Неизведанное

      Пятница, 31 декабря 2004 года       Гермиона прижала к губам бокал, оглядывая гостей, собравшихся в бальном зале. Сегодня на приеме присутствовали в основном иностранные высокопоставленные лица, прибывшие из тех стран, которые уже были частью растущих территорий Реддла. Некоторые были из стран, которые, как Гермиона знала, находились в процессе присоединения. Из тех стран, для добровольного присоединения которых Реддлу пришлось приложить немало усилий — по крайней мере, по официальной версии.       Остальные присутствующие были частью социальной элиты — чистокровными. Волшебниками, которые оказывали финансовую поддержку режиму Реддла. Сейчас ему не нужны были деньги, но когда-то — да, и пока они оставались верными, Реддл позволял им сохранять свой высокий статус в созданном им новом мире.       Но стоя в той части зала, где ее почти не было видно, и вертя в руках бокал, изредка поднося его к губам, Гермиона осознавала, насколько одинока на самом деле она была. Если не считать Реддла и Алекто, единственный раз, когда к ней обратились, был кивок головы и едва разборчивое бормотание «моя Леди» под нос. А поскольку Реддл по-прежнему отсутствовал на приеме, а Алекто дежурила в другой части территории Мэнора, Гермиона была совершенно одна.       Как раз когда острая боль одиночества начала терзать сердце, она почувствовала, как от шеи вниз поползли мурашки. Медленный поворот головы, и Гермиона нашла причину такой реакции. Чарли прочистил горло и остановился рядом с ней. Он склонил голову и поднял бокал, усмехаясь. Она с опаской смотрела на него, поскольку он обычно старался держаться от нее как можно дальше, если не получал других указаний.       — Ты не видел Реддла? — спросила Гермиона, отчаянно стараясь избавиться от неловкого молчания, которое оседало на плечах.       — Он будет здесь.       Гермиона глубоко вздохнула, заставляя себя не огрызнуться. Зная, что не получит от него никаких нормальных ответов относительно Реддла или характера этого приема, она решила сменить тему разговора.       — Как Розлин и Катерина?       Чарли до сих пор стоял рядом, и на мгновение Гермиона подумала, что он сейчас просто уйдет от нее вместо того, чтобы ответить.       — С ними всё хорошо, — ответил Чарли напряженным голосом. Семья всегда была опасной темой для разговора, но это было единственное, что Гермиона смогла придумать.       — Я слышала, что Розлин снова ждет ребенка. Это правда?       — А что? — спросил он, поворачиваясь к ней; его глаза горели ненавистью. — Убивающие проклятия уже не приносят удовольствия?       Гермиона знала, что это произойдет, но слова всё ещё жгли изнутри. Она стиснула зубы и быстро заморгала, чтобы сдержать слезы.       — Мне интересно, Чарли, — мягко сказала она. — Твоя семья…       — Тебя не касается.       Гермиона опустила бокал, пытаясь скрыть, как сильно дрожат руки и она сама.       — Не знаю, сколько раз я должна извиниться, Чарли. Смерть Рона…       — Побереги силы, Грейнджер, — перебил ее он, сверкнув глазами по толпе, чтобы убедиться, что никто не услышал, как он обратился к ней по фамилии. — Я никогда не прощу тебе того, что ты сделала с Роном.       — Ты тоже здесь, Чарли, — отрезала Гермиона, чувствуя, как злость волнами вырывается изнутри, и не успевая ее остановить. — Ты вступил в ряды Реддла, — она указала на его левое запястье. — Ты носишь его метку и отвечаешь, когда он зовет тебя.       — То, что осталось от моей семьи, в состоянии позаботиться о себе, — ответил он всё ещё тихим голосом. — Но я был нужен жене и дочери. Может, я и нахожусь здесь, в той же комнате, что и вы, но не заблуждайтесь, моя Леди, — насмешливо сказал он, поворачиваясь к ней и наклоняясь голову. — Я совсем не такой, как вы. Я никогда не повернусь спиной к людям, которых, как я утверждал, люблю, чтобы спасти собственную жизнь.       Бокал в руке Гермионы разлетелся вдребезги, и дождем из стекла рассыпался на тысячу мелких осколков на полу рядом с их ногами. В помещении воцарилась тишина и всеобщее внимание обратилось в их сторону. Гермиона опустила голову и, извинившись, направилась к выходу. Желая уйти прежде, чем магия снова даст осечку и что-нибудь разрушит. Гермиона вышла из бального зала и направилась в одну из главных ванных комнат дальше по коридору.       Как раз когда Гермиона уже хотела завернуть за угол, готовая спрятаться от толпы народа за запертой дверью, она услышала приглушенные голоса. Девушка остановилась и прижалась к стене, напрягая слух, чтобы лучше расслышать. Конечно, Гермиона могла воспользоваться магией, но в данный момент их голоса было слышно достаточно хорошо и без нее.       — И всё это ради этого? Ради нее?       — Всё, что он делает, связано с ней.       Гермиона напряглась, услышав второй голос. Она узнала его.       Послышалось фырканье, а затем первый голос снова заговорил.       — Что именно делает ее такой особенной? Она всего лишь обычная предательница. Мы надеялись, что сегодня будет объявлено о Второй Фазе.       — Но нет.       — Тогда что…       Раздался громкий удар, когда пара ворвалась в ту же самую дверь, через которую она покинула бальный зал несколько минут назад. Они споткнулись друг о друга, и по коридору разлетелся смех двух мужских голосов. Гермиона завернула за угол в надежде увидеть говорящих. Она натянула на лицо невинную маску и продолжила идти в ванную, изобразив шок и удивление при виде Блейза Забини и второго человека, которого не знала.       — Моя Леди, — сказал Забини, склоняясь перед ней. Второй человек на мгновение заколебался, прежде чем повторить этот же жест.       — Забини, — ответила Гермиона, переводя взгляд на его спутника.       — Это Ульфрик Бауманн из немецкого консульства, — представил Забини, указывая на мужчину с волосами цвета воронова крыла.       Это имя прозвучало как отдаленный звоночек в голове. Гермиона попыталась вспомнить, встречала ли она его раньше или нет.       — Рада видеть вас сегодня на приеме, — сказала она, не в силах ничего припомнить. Вместо этого она повернулась к Забини, но когда открыла рот, чтобы что-то сказать, их снова прервали.       — О, вот и ты.       Все трое повернулись, услышав голоса Реддла. Гермиона наблюдала, как он приближался к ним, приковав к ней глаза, как будто осматривая. Она улыбнулась, когда он взял ее руку и провел по костяшкам пальцев, прежде чем поднести к губам.       — Я всего лишь вышла в туалет, — ответила Гермиона.       — Оставьте нас, — приказал Реддл, подождав, пока Забини и Ульфрик скроются из виду. — Мне сообщили, что между тобой и Чарли Уизли произошел конфликт.       — Тебе неверно сообщили, — ответила она. Меньше всего Гермионе хотелось, чтобы он подумал, будто виноват в этой небольшой ссоре Чарли. Несмотря на не до конца улегшуюся злость, ей не нужна была ещё какая-либо причина, чтобы он ненавидел ее больше, чем уже ненавидел. — Просто случайный всплеск магии с моей стороны.       — Что случается только тогда, когда тебя что-то расстраивает.       Гермиона высвободила ладонь из его хватки и скрестила руки на груди.       — Меня расстраивает только то, что ты устраиваешь такой грандиозный прием, о котором трубят из каждого угла, но не посвящаешь меня в известность о том, что собираешься объявить. Ты всегда мне говоришь.       — Сказать тебе — значит испортить сюрприз, Гермиона.       — Ненавижу сюрпризы, — пробормотала она, не в силах сдержать вздох раздражения. — Кроме того, сегодня твой день рождения. Если для кого-то и нужно сегодня готовить сюрприз, так это для тебя, и удивляться ему должен ты. Не я.       Редкая, искренняя улыбка украсила его губы.       — Единственное, что могло бы меня сегодня удивить, — это если бы ты действительно в этом году мне что-нибудь подарила. Или, ещё лучше, поздравила меня с днем рождения.       — Если бы я не проснулась сегодня одна, я бы так и сделала, — сказала она, ухмыльнувшись. Реддл сделал шаг вперед, почти прижав ее к стене, но Гермиона выставила между ними руку и отступила. — Теперь уже поздно, Реддл. Мне действительно нужно в туалет.       Он внимательно смотрел на неё потемневшими глазами, но жестом показал в сторону, отпуская.       — Осталось несколько последних штрихов, чтобы убедиться, что всё готово. Жду тебя в бальном зале через десять минут.       Реддл даже не стал дожидаться ответа, просто повернулся и скрылся в коридоре. Гермиона закатила глаза на его требование, а затем развернулась и вошла в ванную. Десяти минут было более чем достаточно, но она твердо решила потратить их все. Заставить его думать, что она опоздает. Смотря на себя в зеркало, Гермиона подумала, не вернуться ли ей в бальный зал с опозданием ровно на минуту — просто назло.       Но гениальные планы в одночасье рухнули, когда раздался стук в дверь, не оставив ей времени дальше продолжать бездумно разглядывать себя зеркале. Гермиона открыла дверь, увидев с другой стороны одну из гостей, которая, заикаясь и краснея, извинялась за вторжение и настаивала, чтобы она не торопилась. Гермиона проигнорировала слова девушки и вышла из туалета. По пути в бальный зал верх взяло любопытство, и Гермиона просто надеялась, что чем скорее найдет Реддла, тем скорее узнает, какой сюрприз он для нее приготовил.       Он оказался рядом с ней, как только она переступила порог зала. Гермиона взяла его под руку, и они вместе пошли в центр через толпу гостей. Реддл ни перед кем не останавливался, только кивал головой каждый раз, когда кто-то произносил их имена в знак приветствия. И только дойдя до сцены в противоположном конце зала, где играли музыканты, они остановились.       Постепенно музыка стихла, и как только гости поняли, что их разговоры не разбавляет спокойная мелодия оркестра, они переключили всё свое внимание на сцену.       — Спасибо всем за то, что пришли на сегодняшний новогодний прием, — сказал Реддл, усилив голос простым заклинанием. — Как вы все знаете, каждый год я объявляю о своих планах на будущий год. Этот год ничем не отличается от предыдущих, хотя планы, которыми я хочу поделиться с вами, носят более личный характер.       Реддл повернулся к Гермионе и взял ее руки в свои. Она тяжело сглотнула, неотрывно смотря на него, изо всех сил стараясь не обращать внимания на прикованные к ним со всех сторон взгляды.       — Всё это было бы невозможно без тебя, Гермиона. С самой нашей первой встречи я знал, что ты отличаешься от всех остальных. Что ты, как и я, особенная. Чем больше я узнавал тебя, тем больше понимал, что был прав. То, что ты можешь делать; то, что мы можем делать вместе, не похоже ни на что из того, что когда-либо знал целый мир. Всё, через что нам пришлось пройти — весь этот путь не был легким, но ничего не бывает легким.       Гермиона высвободила правую ладонь из его руки, прикрывая ею свои губы, когда из них вырвался судорожный вздох. Реддл медленно опустился на одно колено, и в руке, которую она сейчас отпустила, появилась маленькая черная коробочка. Слезы застилали глаза, а скачущие нервы посылали по коже ток магии.       — Я знаю, что традиционно на день рождения получает подарки именинник, но в наших отношениях никогда не было ничего традиционного, — сказал он, заработав смешки от окружающих. — Но ты более чем заслужила право быть моей королевой, Гермиона. Когда я начну следующую фазу своего режима, я хочу, чтобы ты претендовала на этот титул, поскольку так уже давно должно было произойти.       Все смотрели на нее. И Гермиона, понимая, что у нее нет ни малейшего шанса сказать что-то, кроме «да», кивнула, хотя и промолчала. Он вынул кольцо из коробочки и надел ей на палец. Поднявшись на ноги, Реддл притянул ее к себе и под звуки аплодисментов захватил ее губы своими.       Но если толпа видела момент счастья между могущественной, правящей парой, то Гермиона чувствовала себя в клетке. Это было нечто большее, чем казалось на первый взгляд — так всегда было в отношениях с ним. Кольцо на пальце было не символом любви, а обещанием того, что должно произойти. Тень его истинных намерений. Поэтому, пока все вокруг радостно хлопали, Гермиона концентрировала свое внимание на всем том, что Реддл так и оставил невысказанным.

***

      Звон разбитого стекла вывел всех, кто находился в коттедже «Ракушка», из оцепенения. Драко огляделся и увидел, что окна оказались разбиты изнутри, раскрошившись в пыль, и ему потребовалось ещё несколько секунд, чтобы понять, что причиной вспышки была не его злость, а злость Джинни. Рыжеволосая тяжело дышала, а ее глаза, в которых тикал счетчик оставшихся крупиц спокойствия, не отрываясь, смотрели на Тео. На ее ладонях наверняка проступили красные отметины из-за того, что она так сильно сжимала руки в кулаки. Ее волосы были растрепаны, а кончики шевелились от статики ее магии, шипящей в воздухе в радиусе метра.       — Эта сука.       По комнате разнеслось всеобщее бормотание согласия. Драко провел рукой по волосам и уставился на деревянную поверхность стола перед собой.       — Было что-нибудь в отношении Второй Фазы?       — Нет, — быстро ответил Тео. — Весь прием и вся секретность были направлены на то, чтобы Темный Лорд сделал ей предложение.       — Тебе удалось поговорить с Блейзом?       — Немного, — Тео коротко кивнул. — Грейнджер заметила нас. Не думаю, что она следила за нами, но не могу сказать наверняка, слышала ли она что-нибудь из разговора.       — Она приняла тебя за Ульфрика?       — Я не уверен, — ответил Тео, поднося руку ко рту, чтобы подавить зевок. — Возможно.       Драко забарабанил пальцами по столу, и нервно задергал ногой. Контроль над злостью быстро рассеивался, стираясь в тонкую нитку. Ему нужно было срочно вернуться на Гриммо, прежде чем он сделает что-то, о чем потом пожалеет.       — Отдохни немного. Полный отчет оставим на завтра, — сказал он, поднимаясь на ноги.       Тео кивнул, и Драко даже не стал дожидаться, пока все уйдут, прежде чем аппарировать прямо из комнаты. Только его ноги коснулись пола, как он услышал такой же треск и по знакомым изменениям в поле охранных чар понял, что кто-то последовал за ним. Драко не нужно было оглядываться, чтобы понять, что это была Джинни.       — Как она могла? — бушевала девушка, летая из одного угла гостиной в другой, пока Драко направлялся к тележке для спиртных напитков, наливая им обоим выпить. — Да, мы никогда не были лучшими подругами, но Гарри и Рон… — голос Джинни затих, и она покачала головой. — Почему сейчас? — спросила она, беря предложенный ей стакан.       — Понятия не имею, — ответил Драко, до дна выпивая светлую жидкость и наслаждаясь тем, как она обожгла горло, разнося вниз тепло. Он налил себе ещё и так же быстро выпил. Поставив стакан обратно, он пересек комнату и встал перед Джинни.       — Почему она? — спросила она, глядя на Драко пылающими от огня злости глазами, которые мерцали. — Почему он не сделал с ней то же, что и со всеми остальными магглорожденными? Почему она позволяет ему…       Драко оборвал Джинни, схватив ее лицо и обрушившись на ее губы своими. Стакан выпал из рук девушки на пол и разбился вдребезги, но никто не обратил на грохот внимания. Драко сделал несколько шагов вперед и, когда ее спина соприкоснулась со стеной, углубил поцелуй. Джинни охнула и раскрыла губы. Их злость подпитывала сумасшествие, пока они двигались дальше, сбивая со стен разные предметы и ударяясь об углы. В порыве разодранными оказались мантии, которые остались валяться где-то в коридоре вместе с остальными вещами.       Когда они сумели подняться наверх в его комнату, оставшаяся на четверть разрушенная гостиная, могла заставить кого-то подумать, что Гриммо ограбили. Если кто-то и зайдет, Драко надеялся, что этот человек поймёт всё правильно, увидев на полу остатки изодранной одежды.       Но каким бы хорошим отвлечением Джинни ни стала; какими бы грубыми они друг с другом ни были, Драко всё равно представлял себе не ее. Представлял, что на него смотрят не ставшие темными голубые глаза, что он зарывается лицом не в рыжие волосы. Сколько бы он ни твердил себе, что ненавидит ее, что ему всё равно на нее и ее жизнь, он не мог перестать думать о ней. Даже когда он перекатился на другую сторону кровати, он не мог не чувствовать себя преданным.       Хотя их отношения были недолгими, Драко всегда думал, что именно он сделает ей предложение. А не Реддл. И когда он засыпал, повернувшись спиной к Джинни, он всё прокручивал в голове ее вопрос:       Почему сейчас?