Призраки глубин

Я не могла найти себе места. Постоянно возвращалась к гребаному сну и синяку на руке. Я сотню раз приложила свою ладонь, думая, что сама себя сжала во сне. Но моя рука была слишком маленькой. — Васильева, ты слушаешь меня? — А? Да, конечно. — Ага, я вижу. Говорю, неплохо вышло. Все новое — хорошо забытое старое? — Да, я подумала, можно сделать цены выше, потому что рейс вроде как… винтажный. И хоть кают меньше, но это ну типа… люксовый сегмент, все такое. — Молодец. Сама додумалась, или подсказал кто? — Да так, идею подбросили. — Должна будешь своему подбрасывателю. — Якименко достал калькулятор, перепроверяя расчеты, и удовлетворенно кивал. — Ладно, пиши работу, готовь защиту. Мое расписание ты знаешь, приходи советоваться. — Спасибо. Хорошего дня вам. — И тебе, Васильева. Я собрала чертеж вышла из кабинета. Я должна была быть довольна, ведь все остальное труда совсем не представляло. Маршруты, порты захода и всякая экономическая фигня. Но радоваться не получалось. Меня не отпускало странное чувство после ночного видения. Элька трещала без умолку и я искренне пыталась сосредоточиться на ее болтовне, но не получалось. — И тогда я отдалась ему прямо на столе. — Что? — Не слушаешь меня, говорю! Что вообще с тобой такое? С самого утра сама не своя. Все же нормально прошло, корабль Якименко твой принял. Что за морда кирпичом? — Эль, скажи, я похожа сумасшедшую? — Весь твой курс похож на сумасшедших, но с чего вдруг такие вопросы? Я, тяжело вздохнув, подняла рукав блузки, показывая подруге синяк. — Это кто тебя так? — Та походу я сама. — Не гони, Лен, тут лапа вдвое твоей больше. Это Вадим, да? Слушай, если он опять за старое, я на него заяву напишу. — Эль, стой, это не Вадим. Он отстал, правда. Это прошлой ночью. — Учитывая, что вчера его не было, я догадалась. Но ты скажешь, что случилось? — Мне сон снился. Я была в какой-то комнате, странной, но чувство такое, будто я была там раньше. И все было… не как во сне. Там был мужчина, я никогда его не видела раньше. А комната, она была под углом, потом вдруг дернулась. Я чуть не упала и этот мужчина схватил меня за руку, вот точно где синяк. А когда я проснулась, уже реально был синяк! Эля сидела, крепко задумавшись. Пару раз уже открыла рот чтобы что-то сказать, но так и не решилась. — Звучит… очень странно. — Странно? Эль, с таким в психушку прямая наводка, странно ей! — Та не кипишуй ты. Что у тебя вдруг что, так сразу самое худшее. Всему есть разумное объяснение. Ты волнуешься перед дипломом, нервы на пределе, вот тебе и приснился кошмар. А синяк, скорее всего и правда сама себе поставила. Во сне испугалась, и слишком сильно сжала свою руку. Адреналин, все дела, вот синяк и расползся. Я выдохнула. Эти же слова я сама себе повторила уже сотню раз, но услышать из от другого человека, было гораздо лучше. — Выпей сегодня снотворного, крепче спать будешь. — Да, конечно. — И если захочешь, моя мама тобой заниматься конечно не будет, сама знаешь, профессиональная этика, все такое. Но у нее есть знакомая, которая покруче даже. Мама Эли работала частным мозгоправом, но с теми, с кем была знакома лично, на профессиональном фронте предпочитала не связываться. Я считала, что мне это не нужно, что такие люди существуют для серьезных и очень взрослых проблем. Но визитку протянутую подругой все же взяла. Эля, все же обеспокоенная моим состоянием, еще три часа таскала меня по городу, заставила наесться мороженого с шоколадом, и только потом, заявив, что едет к парню, отправила в общагу. Лифт впервые казался мне слишком тесным. Я не понимала почему, но этот сон слишком сильно повлиял на меня. Как не старалась, я не могла выкинуть из головы эту картину. Комнату. Мужчину. Страшный звук. Господи, почему нельзя просто это забыть? Ключ едва не выскользнул из рук, когда я попыталась вставить его в скважину. — Черт. Замок, который давно пора было сменить, наконец поддался, и я устало бросила сумку на кровать. В горле вдруг стало очень сухо, захотелось пить. Налив воды из фильтра, я поняла, что мне холодно. На дворе поздняя весна, сквозняка нет, но мне, черт возьми, холодно. Я обернулась, чтобы посмотреть, закрыла ли холодильник, когда брала фильтр. И замерла. Стакан разбился об дощатый пол. Я прикрыла руками рот чтобы не закричать. Мужчина из моего сна стоял напротив и смотрел с тенью узнавания. — Здравствуйте. Он говорил на английском, с заметным ирландским акцентом. И одет был точно так же, как в моем сне. Понимая, что вроде должна ответить, я незаметно бросила взгляд на зеркало, чтобы убедится, что это не галлюцинации. Ума не приложу почему я решила, что галлюцинация не должна отражаться в зеркале, не вампир все же. Но мне нужна была хоть какая-то опора. Отражение было его точной копией. — Кто вы? Вместо ответа, незнакомец окинул взглядом комнату. Его взгляд остановился на моем столе, где валялись брошенные на произвол судьбы старые и новые чертежи. Он протянул руку и провел пальцами по линиям, едва улыбнувшись. Его взгляд задержался на надписях, наверное ему не понятным. — Чьи это работы? — Мои. Он удивленно сощурил глаза, внимательнее меня рассматривая. — Правда? — Да. — Здесь ошибки в расчетах. Если вообще возможно построить такое судно, оно слишком большое. Я снова прошлась взглядом по его одежде. Она не выглядела старой, скорее… старомодной. И все, на что меня хватило… всего лишь снова спросить: — Кто вы? — Меня зовут Томас Эндрюс. Я точно слышала это имя. Где я его слышала? — Я хотел бы знать и ваше имя. — Елена. Елена Васильева. — Очень приятно. Он улыбнулся и повернулся ко мне спиной, снова рассматривая чертежи. — Послушайте, мистер Эндрюс, я, не понимаю, как вы здесь оказались… — Поверьте мне, я тоже. У меня есть некоторые догадки, но я боюсь… шокировать вас ими. Догадки? О, у меня они тоже были. Вот только верить в это не хотелось совсем. Я не представляла что еще могу сейчас сказать, а Эндрюс не отрывался от чертежей, поэтому я потянулась к телефону. Гугл мгновенно показал фотографии и статью в Википедии. Я переводила глаза с черно-белых снимков на человека в моей комнате, и обратно. Ошибки быть не могло. — Это вы построили Титаник? Рука, прежде неизменно водившая по чертежам, замерла. Мужчина медленно повернулся ко мне. — Да, я. — И вы… погибли в ту ночь. — Да. Я стала медленно оседать на пол. Мозги едва ли не кипели от всех мыслей. Та комната. Звук. Толчок. Это был тот самый миг. Неужели я действительно настолько перенервничала, что дошла до подобного? Это все ведь просто плод моего подсознания. Нужно всего-то признать это. И все исчезнет. Я закрыла глаза. Опустила руку на голову. Сделала несколько глубоких вдохов. Затем медленно сделала все то же самое, только наоборот. Эндрюс сидел передо мной и с обеспокоенным и виноватым видом. Захотелось заплакать, вжаться в стенку так сильно, чтобы в ней раствориться. — Мне жаль, что я пугаю вас, — начал мужчина, — но, как не стараюсь, я не могу уйти. А даже если мог бы, было бы жестоко уйти сейчас и появиться снова. — Если вы… не моя выдумка, — Эндрюс печально улыбнулся, — зачем вам появляться снова? — Я не знаю. Я видел вас в ту ночь, перед тем, как корабль разломился. Затем все исчезло, осталась только пустота. Время шло, так долго, что я не смог бы сосчитать, если бы хотел. А затем, меня выбросило прямо сюда. — Это невозможно! Перед глазами плясали цветные круги. Все плыло. Эндрюс поднялся и взял новый стакан, налил в него воды. Я смотрела не веря своим глазам. Если он и правда… призрак, почему он может держать вещи? — Возьмите, вам станет легче. Я протянула руку, чтоб забрать стакан. От него несло холодом, но когда я, наконец-то, обхватила рукой этот стакан, я поняла, что пальцы мужчины прошли сквозь мои. Он тоже это увидел. Снова печально улыбнулся. Снова встал. Подошел к столу, снова начал перебирать чертежи. Попробовал на ощупь шторы. Уперся ладонью в оконную раму. Он был, в каком-то смысле, реален. Я крепче сжала в руке стакан. Отпила еще раз. Это точно не плод моего воображения. — Послушайте, мне слишком сложно в это верить. Зачем вообще вы здесь? Почему я? Как я могла оказаться рядом с вами тогда? — Я определенно не тот, кому стоит задавать эти вопросы. Я собиралась сказать что-то еще, только бы не молчать, но вдруг вспомнила слова подруги о коллеге ее мамы. Той, которая «вроде с какими-то духовными практиками еще работает». — Слушайте, кажется я знаю, к кому мы можем пойти. — Правда? — Да. Я сейчас позвоню и договорюсь о встрече. — Это хорошо. Я встала, заметив, что так и не убрала разбитый бокал. — Давайте я уберу, вы можете порезаться. Уже хотела сказать, что он тоже, но вовремя одернула себя. Хотелось истерически рассмеяться. За пару минут моя жизнь превратилась в сплошное сумасшествие. Я достала из сумки визитку, которую мне дала Эля и набрала номер. Приятный женский голос сказал, что сегодня у нее нет клиентов и можно приехать хоть сейчас. — Хорошо, я скоро буду. — Я обернулась к Эндрюсу, все так же пытающемуся брать в руки разные вещи. — Как я могу называть вас? — Можно просто Томас. — Пойдемте, Томас. Он улыбнулся. И я тоже не сдержалась. Уже в лифте, когда мужчина рассматривал кнопки и рассеянно смотрел на свое отражение, я поняла что он удивительно спокоен. — Вы так спокойны. — Поверьте, вы пока не готовы справляться еще и с моими вопросами и паникой. — Думаю, если вы не можете уйти, вы можете говорить со мной о том, о чем вам нужно. Так ведь будет справедливо. — Могу только я спросить, сколько прошло лет? — Сто восемь. — Немало. Наверняка все очень изменилось. — Думаю, вам будет интересно. — Надеюсь, вас не затруднить, объяснять мне… некоторые вещи? — Нет, конечно. — Благодарю. Стало вдруг спокойней. Его присутствие уже не казалось таким страшным. Голос успокаивал. И еще… манеры. Это было таким непривычным, как вдруг стать частью совсем другого мира. Лифт остановился и прежде, чем двери раскрылись, я поняла, что не смогу говорить с Томасом на улице. Решение пришло так же быстро. — Послушайте, я не смогу говорить с вами при других, но я смогу писать. Хорошо? — Конечно. Я только крепче сжала телефон и проверила зарядку. Должно хватить. Иначе придется искать ручку и бумагу. Я кивнула вахтеру при выходе и, когда он уже не видел моего лица, тихо сказала: — Просто следуйте за мной. Наша машина уже ждет. — Хорошо. Заметив синий Шевроле еще с крыльца, я двинулась прямо к нему. Эндрюс шел следом, но возле самой машины вышел вперед и потянулся к двери. Я вдруг ясно осознала, что он собирается делать. Стараясь выглядеть невозмутимо, я быстро его опередила. Моя рука прошла сквозь его, ухватившись за ручку двери, и потянув на себя. Поздоровавшись с водителем, я отвернулась, все еще держа дверь, надеясь, что меня поймут и без слов. Эндрюс понял, и я последовала за ним, закрыв дверь. — Простите, я не подумал, что это будет неуместно. Я только улыбнулась и, открыв заметки, напечатала «ничего. Это было очень мило» Томас улыбнулся. — Очень интересное устройство. «это телефон» — Удивительно. Он работает без клавиш? «да, это сенсорный экран, он реагирует на прикосновение пальцев» — Но вы еще и печатаете прямо на нем. Я начала печатать, описывая свойства смартфона, потом поясняя как развилось машиностроение, образование. Написала даже о том, что мужчина назвал «суфражистским движением». Когда он спросил, я сперва подумала, что вот сейчас он скажет про девушку, строящую суда. — Это невероятно, что общество пришло к такому высокому уровню. Он восхищался чем-то, что-то не понимал, а что-то я просто не могла объяснить. Я почти не заметила дорогу и совсем забыла, что рядом со мной вовсе не обычный человек. Расплатившись с таксистом, мы снова проделали тот же путь из машины. Уже на улице я поняла, что мой спутник по-прежнему источает холод. На улице было жарко, но я этого совсем не чувствовала. Как удобно. Мозгоправ сказала подыматься сразу к квартире и, уже у двери, я впервые усомнилась в своем решении. Как бредово наверняка должно звучать то, что я хочу ей сказать. — Входите! — послышалось из квартиры и я неуверенно толкнула дверь. — Анна Сергеевна? Здравствуйте, это Лена. Я звонила вам. — Конечно, я жду вас. На мгновение покоробило то, что она ко мне даже не вышла, но я молча сняла обувь и вместе с Эндрюсом вошла в красиво обставленную комнату. В другой ситуации, я бы наверняка восхитилась интерьером, но женщина как-то резко повернулась ко мне, и, со странной улыбкой сказала, лишив меня дара речи: — Вы не говорили, что придете не одни. Томас посмотрел на меня, не понимая ничего. Как будто я этого ждала. Анна Сергеевна перевела взгляд туда, где стоял мужчина и я поняла, что она не видит его, ориентируясь только на мой взгляд. — Как вы поняли? — О, ты не пытаешься отрицать, это превосходно. Обычно те, кто приходят не одни, долго пытаются доказать и мне и себе, что это плод их воображения. — Значит, это не так? — Полагаю, вы и сами догадались, что нет. — О чем вы говорите? — я повернулась к Эндрюсу и только теперь поняла, что он так смотрел потому, что не понимал о чем мы говорим. — Она знает, что вы здесь. И говорит, что вы не моя выдумка. — Это приятно слышать. Эта леди видит меня? — Нет. Я снова уставилась на Анну Сергеевну. — Я могу говорить и на английском, если вашему другу удобнее. — Благодарю. — Томас кивнул женщине, не смотря на то, что она вовсе его не видела. — Да. — выдавила я. — Но как вы поняли? — Разве тебе не холодно, когда он рядом? — Вы это чувствуете? — Конечно. Это чувствуют все. Но не все думают о призраках. — Призраках? — Многим не нравится это слово, простите. Впредь не будем его употреблять. Я не знала что говорить. Это казалось невероятным совпадением. Каков шанс, что эта женщина не еще один плод моего воображения? — Зачем люди приходят к вам обычно в таких ситуациях? — За тем же, что и вы. За ответами. Почему? Откуда? Как? Зачем? — Откуда вы знаете ответы? — Я когда-то была на твоем месте. Все чудесатее и чудесатее. Анна Сергеевна не прекращала улыбаться. Думаю, она была искренне рада снова встретить кого-то в подобной ситуации. Я и сама любила знать ответы на вопросы других. Ее ответы можно было возвести в степень невозможного. — Я думаю, не стоит терять времени. — Женщина указала на кушетку напротив своей. — Садитесь и расскажите мне все. — Все? — Как вы встретились, что было перед этим. И, если ваш друг не против, расскажите о нем. Эндрюс кивнул мне, давая позволение. — Хорошо. — Я понятия не имела, как мне начать. Гораздо проще было бы, если бы Анна Сергеевна задавала вопросы. Но она только ожидающе смотрела. — Его зовут Томас Эндрюс. И он конструктор Титаника. Готова поспорить, этого доктор явно не ожидала. — Интересно. — Даже не представляете насколько. И я рассказала все. О том, как рисовала судно. О том, как решила использовать чертежи Титаника. О том сне. — Вы использовали мои чертежи? — спросил Томас, когда я закончила рассказ. — Да, простите. — Что вы, мне даже приятно. Спустя столько лет, они все еще актуальны. Вы покажете мне, что у вас вышло? — Если захотите. Доктор молча наблюдала за нашим разговором. — Думаю все дело в чертежах. — Что? — мы сказали это одновременно, но женщина, конечно же, не заметила. — Вы говорите, что ваш друг — конструктор Титаника. И вы использовали его чертежи для своего корабля. — Судна. — она не заметила. — Знаете, о художниках говорят, что с каждой работой они отдают частичку души. Думаю, вы сделали то же самое. Вспомните, о чем вы думали, когда рисовали корабль? — Я представляла его, если бы его вдруг построили. Как бы он выглядел. — Это было не просто чертежом, да? — Но почти все так думают о суднах, которые проектируют! — Вы тоже, Томас? Было странно смотреть как доктор задает вопрос, даже не зная, где находится ее собеседник и не имея возможности услышать ответ. Но Эндрюса это не смутило. — Конечно. Я повторила. — Вот и ответ на ваше «почему». Когда вы позаимствовали чертеж и вложили в него часть своей души, вы привязали себя к судну. И скорее всего, мистер Эндрюс сделал то же самое, но в свое время. Поэтому вы и оказались связаны. Поверить в это было сложно, но это даже были не мои мысли. Это были слова другого человека. Мир продолжал шататься и рушиться на глазах. — Вопрос еще и в другом, если ваш друг смог прийти к вам, значит его душа не нашла покой. Что вас беспокоит, Томас? Снова его печальная улыбка. — Разве это не очевидно? — Крушение? — Да, Елена. Крушение. Я не задал вам вопрос, который беспокоит меня больше всего. Но, раз уж мы здесь, я могу спросить сейчас? Я догадывалась, что он хочет спросить. Я не хотела отвечать. — Да. — Сколько людей погибло в ту ночь? Сердце пропустило удар. — Полторы тысячи. Анна Сергеевна опустила голову, видимо, догадавшись, о чем речь. В любом случае, это и был ответ на ее вопрос. — У меня нет каких-то особых способностей, дорогая Лена, я не могу видеть будущее. Я всего лишь помогаю людям, которые столкнулись с тем, что и я когда-то. И, к сожалению, я не могу сказать вам точно, зачем вы встретились. Но я думаю должно случится то, что поможет вам, мистер Эндрюс, отпустить чувство вины. Потому что оно держит вас здесь.