Кано

Холодный ночной ветер трепал тёмные волосы; те падали на лицо, закрывая весь обзор, но Кано не испытывал привычного раздражения. Временами по ногам пробегали крупные мурашки, а плечи невольно содрогались, отчего хотелось сжать их тонкими пальцами — уже порядком онемевшими от холода — дабы сохранить оставшееся тепло, но мальчик, задумавшись, продолжал лишь крепко стискивать холодный металл медальона в руках. На крышке были выгравированы иероглифы имени брата, которые тускло поблёскивали в лунном свете. Хотелось вырвать себе глотку, чтобы не чувствовать, как её безжалостно сжимает глухая ноющая боль, заставляя тяжело сглатывать и хрипеть на вдохе. Сердце загнанно билось в груди, отдаваясь гулким эхом в висках, из-за чего голова неприятно гудела, а глаза начинало печь то ли от желания пойти спать, то ли от непролитых слёз. За спиной находилась его комната с плотно закрытыми сёдзи, на полу которой уже ждала расстеленная постель с тёплым тяжёлым одеялом, но возвращаться совсем не хотелось, ибо мальчик знал, что кошмары в эту ночь снова придут к нему. Медальон в руках беззвучно открылся, и старая, изрядно потёртая на сгибах, фотография упала ему на колени. Бумага уже успела полностью пожелтеть, и выглядела слишком тонкой и непрочной, отчего на секунду Кано не захотел её раскрывать, боясь ту случайно порвать и тем самым навсегда уничтожить память о брате. Это было бы намного больнее. Улыбка брата на изображении была как всегда яркой, детской и счастливой — такой она бывает у тех, кто не боится за жизнь близких. Эта улыбка была настолько красива и чиста, что Кано, разглядывая фотографию, не выдержал и тоже начал улыбаться: ломано и криво (так как он до сих пор не привык открыто выражать эмоции), но очень искренне, ибо обманывать брата было не в его силах. Из горла вырвался очередной хрип — почти всхлип — после чего Кано вскинул голову вверх, чтобы увидеть ночное небо с серыми облаками и яркий полный месяц. Быстро моргая и не отводя взгляда от едва различимых верхушек деревьев, он крепко стиснул челюсть. Рука в это время с силой сжала футболку на груди — там, где быстро билось сердце — от страха, что он мог разбудить Фудо. Мальчик не был уверен, что сможет сдержаться и в итоге не заплачет. Только от одной мысли, уши уже начинали гореть, а в носу ещё больше свербеть. Шмыгнув, Кано крепко зажмурил глаза, отвлекаясь на мелькающие разноцветные круги, а потом судорожно выдохнул, низко склонив голову. — Что случилось? — неожиданно сбоку раздался немного хриплый ото сна голос. Кано резко дёрнулся, отшатываясь в сторону, а руки непроизвольно сжались в кулаки; было слышно, как зашуршала фотография, и мальчик, опустив взгляд, увидел скомканный кусок бумаги в своей руке, слегка порванный на сгибе. Прикусив до боли губу, чтобы не захрипеть, ребёнок задержал дыхание. Хотелось плакать от обиды; оттого, что не смог уберечь единственное, что осталось от брата. От глухой злости на самого себя. Медленно разжав ладонь, мальчик пальцами другой руки осторожно прикоснулся к неровному сгибу, что проходил прямо по лицу его брата. Подняв глаза и посмотрев на Киёмори, увидел, что тот сидел перед ним на коленях; волосы мужчины были распущены и слегка запутаны, а сам он смотрел на него обеспокоено, внимательно вглядываясь прямо тому в лицо, будто что-то ища. Кано быстро отвёл взгляд в сторону, сгорая от стыда и желчной боли в груди. — Вы проснулись из-за меня, — проговорил с трудом, так как горло всё ещё стискивало до вполне физической боли. — Извините. Я сейчас же уйду в комнату, — он низко опустил голову, прячась за густыми прядями, ибо чувствовал, как с каждой секундой всё сильнее начинает жечь глаза, а мутная пелена перед ними заставляет в очередной раз шмыгнуть носом и хрипло выдохнуть. Ему надо уйти прежде, чем Фудо заметит его слёзы. Кано слегка вздрогнул, когда почувствовал, как сильные руки притянули его за плечи, а сам он уткнулся куда-то в районе чужой груди. Киёмори был тёплый после сна, и только сейчас мальчик понял, насколько сам он замёрз. Плечи в этот момент стиснули крепче, а на макушку легла чужая голова. Ребёнок же, от навалившейся тяжести, плотнее вжался тому в грудь. — Ты всегда можешь рассказать мне, что тебя тревожит, — тихий голос донёсся до него сквозь громкий стук сердца в ушах. На некоторое время воцарилась тишина, после чего в комнате прозвучал тихий детский голос: — Год назад умер мой брат, — признание вышло каким-то сухим и неожиданным для самого ребёнка. Где-то глубоко внутри, мальчик был уверен, что ему станет лучше, если он расскажет, но несмотря на это слёзы не отступали, а мокрые щёки неприятно щипало. Мужчина рядом напряжённо молчал, лишь только крепче прижал ребёнка к себе. На секунду, когда послышался тяжёлый вздох со стороны, Кано даже пожалел, что начал говорить. Всё же не стоило скидывать свои переживания на других. Мальчик знал, что в жизни Киёмори и так было достаточно своих проблем, чтобы разбираться теперь ещё и с его. — Хочешь рассказать? — после некоторой заминки прозвучал неуверенный голос; Кано не понимал, надо ли радоваться тому, что ему задали этот вопрос или же нет. Хотелось рассказать, поделиться пережитым, но в то же время он навсегда желал забыть весь тот ужас, страх и боль от потери. — Меня не было дома, когда всё произошло, — тяжело сглотнул, пальцами крепко вцепившись в одежду Фудо, ища тем самым поддержки. — Весь дом был в огне, когда я… Было поздно… слишком поздно, — плечи задрожали, и Кано сильнее сжал ладони, почти слыша, как трещит ткань. Рассказ получился сбивчивым и обрывистым, потому что он сам не знал, что именно должен был сказать. Никто никогда прежде не просил его поделиться своими переживаниями, и это давалось с трудом, но мальчик хотел рассказать. Ребёнок доверял Фудо и знал, что мужчина в любом случае будет на его стороне. Знал, что тот всегда будет рядом с ним, и он это высоко ценил. — Мне жаль, что умер мой брат, а не я, — уже на грани слышимости проговорил он, понимая, что из-за слёз его голос срывается, и спокойно говорить у него не получается. Его сразу резко тряхнули за плечи, отчего Кано пришёл в себя и с удивлением воззрился на Фудо; тот в свою очередь был нахмурен, а глаза, от едва сдерживаемого гнева, полыхали словно жёлтое пламя. — Никогда не смей так говорить! — звонким, стальным тоном проговорил мужчина; Кано в этот момент лишь удивлённо продолжал смотреть на него, не до конца понимая, что сделал не так. — Твой брат хотел, чтобы ты жил! — мальчик выдохнул и болезненно нахмурил брови. — Так что не смей сдаваться и живи ради него. Хотя бы ради него… — Киёмори хмуро взирал на ребёнка, но уже не так строго, после чего его губы недовольно скривились, будто он вспомнил что-то неприятное. Кано почувствовал, как уши, скрытые за тёмными волосами, начали гореть от смущения и неловкости. Его вновь притянули к себе и с новой силой сжали в объятьях, но он был не против, хотя раздумывал над тем странным чувством, которое вызывала реакция мужчины. Казалось, что Фудо обнимал отчаянно, тоскливо и крепко, чуть ли не до ломоты в костях. Мальчик многого не понимал, но всё же не смел отстраняться. — Я хочу, чтобы ты жил, — уже тихо, почти неуверенно произнёс мужчина; Кано бы, наверное, и не услышал, если бы не находился так близко к нему. На секунду показалось, что он забыл, как дышать. Его сердце обдало горячей волной, заставляя мучительно сильно сжать внезапно одеревеневшие пальцы, впиваясь ногтями в ладони, и крепко стиснуть челюсть, дабы не зарыдать в голос. Было приятно знать, что в этом мире он кому-то нужен. Знать, что Киёмори будет переживать, если его не станет. Кано казалось, что он слышал, как учащённо бьётся сердце в груди мужчины. Ребёнок неожиданно для себя осознал, что никогда бы не хотел, чтобы оно остановилось. Он бы этого не вынес. — Хорошо, — уверенно произнёс мальчик, поняв, что сейчас, с этого момента, он будет жить ради Киёмори Фудо. — Вот и славно, — мужчина добродушно фыркнул, после чего зевнул. Уши в этот момент с новой силой загорелись огнём от осознания, что разбудил мужчину посреди ночи. — Пойдём спать. Если хочешь, я могу остаться вместе с тобой, — мужчина улыбнулся, а глаза его лукаво заблестели, когда Кано поспешил быстро отстраниться от него. Мальчик был уверен, что красные пятна, от едва сдерживаемого смущения, уже переползли на шею. — Не стоит, — мальчик хмуро посмотрел в сторону, стараясь придать лицу как можно более бесстрастный вид, а голосу его привычную холодность. — Всё в порядке. Ещё раз простите, что из-за меня вы проснулись. В ответ ребёнка лишь легонько потрепали по волосам, а сам Фудо в это время продолжал улыбаться. Кано только сейчас отметил его сонный взгляд и помятый вид. Он медленно опустил глаза на фотографию в своих руках, после чего уверенно развернул её и протянул Фудо. — Это мой брат и я, — чуть смущаясь, сказал мальчик. Киёмори как-то неловко и слегка боязно взял фотографию в руки — ребёнок на это только хмыкнул, внутренне радуясь, что не один он чувствует себя неудобно. Когда мужчина посмотрел на фотографию, его глаза неожиданно широко распахнулись, а сам он тяжело сглотнул. Кано нахмурился, ощутив, что что-то не так, но не успел он серьёзно обеспокоиться подобным поведением, как мужчина вдруг улыбнулся, а его поза приняла более расслабленным вид. Киёмори поднял глаза на ребёнка. — Ты здесь совсем маленький, и не узнать вовсе, — мужчина коротко засмеялся, а Кано от смущения и небольшого возмущения чуть было не захлебнулся на вдохе. — Оно было сделано пару лет назад, не такие уж и сильные изменения, — мальчик поспешно забрал фотографию из рук Киёмори и внимательно посмотрел на изображение. — Мне тоже есть, что тебе показать. Сейчас, — мужчина поднялся, отряхивая колени, и прошёл в свою комнату. Кано вновь посмотрел на фотографию, тяжело вздохнул, а потом, аккуратно сложив её по старым сгибам, положил ту к себе в медальон и повесил обратно на шею. К этому времени мужчина вышел из своей комнаты, а в его руках тускло поблескивал протектор, который Кано когда-то нашёл в комнате Фудо. Мальчик стыдливо потупил взгляд и сглотнул, но быстро сосредоточился на Киёмори, чтобы тот ничего не заподозрил. Мужчина вновь присел перед ним, но уже в неформальную позу, засунул пальцы между металлом и тканью и с секундной заминкой вытащил сложённый кусок бумаги. Фудо осторожно развернул бумагу, которая в итоге оказалась старой фотографией, и тепло улыбнулся, когда посмотрел на неё, но не надолго, сразу протягивая ту так, чтобы они оба смогли на неё взглянуть. Луна светила достаточно ярко, чтобы разобрать, что было на изображении. Киёмори в зелёном жилете с протектором Конохи на лбу и с широкой счастливой улыбкой. Рядом с ним стояло три человека: два мальчика и одна девочка. Он не успел рассмотреть их лучше, как мужчина начал говорить: — Это была моя первая команда, хотя у других уже было по две-три. Ты не представляешь, как сильно я волновался, — с какой-то нежностью и затаённой грустью сказал Фудо, а мальчик внимательно слушал. — Боялся сделать что-то не так, хотел воспитать их сильными шиноби не только телом, но и духом, — мужчина на мгновение замолк, после чего тяжело вздохнул и придвинулся ближе к Кано, притягивая того к себе одной рукой; мальчика вновь накрыло тепло. — Это Кохару Тору. Шумный мальчишка, любил делать пакости, но всегда извинялся, если творил что-то серьёзное. Он сейчас джонин A-класса, а недавно у него родилась дочь — моя крестница, — мужчина ласково улыбнулся, явно что-то вспоминая. Кано посмотрел на указанного мальчика, что широко улыбался, гордо задрав подбородок. Несмотря на хулиганский вид, он внушал приятное впечатление. — Девочку зовут Садзуки Мирай. У неё добрый характер и сильное чувство справедливости, но вместе с этим она не любит сидеть на месте; сейчас она боевой ирьёнин. Мирай и Тору женаты больше пяти лет, — девочка на фото смущённо улыбалась, но выглядела вполне уверенно. Так же, как и о мальчике, у Кано сложилось приятное впечатление о ней. — Учиха Сато, — неожиданно грустный голос раздался над головой, и ребёнок сначала посмотрел на Киёмори, что выглядел удручённым, а после опустил взгляд на фото. Черноволосый мальчик, из-под надменно изогнутых бровей, взирал в ответ холодно и равнодушно; руки того были скрещены на груди, и сам он выглядел немного отстранённо. — Наглый мальчишка, язвил по делу или без, — несмотря на слова, голос Фудо звучал мягко и тепло. — Но всегда приходил на помощь своей команде. Он чем-то напоминает мне тебя. Кано поражённо выдохнул, когда в голове проскочила одинокая мысль, но, быстро её отогнав, он вновь поднял глаза на Фудо. Тот так же грустно продолжал смотреть на мальчика на фото. — С ним что-то случилось? — всё же спросил ребёнок, после чего замер в ожидании. Киёмори вздохнул и прикрыл глаза, напряжённо потерев переносицу. — По моей вине он умер на одной из миссий, — Кано видел, как задрожали веки мужчины, и сильнее прижался к боку, крепко стискивая его руку и одновременно жалея, что поднял тяжёлую тему. — Простите, — Кано зажмурился, почувствовав на голове тёплую руку, что привычно потрепала ему волосы. Мальчик вновь не знал, как поддержать мужчину. — Всё в порядке. Это было уже давно, — ребёнок почти ощущал, как с трудом тому удалось улыбнуться. — Я не думаю, что он винит вас, — Кано закусил губу, раздумывая, правильно ли он поступил. Сказал ли он то, что поможет мужчине? У него были явные трудности в поддержке. Фудо шумно выдохнул. — Спасибо, — на макушку опустился чужой подбородок, а Кано вновь окинул взглядом того мальчика. — И вы тоже не вините себя, — рука на его плече дрогнула, а ребёнок сразу понял, что волновало мужчину, но всё же не осмелился посмотреть на него. — Думаю, он не хотел бы этого, — медленно произнёс похожие на сказанные до этого слова Фудо. — Спасибо. Большое спасибо, Кано. Я рад, что встретил тебя, — мальчик слегка улыбнулся и, не сдержавшись, зевнул. — Всё же нам пора ложиться. Тренировка не отменяется только потому, что кто-то не спит по ночам, — Кано фыркнул, но всё же отодвинулся от тёплого бока и поднялся. — Мне нравится, что вы мой учитель, — склонил голову в небольшом кивке. — Доброй ночи, — сказал он прежде, чем скрыться за сёдзи. Удивлённое выражение лица заставило его улыбнуться. Мальчик лёг в постель, зная, что в эту ночь ему не приснятся кошмары. *** Ребёнок сонно клевал носом за столом, щуря опухшие от слёз глаза. Казалось, что в каждый из них щедро насыпали песка. Было так же неприятно то, что мужчина по утру предстал перед ним таким же улыбчивым как и всегда, и ничто не выдавало того, что они полночи просидели за разговорами. Голова гудела, но Кано считал это минимальной платой за спокойный сон без каких-либо кошмаров. — Предлагаю пойти на горячие источники, — голос Фудо заставил мальчика вздрогнуть и распахнуть глаза. Он понял, что случайно задремал, и поспешил быстро выпрямить спину в надежде хорошенько размять тело и окончательно проснуться. — Горячие источники? — бездумно переспросил Кано, удивлённо смотря на довольного мужчину. — Зачем? — Считаю, что мы заслужили отдых, — улыбнувшись, Фудо присел за стол. Они уже позавтракали, а пока Кано дремал, мужчина успел убрать со стола. После завтрака ему обычно давалось около получаса, чтобы привести себя в порядок, после чего шла теоретическая часть. Мальчик подумал, что сегодня получаса ему вряд ли хватит. Покидать дом ребёнку не очень хотелось. Это было даже не из-за людей, что он мог встретить на улице, а скорее из-за того, что он привык всё время находиться дома и никуда не выходить. Фудо несколько раз предлагал ему пойти с ним в город, но Кано всегда отказывался, аргументируя тем, что не хочет задерживать мужчину — это была довольно глупая отговорка, особенно, учитывая, что он уже почти наравне с учителем бегал по деревьям. Но Фудо всё же ничего не говорил, лишь кивал на его слова. Кано посмотрел на Киёмори, что молча дожидался ответа, а после перевёл взгляд на свои сцепленные руки и задумался. Почему-то сейчас мысль о том, чтобы выйти из дома, не воспринималась в штыки. Возможно, это было потому, что Фудо стоило отдохнуть, ведь он это и правда заслужил. Тяжело вздохнув, Кано вновь посмотрел на мужчину. — Думаю, вы заслужили отдых, — согласился Кано. — Замечательно! — радостно воскликнул Киёмори, а потом потрепал по голове Кано, приводя причёску того в ещё больший беспорядок; тот зажмурился, расслабляясь. — А теперь иди и готовься к тренировке, — напомнил мужчина, отчего мальчик, открыв глаза, немного недовольно воззрился на него. — Не смотри на меня так. Я не виноват, что ты не спал полночи. Кано тяжело вздохнул, но всё же покорно поднялся, стараясь как можно быстрее отогнать от себя сонливость и лёгкую слабость в теле. Когда он отодвинул фусума, позади раздался голос: — Вечером собери вещи, утром выходим, — кивнув, ребёнок поспешил к себе в комнату. Он надеялся, что ему не придётся в итоге пожалеть о своём решении. *** Солнце только начало озарять небо, а Кано вместе с учителем уже выходили из дома. Несмотря на то, что он не спал уже как несколько часов, голова всё ещё была слегка затуманена ото сна. Мальчик с каждым шагом всё больше уверялся в том, что вставать рано утром — не его (в отличие от бодрого мужчины, что радостно улыбался рядом с ним). Недовольно поджав губы, ребёнок отвернулся, крепко сжимая лямку рюкзака. Спустя некоторое время они остановились в небольшом городе, спустившись с деревьев ещё тогда, когда появилась дорога. Мужчина радостно оповестил Кано о том, что скоро они прибудут на источники. Новость обрадовала мальчика, что чувствовал нервозность и раздражение, когда ловил взгляды прохожих на себе. Кано спрятал руки в широких рукавах, когда понял, на что именно смотрели жители. Его руки до середины предплечья оставались до сегодняшнего момента всё такими же тёмно-красными, как и в первый день. Это не приносило никакого дискомфорта и мальчик привык, уже не обращая на них внимания. Киёмори, что остановился возле одной лавки с одеждой, вернулся спустя несколько минут с небольшим свёртком в руках, после чего протянул его ребёнку. Тот сначала окинул взглядом бумагу грязного бежевого цвета, а потом посмотрел на мужчину, ожидая его объяснений. — Это перчатки. Я хотел купить их чуть позже, но, заметив, как люди смотрят, подумал, что тебе некомфортно, — быстро проговорил мужчина, неуверенно поджав губы. Мальчик удивлённо вскинул брови, и, ничего не ответив, медленно раскрыл бумагу. Чёрные перчатки из тонкой, но плотной ткани закрывали руки почти до самых локтей. Чувство благодарности волной пронеслось где-то внутри, но Кано лишь решительно закрыл свёрток и положил его в рюкзак. — Меня не особо волнуют их взгляды, — мальчик уверенно посмотрел прямо в глаза учителя. — Они меня раздражают, не более. Спасибо за перчатки, я буду пользоваться ими в спарринге. Удивлённо воззрившись на него, Фудо хмыкнул про себя, а потом широко улыбнулся. — Какой ты взрослый, Кано, — мужчина коротко засмеялся, а сам ребёнок на его слова сначала подавился воздухом, при этом широко распахнув глаза, но как только услышал последующий лёгкий смех, отвернулся, успокаиваясь. — Давайте поспешим, — немного смущённо проговорил мальчик и направился вперёд. Мужчина поспешил за ним. *** Кано неуверенно сжимал края футболки, что он носил под хаори, беря пример с учителя, и посмотрел на выход прямо в источники. Фудо арендовал отдельный маленький источник, за что тот ему был благодарен. Опустив глаза вниз, туда, где руки вцепились в футболку, он судорожно выдохнул, стараясь не думать о том, что это изначально было плохой идеей. Ребёнок мысленно порадовался, что мужчина решил пойти первым принять душ, и сейчас уже находился в онсэне. Всё же стараясь долго не задерживаться, Кано быстро смыл с себя пену и поспешил присоединиться к Фудо, надеясь, что окажется в горячей воде прежде, чем мужчина обратит внимание на его спину. Шрамы неприятно чесались, напоминая их владельцу о себе. Они уже стали более блеклыми и не такими заметными, как раньше. Отец явно добивался подобного, не давая спокойно заживать ранам. Но сейчас мальчика волновало лишь то, чтобы их не заметил Фудо. Когда Кано опустился в воду по шею, мужчина лениво приоткрыл один глаз и внимательно посмотрел на него. Мальчик сглотнул, чувствуя себя не очень уверенно. — Надеюсь, тебе понравится, — немного сонно проговорил Киёмори, а Кано в этот момент наблюдал, как по его виску скатывается капелька пота. — Это не первый раз, когда я бываю в онсэнах, — после секундной паузы ответил Кано, отводя взгляд в сторону и расслабляя плечи. Ему тоже стоит отдохнуть, раз представилась такая возможность. Горячая вода успокаивала, а напряжение, изрядно накопившееся за всё время, покидало затёкшие мышцы. Мальчик старался не задремать, понимая, что это может быть опасно, но всё же покорно прикрыл глаза, наслаждаясь. Он не знал, сколько именно тут сидел, но кожа на пальцах уже успела наморщиться, а руки ещё сильнее покраснеть, да и казалось, что он весь стал красным. — Нам пора вылезать, — спустя некоторое время сказал Фудо, ребёнок же с ним был полностью согласен. Он заторможенно кивнул отяжелевшей головой, ибо хотелось спать. Неторопливо вылезая из воды, Кано совершенно не ожидал услышать удивлённый вздох за спиной, а потом, когда в его голове немного прояснилось, глаза резко распахнулись. Мальчик поспешно обернулся. Фудо выглядел странно. Обеспокоено, но в то же время зло, а Кано не знал, как на это реагировать. — Кто это с тобой сделал? — мальчик поджал губы и отвёл взгляд, слыша, как испуганно, но одновременно строго спросил мужчина. — Мой отец был не очень хорошим родителем, — мальчик пожал плечами, краем глаза замечая, как удивлённо приоткрылись жёлтые глаза. — Твой… отец? — мужчина сжал кулаки, переспрашивая. Кано не спешил отвечать, не зная, стоит ли. — Он был ужасным человеком, — руки в итоге расслабились, а сам мужчина стал выглядеть спокойнее. — Знаете, мне бы хотелось иметь такого отца, как вы, — мальчик прикусил губу, как только понял, что именно сказал. Не хотелось смотреть на мужчину, не хотелось видеть его реакцию, ведь кто захочет быть его отцом. Даже собственная мать не хотела признавать, что у неё есть второй сын. Рядом раздался вздох, после чего перед ним присел Фудо, чтобы заглянуть тому снизу вверх в глаза. Мужчина смотрел серьёзно, а Кано с каждой секундой становилось душно и тошно от самого себя. — Кано, — мальчик напрягся, — я бы хотел, чтобы у меня был такой сын, как ты, — голос звучал ласково и самое главное искренне; мальчик в ответ неуверенно окинул взглядом мужчину. — Правда. Ты самый замечательный ребёнок, которого я знаю. Кано выдохнул, а потом криво усмехнулся, на этот раз прямо посмотрев тому в глаза. Это было приятно. В который раз мальчик убеждался в том, насколько хорошим человеком являлся Фудо. Он был безмерно рад, что встретил его. — Спасибо, — ребёнок коротко улыбнулся. Он уверен, что ни за что не забудет Фудо, и сделает всё возможное, дабы защитить его. Ведь Киёмори был дорог ему.