Однажды я родился АКТ I: Фундамент

Перед Законом стоит привратник. К этому привратнику подходит человек из далёких земель, на нём плащ, перчатки, и капюшон сделаны из цветных мозаик, а его глаза и волосы отлиты металлическим серебром, и просит разрешения войти в закон. Но привратник говорит, что сейчас он не может разрешить ему войти. Человек думает и спрашивает потом, нельзя ли ему тогда войти позже. — Что ж, это возможно, — отвечает привратник, — но только не сейчас. Человек спросил, когда он может сюда ступить и пройти, на что привратник лишь пожал плечами, не знает он, только охранять он их должен. Поскольку ворота, ведущие в закон, раскрыты, как всегда, и привратник отходит в сторону, человека одолевает любопытство, и он нагибается, чтобы заглянуть через ворота вовнутрь. Когда привратник замечает это, он смеется и говорит: «Если это тебя так манит, то попробуй тогда войти туда вопреки моему запрету. Но запомни: я всемогущ. И я только самый нижний привратник. От зала к залу там дальше стоят привратники один могущественнее другого. Уже перед лицом третьего теряюсь даже я». Таких трудностей человек из далёких земель не ожидал. Закон ведь должен быть доступен каждому и всегда, думает он. Он внимательнее разглядывает привратника в меховом пальто, его большой острый нос, его длинную, тонкую, черную татарскую бороду, видит силу его, но страха не принимает в себе. Он решает бросить вызов привратнику, говоря лишь ему «закон есть для всех, твой запрет противоречит этому, теперь он будет нарушен». Привратник улыбнулся и говорит «Я принимаю вызов, только потому, чтобы ты не думал, что куда-то не успел». Битва завязывается, сильная и кровавая, человек из далёких земель не тратил силы, попусту, расспрашивая его днями и годами. Не отвечал на вопросы бессмысленные, которые бы не к чему бы ни привели. Не давал ему дары и потому он был полон сил. И пало всемогущество перед человеком на колени, и тогда же он спросил: «Все ведь так стремятся к закону, почему же никого здесь больше нет?» Привратник поднимает голову на человека, в собственном разорванном пальто, обрубленным носом, и стриженной бородой. Так и не увидел силы его, но ответил, громко, чтобы докричаться и слышать себя самого при смерти: «Здесь никто больше не мог получить разрешения на вход, ибо этот вход был предназначен лишь для тебя одного! Сейчас ты пойдешь и откроешь их полностью». И ступил человек за первые врата и увидел грузного судью, всемогущего, судящего, давящего. Увидел человек, что виновен сам, но сумел очистить поток бессмысленной информации для него. Если нет факта, за что он виновен, значит, нет и вины. «Закон должен быть рационален и оправдан» — единственное, что сказал Человек. Нет ответов у судьи, как у привратника и прошел мимо него, игнорируя нельстивые причитания. Ступил человек за вторые врата, и встретил замок. Замок полускрытый туманом, из хаотичных, но неприметных построек, с единственной башней. Ступил человек по земле к Замку. У Замка не было ответов, но не хотел подпускать к себе человека. Тропа извивалась, гнулась в бесконечные необдуманные пути, едва ли к нему Замок приближающиеся. Тогда человек собрался с духом и пошел вне дороги, прямой собственной тропой, сквозь кусты, деревья и листья, игнорируя манящие удобные тропы. Тяжел был путь человека сквозь снежные сугробы и глубокие ямы, но воля, и сила держали его, так что сам сон множество слуг местных его не сломил. Пришел тогда человек к замку и сказал лишь «Закон должен быть прямолинеен и понятен, а теперь впусти же меня». Ступил человек за третьи врата, и встретил он лишь дом, где спал таракан вечным сном, с гнилым яблоком на спине. Нашло на человека волна неистового отвращения, собирался склонить колени, испустить дух перед смрадом, но через слова сказал последнее «Закон должен принять то, что нельзя изменить — не изменять, а то, что можно — изменить. Теперь стань же прежним или же уйти в землю, несчастное создание!». И таракана не стало. Ступил человек за четвёртые, последние врата, и встретил несчастного худого человека, раздавленного отцом, но любимого женщинами. И сказал лишь простыми словами — «Никто не вправе был властвовать тобой, как и ты над ними, уходи же впредь, если не властен, но измени же то, что можешь хотя бы попробовать. Теперь ты свободен». Я закончил тебя. Ничего не сказал худой человек, знал же, не донесёт он ничего, страх убил его, лишь ушел он вместе с вратами и стал историей. А новый человек стал творить новую.