***
«Я мертва?» — это была первая мысль. «Я мыслю, значит существую» — а это уже вторая. Открываю глаза, ожидая увидеть потолок палаты в больнице, и, в качестве нового хобби, рассмотреть и его, но, вместо этого, вижу небо. На своды меж радужными облаками, или какой там пейзаж в раю, было не похоже. Конечно, невероятные размеры Луны мне искренне казались чрезмерными, да и звёзды явно сложились в незнакомый узор, без привычных малых и больших медведиц, но, в остальном, небо как небо. Тело неожиданно пробирает холод, мурашки ползут от спины к шее, отчего я зябко ёжусь. Голова будто чугунная, затылок ноет от непрекращающейся ровной тупой боли. Слышу негромкий шум голосов, невнятные крики животных, удары, шлепки и бульканье. Запахи также смешиваются в непонятный бульон, в котором мало что выходит хоть как то разобрать. Приподнимаюсь, ошарашено глядя вперёд. Болезненные ощущения уходят на задний план. Сердце начинает стучать в груди с диким темпом, становится очень трудно дышать. «Где я, черт возьми!?» — вопят мысли. Палатки, люди в... Доспехах?! Ящики, телеги, костры... И все посреди зимы. Вдали видны запряженные лошади... «И не только лошади» — с ужасом добавляю мысленно, провожая взглядом что-то похожее на носорога. Бессознательно сглатываю, сжимаясь внутренне и боясь шевельнуться, пока существо не исчезает с глаз моих. «Теперь можно сделать вид, что это плод моего воображения. Так и сделаю» — тут же договорилась я с собой, позволяя окаменевшему телу робкий вздох. Недалеко, стоя над импровизированным столом, спорят люди, но я не могу разобрать их слов. Все кажется очень знакомым, но, одновременно, неизвестным и чужеродным. Безобидная мысль, что я как-то забрела на сходку реконструкторов, развернулась на пороге сознания и покинула меня. «А я, может, приняла бы ее с распростертыми объятиями!» Чужой выкрик оторвал от тяжелых размышлений: — Мы ее нашли! — и все, кто стоял и спорил за столом, ломанулись на звук. Да и не только они, видимо, найдёныш, кем бы он ни был, был важен. «Хотя, какая мне, к черту, разница?! Где я?! Что это за место?!» — Это какой-то страшный сон... Страшный сон... — забормотала я, опуская голову вниз и сцепляя холодные пальцы. Вскрик чуть не вырвался из груди — это были не мои руки. Чужие, с тонкими, но грубыми пальцами, грязными короткими ногтями и россыпью мелких белёсых шрамов. И ноги... Ноги тоже были не моими. Худые, длинные, ну не мои и все. И грудь, слишком крупная. Одежда тоже была странной, но, какой-то знакомой. Балетки, желтые штаны в крупную красную клетку, алая туника, кое-где заштопанная, с непонятными завязками на груди и странными рукавами. «Я что, переселенец?! — с ужасом осознала я. — Но в кого? И куда, мать вашу!?» — Несите ее сюда! — раздался новый крик, вырывающий меня из оцепенения, и мужчины, одетые в странную, но подозрительно знакомую броню, потащили хрупкое тело с неестественно светящейся рукой в мою сторону. Я поспешно поднялась и отошла, морщась от холода и головной боли. «Как рука может светиться сама собой? Это невозможно!» Неизвестную уложили прямо на мою «кровать» — странную конструкцию из досок, накрытых тёплыми мягкими шкурами. Солдаты отступили, давая проход хрупким женщинам. Они облепили со всех сторон бессознательное тело, переговариваясь и обрабатывая немногочисленные раны пострадавшей. А я... А я стояла, разинув рот. Девушка, которую принесли, была эльфийкой! Эти треугольники ушей — не результат операции, так качественно подобное не делают. Но больше всего меня поразило даже не то, что передо мной валялась настоящая эльфийка, что, несомненно, само по себе было удивительно. Она была с чёрным валласлином, мать вашу! А это пугало куда сильней. Я резко обернулась, рассматривая наскоро собранные палатки и развивающиеся флаги, расставленные по периметру, да, это определенно были знаки мать ее, Инквизиции. Их тяжело не узнать. Глаз, меч и странное «солнышко», символизирующее разрывы, видимо. Или Андрасте. Или ещё Бог знает что! «Надеюсь, это просто сон...» — беспомощно подумала я, бессознательно отступая от тела эльфийки и разглядывая возвышающиеся над головой горы. В ушах звенело, меня всю колотило от охватившей тело паники. Она была ярче тупой констатации собственной смерти. Хотелось упасть без сознания или ударить себя по голове, чтобы меня выкинуло обратно из этого больного мира. Горы сжимали лагерь в тиски с двух сторон, давя на психику и, одновременно, завораживая. Сейчас, без сомнения, вообще все давило на мою вмиг расшатавшуюся психику, но это было первым, что умудрилось меня ещё и заворожить. Руки зачесались порисовать — бессознательная привычка борьбы со стрессом, но сейчас было не до неё. Сначала нужно понять, кто я, в каком промежутке времени, и, главное, зачем. «Хотя... На последний вопрос я вряд ли найду ответ...» — обреченно заметило сознание. Тело дрожало все сильнее, но не от холода, меня наполнял первозданный ужас. Я была близка к тому, чтобы закричать и начать беспардонно рыдать, когда... Правда, в этот самый момент, мое лицо не выражало ровным счетом ничего, так что местные жители этого мирка даже догадаться не могли, какая буря разворачивается в моей голове. — Лютик, очухалась? — спросил меня знакомый голос откуда-то снизу. Я вздрогнула всем телом, вырываемая из отвратительной каши из чувств. Набрала в грудь воздух, медленно выдохнула. И только в этот момент поняла, что слова звучат на совершенно не том языке, на котором я говорила, но они были по крайней мере понятны и как-то созвучны. Я обернулась и едва не завизжала то-ли от ужаса, то-ли от восторга. Чувства попрежнему путались, так что разобрать наверняка, что это было, я не могла. — В...Варрик? — недоуменно посмотрела на до боли знакомого гнома со сломанным носом, шерстяной грудью и лукавым блеском в глазах. Нет, это мог бы быть любой другой гном или низкий человек в конце концов. Только вот все, от общих черт и до деталей было именно что Варриковским. Безбородый писака выглядел намного лучше, чем его обворожительная моделька из последней части. А как проигрывала та кривая из второй... Часть меня вновь завизжала от восторга, ведь я искренне любила этого гнома, а часть, уверяющая меня, что я не сплю и мы сейчас находимся в одном мире с Тетрасом, испытывала лишь неизменный для этого вечера шок. Хотя, кажется, я уже не попала на события Мора, но, судя по всему, застала апокалипсис иного толка. — Не смотри на меня так, Лютик, словно это я толкнул тебя на все те безрассудные вещи, плоды которых твоя крепкая голова сейчас пожинает. Как она? — он перевёл взгляд на лежащую без сознания эльфийку. Я не знала, как ответить. Язык не слушался, голова с новой силой начала раскалываться. Внутри черепа, казалось, начались шумные дебаты, в ходе которых мой мозг начали протыкать иглами, иначе этот коктейль из ощущений передать было нельзя. — Мне срочно нужно поспать, Варрик. — ответила, наконец, я, ощущая, что все же имею все шансы грохнуться в обморок, и легла на мешки с чем-то мягким. Гном странно на меня посмотрел, а после все же подошёл к эльфийке. — Думаю, оклемается. — укутывая ее поплотнее, сказал он. Его голос звучал тепло и ласково. А я судорожно вспоминала, кого же Варрик называл Лютиком. Если, конечно, называл. Неожиданное предположение привело меня в ступор, я судорожно схватила себя за уши и тихо простонала. Длинные. И волосы — короткие. Спорю на сотку — криво подстриженные и светлые. Головная боль резко усилилась, будто по затылку ударили чем-то тяжелым и я, наконец, отключилась.***
Меня разбудила песня. Сначала тихая, а после, яркая, полная надежды. Я помнила ее, могла подпеть, но не стала. Лишь приподнялась, глядя, как народ подходит, встаёт на колени перед тонкой эльфийкой с сияющей рукой. Важный сюжетный момент, один из моих любимых. Сейчас он не вызывал никаких эмоций. В какой-то степени я даже начала себя ловить на отрицании действительности, но это чувство быстро сменилось гневом. В голове шумело. Звук раздражал, но я все же сделала лицо попроще, пытаясь насладиться моментом, отвлечься от желания все здесь разнести. «Теперь я точно знаю где я, в какое время и в каком месте. Легче не стало» — устало отметил разум. Но как это возможно? Почему я не попала в незнакомый мир? Почему не родилась заново, а появилась именно здесь и сейчас? Реально ли происходящее? А если реально, то почему в нем участвую именно я?! Новая волна истерики всколыхнула чуть успокоившееся сознание и руки тотчас снова задрожали. Я сцепила их в замок, унимая дрожь. Особо не помогло, поэтому я уперлась ногтями в ладони и начала с силой надавливать, пока терпимая боль не начала отрезвлять сознание. Хотелось укусить себя за руку, но этот порыв я перетерпела — она была довольно грязной. — Армии нужен не только враг. Ей нужна цель. — Произнесла... Мать Жизель? Одетая в те самые церковные одежды, какие носила в игре, смуглая немолодая женщина стояла недалеко от эльфийки. Да, это определенно была она. Именно она начала петь, разбудив меня, что делать не следовало, за ней же было и последнее слово. Сердце забилось в груди чуть быстрее, нестабильные негативные эмоции начали затихать, сменяясь тёплой радостью. В какой-то степени я встретила своих старых друзей... Да, они были ненастоящими и, судя по всему, не знают меня, но я то их знаю! Первой я начала узнавать среди всех этих людей Кассандру, с ее этим шрамом на лице и чёрными волосами, Лилиану, скрывающую личико за плотным капюшоном, Каллена, в его этих «львиных» доспехах и с мечом наперевес... А потом появился он. — Солас... — прошептала я, увидев одновременно знакомого и совершенно чужого для меня отступника. Дыхание непроизвольно участилось. Высокий, с широкими, как для эльфа, плечами, (хотя много ли я эльфов сегодня видела?), в своей неизменной одежде эльфа-отступника, с посохом за спиной и с этой веселящей многих лысиной. Его лицо не было таким уж красивым, если думать о нем, как о лице эльфийского Бога. Но для того, чтобы мне понравиться, чаще всего достаточно пары эльфийских ушей и немного мудрости. Второго ему было не занимать, а первое Соласу досталось ещё при рождении. Моя маленькая любовь, с которой я раз за разом плела роман, а потом долго рыдала, стояла и не подозревала, что внезапно завела неожиданного поклонника. Уши мага дернулись и он мазнул по мне холодным взглядом. Даже с большого расстояния мне удалось разглядеть какое-то внутреннее сияние эльфа, выцепить серовато-голубой в хитрых эльфийских глазах и робко пройтись взглядом по пухлым губам мага. Испытала ли я восторг и смущение, так нагло пялясь на не очень уважаемого долийцами Бога? О да! Мои щёки вмиг заалели и сердце ещё быстрее застучало в груди. Эльф вдруг остановился, чуть сильнее вглядываясь в ответ. Я даже и не думала отводить взгляд, жадно запоминая каждую мелочь, пока моя кожа непрерывно алела от смущения и восторга, а глаза опасно блестели от восхищения. Я скрупулёзно фиксировала все, от того, как падал свет на красивое лицо, до блеска в глазах и изгибов длинных треугольных ушей. И мне было мало, и, внезапно стало даже немного страшно, вдруг это все же сон и я не смогу все это запомнить? Не успею поговорить с отступником, дотронуться до его руки? Это было бы кощунством! Мужчина, словно придя в себя, отвернулся и что-то тихо сказал Инквизитору. Девушка тепло улыбнулась отступнику и кивнула. Эльфийка — Инквизитор, я даже не знаю, смеяться мне или плакать. В голове вновь появился невнятный шум, отчего захотелось выпить обезболивающего. Только тут я могу рассчитывать лишь на эльфийский корень, да? Или из чего ныне варят все лекарство? «Я стала Сэрой... Как такое вообще могло произойти!? Из всех персонажей я стала той, кого больше всего ненавидела. В чужом мире, в шкуре глупой пошлой девки, на уме которой лишь сиськи и жопы... А, и пчёлы, конечно. Да что я такого сделала, чтобы это заслужить?!» Я резко поднялась и быстрым шагом пошла к окраине лагеря. Щеки постепенно лишились своего алого оттенка и мысли стали структурированней, чем до этого. Но нужно было сделать ещё кое-что важное. Сбросить накопившееся напряжение. Позволить эмоциям вырваться, чтобы не сорваться в ненужный момент. Обогнула крайнюю палатку и пошла дальше, минуя посты охраны. Двигалась по колено в снегу, отчего ноги моментально замёрзли и промокли, но это меня совсем не заботило. И не остановилась, пока не поняла — я здесь одна. Слёзы тут же полились из глаз. Я упала в снег, рыдая взахлёб, мучаясь от страха и боли. Эмоции вырывались вместе со всхлипами, путались жалость к себе, обида, страх за родных, непонимание и отчаяние. Словно крысиный король, завязывались хвосты разных чувств в один бесформенный шар, роняя в кошмар череду очевидных осознаний. «В том мире я ведь мертва?! О Боже, только не это..! Мама...» — понимание давалось тяжело, но, постепенно, возможно, я смогу... Смогу принять эту извращённую реальность, если не проснусь или не умру раньше, конечно. Шум в голове зудел, он был похож на гул голосов, врывающихся и путающих хрупкие мысли, гасящий волнение за тех, к кому я больше не могла попасть. «Или могла? — острая мысль разрезала сознание, оглушая этот ужасный шёпот, — Солас может помочь? Но, может ли? Будет ли помогать? Не станет ли только хуже от этой его помощи?» — Страшно, потерянна, слишком громко, оторванна от семьи, боишься, знаешь... Готовит суп, ты не пришла. Цветы окрашены в алый, воет, обнимает доченьку. «Пожалуйста, проснись, проснись...» — знакомый голос резонировал с моими тихими всхлипами. Коул. Все внутри рвётся от его слов. Боль вонзается в горло и покручивает внутренности. Не получается вдохнуть, выдохнуть. Дрожащими руками вытираю слёзы, смотрю на духа снизу вверх и не вижу ничего, кроме слез, застилающих взор: — Никогда. Никогда не смотри туда. — хрипло, бесшумно произношу я, едва не срываясь в крик. — Я... Не получилось, я все исправлю... — произносит дух в потрёпанной одежде. Его огромная шляпа на миг будто перекрывает небо. — Оставь. —отрезаю я тут же. «Слишком резко, нужно быть мягче» — Да, страшно. Не говори им, никому. Ты же хранишь их секреты, будешь их хранить, и мой тоже храни, пожалуйста. — наконец выдохнула я, боясь, что раскрытие этой тайны кончится моей же скорой смерью. — Буду молчать. Помогу. — ответил парень и тут же исчез. Я медленно поднялась, штаны окончательно промокли от снега, зябко отряхнула их, но это почти не помогло. Было холодно, жутко. В голове все-ещё эхом звучали слова матери. «Я бы... Не бросила тебя, будь сильной, живи, и я тоже буду жить..» — смотря в никуда, пообещала я себе и маме, зная, что она не услышит этих моих тихих мыслей. Нехотя возвратилась в лагерь и села у костра. Языки пламени призывно танцевали, грели, потрескивала древесина, а дым белёсым облаком поднимался вверх, растворяясь в темноте ночи. Искорки то взлетали звёздами, то почти исчезали, завораживая своими переливами. Мысли были тяжелые, сбиваемые жутким шумом в голове. Пламя огня всколыхнулось, а после, вокруг него словно что-то расплылось. И ещё раз. Будто отголоски другого огня, существующего параллельно этому. Я проморгалась и эта странная галлюцинация перестала быть столь явной. «Наверное, это побочный эффект от чрезмерных переживаний» — решила я. Хотелось есть. Нет, не так. Хотелось забиться в нору, выть, и плакать, но, если отбросить уничтожающие меня эмоции, оставался лишь голод. — Что случилось с настоящей Сэрой, Коул? — спросила я очень тихо, надеясь на ответ. Его не последовало. «Ну да, здесь, наверное, много раненных и умирающих, он может быть занят» — предположила я. — Все ещё дуешься на меня, Сэра? — послышался басовитый голос. Рядом начало опускаться нечто крупное и рогатое. Я, не без страха, смешанного с любопытством, стала рассматривать ещё одного члена инквизиции. Железного Быка. «Он так тихо подошёл или это я слишком глубоко в себе, что ничего вокруг не слышу?» — За что? — спросила я, голос чуть дрогнул. Рога мужчины были огромными. Да и сам он был... Огромным. Тёмным, сильным, с этой повязкой на глазу... Меньше всего на свете я бы хотела переходить такому дорогу. Кунари хмыкнул, но все же ответил: — Из-за меня тебя нехило пригвоздило к стене. Помнишь, мы договаривались, что в следующий раз я переброшу тебя через вражеский строй? — И ты это сделал? — с ужасом, спросила я. — Варрик был бы слишком тяжелый... — ответил бык. — Вижу, перестарался, если ты этого не помнишь. Приношу свои извинения. Пойдём, в качестве компенсации я угощу тебя редким антиванским бренди? — Пожалуй, откажусь. — ответила я и поднялась. Может Сэра и выпивала, но я уж точно нет. Может Сэра и воровала, но, опять же... Мы с ней, вроде как, не очень похожи. И притворяться тем, кого я совсем не понимала, кого я откровенно не любила, лишний раз совершенно не хотелось. По крайней мере, сейчас у меня не было ни сил, ни желания даже пытаться. — Ну, как скажешь. Завтра рано выдвигаемся, отоспись, может лучше станет. — Железный Бык тоже встал и молча ушёл, на прощанье легко похлопав меня по спине. Выпивать сейчас было дуростью. Спирт стоит поберечь для обработки ран, но я решила ему об этом не говорить. «Хотя, годен ли бренди в качестве антисептика?» Огромная фигура Быка скрылась в дали, оставляя меня наедине с собой и этим странным вопросом. Окончательно высохнув, зашла в одну из тканевых палаток, когда начал мелко сыпать снег. Забилась в самый угол, на жёсткий матрас и, положив мешок, набитый чем-то пряным, под голову, моментально отключилась. Во сне бродила среди окрашенной в зелёный, разрухи. Было жутко — кожа покрывалась мурашками, я чувствовала тянущую отовсюду древность, видела отголоски чего-то, чего не могла видеть. «Кажется, это Тень. Замечательно, один вечер в другом мире, а я уже и в Тень заглянула.» Новый день начался рывком. Раздача похлёбок, мерзких на вкус, пробирающий до костей ледяной ветер и слепящее солнце. Мы шли караваном вперёд, в сторону Скайхолда. Сначала разведка, после — тонкая фигурка Инквизитора, чьё имя я пока что не знала, и Солас. Ужасный Волк опирался на посох, забираясь в горы. Его голова неплохо отражала солнечный свет, что вызывало порцию шуток у Тетраса. Он шёл недалеко от меня, поэтому я могла краем уха зацепиться за обрывки фраз. За моей спиной висел легкий лук и колчан со стрелами. Я не умела стрелять, но отказываться от того, что может защитить, не могла. Выброс адреналина мог бы вполне помочь с быстрым освоением новых навыков. А осознанно научиться хоть как-то стрелять можно было бы в Скайхолде, когда никто не будет видеть. Если мы вообще до него дойдём. Я сожалела, что не была магом, в отличии от Инквизитора. Но я видела все немного странно. Мир был неправильным. Иногда воздух щекотал кожу, порой был тугим, пружинящим. И некоторые вещи, казалось, хотели мне что-то показать. Возможно, я сходила с ума. — Порадуй меня, Сэра, что бы думаешь при слове «демон»? — отвлёк меня от мыслей Дориан. Загорелый, мускулистый мужчина с его этими усиками, пропускающими в тру... Он был хорош собой, ростом ровно с меня, в броне с серебряными элементами, начищенными до блеска и красивым посохом за спиной. В отличии от меня, тевинтерский маг пропустил завтрак, брезгливо посматривая на то, как я им давилась. Если бы он узнал, что давилась я лишь потому что узнала его, то отнёсся бы к еде не так критично, а после, общался сначала с Быком и Варриком, а потом уже решил, видимо, пристать и ко мне. Предположу, его брала скука. — Стрелы. — ответила я, пародирую Сэру. В моей голове и правда мелькали мысли о луке и стрелах. Это единственное, чем я смогла бы защитить себя. — Хорошо, а «Магистр»? — не унимался маг. Он выглядел великолепно, казалось, всегда готовый к внеплановой фотосессии, в мире, где фотографии даже не существует. Будто это не он еще вчера ночью убегал от Корифейя, отбиваясь от армии его краснолириумных приспешников. Хотя, может быть, тема Конца Света ему уже успела наскучить и он решил оторваться на глупости Сэры? — Стрелы. — повторила я. Мне, против магистров, можно противопоставить лишь стрелы. Если я умею стрелять, конечно. Мужчина ухмыльнулся. — Печально, но с нашей историей — вполне понимаю. «Тауматургия»? — Что..? — удивилась я, услышав знакомое слово. Даже приостановилась, чтобы получше расслышать. Может, здесь оно используется в другом значении или мне оно послышалось? — Магическая наука про полезные чудеса. — пояснил мне тевиртерец, подтверждая скачущие зайцами мысли. — Думаю, это красиво. — ответила, хотя, наверное, должна была выдать что-то про жопы или стрелы. Дориан удивлённо вздохнул и хотел было продолжить разговор, но я прибавила шаг, ускользая. В голове вновь зашумело. К вечеру мы устроили новый привал. На удивление, мои ноги не болели так сильно, как я ожидала. Да и солнце неплохо грело, поэтому было не очень холодно. С его заходом стало значительно хуже. У меня замёрзли даже уши и я только и делала, что сидела у огня. Другие спутники Инквизитора, как и сама Леди Инквизитор, ко мне не подходили. Я лишь подслушивала иногда знакомые и не очень диалоги. Влезать во все это целенаправленно не было ни моральных сил ни желания. Я ёжилась, кутаясь в пыльную плотную ткань, заменяющую одеяло и снова смотрела на огонь. В этот раз он был не таким странным, как в прошлый. «Корифей, эльфийская сфера, запертые боги, Ужасный Волк... Красный лириум, драконы, Венатори... — я вспоминала все, что только могла вспомнить. Биографии спутников и соратников, их тайны. Проблемы и их очерёдность. — Наверное, следует все записать.» — все же решилась я и направилась к палатке, в которой предположительно заселилась Жозефина. Обозначив своё присутствие стуком, я вошла к послу. Девушка сидела за импровизированным столом и что-то писала. С досадой я покосилась на перо — долго и неудобно писать без нормальной ручки. И, в отличии от меня, эта восхитительная знакомая незнакомка умела это делать превосходно. — Сэра, рада встрече. — с прекрасным акцентом, произнесла не менее прекрасная женщина. Темные глаза, чёрные волосы, загорелая кожа... А какие же у неё мозги! — Как вы себя чувствуете? — Отлично! — ослепительно улыбнулась я, враньё в таких вещах было мне привычным — Леди Монтилье, могу ли я одолжить у вас несколько листов, перо и чернила? — спросила я, неосознанно подбираясь и говоря чуть мягче, чем, наверное, должна была. Девушка странно на меня посмотрела, но, спустя пару мгновений, ответила: — Да-да, секундочку, может, ещё свечу? — Была бы вам премного благодарна. — ответила я, понимая, как сильно косячу. Но вести себя, как должна была это делать Сэра, было поздно. Взяв в руки все необходимое, молча ушла. Посол проводила меня удивленным взглядом. Я дошла до границы лагеря, волоча за собой небольшой деревянный ящик с мешком, и устало упала на последний, как только ощутила себя хоть немного одиноко. Шум народа раздражал. Достала листы, чуть влажные от снега и странные по текстуре, разложила на ящике, прижав уголком чернильницы, чтобы не улетели. Окунула перо и хотела уже идти за огнём для свечи, без которой писать было бы невыносимо, когда вдруг ощутила легкую вибрацию воздуха, переливающуюся в отголосок звуков. Миг — и пламя зажглось. Я стала озираться по сторонам, ища того, кто это сделал, но так и не нашла, поэтому просто крикнула: — Спасибо! — в пустоту и начала писать. Мне не было страшно описывать будущее, припоминать события и криво цитировать слова и реплики, засевшие в голове. Ведь я писала на своём языке, который здесь никто не знал. Выходило довольно плотно, сначала сумбурно и криво, ведь нужно было привыкнуть к перу, а потом уже более структурированно. Параллельно вытянула из памяти всякие эльфийские слова и их переводы. На всякий случай. Заборная вышла писанина, которую я завершила рисунком. Не могла не завершить. Руки чесались рисовать, поэтому я ещё долго выводила тонкими линиями изгибы гор, очертания палаток, снующую толпу тех, кто был верен Инквизиции. А вдали нарисовала фигурку мага, одинокого, грустного, охраняющего наш покой.