Кано

Пытаясь игнорировать боль и лишний раз не прикасаться к шее, на которой можно было заметить наливающийся синяк от грубой хватки цепких пальцев, Кано безучастно вглядывался в даль, думая о Фудо. Они шли молча, избегая многолюдных мест, и в итоге вышли за пределы города незамеченными. Мужчина выглядел расслабленным, прижимая к себе пакет, полный продуктов, и неторопливо шагал рядом с лёгкой полуулыбкой на лице и ярким блеском в глазах. В целом, создавалось впечатление, будто он наслаждался солнечным днём. Мальчик старался не смотреть на него, опасаясь увидеть тот самый холодный и пронзительный взгляд ядовито-жёлтых глаз, заставляющий беспомощно замирать от страха. Киёмори сейчас и тогда, в переулке, выглядели, как совершенно два разных человека. Мысль о том, что мужчина согласился стать его учителем не просто так, жутко раздражала, ведь он сам хотел его использовать во благо себе. Всё же возможность иметь сильного шиноби за спиной была действительно полезной, особенно, если учитывать, что этот сильный шиноби готов тренировать и обучать различным секретным техникам. Ведь у каждого опытного ниндзя были свои тайны. Неожиданный вздох позади заставил незаметно вздрогнуть и развернуться к источнику шума. Это был Киёмори, который в свою очередь выглядел так, будто хотел что-то сказать. Мужчина, после секундной заминки, посмотрел на него, сразу встретившись взглядом с мальчиком, который так и не успел отвернуться в другую сторону. Под пронзительный взором Киёмори как-то резко стушевался и смущённо отвёл глаза. Немного постояв на месте и так и не дождавшись никакого ответа, Кано лишь удивлённо приподнял бровь, поражаясь странному поведению этого человека. После, всё же отыскав в себе силы не смотреть дальше, он повернулся обратно, намереваясь продолжить путь, но сбоку раздалось лёгкое покашливание, опять привлекающее к себе внимание. Испытывая глухое раздражение, Кано снова вопросительно посмотрел на него. — Почему та женщина хотела тебя убить? — наконец-то решившись, спросил Фудо. — Вскрытая глотка мало кому может понравиться, — равнодушно бросил мальчик, слыша тихий выдох. Они замолчали. Кано, краем глаза посмотрев на мужчину, отметил, как его лицо приобрело задумчивый вид; мальчик лишь едва заметно нахмурился, внимательно наблюдая за сменой эмоций. Острый взгляд всё ещё маячил в сознании, но прямо сейчас перед собой он видел исключительно яркий блеск добрых жёлтых глаз. На него так же смотрел только старший брат. Не понимая, что из всего правда, а что ложь, Кано начал всё больше раздражаться. Вспомнился отец, которого он тоже никак не мог понять до конца. — В чем была причина? — осторожно, как показалось мальчику, поинтересовался Киёмори. — Она мне не понравилась, — ответил всё тем же безразличным тоном. Говорить о том, что, если бы не эта женщина, он, возможно, умер бы с голоду, не стал. Не хотелось показаться жалким в первую очередь перед собой (дела до чужого мнения ему как-то не было). Всё-таки его растили с мыслью, что в будущем он станет Главой клана, и поэтому жизни чужих людей не должны особо волновать, так же, как и их смерть; по важности он являлся вторым человеком. Отец же всегда был первым. Мужчина замолк, не пытаясь продолжить разговор, который с самого начала итак был обречён на провал. Кано не был из тех, кто любил разговаривать. Даже находясь наедине с братом, он редко что-либо рассказывал, чаще слушая его истории или сказки, которые читала их мать тому на ночь. А после, лёжа у себя в комнате, мальчик каждый раз, перед тем как заснуть, вспоминал мягкий и успокаивающий голос брата. Тихое покашливание заставило его вынырнуть из воспоминаний, чему ребёнок был рад, ибо глаза уже начинало неприятно покалывать. Подняв взгляд, он посмотрел куда-то в район переносицы, лишь бы не в глаза. — Как тебя зовут? — немного виновато улыбаясь, спросил Киёмори. — Кано, — коротко ответил мальчик, чуть по привычке не назвавшись полным именем. — Без фамилии? — удивлённо вскинул брови мужчина. — Без фамилии. Между ними вновь образовалась тишина. Кано с трудом сдержал тяжёлый вздох. Семья — это не то, что он любил вспоминать; мальчик может и охотно предпочёл забыть о ней, но не мог из-за брата. Тот был единственным, кем он действительно дорожил. Возможно, когда Кано бы в будущем возглавил клан, а отец гнил в холодной сырой земле, они с братом стали настоящей семьёй… Но этого он уже никогда не узнает. — А меня Киёмори Фудо, — вдруг сказал мужчина, улыбнувшись, — Спасибо, что спросила, — и подмигнул. Кано, сохраняя молчание, лишь вперился взглядом обратно на дорогу. Не успел мальчик вновь погрузиться в мысли, как Киёмори свернул прямо в лес, что окружал их. Внутренне напрягшись, он пошёл вслед за мужчиной. Через некоторое время, злобно шипя из-за царапин на лице и руках, он пробирался сквозь густые ветви кустов, что были выше его самого. Он с облегчением выдохнул, когда вышел из чащи, при этом чуть не вывалившись вперёд и едва не задев мужчину перед собой, что остановился, кажется, дожидаясь его. Махнув рукой куда-то в сторону, они прошли ещё какое-то количество времени, пока вскоре перед Кано не предстал традиционный деревянный дом, приподнятый над землёй; сёдзи того были плотно закрыты, и лишь тёмная черепичная крыша выделялась на фоне светлого дерева. Дом был уютный, совсем не такой, как тот, где он жил раньше. Прежний был большим, красивым и статным. Мысль о том, что он живёт в подобном месте, заставляла ставить себя выше других, но Кано он совершенно не нравился. Слишком холодный, мрачный и пустой, в котором постоянно сновали слуги под стать ему — такие же холодные и мрачные; где-то вдали друг от друга, в своих комнатах, находились родители, и лишь комната брата была тёплой и солнечной, из-за чего он проводил там всё своё свободное время, коего было очень мало. Вынырнув из воспоминаний, Кано заметил, что что-то с этим домом было не так. Казалось, только отведи взгляд в сторону, и он ничего тут не найдёт. Будто бы ему пришлось искать один из многочисленных камней на дне реки сквозь глубокую толщу воды. Застыв на пороге, мальчик посмотрел на свои босые ноги и с ужасом понял, что, даже сняв обувь, он запачкает пол. Поставив свои порядком потрёпанные сандалии в угол, Кано вновь замер перед небольшой ступенькой, смущённо посматривая перед собой. За эти полгода скитаний он только сейчас по-настоящему обратил внимание на то, как выглядит. Жалко. Отвратительно. Как те дикие от голода псы, с облезшей шерстью, мутными глазами и тяжёлым от грязи хвостом, что сновали по тёмным закоулкам, роясь в куче мусора, который валялся по всему городу. Стыд обдал его горячей волной, а презрение к самому себе застыло неприятным комом в горле, не давая спокойно вздохнуть. — Ты чего застыла? — вдруг из-за поворота показался Киёмори, что, словно не заметив напряжения ученика, слегка улыбнулся, — Проходи скорей, я подготовлю тебе офуро, — мужчина вновь ушёл и его голос стал чуть приглушённым. — Ещё до войны я установил его, но только недавно получилось опробовать… Чуть ли не носочках проследовав за ним, он увидел, как тот стоял в проёме, держа в руках аккуратно сложенную одежду: что-то тёмное и светлое, а также небольшую стеклянную баночку, плотно закупоренную деревянной пробкой. — Я оставлю вещи здесь, — он указал на небольшую низкую полку, — а вот эта мазь… — взял в руки ту баночку и показал Кано, — очень хорошая, один знакомый ирьёрин сделал её для меня, обработай ей свои раны, — мужчина замялся и Кано с удивлением заметил лёгкий румянец у того на щеках. — Если тебе нужна помощь с… — нервно указав пальцем себе за спину, Киёмори замялся и уставился куда-то в плечо Кано. — Я знаю, что делать, — немного грубовато ответил Кано, чуть смущаясь. Фудо облегчённо выдохнул, а Кано тем временем поспешил скрыться за дверью, как можно дальше от абсурдной ситуации. Видимо, учитель всё же решил, что Кано — девочка. Поспешно стянув с себя грязную одежду и скинув её бесформенной кучей куда-то в угол, Кано испытал странное чувство облегчения, будто снял с себя не эти тряпки, а что-то тяжёлое, давящее на плечи, старающееся придавить его к земле и безжалостно расплющить. Остервенело сдирая с себя жёсткой мочалкой грязь, пот и засохшую на руке кровь, багровой дорожкой стекающую вниз по всей руке, Кано старался до конца осознать, что с ним произошло за эту пару недель. Сдерживать гнетущее чувство в груди становилось всё тяжелее, когда он смотрел на свои острые коленки, пальцами поглаживая худые плечи и постепенно опускаясь вниз к болезненно выпирающим рёбрам. Сейчас мальчишка выглядел как бледная тень себя прошлого. Жалкий. Ничтожный. И немощный. Так бы охарактеризовал его отец. А Кано бы с ним согласился, ведь именно так оно и было. Медленно опускаясь в горячую воду, чуть зеленоватую от трав, мальчик чувствовал, как то самое тягостное ощущение расползается по всему телу, как вода окутывает его, заставляя поджимать под себя колени и обхватывать их трясущимися руками; понимал, что оно липнет к его нутру, так же, как мокрые волосы липнут к шее. Слёзы стекали по щекам, смешиваясь с водой, заставляя плотно стискивать зубы, чтобы не захлебнуться то ли в всхлипах, то ли в болезненном стоне, а где-то далеко, на краю сознания, слышался смех отца. О да, он бы сейчас точно смеялся над ним, равно как и в тот день, когда Кано рыдал над трупом кролика, которого убили на его глазах. Смеялся бы и наслаждался горем сына. Выходя из ванной и параллельно стискивая баночку мази, он нервно поправил ворот тёмной футболки, что так и норовил слезть с маленького плеча, а после судорожно начал теребить шнурок светлых шорт, которые пришлось затянуть потуже, несколько раз подвернув края. Кано оглянулся, не зная куда ему идти дальше. Откинув в сторону мокрую прядь, он потёр глаза и лениво подумал, что сейчас они, наверное, красные, отчего можно будет догадаться, что он прорыдал в ванной, жалея себя. Приятное ощущение свежести и чистоты окутало его аурой спокойствия и умиротворения, заставив отбросить противные мысли в сторону. Услышав шаги, кажется, прозвучавшие намеренно громче, чем могли бы быть, он поспешил отвести руку от лица и как раз вовремя, фусума перед ним скользнула в сторону, а в проёме показался Киёмори, окинувший его странным взглядом, с лёгкой улыбкой на лице. На секунду его накрыла паника из-за того, что мужчина, возможно, в курсе произошедшего в ванной, но не успел он до конца всё обдумать, как раздался голос: — Ты как раз вовремя. Ужин готов. Тот развернулся к нему спиной, а Кано только сейчас заметил, что на мужчине такие же тёмная футболка и светлые шорты. Ребёнок удивился этому факту, а после, мысленно чертыхнувшись, поспешил пристыдить сам себя. Не думал же он, что Фудо будет ходить в собственном доме в плотных штанах, которые носят практически все шиноби, хаори и с катаной на боку. Мальчик поспешил последовать за мужчиной, чтобы ещё больше не смущаться от своих глупых мыслей. Присаживаясь на дзабутон, Кано подавил желание принять официальную позу и постарался расслабиться, но всё же при этом сел на колени. Большие пальцы ног иногда нервно тёрлись друг об друга, когда он внимательно следил за Фудо, пока тот неспешно накрывал на стол. Кано пристально посмотрел на белоснежный рис, на варёные овощи, на исходящий от них пар и малодушно подумал, что сейчас бы он хотел чего-то более сытного, нежели рис и овощи. И опять же, в который раз за этот день устыдил себя. Мужчина дал крышу над головой, одолжил ему свою одежду, позволил воспользоваться ванной, теперь ещё и кормит его, а он смеет жаловаться. На секунду даже захотелось поверить, что Киёмори заботиться о нём по-настоящему, а не из-за каких-то скрытых мотивов, которых Кано до сих пор не мог понять. — Итадакимас! — мужчина сложил ладони вместе, зажав между ними палочки. — Итадакимас, — чуть заторможённо повторил Кано. Ужин прошёл в тишине. Кано никак не мог перестать думать о странном поведении Киёмори. Он был уверен, что люди с таким жёстким и холодным взглядом, как у него, не могут быть добрыми. Ему до сих пор казалось, что сделай мальчик хоть одно лишнее движение, как Фудо молниеносно вытащит катану из ножен и нанесёт смертельную рану, а он лишь беспомощно будет смотреть на него, глупо хлопая ресницами и понимая, что зря доверился, зря повёлся на его бескорыстную доброту. Будет ощущать, как сердце болезненно разрывается, обливаясь тягучей тёмной жижей, когда-то бывшей его кровью. — Готисосама, — вежливо произнёс мальчик, когда закончил ужинать, отложив палочки в сторону. Мужчина хмыкнул, и на миг Кано подумал, что тот смеётся над ним, отчего покрепче сжал баночку на своих коленях, что до сих пор не отдал Киёмори. Мальчик поставил её на деревянный стол с гладким покрытием и пододвинул ближе к Фудо. — Благодарю, — коротко кивнул Кано и опустил голову, уставившись в пустую тарелку. — Думаю, нам стоит поговорить, — серьёзно начал Фудо, заставив Кано невольно напрячься. Наверное, он хочет что-то попросить взамен, ведь ничего не бывает бесплатно, если только это не украсть. Почему-то Кано вспомнил момент, когда украл что-то, кажется, яблоко, а продавец погнался за ним, на бегу крича что-то грубое, так и не поймав мальчика. — Я понимаю, что у тебя была безвыходная ситуация и ты справлялась с ней как могла, но… — взгляд чуть смягчился, но остался таким же решительным. — как учитель я запрещаю тебе убивать и красть, не имея на то важных причин, — мужчина выдохнул так тяжело, будто задержал дыхание, — Я буду обеспечивать тебя всем необходимым. Ты — мой ученик, так что просто доверься мне, — и улыбнулся, отчего вокруг глаз появилась тоненькая сеточка морщин. Кано словно окатили холодной водой, но его лицо совершенно не изменилось, оставаясь таким же беспристрастным. Как он мог довериться этому человеку, если ещё недавно ощутил на себе холод обнажённого лезвия и пробирающий до мурашек взгляд. Киёмори был глуп, если думал, что после его слов мальчик кинется ему в объятия, раскрывая свою душу; но силён, раз о нём так отзывались обычные гражданские. Поэтому можно ненадолго потерпеть его глупость, наивность — или что это было — ради силы и знаний, что Кано получит от него. — Думаю, тебе стоит лечь сегодня пораньше, — он встал, отряхнув что-то с коленей, — Пойдём, покажу твою комнату, — улыбаясь, мужчина вышел из кухни. Пройдя какое-то время прямо по коридору, они резко остановились. Фусума перед ними легко скользнула в сторону, открывая вид на просторную комнату, на середине которой уже была расстелена постель. Она была пустой, лишь одинокий сундук стоял в углу — почему-то Кано был уверен, что и в нём ничего не лежало. На противоположной стене находились закрытые сёдзи, скорее всего выходящие на улицу. Сбоку находилась ещё одна фусума, что, видимо, разделяла эту комнату и соседнею. Мальчик подумал, что комната Киёмори как раз рядом с ним. — Я выключу свет, — мужчина указал на выключатель, до которого Кано никак бы не дотянулся, — а также дам тебе это, — и протянул ему старого вида светильник. Стекло было чуть помутневшим, да и сам, в целом, он выглядел так, будто им давно не пользовались. Мальчик на короткий миг удивился тому, что не заметил его раньше. — Покрути вот здесь и он выключится. Раздражённо поджав губы, Кано забрал светильник и направился к постели, где поставил его чуть поодаль, на всякий случай. — Доброй ночи, — раздалось за его спиной, а когда мальчик развернулся, только и увидел, как закрывается фусума. — Доброй, — в никуда ответил Кано. Уже лёжа в постели и вяло моргая резко ставшими тяжёлыми веками, он старательно отгонял от себя сонливость, внимательно прислушиваясь к шороху снаружи. Кажется, Киёмори закончил уборку на кухне и направился в ванную. Ему как-то не хотелось засыпать в доме, в котором ходит человек, которого он мало знал. Мальчик резко распахнул глаза, когда рядом с его комнатой послышался тихий шелест раздвигаемой деревянной перегородки, и понял, что на пару минут провалился в дрёму, медленно переходящую в сон. Не сдерживаясь, Кано широко зевнул и, повыше натянув одеяло, закрыл глаза, с твёрдым намерением уснуть. В руке он крепко сжимал медальон. Всё же мягкая постель намного лучше, чем твёрдая кора широких ветвей, на которых ребёнок спал раньше, да и вряд ли здесь кто-то будет ползать.