ну, хорошо. Олег взял двумя руками за стол и ойкнул от неожиданности. Стол легко поднялся под его руками, и тут же упал обратно, выскользнув из рук. Ничего и пострадать то не успело. Он просто не справился со своей новообретённой силой. Коккион — частица доминантности, силы, мощи и самая приземлённая из всех. Но в больших дозах, вырабатывает гамма-радиацию, но для нас она скорее всего не опасна. Такой источник, для получения энергии, тоже не пойдёт, по крайне мере сейчас. Как и прасион, он совершенно не гибкий, при этом более разрушительный и прямолинейный. Не зря многие воины многих миров характеризовали красный цвет как цвет агрессии, а сама их кровь тоже имела такой оттенок, хоть они и считали, что выбирали такой цвет именно из-за цвета крови. Эта же сила каким-то образом давала и сверхспособности отдельных людей. — Извини, я случайно. — Пожалуй тебе стоит пойти наружу и починить склады. — Что? — Олег удивился. — Но ты же сказал, что к утру всё восстановится. — Именно поэтому ты можешь их ломать сейчас, пытаясь их починить. — Не понял. — Ты стал физически сильнее. Теперь придется эту силу контролировать. Иначе будешь постоянно всё ломать. Иди, учись. — Я? Стал сильнее? — вот и проблема. Коккион повлиял только на грубую силу. — Та «баночка» с красной «дрянью» наделила тебя волшебной силой, — пытался говорить на его языке. Олег оценил открытой челюстью от удивления. — Теперь сила на подъем, то есть просто сила, у тебя возросла. Но ты пока ею не справляешься. Чтобы научиться, иди, попробуй починить склады. Старайся как можно осторожнее брать вещи, даже когда берешься пальцами, они сжимают теперь сильнее. Понял? — Угу, — ответил растерянно Олег кивком и пошел с осторожностью наружу. Судя по скрипу дверей, пока он сюда шел, а, теперь то Олег шёл обратно, он приложил все силы, чтобы я не заметил никаких повреждений, да так старался, что теперь пришлось силой их открывать. А пока он занят процессом принудительного демонтажа и последующего монтажа, я открыл шар фильтра и узнал, что из песка собственного тела было обнаружено три новые частицы, которые образовали три крохотных фермента. Недостаточно чтобы что-то с ними сделать, но достаточно, чтобы воспроизвести потом, зная, что они собой представляют. Краем глаза, пока их рассматривал, я посматривал в большое окно. Большую часть времени Олег продолжал ломать вещи. Если бы я не знал, что он так пытается починить, я бы подумал, что он делает это специально. Слишком хорошо у него это получалось. Первая на подставке была оранжевая, вязкая, клейкая жидкость. Её было больше всего. Анализы показали очень странную формацию и ничего больше. Он оранжевый — пускай будет портокалион. За окном послышался грохот. Первый склад развалился окончательно. Олег неистово ругался, целым набором слов, которые я никогда не слышал. Нигде ни в какой книге их не было. Интересно почему? Второй пришлось запереть в капсуле, как и коккинион. Он искрился ярко жёлтыми молниями. Эта частица постоянно играючи кидало электроны между атомами воздуха, вырабатывая огромные электрические заряды. Какая мощь! Коккион грубый, приземлённый, не поддающийся сознательным изменением реальности, а вот этот был почти такой же гибкий как блеон, но не такой непостоянный. Жёлтый значит. Пусть будет китриион. Интересно как его воспроизвести? В кристаллы? Я не встречал их и не имею воспоминаний о нём, но можно попробовать. Тем временем ещё три склада не потерпели «ремонтных работ» Олега. Третий самый странный из всех. Цвет ртути. Форма — плотная жидкость. Манипуляции средние, гибкость средняя. Если бы расположить свойства частиц в порядке подчинения разума, то самые жёсткие и сильные — это коккион и прасион, самые гибкие это китрион и блеон. Этот был где-то на уровне мовиона, но… — Этерни, уже ночь наступает, — пришёл доложить Олег. Чёрное море вновь приближается к нашей границе. Ворота разбиты, но свет никуда не делся. — Продолжай, свет ламп тебя обережёт. Я не буду завтра восстанавливать склады. — А если тебе инструменты понадобиться? — видимо он очень хочет уйти от такой работы, которая бьет по его самооценке. Лень — такое же типичное качество людей, связанное с их слабостью и верной расстановкой приоритета ценностей, в угоду личного удовольствия. Но теперь у него полно времени. — Я создам их отдельно. А ты, пока не научишься управлять вещами, будешь заниматься этим. Иди. Олег тяжко вздохнул и медленно пошел обратно. — Да и новые кристаллы собери. Синие и жёлтые, — добавил я. — Сам то, что ты будешь делать? — обернулся он. Хотел он поставить наравне с собой, обвинив меня в лени. Да и не нравилось ему, что у него теперь есть новый начальник. — Изучаю новые скепсионы. Возможно, они помогут нам с новыми источниками энергии, — повернулся к нему. — Хочешь сам? — невозмутимо спросил я. Главное правило в манипуляции людьми не указать им место, а заставить их указать своё место. Вопросы, толкающие на верные выводы, с этим отлично справляются. Олег понял, что крыть ему нечем и пошел дальше, ломать двери, огрызнувшись словом «Ботаник». Конечно, я мог бы воссоздать кристаллы сразу в ведре, но лучше их порождать сразу там, откуда они появляются, чтобы создать нужное количество. В песке. А дома этот песок лучше убрать. Надо бы попросить Олега подмести. Тем временем скелет в саванне в образе Смерти продолжал ломать оставшиеся склады, пытаясь их привести в порядок, посреди чёрного моря. И сочинять новые виды ругательств.

***

На следующее утро я создал метлу и совок. Иронично, что «мусор» у меня надо выбрасывать на улицу, чтобы восполнить ресурсы. Олег всё ещё возился с грудой металла и дерева. К ямам из кристаллов он даже не притронулся. Видимо хотел продемонстрировать чувство собственного достоинства. Ну ладно, я потом их возьму, тем более, что жёлтые лучше пока брать мне. Убравшись в комнате, взял кирку и выломал пару синих кристалликов, и отнёс к себе. Затем подошёл к яме с жёлтыми. Я опасался, что новая придуманная вещь может не появиться, ведь раньше я создавал на основе воспоминаний. Как оказалось, не зря. Яма была покрыта кристаллами, но не жёлтыми, а золотыми, которые искрились молниями. Настоящие батареи! Взять их в руку не получится. Нужна резина. Яму пришлось оставить на день. Тем временем, я начал с установкой первого генератора, с которым будет работать блейон. На следующий день я приготовил несколько батарей, которые способны приструнить и силу китрион. — Эм, Этерни я построил склад, — ответил Олег несколько дней спустя. Под словом «построил» он, конечно, имел виду одну кучку, которая лишь представляет скорее большую палатку кое-как, слепленную из дерева и металла. — Постарайся построить склады такими, какими они были, все до единого, — холодно ответил я. — А ты не мог бы эту силу убрать а? — Олег начал опять отлынивать, призывая меня к ответственности. — Той, которую я заразился. Если бы я не ломал все эти доски, я бы построил, как положено. Да и гниют они быстро на таком воздухе, вообще то. — Я дам ещё. Но нет, скепсионы удалить нельзя. Разве что заменить. — Так замени! — Хочешь снова взорвать руку или почувствовать боль разлагающей плоти? — повернулся я к нему. Олег сразу же содрогнулся и притронулся к левой руке. Воспоминания эхом поползи по его телу, вызывая дрожь. Видимо он сильно устал. Не физически конечно, но психологически. Непривычно ему так долго заниматься работой со столь малым продуктивным результатом. — С другой стороны… — начал, было, я, наблюдая за реакцией Олега, тот сразу же приободрился. — Можем провести ещё тесты. — И достал капсулу с китринумом. Я вывел золотисто-солнечную жидкость. Та прямо искрилась молниями и золотым свечением. Олег завис. Думал, рассматривая варианты. — Ладно, давай разок. Потом попробую ещё построить. — Хорошо. Новым шприцем (Олег тогда старый выбросил вместе с протёкшим коккинумом) я извлёк каплю из капсулы. Как только протянул его Олегу тот, не успев даже протянуть руку, затрясся так сильно как никогда раньше. — Что случилось? — беззаботно спросил я. — Я н-н-н-не знаю. М-м-м-мне б-б-будто с-с-страшно. У-у-убери о-о-от м-м-меня, п-п-пожалуйста, — сказал он, едва управляя челюсть и сдерживая руки. Я поспешно убрал капсулу подальше, тот быстро успокоился. — Спасибо. Странно, красиво выглядит, а вызывает непонятную дрожь. Ещё этот шум. — Тебе и вправду страшно от неё? Олег задумался. — Вообще то нет. Если подумать, никакого особого сильного страха я не испытывал. Скорее будто. Я поднёс капсулу обратно. — К-к-к-кости дрожат, — он тут же затрясся снова. Похоже на правду. Все кости тряслись так сильно, будто боялись этого фермента. — Интересно. Протяни руку. Держи другой крепко. — Легко сказать, — Олег взял левую руку правой и держал как можно сильнее. Получалось не очень. Всё тело у него тряслось всё сильнее и сильнее. Не поднося шприц, я осторожно взял трясущуюся руку и потянул кость кисти руки на себя. Под ним крепежи интенсивно дрожали словно струны. Они боялись. Порождения чёрного моря боялись этой частицы. Я отпустил кость, убрал шприц и капсулу, понял, что дальше работать не стоит. — Иди, дальше строй. — Так что случилось? — озадаченно спросил Олег. — Эту частицу на тебе применять не стоит. — Да ну? И кто же их тогда будет проверять? — Олег пытался намекнуть на меня. — Есть кандидат получше. Ночью мы к нему сходим, а пока иди. Олег, бубня что-то вроде «За это дерьмо мне даже не платят», вновь направился исправлять содеянное. Когда наступила ночь, его «палатка» приобрела уже чуть более пристойный вид. Справляется. Я подошёл к воротам, к границе чёрного моря. Шепот всё так же исходил из бескрайней пустоши. Взял капсулу с китрионом, вынул шприцем капельку и поднёс прямо над морем. Море никак не отреагировало. Тогда я просто выдавил каплю прямо над ней. Капля попала в море, утонуло без всплеска и волн. В первую секунду не было ничего, потом на мгновение шепот будто исчез. А затем. Был крик. Душераздирающий. Истошный, словно множество невинных жертв заорало от боли. Участок моря, куда попала капля, забурлил, закипел, а затем взорвался сияющими искрами, испаряя всю тьму, что его окружала в радиусе около метра. Тьма моря словно отступилась, как израненное животное, обнажая землю. — Ого! — Олег не мог не отвлечься, наблюдая за процессом. — Да ты изгнал эту чёрную дрянь! — Олег смотрел на капсулу не без удовольствия. — Давай ещё лей! — Пока нет, — остановил его я. — Не будем привлекать внимание этого, судя по реакции, вполне живого пространства, пока полностью не узнаем, как работают скепсионы. — Да ну тебя, сам ведь говорил, что выбраться хочешь. — Олег уже был готов снова протянуть руки к новому своему сокровищу, не обращая внимания на дрожь. — Именно поэтому я не хочу застрять посреди пустыни с иссякшим запасом. — Так, создай ещё! — настаивал он. — Создам. Сразу после того ты места для создания приведешь в порядок, — сказал я настойчиво. Олег успокоился, покачал головой, возвёл руки к небу и приступил к работе дальше. Я тем временем начал понимать что это. Протагонисты часто во многих мирах сражались с тьмой, окрашивая либо себя, либо ауру, либо оружие, либо броню в золотой оттенок. Цвет золота или собственного Солнца вызывал у них ассоциацию светом, что изгоняло тьму. Китрион — это, видимо, та самая частица, что, создало когда-то фотоны, и сжигало всю пустоту в пространстве, заполняя собой, чтобы потом на её месте возникала жизнь. Энергия! Море настолько её боится, что не любит даже то, что вызывает ассоциацию с китрионом. То есть сам хромион, который заменяет здесь весь свет. Поэтому чёрное море не добирается до нас. Возможно, пока? Тот участок, который я очистил, начал вновь медленно заполняться тьмой, убедившись, что света больше нет. Остался последний скепсион.