Дом для меня

Несмотря на то что между ним и Самсоном ничего так и не случилось, проблему тот ему обеспечил, оставив огромную синячину на шее. Причем в процессе страстных лобызаний Лер даже не заметил, как тот ему засосище ставит. Синяк обнаружила Жанна на съемке, а в этот день вечером уже была договоренность с Васильцевым о встрече. А тут засос. В итоге, написав эсэмэску с путаным объяснением, почему он не приедет, Лер остался дома в тяжких раздумьях, сколько засос будет сходить… Терпение Васильцева закончилось гораздо раньше исчезновения засоса, потому после нескольких отказов Дмитрий Александрович, проявив недюжинную для него настойчивость, заявился без предупреждения в гости к Леру, чтобы разобраться в чем дело. Так как брехло из Лера так себе, он ему просто показал шею и кратко описал, как все было. Понять по эмоциям Васильцева что-то было сложно, потому что каменный покерфейс никаких признаков эмоций не продемонстрировал, но Васильцев оценил откровенность, и никаких проблем с этим у Лера не возникло. Несмотря на то что между ними в ту ночь ничего не было, Лер просто не мог, а Васильцев тактично не лез, ночь он все же провел в его квартире и в его постели, а утром звонок Жанны перетряхнул все внутренности, сжав их в итоге в ледяном кулаке. Предыдущим вечером к ней заявился Самсон и, не обнаружив Лера в квартире, сложил два и два. Взбесившись, Самсон разбил стекло в прихожей, рассек себе руку до крови и ушел, но перед этим, не найдя подходящей жертвы, чтобы вызвериться, сорвался на Жанне, сообщив той, что она чуть ли не основная причина всех их проблем, что она сама шлюха, что профессия у нее шлюхи, и Лера она втянула в эту блядскую среду, и естественно, это она свела Лера с Васильцевым, но скоро об этом сильно пожалеет. Лер знал, насколько Самсон бывает убедительным, а его агрессия даже через телефонный звонок пробивала насквозь. Что уж говорить о Жанне, получившей убийственную дозу этой мощи, если даже спустя ночь подругу трясло и колотило. Наспех собравшись, Лер выскочил из дома и рванул к Жанне. Водитель перехватил его уже у подъезда и предложил подвезти, через пробки было дольше, но Лер решил дать себе полчаса на раздумья в темном салоне тонированной БМВ и согласился. Направляясь к Жанне, Лер не знал, что он скажет подруге, с Самсоном они влипли серьезно. Лер влюбился в исключительной пробы дерьмо, но это не помешает ему после того, что тот наговорил Жанне, послать эту сволочь к черту. Ждать чуда не стоило, Самсон не изменится, а время если и лечит сердце, то очень медленно, и ему еще очень долго будет больно, но вместе с больным ублюдком больно ему будет гораздо дольше, и не только ему, а всем вокруг. Васильцев вставал так же рано, как и Лер, даже раньше, в пять утра где-то. Это обоим нравилось друг в друге, будто между ними была маленькая тайна об утреннем волшебстве, у них даже появилась традиция, по которой Лер под внимательным взглядом Васильцева заваривал свой волшебный иван-чай с корицей, яблоками и кардамоном. — Ты просто волшебник, Лер. — втягивая аромат чая, протянул однажды Дмитрий Александрович. — Ты настолько очаровал меня своим чаем, что я разлюбил кофе. Сегодня тебе позвонит Оля — моя секретарша, скажи ей точные пропорции, а то у нее все не то получается. Лер тогда, озадаченно почесав голову, ответил, что нет никаких пропорций, он сыплет на глаз и добавляет по настроению то яблоко, то перец, а то и вовсе молоко. Васильцев, задумчиво покрутив кружку в руках, посмотрел на Лера своим странным проницательным взглядом и бросил фразу, которая навела Лера на мысль о том, что у Васильцева на него более серьезные планы, хотя об этом намекала не только эта фраза. — Значит, чтобы и дальше пить этот потрясающий чай, мне нужен только ты. Лер ломано улыбнулся и, ничего не ответив, забрал свою кружку с чаем и ушел к низкому подоконнику у панорамного окна. Нафаршированная всякими прибамбасами квартира Васильцева имела теплые подоконники, на которых Лер уже, словно кот, обосновался, особенно зависая там по утрам, встречая молодую чарующую зарю, которую не увидишь больше нигде с такой высоты, и не зная, что в этот момент Васильцев вместе с ним и не на зарю смотрит или в толстенный ежедневник, а не может оторвать глаз от него. Если бы Лер знал, что Васильцев даже позже обычного стал выходить из дома, только чтобы понаблюдать за ним на своем подоконнике, если бы он только догадывался, что Васильцев, к собственному смущению, даже сфоткал его тайком и порой на совещаниях залипал на эти смазанные фотографии с нечетким силуэтом, то сразу бы сбежал. Васильцев не знал, как ему в сложившихся обстоятельствах подтолкнуть и без того шарахающегося до сих пор от него Лера жить с ним, но в то утро ему подвернулся удачный случай. Хотя удачным его для Лера с трудом можно было назвать. Выскочив из машины и наспех попрощавшись, Лер рванул через по-осеннему темную парковку к подъезду и, неудачно поставив ногу на бордюр, подвернул ее. Боль яркой вспышкой пронзила лодыжку, Лер шлепнулся на грязный асфальт и заскулил. Больше всего его испугала не столько боль, сколько подозрительный хруст. Водитель в тот момент уже уехал со двора, потому Лер, пребывающий в легком шоковом состоянии, похромал домой в надежде, что ему показалось и он сейчас расходится, нужно просто немного потерпеть, но с каждой ступенькой его надежды таяли. — О господи! Что с тобой?! — Жанна с припухшими глазами, кажется, даже забыла о причине своей бессонной ночи, заметив бледного Лера в дверях. — Не знаю. Ногу подвернул у подъезда. — Это ты удачно конечно! У нас съемки вечером! — Может быть, расхожусь щас. Дай лед. В итоге «расходиться» не получилось, щиколотку разнесло. От природы терпеливый Лер сдерживал эмоции, но по его искаженному болью лицу было все понятно. — Тебе нужно в больницу. Вообще Жанна, несмотря на свой невысокий рост, была дамочкой решительной и активной, потому, не слушая бессвязное мычание Лера, стянула с него достаточно узкие джинсы, «пока это еще возможно сделать с его ногой», и впихнула в белоснежный спортивный костюм, подаренный Васильцевым и висящий у Лера в шкафу в плотном чехольчике, в котором он его, судя по всему, до своих правнуков держать собирался. — Ты сдурела?! — взвыл Лер, вяло пытаясь отбиться от толстовки. — Это ты сдурел! Долго он висеть там будет? — краснея от усилий по подавлению вялого Леркиного сопротивления, рычала Жанна. — Пусть висит, он стоит дороже, чем твоя почка! У меня есть мой спортивный костюм! — Это серое недоразумение с растянутыми коленками?! Ты хочешь опозориться перед Васильцевым? — При чем тут вообще он? — А при том! Жанна натянула на Лера толстовку, взлохматив и без того непослушные волосы, и принялась за штаны. — Ты решила, что он приедет?! Тем более мы ему ничего не скажем! Все пройдет через пару дней. - Лер поймал Жанну за руку. - Не вздумай ему звонить! — Хватит бредить! Проталкивай ногу в штанину, где твой полис? Вместе с полисом Лер нашел старый эластичный бинт, который еще из дома деда забрал, и обмотал им ногу. Знакомая с детства вещь вызвала улыбку. Жанне, правда, от вида этого бинта подурнело, но Лер пропустил все уколы мимо ушей и на новый из аптеки посмотрел с полнейшим презрением. В итоге на сборы и дорогу до машины ушло полчаса, до больницы по пробкам добрались за час и там еще в приемном отделении сидели минут сорок, к этому времени Лер не раз МЫСЛЕННО благодарил Жанну за то, что она заставила его переодеться, щиколотку разнесло, а дорогущий костюм был настолько нежным изнутри, что Лер иногда отвлекался от боли. — Вам в соседнее здание, там на первом этаже сделаете снимок и вернетесь к нам. Лер забрал желтый листочек и, несколько раз врезавшись в стол и шкаф, на инвалидной коляске выкатился из кабинета в цепкие лапки Жанны. — Теперь я понимаю, как тяжело быть колясочником… — стукнувшись об очередной дверной косяк, ворчал Лер. — Жан, я сам допрыгаю! — Сиди! Ты слишком медленно прыгаешь! — толкая его через очередной непроходимый барьер в виде дверного проема, ворчала Жанна. Лер себя чувствовал настолько по-идиотски в этой коляске, настолько абсурдно и нелепо, что порывался извиняться и по сто раз благодарить каждого охранника, открывающего и придерживающего им дверь. А когда мужчина предложил Жанне помощь в том, чтобы спустить Лера по пандусу, чуть не выпрыгнул из коляски, остро не желая быть беспомощным и обузой, но весь ужас ситуации состоял в том, что Лер действительно не мог сейчас без коляски, было очень больно, и любое неосторожное движение ногой отзывалось дикой вспышкой, потому, полыхая ушами, Лер сжимал зубы и неловко бубнил благодарности. После снимка Лера немного отпустил стресс, возможно потому, что вокруг не было больше никого, кроме Жанны и врачей, он даже попробовал шутить на тему того, чтобы она бросила его и спасалась сама, он уже обречен. И возможно бросить его было действительно хорошей идеей, потому что, когда они возвращались обратно, случилось непредвиденное. Когда на пути вновь оказался злосчастный пандус, только теперь по нему нужно было подниматься вверх, а не катиться вниз, Лер попытался встать и сам подняться, но Жанна ему не дала. — Да хватит тебе! Щас разгонимся побыстрее и заедем. — Мне кажется, это плохая идея! Его полупридушенный лепет набирающая скорость Жанна не услышала, зато услышала отчаянный вой, когда колеса попали в небольшую трещину перед пандусом, коляска запнулась, и Лер вылетел из кресла вперед ногой и приземлился в своем дорогущем костюме на мокрый от противного дождя асфальт и, соответственно, на больную ногу. — Ты покалечить меня хочешь?! — О Боже! Господи! — квохтала рядом перепуганная Жанна, мешаясь под ногами всех курильщиков, на глазах которых произошло это фееричное падение, и которые всем скопом ринулись ей помогать, кроме еще одного колясочника, красовавшегося с уже загипсованной ногой и смотрящего на Лера с понимающим сочувствием. Причем Лер и без них бы поднялся, но куда там, его окружили, принялись поднимать, чуть еще раз не отдавив несчастную ногу. Поблагодарив каждого неравнодушного, Лер с досадой оценил плачевное состояние своего спортивного костюма и после недолгих уговоров вперемешку с извинениями передумал прыгать до кабинета врача, все же сев в кресло. В итоге выяснилось, что обошлось без трещин и переломов, лишь растяжение связок. — Если бы у меня была трещина, ты бы мне ногу точно доломала, — ворчал счастливый Лер. — Я и представить себе не мог, что какое-то растяжение связок — это так больно! И ведь не перелом. Добравшись до аптеки, которая находилась в этом же здании, только в другом его крыле, они купили прописанные мази, но как только Лер услышал цену на фиксатор для ноги, тут началась вторая часть эпопеи сегодняшнего дня. — Нет! За четыре тысячи я себе в ашане восемь упаковок королевских креветок куплю! — Ты идиот?! Ты ходить без него не сможешь! — Я в бинте буду! В бесплатном! Доставшемся мне от предков и проверенном на них же! — Да твой бинт тебе не поможет! — Поможет! Он мне будет душу греть тем, что я на нем сэкономил восемь упаковок креветок! — Идиот! — Жанна развернулась и пошла к кассе. — Только попробуй его оплатить сама! Я тогда фиксатор точно не одену! Лер демонстративно развернулся на своей коляске и, врезаясь во все встречающиеся углы, предпринял попытку преодолеть дверной проем. — Ах так значит? Ну, хорошо! Жанна забрала пакет с лекарствами, швырнув его Леру на колени, схватилась за ручки и, вытолкав его в холл, демонстративно номер набрала Васильцева. — Только попробуй! — Лер попытался привстать, чтобы выхватить телефон, но в итоге завалился обратно в коляску. — Если ты… — Здравствуйте, Дмитрий Александрович! Извините, если отвлекаю, но у нас тут ЧП! Да-да, угу… Вы просили предупреждать, поэтому я и звоню. В общем, это неуклюжее недоразумение подвернуло ногу, и сейчас мы в больнице. Нет-нет, не стоит волноваться, это всего лишь растяжение, но мне уже пора уезжать в Химки, а это чудовище капризничает и не хочет… — Жанна! Заткнись! — предпринял Лер последнюю отчаянную попытку прервать Жанну, но та лишь отошла подальше. — И не хочет покупать фиксатор для ноги. Да, ок. Спасибо! Тогда я оставлю его в холле! До свидания! Жанна выключила телефон и, счастливо улыбнувшись, подошла к красному от стыда и беспомощной ярости Леру. — Эх, сфоткать бы тебя щас… В общем, жди своего Васильцева, лапочка, он как раз недалеко отсюда, так что самолично тебя заберет. Поцеловав выворачивающегося из ее объятий Лера в макушку, Жанна выпорхнула из больницы. Вообще Лер жмотом не был, но себя он считал несущественной причиной для того, чтобы тратить такие суммы. Жанна это понимала и, зная эту его особенность, спекулировала на этом, чтобы заставить его баловать себя. Теперь выходило, что мало того, что Лер в дурацком беспомощном состоянии с махровым тапком на больной ноге, так еще в этом состоянии его застанет Васильцев. Лер закрыл пылающее лицо руками, это был просто кошмар в его представлении. Васильцев будет ему помогать? Заботиться о нем?! Только этого ему еще не хватало, он сам всегда о себе заботился, а Васильцев его и так в неловкое положение ставит, покупая ему дорогущие шмотки, о которых он не просит. Другие подарки Лер принципиально не брал, продолжая раздражать мужчину своим потасканным сяоми с поцарапанным экраном. А теперь он совсем беспомощный, не может даже дверной проем преодолеть, да еще и фиксатор этот! Который Васильцев ему обязательно купит. От этой мысли Лер, окончательно впав в отчаяние и панику, рванул обратно в аптеку, неуклюже пытаясь справиться с колесами коляски. Несколько раз с коляски на пол падали пакеты и документы со справками, пока Лер не убрал это все в рюкзак. В итоге, чертыхаясь, Лер таки доехал до аптеки и даже с третьей попытки преодолел дверной проем. Мысль о том, что Васильцев его увидит в таком положении, вынудила Лера таки купить чертов фиксатор, пожертвовав восемью упаковками любимых креветок, но легче от этого особо не стало, потому что проблема ведь была не только в ноге. Несмотря на то что он достаточно безболезненно принял свою би-ориентацию, болезненной для него оказалась чужая забота, которую он вообще не мог воспринимать ни в каком формате, чувствуя себя крайне неловко, причем одно дело, если бы это была женщина и это выглядело бы мило, то тут Лер чувствовал себя странно, не мог понять, как реагировать и насколько это уместно, и должен ли он вообще об этом думать и как в итоге все это воспринимать? Порой Лер приходил к выводу, что ошибочно воспринимал себя как спокойного человека. Очевидно спокойным он был, оставаясь наедине с собой, но стоило на его орбите появиться еще кому-то, как все магнитные поля сбивались и выстроенная внутренняя система приходила в хаос, не понимая, как воспринимать и безболезненно в себя интегрировать новый объект. В такой внутренней сумятице Лер совершал один идиотский поступок за другим. Проковырявшись с фиксатором и наконец натянув его на ногу, Лер с облегчением выдохнул, понимая, что с этим девайсом пусть и ненамного, но лучше. Выбравшись с помощью фармацевта из аптеки, Лер подъехал к автомату с кофе и сладостями. В голове зародилась гениальная идея, как отомстить Жанне. Васильцев появился за его спиной в тот момент, когда Лер вставлял третью сотню в терминал и наблюдал, как падает неизвестно какой уже по счету твикс. — Кажется, мне придется поставить на тебя маячок, раз ты телефон не берешь. Лер, вздрогнув, обернулся, чуть не выронив кучу извлеченных из автомата твиксов. За спиной стоял Васильцев, чье строгое аристократичное лицо украшала несвойственная ему улыбка. — Привет… извини… Я про него забыл. — Я так и понял… — Васильцев озадаченно наблюдал, как Лер вставляет в банкомат еще одну купюру и набирает номер батончика марс. — Что ты делаешь? — Эм… — Лер смущенно почесал подбородок. — Не мог бы ты меня сфотографировать? — Сфотографировать? — Дмитрий Александрович давно заметил, что рядом с Лером ему часто приходилось изумляться его неявным на первый взгляд странностям. — Хорошо. Лер протянул свой телефон Васильцеву, вытащил несколько шоколадок из автомата, сложил все это богатство на коленях и, открыв одну, поднес ее ко рту. — Фоткай! Сделав несколько кадров, озадаченный мужчина вернул ему телефон. Лер сделал еще несколько кадров заваленных сладостями коленей и все это отправил Жанне. Реакция последовала незамедлительно, но Лер уже не брал трубку, довольно улыбаясь и даже не заморачиваясь, что его везет Васильцев. Пока они ехали до выхода, Лер почти все шоколадки раздал сидящим в очереди людям, оставив себе один твикс, но Жанне об этом, конечно, же знать необязательно. — Ты отвезешь меня домой? — с надеждой спросил Лер, забираясь в салон автомобиля. — Как раз об этом я хотел с тобой поговорить. Когда Васильцев так вежливо сдержанно улыбался, а холодные глаза становились снисходительно-понимающими, Лер знал, что сейчас последует речь наподобие той, которую ему пришлось выслушать, когда он отказывался от покупки ему вещей. «Дима» его тогда так искусно отчитал, что Лер не нашел сил возразить вежливой настойчивости, в недрах которой маскировалась безапелляционность, возразить которой было как-то ментально сложно. В этот раз происходило примерно то же самое, только с упором на заботу о нем и его чувство ответственности перед Жанной, которой он наверняка не хочет быть обузой. Лер на это возразил, что не хочет быть и ему обузой, и в целом о себе он может позаботиться — это всего лишь нога. При этом Васильцев снисходительно улыбнулся и сказал, что в доме есть прислуга и он ему совсем не в тягость, скорее наоборот, ему будет приятно от мысли, что дома его ждет Лер. От такого довода Лер, окончательно смутившись, отвернулся и, перестав возражать, провел всю оставшуюся дорогу молча.