Неизведанное

      Суббота, 1 января 2005 года       Новый год. День, который обычно приносит глоток свежего воздуха в жизнь, а также обещание перемен. День, когда ставятся цели и принимаются решения. Гермиона была уверена, что девушки всего мира мечтали о том, чтобы им сделали предложение в канун Нового года, и она могла признать, что такие фантазии были романтичными. Проснуться на следующий день и увидеть, что будущее кажется таким ярким, отчетливым и полным возможностей.       Но для Гермионы всё было наоборот.       Кольцо на пальце ощущалось как смертный приговор. Даже когда первые лучи восходящего солнца стали проецировать радужные призмы на стены из-за касаний вкраплений алмазов. Рука казалась тяжелой, как будто металл был камнем — мертвым грузом прицепленным к шее, чтобы затащить ее на шесть футов под воду. Но если кольцо не было такой большой проблемой, то человек, который подарил его ей, — да. Он был мужчиной ее ночных кошмаров, а не мечт.       Их отношения, возможно, и превратились в то, чем они сейчас являлись, но Гермиона рано усвоила ценный урок. Если она и дальше будет бояться его, он постоянно будет использовать ее страх против нее же самой. Если она не сделает шаг вперед и не будет вести себя как равная ему, он будет обращаться с ней как с рабыней. Гермионе было легче принять свою судьбу и всё, что с ней связано, лишь бы избежать пыток, которым она подверглась в самом начале. Поэтому она делила с ним постель, трон и королевство, одновременно загоняя девушку, которой когда-то была, глубоко внутрь, под железный замок. Легче притвориться, что ей не всё равно, чем провести вечность, будучи слабой из-за того, что она не могла иметь.       Но невозможно было провести столько времени в присутствии одного человека и ничего не почувствовать. Даже если то, что она чувствовала, было связано с ее возможностью жить, но оно всё равно присутствовало. Оно было всегда. Родилось из любопытства к перспективе обладания как силой, так и знаниями. Что-то, что образовалось из того, чем оно было при их первой встрече, в то, чем оно стало сейчас. Гермиона говорила себе, что это не более чем выживание, но даже эти линии время от времени расплывались. Только здесь, находясь в таком положении, она чувствовала, что вынуждена прятаться только от самой себя.       Но несмотря на всё это, Реддл всё равно был монстром. Монстром, который держал ее на коротком поводке, напоминая, почему она вообще здесь оказалась. Как они дошли до этой точки. Почему он до сих пор был жив, хотя, по сути, не должен был быть. Что его правление — это ее вина. Но даже будучи монстром, Реддл — она не могла игнорировать этот факт — был единственным, кому не было на нее всё равно. До тех пор, пока Гермиона позволяла ему это делать, жизнь определенно казалась менее одинокой.       Гермиона уже давно поняла, что принадлежит ему; что будет рядом с ним, пока он жив. Она своими руками создала такой мир, и до тех пор, пока ее действия спасают жизни важных для нее людей, она была довольна сделанным выбором. Но брак — это не то, что они обсуждали. Гермиона даже не думала, что Реддл хотел этого. Это казалось слишком реальным, и она понимала, что, если он только сейчас заговорил о нем, после стольких лет, значит происходило что-то ещё.       Гермиона так и сидела на подоконнике, прижав колени к груди, наблюдая за восходом солнца и накручивая на палец серебристую ленту. Реддл заснул вскоре после того, как они покинули прием, уводя ее из зала, чтобы отпраздновать этот особый момент. Как только он уснул, Гермиона набросила на себя халат и села у окна. В голове было слишком много мыслей, чтобы можно было спокойно закрыть глаза.       Гермиона просидела в таком положении почти до самого утра. Когда лучи полностью осветили горизонт, заглянув в окна поместья, Реддл подошел к ней, заставив вздрогнуть, потому что она не слышала, как он проснулся и встал. На его лбу показалась морщинка, когда он нахмурился, потянувшись к ее руке.       — Ты всю ночь здесь просидела?       — Да.       Большим пальцем Реддл очертил кольцо, а затем поднял Гермиону на ноги.       — Я пошел на многое, чтобы сделать этот вечер незабываемым. Тебе что-то не понравилось?       Гермиона вырвала свою ладонь из его и скрестила руки на груди, уставившись на него сузившимися глазами.       — Во что ты на самом деле играешь?       Она изучала его лицо, ища любые признаки эмоций, но он никак не реагировал.       — В Манчестере ты напомнила мне, что у нас сделка. Ты не можешь быть королевой без союза с королем.       Гермиона чуть не поперхнулась от того, как быстро вобрала в легкие воздух. Она хорошо понимала, что отчасти такие действия были связаны с тем фактом, что после всего этого времени снова появился Драко. Она отступила от Реддла на шаг, широко раскрыв глаза.       — Ты можешь делать в своем королевстве всё, что захочешь. Чтобы назвать меня королевой не означает, что для этого нужен брак, — Гермиона внимательно вглядывалась в его вспыхнувшие глаза, которые не смогла скрыть маска, постоянно приклеенная к его лицу. — Чего ты на самом деле хочешь этим добиться? Чтобы пресса писала о нашей предстоящей свадьбе как об отвлекающем маневре для Второй Фазы?       — Ты когда-нибудь задумывалась о том, что, может, наш брак — это то, что я всегда хотел? Может, я хотел, чтобы всё было более официально.       Гермиона коснулась пальцами ожерелья, висящего на шее, и усмехнулась.       — Ты хочешь, чтобы я поверила, что твое предложение вызвано тем, что ты что-то чувствуешь ко мне, а не какой-то политической тактикой? — Гермиона чуть не рассмеялась над своими словами. — Брак подразумевает, что между нами нечто большее, чем то, что есть на самом деле. Ты не способен любить, и я никогда не буду испытывать к тебе таких чувств.       — Пока ты продолжаешь выполнять свою часть сделки, меня не волнует, что ты чувствуешь или не чувствуешь ко мне, — глаза Реддла слегка потемнели, и он начал приближаться к Гермионе, остановившись только тогда, когда вытянутой рукой взял ее за подбородок. — В любом случае ты принадлежишь мне. Брак — это просто ещё один способ заявить о своих правах; укрепить твое место рядом со мной в этом мире.       — Значит, это имеет отношение ко Второй Фазе, — выдохнула она.       — Да.       Гермиона ничего не могла поделать с тем, как ее тело реагировало на его прикосновения; как оно расслаблялось от тепла его пальцев на ее коже. Реддл убрал руку с ее лица, и провел ею вниз до узла ее халата.       — И как долго ты собираешься держать меня в неведении по этому поводу? — спросила Гермиона, когда он потянул за полоску атласа, раздвигая полы халата.       Реддл дернул легкую ткань, заставляя ее заскользить вниз по ее рукам, пока халат не собрался у ее ног, обнажая Гермиону перед ним.       — Очень скоро, — сказал он, мягко прижимаясь своим лбом к ее, — ты узнаешь все мои планы.       Вздох, сорвавшийся с губ Гермионы, был вызван не тем, что он поднял ее и что она сомкнула вокруг его талии ноги, когда он нес ее к кровати. Он был вызван словами, которые он оставил невысказанными. Смесь угрозы и обещания, что как только она узнает о его планах, будет слишком поздно останавливать их.

***

      Солнце уже начало опускаться за горизонт, когда Гермиона открыла глаза. Ее рука скользнула вниз, к животу, который свело судорогой от того, что она ничего не ела со вчерашнего вечера. Этим утром Гермиона быстро погрузилась в сон. Она застонала и потерла глаза. Ее режим сна был сбит до невозможности, чтобы его легко можно было повернуть в нужное русло. Немного позже ей нужно будет сходить вниз за чем-нибудь, что поможет уснуть.       Но даже несмотря на спазмы в желудке, Гермиона, выскользнув из постели, направилась в ванную, чтобы принять душ. Вздох сорвался с губ, когда она ступила под воду, от жара которой ее кожа мгновенно порозовела. Переведя взгляд на кольцо, она прикусила губу и убрала его подальше от воды. Но, подумав, Гермиона медленно вернула руку в прежнее положение и покрутила его несколько раз: первый, второй — а затем начала тянуть. Девушка резко втянула воздух сквозь зубы, когда кости пронзил резкий электрический толчок. Она встряхнула рукой, пытаясь уменьшить пульсацию от удара.       — Обручальные кольца предназначены для того, чтобы их носили постоянно, Гермиона, — пробормотал Реддл, тихо усмехнувшись, и шагнул за огородку душевой кабины. — Даже в душе.       — Прости меня за то, что я не хотела его испортить, — отрезала Гермиона, отворачиваясь от него.       — Думаешь, я подарил бы тебе простое кольцо, которое бы не устояло перед чем-то столь обычным, как душ?       — Вода — самая могущественная стихия на свете, — сообщила Гермиона ему, протягивая руку за гелем. — Со временем она может испортить всё, что угодно. Вспомни Большой Каньон, — девушка вскинула голову, посмотрев через плечо, и ее губы слегка изогнулись. — Ты должен знать это, будучи слизеринцем и всё такое.       Реддл хмыкнул и встал прямо позади Гермионы. Прижавшись к ее спине, он одной рукой обхватил ее талию, а другой огладил грудь, прочертив линию по ее ребрам.       — Полагаю, это объясняет, почему ты боишься ее, будучи гриффиндоркой. Вода гасит любой огонь, который встречается на ее пути.       — Так говорят, — пробормотала она, когда рука, обнимавшая ее за талию, переместилась ниже. — Мы можем просто принять душ?       Гермиона вздрогнула, когда Реддл заскользил ладонью по внутренней стороне ее бедра, средним пальцем прошелся по ее промежности, раздвинув складки, и хмыкнул, ощутив влагу, которая определенно не была следствием льющей на них воды.       — После, — пробормотал он и сместил руку.       Гермиона обернулась в последнюю секунду, вскрикнув, когда холод каменной стены душевой кабинки проник под кожу спины. Это было неожиданно, учитывая довольно теплую температуру воды. Гермиона увидела еле уловимую улыбку на его лице, прежде чем он наклонился и прижался к ее губам, просунув колено между ее ног. Девушка застонала Реддлу в рот и положила ему на плечи руки. Через секунду он приподнял ее, и Гермиона, чтобы удержаться, впилась в кожу его руки ногтями, параллельно обхватывая ногами его бедра.       Они оба застонали, когда он проник в нее, и Гермиона сильнее стиснула пальцы. Медленные движения постепенно начинали сводить с ума, и девушка стала подмахивать бедрами, подстраиваясь под такт его движений.       — Как долго? — спросила Гермиона, резко вдохнув, когда он проник особенно глубоко.       — Пока? — спросил Реддл, приподняв одну бровь.       — Пока я не стану миссис Реддл?       Гермиона вскрикнула, когда он резко вошел в нее, а затем полностью замер. Глаза Реддла сузились, изучая ее, а его руки впились в кожу ее бедер, кажется, оставляя синяки. Через пару секунд Гермиона ухмыльнулась и положила руку на его щеку, медленно вильнув бедрами.       — Разве не в этом смысл брака? Мы разделяем всё? Даже фамилии?       По тому, как потемнели его глаза и сжались челюсти, Гермиона поняла, что он не подумал об этой детали. И было очевидно, что мысль об этом задела его за живое, потому что Реддл без предупреждения отстранился от нее и отпустил. Гермиона не задумывалась о том, удержит ли она равновесие, так как он сразу же поставил ее на колени и обернул каштановые волосы на свой кулак.       Сопротивляться было бесполезно, поэтому Гермиона открыла рот, обхватывая губами плоть, скользнувшую внутрь. Она сглатывала, чувствуя вкус их перемешанного возбуждения, который тяжело перекатывался на языке. Гермиона подняла глаза, находя его омраченные похотью радужки. Девушка уперлась руками в его бедра, зная, чего он хочет от нее, и расслабилась, насколько могла. Реддл сжал ее волосы сильнее, возобновляя жесткие толчки в ее рот, с каждым разом набирая скорость.       Ногти впились в его кожу, оставляя за собой серповидные рубцы, пока она держалась, отказываясь доставлять ему удовольствие просьбами остановиться. Эти дни, решила она, прошли. Это была одна из немногих вещей, которыми Гермиона могла распоряжаться, и она намеревалась оставить всё как есть. Поэтому, несмотря на жжение в легких от невозможности сделать правильный вдох через нос, она стояла на коленях, пока он не замедлился и не кончил ей в горло, застонав.       Реддл быстро отстранился, и Гермиона, не успев сглотнуть, почувствовала, что телесная жидкость образовала между ними связь, пока тонкие ниточки не разорвались. Она хотела вытереть рукой остатки с подбородка, но поняла, что не может пошевелиться. Гермиона приоткрыла губы, чтобы возмутиться по поводу таких выходок, но Реддл украл и ее способность говорить. Он отступил под струи воды и ухмыльнулся ей.       Реддл ничего не говорил, пока капли стекали по его коже. Гермиона следила за воздушной пеной, которую смывал поток воды, растворяя у его ног. Закончив, он присел на корточки рядом с ней. Реддл прочертил двумя пальцами линию от ее груди до промежности, размазывая белесую вязкую жидкость, которую у нее так и получилось убрать, по ходу, и погрузил их внутрь. Коснулся большим пальцем ее клитора, и Гермиона прикрыла глаза, чувствуя проходящие по телу волны судорог. Девушка задумалась, позволит ли он в этот раз. С ним никогда нельзя было знать наверняка.       — Мы действительно разделим многое, как только ты свяжешь себя со мной священными узами брака. Что касается моей фамилии, — сказал Реддл и ускорился, заработав тихий стон от Гермионы, который невольно раздвинул ее губы. — Это ещё предстоит выяснить.       «Я хочу».       Реддл прекратил движения и вопросительно приподнял брови, услышав ее голос в своей голове.       — Мою фамилию или кончить?       Гермиона посмотрела ему в глаза, желая понять, не подвох ли это, прежде чем ответить.       «И то, и другое».       — Насколько сильно ты хочешь? — спросил Реддл, сгибая пальцы и надавливая на то место, которое всегда было самым чувствительным в такие моменты. Ладонью он надавил на ее клитор и возобновил движения, но уже гораздо медленнее. Гермиона чувствовала агонию, находясь на расстоянии вытянутой руки от долгожданного наслаждения, но эти дюймы было настолько недостижимы, что тело сотрясалось в неконтролируемом треморе, не давая себя остановить даже магии Реддла, которая удерживала ее на одном месте.       Магия Гермионы начала искриться по мере того, как росло напряжение в теле и желание подвинуться ближе, чтобы осуществить задуманное. Либо у нее получалось, либо он сдавался, но когда Реддл наклонился, Гермиона почувствовала, что может двигать бедрами.       «Хочу, — опять сказала девушка, снова повторяя предыдущее движение, но на этот раз немного свободнее. — Это всё, чего я когда-либо хотела».       Но как только Гермиона закрыла глаза, почти преодолев эти чертовы дюймы, слуха коснулись слова, которые обвалились перед пропастью тонной кирпичей, заставляя ее дернуться в сторону в желании спастись.       — А я думал, что ты всегда хотела быть Малфой.       Тяжесть магии и его прикосновения исчезли одновременно. Не чувствуя никакой опоры, Гермиона подалась вперед, расплескав воду, когда приземлилась на каменный пол душа. Реддл навис над девушкой, наблюдая за дрожью ее рук как от отказа, так и от холода, который вызвали его слова, оставшись льдом на коже.       — И сейчас у тебя нет ни того, ни другого.