Кано

Кано задыхался, когда проснулся от очередного кошмара, что своими мутными кровавыми картинками заставлял его сердце сначала испуганно замереть, а после яростно забиться, отдавая острой болью в рёбрах. Перед глазами, замутнёнными алой пеленой, всё ещё плясали ярко-жёлтые пятна, так похожие на глаза учителя. Кано задыхался каждый раз, когда вспоминал кровь на своих руках, что не отмывалась вот уже несколько дней. Задыхался, когда окончательно осознал, что напротив него больше никто не будет сидеть, а тишина во время завтрака, которая когда-то приносила чувство умиротворения и покоя, теперь безжалостно лишала воздуха, практически выбивая его из лёгких. Кано задыхался от боли в сердце, такой реальной, что невозможно было представить, что раньше её и вовсе не существовало. Он наблюдал за тем, как холодный ветер трепал шёлковый шнур чёрной катаны, что была воткнута в могилу учителя. В руках были крепко стиснуты алые ножны, которые мальчик время от времени слегка поглаживал пальцами, облачёнными в чёрную ткань перчаток. Только так он на короткий миг мог забыть, что его руки по локоть в крови. Мальчик неуверенно отступал назад, всё дальше, в глубь леса, и смотрел, как высокие деревья постепенно сгущаются, закрывая своими многочисленными ветвями дом. Казалось, что со смертью учителя умерло и это место. Оно потеряло тот прежний уют и тепло, что вызывало лишь только от одного взгляда; выглядело каким-то запущенным и неухоженным, серым и блеклым. Кано чувствовал, что утратил нечто родное, и оттого тягостное чувство, въевшееся глубоко в кости, жадно выедало их ядовитой волной, оставляя после себя лишь пустоту. Не выдержав, он развернулся и, не оглядываясь, стремительно сорвался на бег, не особо разбирая дорогу. Ему хотелось сбежать; сбежать от всех тех мыслей и воспоминаний, что каждый раз выжигали кровавые образы учителя внутри него, заставляя истекать кровью и мучиться от отравляющей его сердце агонии. Город перед ним появился неожиданно. Кано резко остановился, не до конца понимая, где находится. Дыхание сбилось, отчего шумные выдохи перекрывали слышимую из-за стен будничную суету, оживлённые разговоры прохожих, зазывающие крики продавцов. Смена обстановки произошла настолько быстро, что мальчик сделал глубокий вдох и зажмурил глаза, дабы прийти в себя. Прошло некоторое время, прежде чем он окончательно успокоился и вспомнил этот город… Город, в котором всё началось. Именно тут он встретил своего будущего учителя, что спас его от прислужников Тодзио. Кано резко встряхнул головой и, открыв глаза, посмотрел наверх, на тяжёлые тучи, что были похожи на огромные клубы пепла и дыма. Те нависли настолько низко, что казалось, будто они вот-вот упадут, и тянулись плотной завесой настолько далеко, что за горизонтом не было видно конца. Ветер резкими порывами ударял в лицо, а по телу пробегала дрожь. Мальчик глубоко вдохнул морозный воздух, чувствуя, как тот обжигает лёгкие, и постарался привести мысли в порядок, что сумбурно скакали внутри головы, причиняя боль. Проникнуть в город незаметным оказалось легче, чем он изначально думал, даже несмотря на то, что в нём жили даймё и её семья. Ощутимо труднее было выследить одного из служащих ей парня, что как раз отправился на рынок за продуктами, а после сдержаться и не перерезать тому глотку в каком-нибудь безлюдном переулке, точно так же, как и они намеревались сделать с ним более трёх лет назад. Да и мальчик мог с уверенностью сказать, что это у них бы получилось, если бы учитель всё же не появился вовремя. Накладывая на себя иллюзии, дабы никто не заметил его, он плавно скользил сквозь шумные потоки людей, стараясь лишний раз не сталкиваться с кем-то, и не сводил пристального взгляда со слуги. *** В доме стояла оглушительная тишина, но в душе всё клокотало и рвалось на мелкие куски. Эмоции бурлили, словно кипящая лава, выжигая на своём пути внутренности и заставляя руки слегка подрагивать. Кано сделал бесшумный вдох, на секунду прикрыв глаза, после чего с холодной яростной решимостью вытащил катану из ножен и направил её лезвие на женщину перед ним. Та, услышав посторонний шум, вздрогнула и, оторвав взгляд от бумаг, подняла голову. Лицо, первоначально наполненное спокойствием и даже некой ленцой, через секунду стало выглядеть шокированным и испуганным. От представшей картины в горле мальчика встал ком; хотелось нервно рассмеяться из-за бури, бушующей внутри, но Кано лишь плотно сжал челюсти и сглотнул, пытаясь собрать остатки контроля. Ярость диким огнём разрывала лёгкие, а дыхание, почти горячее, прерывисто вырывалось изо рта. Тодзио в это время всё так же сидела, не двигаясь, онемевшая от страха. Видимо она никак не ожидала встретить его в своём доме. В голове ослепительно-белой вспышкой промелькнул один вопрос, который он хотел задать ещё с того самого дня, но нахлынувшие эмоции были настолько сильными, что он боялся не сдержаться и совершить то, что не входило бы в его планы. Честно, Кано и сам не знал, что именно он мог сделать. С одной стороны, он хотел убить эту женщину перед собой, но с другой — испытывал желание пойти к могиле учителя и просто-напросто рыдать до тех пор, пока не свалился бы без сил на холодную землю. Лезвие катаны сверкнуло в неярком свете свечей, и это отрезвило мальчика; с трудом он всё же смог отстраниться от нахлынувших на него чувств, оставляя их где-то глубоко внутри, дабы они не вырвались в самый неподходящий момент. Тодзио приоткрыла рот, словно ещё не до конца уверенная в своих действиях, но Кано, недовольно цокнув, прервал её прежде, чем она что-то сказала. — Не советую, — голос хрипел; казалось, что острые шипы ожесточённо раздирают горло, но он, не обратив на это внимания, продолжил, — Я убью вас раньше, чем вы успеете позвать кого-то на помощь. Но это не входит в мои планы. Женщина, тяжело сглотнув, крепко стиснула пальцы на своём плече, будто ища поддержки; мальчику даже показалось, что ещё немного и шелковая ткань, не выдержав напора, затрещала бы по швам. От едва скрываемого презрения на лице свело скулы, и Кано прищурил глаза от негодования. — Прежде вы должны ответить на мои вопросы, — спустя некоторое время мальчик всё же дождался слабого кивка со стороны Тодзио; та думала настолько долго, что Кано ощутил, что ещё чуть-чуть, и он окончательно потеряет терпение. — Зачем вам была нужна смерть Киёмори Фудо? Мальчик искренне не понимал причину, сколько бы он не размышлял над этим вопросом, что же могло произойти, что единственным выходом являлась смерть. Он смотрел на Тодзио в ожидании ответа, не моргая, словно боясь пропустить момент, когда та наконец начнёт говорить. Но женщина, сидевшая перед ним, лишь продолжала хранить молчание даже тогда, когда Кано в нетерпении приставил катану ещё ближе к её шее, отчего кожа под острым краем впала, создавая ощущение того, что надави ещё немного, и пойдёт кровь. — Он не выполнил приказ, как следовало, — как только Тодзио заговорила, мальчик замер и внимательно вслушался в её голос, ловя каждое слово. — Он оставил тебя в живых на том задании. Кано нахмурился и на секунду отвёл взгляд в сторону, пытаясь осмыслить сказанное, но и этой секунды хватило, чтобы женщина сорвалась с места и ринулась к закрытой фусама, огибая его фигуру. Не успела она добежать, как мальчик ударил её в колено, из-за чего ноги той подогнулись и запутались в длинном подоле. Тодзио, потеряв равновесие, с громким стуком упала, коротко вскрикнув. Когда женские ладони упёрлись в пол в попытке подняться, Кано ударил её ещё раз, но уже в спину, отчего та снова упала, сильно ударившись подбородком. Она вновь вскрикнула, но уже громче, и Кано понадеялся, что прислуга не услышит шум и не сбежится сюда. — Вас ведь предупреждали: двинетесь, и я вас убью, — от злости из горла вырвался рык, а глаза полыхнули огнём от желания перерезать глотку прямо сейчас, не дожидаясь полного ответа. Оно стало почти нестерпимым, когда женщина, уперевшись на локти, медленно развернулась и подняла глаза; по её щекам текли слёзы, а на подбородке виднелась ссадина. Тодзио своим видом вызывала настолько сильное чувство жалости, что казалось, что лучшим исходом для неё была смерть. Всё внутри замерло, когда где-то рядом скрипнули половицы. Он посмотрел на вмиг напрягшееся лицо женщины, что всё так же продолжала снизу взирать на него покрасневшими глазами, после чего перевёл взгляд в сторону постороннего звука и увидел, как в проёме стоит маленький мальчик и сонно потирает глаза. Ребёнок был примерно возраста Кано, когда всю его семью убили. Он краем глаза заметил, как женщина повернула голову и тоже посмотрела на мальчика, после чего её глаза начали нездорово блестеть. — Тётя, я проснулся из-за шума. Что-то случилось? — по-детски тонкий голос разорвал гробовую тишину; Кано недовольно поморщился, а женщина, что всё это время лежала на деревянном полу, резко подорвалась с места, попытавшись подбежать к ребёнку, отчего её ноги запутались в тяжёлых длинных тканях одежды, и она вновь упала на колени. По щекам с новой силой потекли слёзы. — Тётя? — мальчик переспросил, не совсем понимая, что происходит, а когда тот наконец наткнулся взглядом на Кано, его глаза расширились. Он боязливо перевёл взгляд на Тодзио, что молчаливо захлёбывалась в слезах. — Всё хорошо, милый, — её голос звучал надломлено, и она сглотнула прежде, чем снова продолжить говорить, — Иди к себе в комнату, я скоро приду, — сквозь дрожащий голос, Кано расслышал непривычную для него заботу и нежность, потому удивлённо воззрился на женщину. Она отдала приказ убить его семью, но так трепетно относилась к своему ребёнку. — Но, тётя, кто… — мальчик сделал неуверенный шаг вперёд, отчего тело Кано среагировало быстрее него. Он вмиг оказался рядом с ребёнком и крепко сжал ладонь на его плече, не совсем понимая, что он собирается делать дальше. Кано встал позади, отчего мальчик откинул голову назад, посмотрев на него расширенными от страха глазами. Женщина, разъярённо зарычав, раненым зверем вновь подорвалась с места, с яростным блеском в глазах взирая на них и беспомощно сжимая кулаки. — Не смей его трогать! — Тодзио буквально прошипела, дрожа от едва сдерживаемой злости, и Кано через секунду почувствовал, как плечо под его рукой тоже начала бить мелкая дрожь, после чего в комнате раздался тихий всхлип. — Молчи, если хочешь, чтобы он остался в живых, — сиплым голосом произнёс он, плотнее стискивая пальцы на рукояти, и медленно поднося холодное острие к горлу ребёнка. Женщина от бессилия взвыла, запуская руки в волосы и до боли оттягивая их. Кано смотрел, как сверкает в тусклом свете катана. Смотрел, как та почти упирается лезвием в тонкую детскую шею, и ощущал, как дрожит маленькое тело рядом с ним. На короткий миг он задумался над тем, что же испытывал учитель, когда убивал его брата. Чувствовал ли он то же самое, что и мальчик сейчас: как его руки постепенно тяжелеют, и держать катану становится всё труднее? Наблюдал ли он за слезами его брата, от которых всё внутри переворачивалось, а в горле завязывался тугой узел? Что он чувствовал, когда брат отчаянно молил пощадить Кано, хотя его самого ожидала скорая смерть? Кано глубоко и искренне ненавидел женщину перед собой, но как же ребёнок? Будет ли лучшим вариантом убить его вместе с Тодзио, дабы он не жил в постоянном мучении, как живет сейчас сам Кано, что всю жизнь желает лишь отмщения за своего брата? Не успел он до конца додумать, как женщина с яростным криком попыталась напасть на него. Но не успела она что-либо сделать, как Кано стремительным рывком оказался рядом с ней, и лезвие катаны пронзило её насквозь прежде, чем она осознала, что происходит. Он отошёл на пару шагов назад, извлекая катану, и отстранённо наблюдал за тем, как морщится женщина, и на лице проскальзывает гримаса боли. Она валится на пол без чувств, а её помутневший взгляд находит ребёнка, и та смотрит на него, совсем не замечая пелену слёз перед глазами. Мальчик позади начинает рыдать ещё громче; Кано даже не морщится от пронзительных звуков, продолжая взирать на то, как бурая кровь медленно капает с лезвия. Он отводит взгляд лишь тогда, когда рядом раздаётся быстрый топот ног и громкие крики. Постепенно комната начала заполняться людьми. Те, застыв, уставились сначала на Кано, а уже после перевели взгляд за его спину, заметив их госпожу. Их глаза широко раскрылись, до конца не веря в увиденное. Снова раздались крики. Кто-то из прислуги подхватил всё ещё плачущего ребёнка в попытках его успокоить. В проёме виднелось всё больше людей, что зло смотрели на Кано; почти в руках каждого из них блестел кунай. Заметив, как в их глазах плескалась ненависть и холодная решимость, Кано плотнее стиснул руками катану и встал в удобную позу, выставляя её острие вперёд. В один момент на него набросились все разом, но Кано, не теряя ни секунды, рывком оказался рядом с одним из нападавших, чётким выверенным движением перерезая ему глотку. Он не смотрел, как тот захлёбывается собственной кровью, медленно оседая на колени, а как можно быстрее двигался к другим. По пути вспарывая кому-то живот и одновременно избегая чужих атак, что были слишком медленны для него, мальчик совсем не чувствовал, как горячие капли крови полностью забрызгали его лицо и хаори, что от резких движений растрепалось и выбилось из-за пояса. Кано не чувствовал ничего из того, что должен чувствовать человек, убивших уйму людей за одну ночь. *** Под ногами хрустел недавно выпавший снег; изо рта вырывались клубы пара, а лёгкие обжигал мороз. На снегу оставались кровавые следы, что ярко выделялись на белоснежном поле. Кано бездумно шагал, особо не зная, куда ему идти, лишь бы подальше от того дома. Сквозь плотные тучи, с которых продолжали падать огромные хлопья снега, проскальзывал лунный свет, освещая дорогу. Изо рта всё чаще вырывался пар, а лёгкие сводило так сильно, что Кано, не выдержав, схватился за хаори, крепко стискивая пальцами края одежды, и без сил упал на колени, отчего те сразу утопают в снегу. Ткань быстро намокла, а кожу всё время неприятно щипало, но он совершенно не обращал на это внимания, крепко зажмурив глаза и видя перед собой кровавые вспышки, что преследовали его уже не только во снах. Внутри появилось жгучее желание заплакать, но глаза оставались абсолютно сухими, отчего эмоции, что достаточно долго томились где-то глубоко внутри, будто бы взорвались и пронзили острыми, огромными осколками его нутро. Кано остался жив в эту ночь, но так почему же он чувствует себя умершим уже очень давно?