Кано

Кано напряжённо наблюдал за человеком, стоящим внизу под деревом, на ветку которого он запрыгнул, дабы спрятаться, предварительно применив гендзюцу на сокрытие. Мужчина в этот момент прошёл дальше; с виду он казался совершенно спокойным, но ребёнок прекрасно знал, что это сражение для него так же являлось тяжёлым. Мальчик терпеливо выждал, когда мужчина отойдёт на достаточное расстояние, а после быстрым, незаметным движением спрыгнул тому за спину, метя кунай в сердце. Мужчина в свою очередь, стремительно развернувшись, отразил удар, сверкая по-звериному яркими глазами. Впрочем, Кано ожидал подобного исхода — такого человека далеко не просто одолеть с одного удара. Ребёнок отвёл кунай, одновременно накладывая гендзюцу, будто он отпрыгнул в сторону, и всё ещё стоял перед Фудо, а сам в это время бесшумно оказался у того за спиной и не преминул ударить ногой в голову. Мужчина, успевший уже развеять иллюзию, ловким движением схватил его за голень, крепко при этом сжав, и Кано понял, что у них — даже спустя пару лет тренировок — всё такая же ощутимая разница в силах. Мальчик напрягся, дабы успеть вывернуться до падения, и снова попытался воткнуть кунай, но уже метя в горло. Ничего не вышло. Кано поспешил отскочить, крепче сжимая в руке кунай и сосредоточено вглядываясь в бесстрастное выражение лица напротив. В такие моменты Фудо пугал до сих пор. В этот день у них был обширный спарринг по всем изученным ранее дзюцу. Они проводили его каждый год, и Кано, оглядываясь назад, сейчас мог с уверенностью сказать, что стал намного сильнее, но казалось, что вместе с ним Киёмори тоже значительно рос, или же меньше начинал сдерживаться, ибо с каждым разом продержаться дольше становилось всё труднее. Впрочем, сегодня мальчик был не намерен закончить бой так быстро. Наложив гендзюцу, чтобы рассредоточить внимание, он поспешил укрыться в листве, затаившись. Кунай вернулся обратно в подсумок, а рука, затянутая в тёмную эластичную ткань перчаток, плавно легла на рукоять катаны. Миг, и Кано вновь оказался рядом с мужчиной, целясь тому в шею. Киёмори, уловив краем глаза движение, увернулся, тут же доставая катану из ножен. Они настороженно замерли напротив друг друга, а их острые концы катан указывали прямо перед собой. Напряжение, словно электричество, заискрилось, прежде чем Кано резким рывком двинулся по направлению к мужчине, занося катану для атаки. Фудо вновь отразил удар, тут же его парируя. Сдерживать прямое нападение для ребёнка было тяжело — всё из-за разницы в силе — потому каждый удар Фудо он либо старательно отводил в сторону, либо же уклонялся. Мальчик уже мог набрасывать иллюзии довольно профессионально, а комбинировать их вместе с ударами было настолько легко, что он делал это не особо задумываясь. В какой-то момент ему удалось задеть Фудо, и сквозь порванную ткань проступила алая кровь, отчего Кано замер всего на секунду, но и этого мгновения было достаточно для шиноби, чтобы успеть уже обездвижить противника и выбить оружие из рук. Когда именно это и произошло, ребёнок всё ещё смотрел на порез и не знал, как реагировать. Неожиданно Киёмори сказал: — Молодец, Кано! — мужчина говорил радостно с тёплой улыбкой на губах; он помог мальчику подняться. — Но не стоило отвлекаться, — серьёзным тоном продолжил Фудо, но потом снова улыбнулся. — Немногие джонины могут задеть меня, а ты совсем недолго занимаешься кендзюцу. — У меня был хороший учитель, — ответил Кано, всё ещё не до конца пришедший в себя после тренировки, чуть приподняв уголок губ от похвалы. Мужчина на это лишь легко рассмеялся и потрепал его по голове — привычный жест, что не изменяется спустя столько лет. *** Во время готовки Киёмори говорил о его ошибках, допустимых в спарринге. Оных было совсем немного, так что Кано мог бы даже гордиться этим, но навязчивые мысли о произошедшем существенно омрачали его радость. Если он в скором времени наконец-таки сможет одолеть Фудо, значит ли это, что их тренировки закончатся? Киёмори выполнит свою роль, как учителя, и Кано придётся уйти, на что он и рассчитывал раньше. Теперь же любые мысли об его возможном уходе отдавались глухой тянущей болью в груди, а глаза начинало неприятно жечь. Кано знал, что рано или поздно ему всё же придётся покинуть Фудо, ведь он не может прожить под его опекой и заботой всю свою жизнь, так ничего не увидев и не познав. Тем более ему надо было разыскать убийц брата и отомстить, а проживая с Киёмори, это вряд ли удастся. Мальчик окинул взглядом прямую спину мужчины и беззвучно вздохнул. Будет ли это предательством, если Кано уйдёт? Будет ли так считать Киёмори? Мужчина в это время уже успел подойти и присесть перед ним, так что ребёнок поспешил отогнать грустные мысли прочь, дабы не выдать себя. Они ужинали в тишине, впрочем, как и всегда, но сейчас для Кано она была какой-то напряжённой; хотелось что-то сказать, дабы поскорее прервать её, но он останавливал себя, зная, что для мужчины это являлось своеобразной традицией. Ребёнок не до конца понимал её, но был вынужден признать, что у еды в тишине совсем другой вкус. Спустя некоторое время Кано уже почти успокоился, но когда Киёмори отложил палочки в сторону и начал дожидаться, пока тот закончит трапезу, вновь почувствовал, как волнение скручивается в тугой узел где-то в животе. — У меня есть предложение, — начал Фудо, когда Кано с трудом проглотил последний кусочек. Мальчик в ожидании уставился на мужчину, пытаясь скрыть свою нервозность за интересом. — Я бы хотел, чтобы следующим владельцем катаны стал ты. Кано недоуменно приподнял брови, не понимая, о чём идёт речь. Мужчина, заметив его реакцию, тяжело вздохнул, отчего ребёнок подумал, что этот разговор даётся ему куда сложнее, чем кажется. После некоторой заминки Киёмори устало на него посмотрел и наконец-то спросил: — Ты знаешь легенду про двух братьев и сестру? — Про Аматэрасу, Шинигами и Сусаноо? — немного заторможено ответил мальчик, всё так же не до конца понимая, для чего мужчина начал данный разговор. Он помнил эту легенду, которую рассказал брат, которому, в свою очередь, поведала ему когда-то их мать. Вспомнил, как каждый раз с большим удовольствием слушал что-то не связанное с учёбой. — Да, — плечи того расслабленно опустились, и он продолжил, — Много лет назад Страны находились в состоянии постоянных войн, отчего шиноби осталось так мало, что они решили вмешаться и остановить это кровопролитие даже ценой своей жизни. Перед их смертью каждый бог в награду оставил что-то своё трём кланам. Аматэрасу даровала свой огонь Учиха. Шинигами отдал маски Узумаки. Клану Киёмори Сусаноо подарил свой меч, — Кано поражённо замер, когда понял, о каком именно оружии идёт речь. — У этой катаны нет имени. Никто за столько лет так и не назвал её, потому что каждому владельцу она приносила горе и страдание… — Даже вам? — не удержавшись, перебил мальчик. Киёмори дёрнулся, а лицо его застыло в муке. Кано тут же пожалел, что спросил, но мужчина через силу улыбнулся — хотя улыбка вышла какой-то кривой, не такой яркой и радостной. Ребёнок почувствовал, как от стыда горят уши. — Даже мне, — мальчик даже не мог представить, сколько сил понадобилось мужчине, чтобы удержать улыбку. — Тогда почему вы хотите передать её мне? — пальцы в напряжении слегка подрагивали, а сам он пытливо уставился на мужчину в ожидании ответа. — Ты достоин её куда больше, чем я, — Кано удивлённо вздохнул. — Я надеюсь, что катана примет данное тобой имя и никогда не принесёт тебе боль, — мальчик нахмурил брови, почувствовав, как сердце сжалось словно в тисках, а после гулко забилось. — Так как я последний представитель клана Киёмори, я передаю её тебе. Конечно, только, если ты этого хочешь, — после того, как мужчина закончил говорить, он воззрился на мальчика с затаённой надеждой и какой-то горечью. Перед глазами ребёнка мгновенно всплыл образ кровавой катаны, и он, задумавшись, опустил взгляд на свои руки. Кано был уверен, что эта катана приносит боль не только своим владельцам. Что же такого пережил Фудо, что он хочет передать её мальчишке, который только недавно начал изучать кендзюцу? — Хорошо, — решившись, Кано уверенно посмотрел на Фудо. — Я принимаю ваше предложение. Киёмори облегчённо выдохнул, и напряжение, ранее сковавшее его тело, без следа растворилось; на лице появилась улыбка, хоть и немного неловкая, но она была значительно лучше предыдущей — кривой и мучительной. — Я… — мальчик так и не понял, что же хотел сказать мужчина, потому что тот внезапно запнулся и отвёл глаза в сторону. — Расскажу тебе о способности катаны, — Кано нахмурился, понимая, что это не то, что тот хотел сказать, но никак не прокомментировал, лишь заинтересованно кивнул. — У катаны есть своя стихия — ветер — она может смешиваться со стихией владельца, образуя что-то вроде Кеккей Генкай. Моя стихия огонь, отчего при слиянии образуется Стихия Жара. У тебя же будет Стихия Льда, — Фудо замолчал, давая времени для того, чтобы всё обдумать, но мальчик коротко кивнул, чтобы тот продолжил. — Она даёт силу, но взамен требует платы. — Платы? — спросил Кано, когда мужчина прервал рассказ. — Смерть. Чтобы получить силу, она будет требовать смерти, — ребёнок нахмурился. — Чем ближе тебе был человек (например, родственники, друзья), тем больше силы можно получить. — мужчина замолк, а Кано вскинул брови. — Вы… — он прервал себя на полуслове, не зная, как продолжить. — Нет! — Фудо, широко распахнув глаза, вскинул руки и отчаянно замотал головую. — Нет! Я бы никогда так не сделал! Кано постыдно отвёл глаза в сторону, не понимая, как ему в голову могла прийти подобная мысль. За всё то время, что они были вместе, Фудо не показался ему тем человеком, что готов был отдать всё ради силы. Мальчик низко склонил голову, игнорируя, как загорелись уши, а красные пятна пошли по всему лицу. — Простите, — ребёнок услышал вздох и робко поднял голову вверх, виновато посмотрев на мужчину. — Всё в порядке, — Фудо улыбнулся, неловко потирая шею. — Давай продолжим, — мальчик вернулся в прежнюю позу, готовый снова внимательно слушать. — Если потерять контроль, то катана может завладеть твоим разумом. Но такое случалось редко, — быстро добавил мужчина, увидев, что тот нахмурился. — Только при очень сильных эмоциях. Если ты передумаешь, то только скажи, — растерянно проговорил Фудо. — Я дам тебе столько времени, сколько понадобится. — Спасибо, — мальчик выдохнул, только сейчас понимая, как сильно был до этого напряжен. — Я подумаю и дам вам ответ. — Хорошо, Кано. Большое спасибо, — Фудо искренне улыбнулся, а ребёнок вновь подумал о том, сколько же сил тот прикладывает, чтобы так улыбаться. — Пора спать, — мужчина решительно поднялся, и Кано последовал за ним. Перед тем, как открыть фусума, Киёмори посмотрел на мальчика и привычно потрепал того по голове, не забыв пожелать ему добрых снов. Кано тихо проговорил ответ и поспешил поскорее скрыться за перегородкой. Мальчик старался не думать, что сегодня ночью он может и не заснуть, усиленно размышляя. *** Раздумывал он в итоге недолго — всего неделю — но на протяжении всего времени мужчина вёл себя так, будто разговора между ними и вовсе никогда не происходило. Он терпеливо ожидал ответа мальчика, ничем себя не выдавая и не подгоняя его. Кано ему был за это благодарен, понимая, что, как только он сделает выбор, его жизнь может сильно измениться. Единственное, что мальчик не знал — в какую именно сторону. После тренировки, когда они сидели на энгаве, Фудо спокойно чистил кунаи и катану. Мальчик в свою очередь дочитывал последние страницы книги про иллюзии, но всё же никак не мог сосредоточиться на прочитанном, что жутко раздражало. Ребёнок неторопливо отложил книгу в сторону, запоминая страницу, на которой он остановился, и повернулся к мужчине; тот, почувствовав на себе чужой взгляд, обернулся. — Я хочу стать следующим владельцем катаны, — уверенно произнёс мальчик, дабы не дать лишнего повода для сомнений. Мужчина вздохнул, изогнув брови, а потом мягко улыбнулся. Казалось, что он сбросил с себя тяжёлый груз, наконец-то ощущая долгожданную свободу; его лицо разгладилось, и мрачная тень, что Кано до этого не замечал, исчезла. — Спасибо, — мужчина с благодарностью посмотрел на мальчика. — Когда вы хотите передать её мне? — спросил мальчик, стараясь скрыть смущение. — Сейчас, завтра, через неделю, когда ты захочешь, — Фудо пожал плечами. В целом, он выглядел так, будто его это вовсе не интересовало. — Нет, — мальчик отрицательно покачал головой. — Давайте сейчас, если больше ничего для этого не требуется. Кано не мог больше ждать, понимая, что изведёт сам себя, да и зная, что всё равно не передумает. Он был твёрдо уверен в своём решении. Киёмори встал, расправив плечи, и посмотрел на него сверху вниз. — Если ты так уверен, то сейчас я принесу катану, — мужчина дождался кивка Кано, а после направился в дом, чтобы через минуту присесть в официальную позу, двумя руками положив катану на деревянный пол. Мальчик пытался подавить лёгкое удивление, когда понял, что всё проходит достаточно обыденно. Совсем не так, как он себе навыдумывал. — Когда все закончится, я сильно ослабну, но ты не волнуйся… — Это же скоро пройдёт? — Думаю, да, — задумчиво проговорил мужчина, неуверенно поджав губы. Кано нахмурился, и мужчина подбадривающе ему улыбнулся, заметив это. — Всё будет хорошо. Начнём? — мальчик кивнул. Киёмори, приготовившись, начал складывать печати, которые Кано никогда не видел. Губы беззвучно произносили какие-то слова, после чего недавно тихий ветер вдруг резким порывом подул мальчику прямо в лицо; от неожиданности он чуть не задохнулся. Мужчина в это время взял в руки катану. Кано почти испугался за него, вспомнив боль от прикосновений к оружию, но быстро пришёл в себя. Киёмори продолжал что-то шептать ещё пару секунд, попутно вытаскивая катану из ножен, а затем, плавным движением вернув её обратно, быстро отложил ту в сторону, после чего заново начал складывать печати. Мальчик напряжённо сглотнул, наблюдая за действиями мужчины. Это было довольно странным. Фудо, тяжело дыша, обессиленно опёрся на руки, когда закончил; волосы выбились из причёски, и несколько тёмных прядей упало на лицо, прилипнув ко лбу. Собственно, он выглядел так, будто у него жар. Ребёнок резво подскочил, ещё не зная, чем может помочь мужчине; тот, уловив беспорядочное мельтешение рядом с собой, поднял на мальчика взгляд и вымученно улыбнулся. — Не беспокойся, — холодные капли пота блестели на крайне бледном лице мужчины, и Кано лишь сильнее начал волноваться, раздумывая, что согласиться на его предложение всё же было плохим решением. — Лучше возьми катану. Мальчик посмотрел вниз, под ноги, и сглотнул. В руки брать её совершенно не хотелось, потому что те ещё не зажили, оставаясь такими же кроваво-красными, да и от самих воспоминаний о пережитой ранее боли кончики пальцев стало неприятно покалывать. Наконец, пересилив себя, он медленно присел на колени и осторожно протянул руки к катане. Не раздумывая, взял её двумя руками и аккуратно поддел большим пальцем рукоять, слегка вытащив оружие из ножен. Ожидаемой боли не последовало; из груди невольно вырвался облегчённый вздох, и, уже более уверенный в себе, он вынул катану полностью; начищенная до блеска сталь сверкнула в тусклом свете фонарей. От самого оружия веяло едва ощутимым холодом. Казалось, что если внимательно прислушаться, то можно будет услышать, как воздух вокруг искрит. Кано, подняв глаза, заметил, что Фудо улыбнулся. — Всё прошло замечательно, — мужчина всё ещё тяжело дышал, отчего в комнате раздавались тихие хрипы. Ребёнок нахмурился. — Со мной будет всё хорошо. Мне просто нужно время, чтобы прийти в себя. Мальчик кивнул, попутно возвращая катану в ножны. Недолго подержав ту в руках, так как не знал, что с ней делать, он решил в итоге положить её перед собой. — Думаю, вам стоит лечь пораньше, — Кано пронзительно посмотрел на мужчину, тем самым давая понять, что не примет отказа. Фудо, коротко засмеявшись, медленно потрепал его по волосам, после чего тяжело опустил руку и вздохнул. Ребёнок хотел помочь ему дойти до своей комнаты, но тот остановил его жестом. Кано застыл, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. — Я не настолько ослаб, — мужчина слегка улыбнулся, — Спасибо за всё. Ребёнок так и смотрел в спину учителя, пока его фигура окончательно не скрылась за поворотом, а потом повернулся и, окинув последним взглядом катану перед собой, подхватил её и книгу, что сиротливо лежала в стороне, после чего направился к себе в комнату по энгаве. *** Хоть Киёмори и сказал, что ему нужно время для восстановления, Кано изначально считал, что одной недели было вполне достаточно для того, чтобы прийти в себя. Но мужчина продолжал хрипло дышать, а сами движения стали намного медленней; тот быстро уставал, и вскоре Кано взял на себя все обязанности по дому. Ребёнок почувствовал неловкость и нервозность, когда в первый раз решил приготовить им что-нибудь поесть. Он надеялся, что еда будет хотя бы съедобной. День, когда ему нужно было идти в город за покупками, наступил слишком быстро. Кано не был готов, но всё же принял список покупок и уже собрался уходить, когда мужчина неожиданно окликнул его. — Возьми с собой катану, — под недоумённым взглядом он продолжил, — Ты должен к ней привыкнуть, — не став спорить, Кано прицепил её за спину к специальному поясу; всё же передвигаться, когда та свисает сбоку, было крайне неудобно, да и само оружие было пока что слишком большим для него. Чувствуя некую нервозность, Кано резво вскочил на ветку и помчался вперёд, краем глаза отметив, как устало прислонился к косяку мужчина. Волнение вновь охватило его, но он продолжил бежать, решив, что тот лучше знает, что делать. Мальчик постарался купить все продукты как можно быстрее; кошель всё это время он прятал в нагрудном кармане, заметив, как уставились на него жители. Плотнее прижав к себе бумажный пакет, Кано поспешил выйти из города, тут же вскочив на ветви деревьев, и со всей возможной скоростью помчался домой. Тихий шелест и чужие голоса заставили его замереть на одной из веток, тут же накладывая иллюзию скрытности. Он чувствовал, что рядом кто-то был; от напряжения свело скулы, а сердце бешено забилось, когда он понял, что до дома осталось совсем ничего. Мальчик прыгнул на ветку поближе и тут же застыл, заметив присутствие людей. — Какая жалость, что той девчонки не оказалось рядом с ним! — проговорил смутно знакомый голос. Кано подавил вздох, когда узнал в этом человеке того парня из переулка. Он более внимательно прислушался. — Тебе стоит забыть про неё. Госпожа Тодзио приказала… — раздался незнакомый голос, что говорил насмешливо и холодно. — Мало ли что она приказала! — перебил первый парень, громким, по-поросячьи визгливым голосом. Кано поморщился. — Это уже личная месть, — парень прокашлялся, — она убила моего друга, а другого сделала инвалидом, что того уволили, и он в конечном итоге загнулся, как… — парень грязно выругался и сжал ладони в кулак. Мальчик дождался, пока они уйдут на достаточно большое расстояние, чтобы не услышать его, и резко сорвался с места. Кажется, у него даже выпало что-то из пакета. Он нашёл дом без труда; то чувство, которое он испытал в первый раз, когда увидел его, исчезло. Кано понял, что это было своего рода защитой, дабы никто, кроме хозяина, не нашёл дом. Кано торопливо сбросил покупки и катану куда-то в угол, сразу отметив потрёпанный вид главного входа. Мальчик судорожно вздохнул, почти срываясь на бег и как можно скорее обследуя дом в поисках Киёмори. Мужчина оказался на кухне. Зайдя в комнату, ребёнок поражённо застыл от непривычного вида разодранных перегородок. Тут и там виднелись алые отпечатки крови. Стол был разломлен, и его обломки были грубо откинуты куда-то в сторону. Стук сердца громко отдавался в ушах, а тело словно окаменело, когда Кано медленно перевёл взгляд на мужчину. Тот был болезненно бледным, в крови, и с разодранным местами хаори. Выглядел он намного хуже, чем тогда, когда Кано покинул его утром. Мальчик поспешил к мужчине, вспоминая, что необходимо делать в случае колотых ран. Фудо слегка приоткрыл веки, и ребёнок заметил, что непривычно тусклые ядовито-жёлтые глаза затуманились от едва сдерживаемой боли. С трудом сглотнув тяжёлый, острый ком, Кано подошёл ближе, как можно внимательнее рассматривая мужчину на наличие других ран. Оглядев того с ног до головы, он хотел было развернуться и побежать за лекарствами, но его схватили за подол, тем самым заставляя остановиться. — Киёмори-сан, пожалуйста, — мальчик склонил голову, — Мне нужно… — он понимал, что если продолжит, то на глаза навернутся слёзы, и тогда он ничем не сможет помочь. — Нет, — голос был хриплым настолько, что Кано с трудом разобрал, что говорил мужчина. Глаза его нещадно жгло, а в носу свербило; нужно было поторопиться, пока не стало слишком поздно. — Сядь. Кано запротестовал, но не смог вырваться из твёрдой хватки, потому покорно присел рядом, изо всех сил пытаясь контролировать своё дыхание, чтобы не заплакать. Он видел, что мужчина с каждым вздохом хмурится и крепко сжимает бок. — Я хочу вам помочь. Пожалуйста, — голос его прозвучал жалобно и протяжно, а сам мальчик крепко стиснул челюсть. — Ведь, ещё можно помочь. Пожалуйста, позвольте… — Нет. Кано сжал ладони, ощущая, как горячие слёзы скатываются по щекам. Он удивлённо, почти обвиняюще воззрился на мужчину, не понимая, почему тот не позволяет его спасти. Ребёнок весь сгорбился; в глазах жгло, словно в них брызнули кислоту, а в груди разливалась ядовитая желчь. — Почему? — голос мальчика сорвался. Не выдержав, он прижался ухом к груди мужчины — там, где ещё стучит сердце. — Я же слышу, как стучит ваше сердце, так почему я не могу помочь? — Кано отстранился и снова посмотрел на мужчину. — Пожалуйста, — голос повторно сорвался, и он уже на грани слышимости прошептал последнее слово, почти задыхаясь от боли. — Я убил твою семью. Мальчик в следующую секунду замер, словно от пощёчины, что он в детстве получал от отца (но то было ничто, по сравнению с этим). Кано неверяще замотал головой, а потом, широко распахнув глаза, уставился на мужчину, из последних сил подавляя в себе желание громко закричать от вмиг нахлынувших эмоций. Мальчик знал, что тот не врёт. Лицо его скривилось, и он отшатнулся в сторону; руки на что-то напоролись, но Кано не обратил на это внимания. Он всё так же продолжал смотреть на своего учителя и впервые не знал, что ему делать. Хотелось разозлиться, зарычать, но вместо этого лишь слёзы скатывались по щекам, а из груди вырывался очередной судорожный всхлип. — Почему? — тихо спросил мальчик, обессиленно взирая из-под тёмных волос на мужчину. — Это был приказ, — Кано видел, как тому тяжело давались слова — каждый вдох сопровождался хрипом. — Твой отец препятствовал завершению войны, поэтому было вынесено решение устранить его. Мальчик содрогнулся, а потом схватил себя за плечи и равнодушно уставился перед собой, ощущая, как голова раскалывается от многочисленных мыслей, а горло раздирает от так и не вырвавшихся наружу криков. Из-за мутной пелены перед глазами он уже ничего толком не различал. — А брат? Мой брат ни при чём. Почему его? — голос невольно задрожал, когда он вспомнил тело своего брата и то, как он его хоронил. Хотелось со злостью наброситься на Фудо, но он лишь горько надломил брови, старательно сдерживая своё отчаяние. — Был приказ устранить всех, — Кано задержал дыхание, чтобы лучше расслышать мужчину. — Я не знал, что там будут дети, — голос дрогнул, а глаза его заблестели от слёз. — Перед смертью… твой брат просил пощадить тебя… Не выдержав, Кано протяжно завыл на одной ноте, с остервенением схватившись за волосы, болезненно сжимая их и с силой оттягивая. Вскрикнув, он посмотрел на свои руки в надежде найти какой-то ответ. — Кано. Мальчик резко поднял свой взгляд; его челюсть была плотно сжата, а в глазах плыло, но он всё равно увидел, как сверкнуло холодное лезвие в руках мужчины. Ребёнок отшатнулся, испуганно уставившись на него. — Кано, — повторил мужчина, решительно протягивая тому кунай. — Убей меня. Пожалуйста, — прозвучало с мольбой в голосе. Сердце разрывалось, а голова кружилась, когда он слабыми руками взял кунай в руки. Металл словно обжигал, но он лишь крепче сжал рукоять и повернулся к мужчине, вытирая слёзы широким рукавом. Ребёнок поближе придвинулся и прижался к Фудо, словно заключая в объятья; чужая рука осторожно опустилась на его спину, отчего он сильнее прижал своё лицо к телу прежде, чем отстраниться и взглянуть тому в глаза. — Прости, — на выдохе произнёс мужчина, когда острие воткнулось между рёбер, прямо в сердце. Его тело на секунду напряглось, а после обмякло; глаза потеряли блеск и равнодушно устремились в пустоту. Мальчик слышал, как сердце перестало биться. Кано перевёл отрешённый взгляд на свою руку, что до сих пор крепко сжимала кунай, и, вытащив лезвие, отстранённо наблюдал за тем, как постепенно из раны вытекает кровь. Пальцы были красными… такими теперь они будут всегда. Мальчик отшвырнул кунай в сторону, смотря, как он перелетает через комнату и с гулким звоном падает на пол. Тишину на секунду словно разорвало, и Кано резко согнулся пополам, сжимая голову в тиски из пальцев. Непонятный звук — то ли вскрик, то ли всхлип — вырвался с выдохом, и Кано зарыдал. Тишина давила на уши, и отчаянно захотелось услышать голос Фудо. Мальчик перевёл взгляд на мужчину и сильнее задрожал, лишь судорожные короткие вздохи заполняли комнату. Ребёнок отполз как можно дальше. Хоть и хотелось прижаться к телу, но всё же он не желал знать, стало ли оно уже холодным. Пошатываясь, на деревянных ногах он встал и, опираясь на перегородки, неторопливым шагом вышел из комнаты. С трудом вспомнив, куда ему идти, он спустя некоторое время распахнул фусума в комнату мужчины и глазами отыскал сундук с вещами. Открыв его, мальчик крепко прижал к себе хаори, что пахло живым Фудо, и зарыдал. Ему было так же больно, как и при смерти брата.