Призраки глубин

Руки нервно дрожали. Я сверлила взглядом дверь. Пыталась увидеть, что происходит за ней. Через каких-то пару минут, я окажусь там. Наедине с комиссией. С необходимостью доказать, что я не зря училась все четыре года. Мне казалось, что часы в коридоре стучат слишком громко. Одногруппники дышат слишком неровно. Дверь скрипит слишком противно. Единственное, что не вызывало во мне раздражения, это холод, окутывающий тело и тихий голос с ирландским акцентом, успокаивающий меня. Дверь открылась и я увидела своего руководителя. — Васильева, вперед. Я вошла. Холод ушел, оставив непривычное чувство. Я вдруг ощутила себя… незащищенной. Но нужно было собраться. Я развесила на доске чертеж. Окинула комиссию взглядом. Я всех их знала. Не знала только мужчину, сидевшего немного позади. Он явно выделялся на фоне обычных преподавателей. В идеально выглаженном дорогом костюме, с дорогими часами и с безупречной стрижкой. В нем все говорило о большом состоянии. А я говорила о своем судне. Оно теперь казалось мне безупречным. Технически современное, но в духе давно ушедшего времени. Я говорила и говорила, пытаясь угадать, какое произвожу впечатление. Когда все оказалось позади и даже вопросы уже были заданы, я наконец-то смогла выдохнуть. — Можешь идти, оценку сообщим, когда все закончат. — Спасибо. Дверь скрипела уже не так противно. И одногруппники, спрашивающие, как все прошло, не раздражали. Я снова почувствовала холод и уже полностью расслабилась. — Как прошло? Спустя почти полгода меня начинала раздражать его способность разговаривать со мной и не быть услышанным. Я только кивнула в ответ и Эндрюс улыбнулся. Я подумала, что действительно очень к нему привыкла. Привыкла к тому, что он вечно рядом, но вовсе не утомляет и не надоедает. Он придерживает дверь, когда никто не видит и постоянно делает какие-то комплименты. Пользуясь тем, что никто не слышит, комментирует происходящее вокруг, вечно пытаясь меня рассмешить. И вечно старается убедить передумать и стать судостроителем. Я давно потеряла счет его вопросам и своим ответам. Мы выяснили, что он привязан ко мне, но не к моему сознанию. И когда я сплю, он все так же бодрствует. Узнали, что он не может проходить сквозь стены даже при большом желании. Что материальный мир для нас — совершенно одинаковый, но взаимодействовать друг с другом мы все равно не можем. Эндрюс мог пользоваться транспортом, но не мог летать, как Каспер или перемещаться быстро на большие расстояния. Он был обычным человеком, с той только поправкой, что существовал только для меня. Мы раз в несколько дней посещали нашего мозгоправа, чтобы не сойти с ума и может прояснить что-то новое. Я настолько привыкла к тому, какой теперь была моя жизнь, что не представляла, как можно по-другому. Отвертевшись от друзей, я ускользнула на пустой этаж. — Я знал, что у тебя все получится. — Да, но волноваться было нужно. — Конечно. И какая же в итоге оценка? — Скажут позже. Затем будет что-то вроде фуршета. Ты останешься? — Если ты захочешь. — Я определенно не обойдусь без твоих замечаний. Эндрюс рассмеялся, и мы снова начали говорить о всем, о чем обычно говорят друзья. Человек из другого времени, из совсем другого мира, вдруг стал мне ближе многих старых друзей. Сейчас Томас рассматривал фотографию Gülsün, нового контейнеровоза Маэрска на 23 с лишним тысячи teu. Эндрюс смотрел на судно едва ли не с обожанием, а во мне оно никогда особых чувств не вызывало. — Титаник с его 260 метрами считался огромным. А сейчас люди строят судна куда больше и даже не считают это чем-то удивительным. Мы уже не раз говорили о том, что путешествия по морю перестали быть настолько удивительными, из-за появления самолетов. Летать быстрее и безопаснее. И дешевле. Эндрюс, впрочем, пошел дальше по коридору. Фотографии заканчивались и за ними начиналась широкая доска объявлений. Сбоку, как всегда, висел Солас. Томас протянул руку к книге и достал из подставки. Он пролистнул страницы, остановив на случайном месте. Я увидела что-то про предельную длину затопления, прежде чем мужчина закрыл книгу и поставил на место. Эндрюс поднял на меня взгляд, и просто смотрел. А мне даже не нужно было спрашивать о чем он думает. — Чтобы прийти к этому им нужен был мой Титаник. Томас просил не утешать его. Никогда. Сильный человек из забытого времени, он хотел нести этот груз до конца. Но я так не могла. — Титаник спас больше жизней, чем унес. — Но в итоге ничему не научил. — Брось. — Нет, я ведь узнавал все. — Черт, я ведь и сама все знала. Но с иронией думать про себя, что все осталось прежним и говорить это ему… — Падающие шлюпки, плоты, гидрокостюмы… Столько всего нового, а законы будто и не меняли. — Томас… — мне так хотелось взять его за руку… но пальцы прошли словно сквозь воздух, лишь на мгновение отдавшись еще более ощутимым холодом, как всегда. Эндрюс улыбнулся. — Прости, у тебя важный день, а я все порчу. — Ничего ты не портишь. — Ты слишком добра ко мне. — А ты слишком хорошо воспитан. Он рассмеялся и этот смех прогнал остатки печали. Я продолжала смотреть, не в силах оторвать взгляд. Такое странное чувство… Я не успела понять, о чем подумала в этот миг, на лестнице послышались шаги. — Васильева, пошли, зовут! Я кинулась вниз, неизменно чувствуя, что Эндрюс идет за мной. Спустя пару минут я уже знала, что получила пятерку. Я никогда о ней не мечтала и даже не думала, но все равно была рада. Мой преподаватель, с крайне довольным видом, подошел ко мне в компании того самого дорогого мужчины, который так заинтересованно слушал мою защиту. — Ну что, Васильева, довольна? — Конечно. Спасибо большое, без вас бы не справилась. — Ну, это само собой. — Мужчина хлопнул меня по плечу, почти как пацана, по-братски, и Томас тихо прыснул, вроде как от негодования. Сколько я не объясняла, что это в порядке вещей, он все же реагировал не очень. — Вот, к слову, хотел тебя познакомить. Якименко перешел на английский и я поняла, что знакомство все же серьезное. — Это мистер Харланд. Он сейчас возглавляет одну довольно преуспевающую компанию. — Очень приятно. — Взаимно, мисс. Мы с вашим куратором давние знакомые, и когда он мне по дружбе рассказал о вашем проекте, мне стало очень интересно с вами пообщаться. Я едва не закатила глаза. Если он захочет предложить мне работу, отказывать будет очень даже неловко. — Здесь разве есть кондиционер? — Якименко недоуменно оглянулся, и я поняла, что Томас стоит очень близко. — Наверное, просто сквозняк. — неловко выговорила я, пытаясь придумать, как сменить тему. — Очень интересно, что же именно вас так заинтересовало, что вы проделали наверняка долгий путь. — Видите ли, достаточно долго я, можно сказать, одержим одной идеей, которая очень близка к теме вашей работы. — Вот как. — Правда, большинство специалистов, которые могли бы воплотить мою мечту в жизнь, люди очень суеверные. — Все моряки суеверные, мистер Харланд, с морем по-другому не выходит. — Поэтому меня восхитила ваша смелость, когда я узнал, какое судно вы взяли за основу своего проекта. Внутри что-то оборвалось. Я бросила взгляд на Томаса, он тоже, кажется, понял. — Наверное все потому, что я никогда не предполагала, что это судно будет живым. — Почему? Вы бы не хотели построить что-то подобное? — Значит, это и есть ваша мечта, да? Построить подобие Титаника? — Нет, дорогая мисс, моя мечта — построить Титаник. Я заметила, как напрягся Эндрюс. И не сразу поняла, что сама до боли сжимаю кулаки. — Извините? — Эта мысль уже долго преследует многих. Построить точную копию Титаника и пустить по тому же маршруту. Я собираюсь стать тем, кто сделает это. — И зачем вам я? — Как я уже сказал, большинство ваших коллег очень суеверны. Они отказываются строить судно по чужим чертежам, тем более, если это судно с такой печальной историей. — И вы хотите, чтобы это сделала я? Слушайте, у меня нет опыта, и я далеко не отличница. Но даже, если бы я была лучшим в мире специалистом, я бы не стала этого делать. Потому что это прежде всего кощунственно. Погибли люди, а вы хотите сделать из этого аттракцион и развлечение! — Титаник был сказочным кораблем, я всего лишь хочу воскресить эту сказку! Я начинала закипать и ни холод Эндрюса, ни его голос, уже не могли меня успокоить. — Желаю удачи, но я в этом участвовать не стану. — Уверен, это всего лишь поспешное и необдуманное решение. Я оставлю… Я уже не слушала. Я выбежала из аудитории и не замечала людей, шарахающихся от меня. Во мне кипела ярость. Я так много узнала о Титанике, о его пассажирах, создателях и рабочих, что это стало для меня личным. И теперь любая попытка, как он сказал?.. воскресить… — Елена, стой! Я уже вышла в сквер. Мне так нравилось здесь гулять, наверное, единственное место, по которому я готова скучать. — Подожди, послушай меня, прошу! Я думала он собирается меня успокаивать. Я хотела этого. Хотела услышать его голос, которым он скажет, что я совершенно права, что Харланд — мудак и все остальное. Я хотела чтобы вопреки привычке, я обняла его и ощутила не холод, а тепло его тела. Но когда я увидела его глаза… — Ты не смеешь! Нет! Я так хорошо уже его знала. Отчасти потому, что Эндрюс не умел лгать или притворяться. Все его чувства всегда — открытая книга. Сейчас тоже. — Томас, я не понимаю… — Что если я здесь, рядом с тобой ради этого? Он выговорил это на одном дыхании и слова, как кнут, ударили по… гордости, наверное. Я так долго пыталась понять зачем, и уже готова была поверить в то, что я просто особенная. — Послушай, они ведь наверняка найдут того, кто построит им судно. Но, что если это должна быть ты? Что если я привязан к тебе не только из-за этих чертежей, а потому… — он замялся, неловко опустив взгляд, — А потому, что мне дают шанс исправить ошибки. Я почувствовала, что в глазах начинает противно щипать. — Я не стану строить судно на котором поплывут люди. Я только закончила универ, с плохими оценками, взятками и полным нежеланием получать эту профессию. А ты предлагаешь взять на себя ответственность за жизни пары тысяч людей? Томас, я… — слова почти сорвались, когда я поняла, что именно собираюсь сказать. По коже пошли мурашки. — Я не стану, прости меня. — Я не прошу тебя строить. Это сделаю я. Я все исправлю. Сделаю Титаник лучше. Надежнее. Безопаснее. Но мне нужна ты, чтобы быть моими руками. Боги, будь ситуация другой, это звучало бы ужасно романтично. Но все именно так, как есть. И я смотрю на Томаса Эндрюса, который умер много лет назад, но стал моим собственным призраком. Смотрю, и понимаю, что не могу сказать нет. Самое страшное, потому, что хочу сделать то, о чем он меня просит. Я хочу построить Титаник.