OST: — Александр Барыкин — Аэропорт — Юрий Визбор — Милая моя
Пчёла почти не помнил, как собирался во Франкфурт-на-Майне. Походный чемоданчик для командировок по традиции стоял наготове, терпеливо дожидаясь хозяина, а суетливые речи матери и сжатые приветы сестры смешались в ком не самой полезной для ушей и мозга информации. Что они там забыли рассказать? Про список лекарств для отца он помнил, потому что знал его наизусть, допытывая кардиологов о лучших средствах профилактики гипертонии. Про прочие подарки из-за бугра Витю и спрашивать не надо. Красиво жить не запретишь, а Пчёле не жаль никаких денег ради комфорта близких людей. Хоть Кос неоднократно жаловался, что презенты для Арьки занимают большую половину квартиры. А про навороченный самокат, с которого мелкая колючка чуть не навернулась, Витя не упоминал. Вот если бы его в детстве кто-то так осчастливил! Но не время для дум о том, что в стародавние дни не сбылось у кудрявого мальца Витьки. Всё удалось наверстать, получая от жизни больше, чем могло ему полагаться. Уютный кабинет в презентабельном офисе, растущие капиталы и уважение в нужной среде. Они достигли этого вместе всего за каких-то два с небольшим года, но Пчёла амбициозно смотрел вперед, понимая, что на достигнутом уровне бизнеса, останавливаться не следует. Быстрее, выше, сильнее! Витя искренне верил, что птица головокружений от успехов не отвернётся от него и друзей, как бы ныне не здравствующие не пророчили обратное. Ему, в частности.— Что ты, отморозок, рот мне затыкаешь? Двадцать лет — ума нет! Обрядился! Цепи, кольца, кобура из кожи! А я знаю, как вы все такие устраиваетесь, знаю! И как загибаетесь потом! Чего, сынок, думаешь, что тебе повезёт? Лопатами грести будешь? Кто же с тобой спорит! Но не всегда музычка твоя босяцкая будет играть, не всегда! Запомни мои слова, не забывай…
Приплыли! Привидится, зараза, в полусонном состоянии, когда лоб и глаза накрыты ладонью. Да и в полёте к немчуре проклятой. Думать надо об условиях контракта о сотрудничестве с Kreditanstalt für Wiederauf, а не о том, какие нервные окончания страдают. Тьфу ты! Плюнул через плечо и забыл. Забыл! Тем более, что полёт нормальный, а веком приписан скоростной режим. Слова из знаменитой песни отлично подходили к кочевому существованию Виктора Пчёлкина. Когда-то он грезил поездками в капстраны, прикидывая, какими благами мира смог бы там затариться. Но после того, как железный занавес рухнул и рэкет средней руки сменился целым «Курс-Инвестом», Витя быстро привык к тому, что с завидной регулярностью пересекал воздушную границу. Дорожил каждым часом, летал птицей и скучал по высоте. Стены родительского дома заменили аэропорты, а человеческое присутствие давно искоренили ни к чему не обязывающие связи. Если признаться, то Пчёла перестал считать, сколько государств он успел посетить. Бронировать билеты секретари не устанут — работа не пыльная и хорошо оплачиваемая в сравнении с другими организациями Москвы. А Пчёлкин, бороздя просторы, не только для собственного кругозора старается. Частые перелёты за неудобство не считались, не умел Витя бездействовать. Свойство натуры. Это у них с сестрой семейное качество; шило в заднице не спрячешь. Лизе тоже не сиделось на месте, но пока в границах Москвы и под неукоснительным присмотром Коса. Говоря о частых поездках Пчёлы, число которых не удивляло Лизу, она твердила, что сколько не летай — от себя не убежишь. Пробовала разок, разумница, и поэтому считала нужным намекнуть братцу, что кочующий деспот из него на троечку. Витя принимал мнение сестры к сведению, не разбираясь в причинах её уверенности в том, что ему чего-то не хватает, но времени рефлексировать не было. Он и без того любитель опозданий. Не столь важно, по какому конкретно поводу Витя мчался за тридевять земель. В голове Пчёлы вопросы бизнеса прочно смешались в единую субстанцию, которая скрывала за собой куда более весомые материи. И за них отвечал далеко не Пчёлкин, а главное звено в цепочке питания — Белый. Закономерно сложилось, что Сашкина способность руководить и управлять, в конечном итоге, всё разрешала и указывала на нужные ориентиры. У Пчёлы роль скромная — помочь, приводя к общему знаменателю полученные доходы. И про финансовые риски не забыть. Рейс прибыл на посадку в положенное время. С высоты птичьего полета любые широты Германии казались Вите одинаковыми, и пока окружающие завороженно рассматривали гессенские земли в иллюминаторе, он считал минуты до того, как получит багаж. Далее шёл стандартный сценарий: встреча в аэропорту, вежливые рукопожатия и обещания о времени, которое неизменно будет проведено с отличным результатом. Пчёла обворожительно улыбался, делая вид, что безоговорочно верит в благонадежность западного партнёра, и готовился утомить голову не только цифрами и пунктами контрактов, но и утопить печень в алкоголе. Поняли и приняли, пацаны! Симпатичные переводчицы, взятые уважаемыми представителями KfW в качестве приятного приложения, сразу же пытаются взять гостя из России в оборот. И кто скажет, что Виктор Павлович сопротивляется атаке словоохотливых девиц? Общий язык с длинноногой Луизой фон Каульбах, заметно выделяющейся среди других присутствующих женщин природным… аристократизмом, Пчёла найдёт уже после девяти часов вечера, когда хмель окончательно ударит в голову и станет, в общем-то, фиолетово от того, что ничем его поездка не примечательна для дальнейшего развития легальной истории «Бригады». Зато развлекся прилично. Не хуже, чем в «Метле». Знай наших! Опьяневшая Луиза, у которой совершенно нежданно окажутся русские темпераментные корни и крайне скучный брак с неким безразличным Алексом, начнёт жаловаться на свою долю, обнимая не только «последнего русского» Виктора Пчёлкина, но и полупустую бутылку шампанского. Нашлась ещё одна любительница гардемаринов, будь они неладны, но приходилось потерпеть, прежде чем желаемое таки упадёт в мужские руки. — Фрау, Вам выпить надо! — с легкой усмешкой на лице, произнесёт Пчёлкин, наполняя кристальный фужер благородным напитком. — Будет утро, переговорим. Расслабься, не в кабинетах трусы протираешь. — Не переговорим, не выйдет, — на чистейшей русском отвечает холеная Луиза, вытянувшись на гостиничной кровати, — лови мгновения, они не повторяются. Слышал про такую мудрость? — Слышал, — отчего-то Вите совсем не хочется, чтобы немка напоминала ему про краткосрочность всего приятного, возвращая в путанные дебри, которые и привели его личную жизнь к абсолюту броских и коротких романов, но он продолжает разговор. — Ловлю, как могу. Что-то не нравится? Здесь так не принято? — Нет, напротив, — кокетливо отвечает Луиза, разметав за спиной пепельно-русые волосы, — просто возвращаться домой не хочу. К мужу не хочу, к детям не хочу, ничего не хочу. Да! — Стоп машина! Начали же за здравие… — у Пчёлы нет желания узнать о Луизе больше, чем предполагала под собой единственная ночь в отеле, но, видимо, красотку развезло окончательно. — Ещё подлить? Или шампанское — дрянь полная? — Ну же, последний русский, признайся, — Луиза не задаётся вопросом, почему без разминки готова отдать свою полночную исповедь заезжему молодцу, но она уже не отвечает за произнесенные слова. — Что, оставил в России такую же Луизу? Или пригожую женушку? Хорошо устроился, далеко пойдешь! Крепости падают, стоит глазом моргнуть. — Не там оставил, — Витя отвечает совершенно честно, думая, что до Копенгагена — девять часов на машине. Но не стоит делиться с Луизой, как однажды Виктор Пчёлкин перебрал со скрипичной музыкой, и как из-за этого одна зеленоглазая чума бросила его, на корню обрубая прежние контакты. — Сколько загадочности! — Предостаточно. — И тебе нравится так жить? — Беднее не становлюсь. Пчёла украдёт красивую переводчицу из опостылевшей реальности на одну звездную ночь. Украдёт, чтобы утром увидеть, как Луиза почти стыдливо собирает вещи, запоздало вспоминая о должностных обязанностях. Может, о семье заболело у пропадущей. Прощается до обеда, обещая, что к вечеру обязательно покажет Виктору город; из вежливости Пчёлкин откажется, а Луиза ретируется из номера, дав мужчине свободно вздохнуть. В переговорной банка они и бровью не поведут, делая вид, что сосредоточены на рабочих вопросах. Витя надеялся, что дама не осталась им разочарована. А ему снова пора в аэропорт. Пчёла без сучка и задоринки исполнил свою роль, чувствуя, что доволен собой, как актёр, не обделенный талантом и тщеславием. Это тоже значимая черта характера, но здесь он не найдёт привычной схожести с сестрой. Потому что умел быть нераскрытым персонажем повести. Предпочитал не задумываться о том, что есть слабость и страх. А Лиза, подкупая Витю прямотой, бесхитростно высказывала свои печали, если была привязана к человеку. Для неё это к лучшему, как и для Космоса, который не терпел тайн мадридского двора и прочей нечисти. Удачное космическое сочетание. Что же до Пчёлы? Сам не помнит, зачем набрал сестру за несколько часов до отлёта из Франкфурта. Нарвался же на очередной приступ признаний. Лиза полагала, что не может скрыть от него того, что и так знают всё в их ближайшем окружении (синхронно сработали, ребятки), а Пчёлкин, гадая, чем может удивить его сестра, был расслаблен и миролюбив. Ненадолго. — Нормальный город, программа культурная, бля, ну короче, мать, как всегда, — слыша, как на заднем фоне галдит племянница, Виктор догадывается, что Лиза безуспешно пытается с ней совладать, но, отчаявшись, решила отвлечься на телефонные звонки. — Малая здорова? Опять бате подражает? Говорил тебе, что там не только лицо Коса. — У меня идеальный ребенок, я от неё в восторге, — и в этих словах не найти фальши, — но, братец, знаешь, мы с тобой недавно не договорили. А меня грызёт. Видишь, не всё со мной потерянно. — Что за говнотерки? — иначе не назовёшь эти напряженные подступления к главной теме. — Говносплетни ещё скажи, но, чёрт дери, Филатова недавно прокололась! — Не впутывай святую женщину в свои интриги, космонавтка! — Никакой интриги, — но эту информацию Пчёлкин должен узнать только из уст сёстры, а не за каким-нибудь пьяным разговором с Косом или Валерой, — просто Софка позвонила Томе, пожелав нам всем здоровья. Да, прости, я говорю про Голикову! — Продолжай, переживу! Час от часу… Витя не понимал, чего в нём больше плещется. Злость? Обида? Все вместе? Или… Как выражается Космос — закипает в одном месте. — Родила твоя Софа сына, вот что. Теперь точно Милославская, Вить, как бы ты не выражался… — голос Лизы потух, будто бы готовясь к суровой каре. Накручивает себя, как обычно, предвидя, что Витя истерично взревёт. Бывало с ним и такое. Но Пчёла, помолчав короткую долю минуты, осознал, что его вялотекущая реакция ни к чему не приведет, как и не смогла привести к разумному итогу и осенью девяносто первого года. Что ж, можно удостовериться, что всё не назло и правильно. И… С какого… ветра, твою мать, эта новость окружена неоправданной таинственностью? Что он должен всем доказать? Что ему также, как и мужу несчастной Луизы фон Каульбах, на всё по барабану? Наплевать? Тебе никто никто не поверит, Витька… Но Пчёла не теряет задора в голосе. — Уж не хочешь ли ты сказать, сестрица, что я как-то к этому причастен? Видеть бы сейчас удивлённое лицо Лизы… — Не приписывай себе чужих заслуг. — И не надо, тёть Лиз, не надо. Не передёргивай, не переживай за меня. — Ты дубасишь лбом закрытые двери, а меня не должно это настораживать? — Разберусь, на том порешим, неугомонная! — чуть повысив интонации, Пчёла просит сестру о насущном. — Скоро приеду. Коса ещё раз предупреди, чтобы кто-нибудь встретил. Фанфары пусть не достают, но аплодисментов будет достаточно. — Тебе в Германии всего этого не хватило? — в способности Вити находить приключения любого разряда Лиза не сомневалась. — Всё должно быть дорого и богато, Лизка, сколько, блять, тебя учить? — У меня другой учитель, Пчёлкин, — что совсем не удивляет, — и я ушла готовить ему ужин. — Кто бы сомневался! — Целую, люблю! Пока! — До скорого… В аппарате повисли отрывистые гудки, а Пчёла, поймав собственное отражение в зеркале, ещё раз настоятельно себе напомнил — не измять своим принципам. Сам же поклялся, что на Патриаршие путь заказан. И если совсем невмоготу станет от праведной тоски, как в горячке, то не пойдёт топтать ботинками под тяжёлыми балконами. Незачем портить перевёрнутые страницы, пусть и Витя благодарен тому, что однажды с ним случилась Софа. Его зеленоглазая Генераловна, своим уходом притупившая другие персональные ненастья Пчёлкина. Девчонка, которая больше к нему не вернётся. Пора бы это запомнить. И западать на чужих жён — это в принципе херовая примета. Даже если когда-то эти дамы обещали иное. Нет, Пчёлкин никого не винил, но судьба оказалась проворнее. Обставила.— Пчёла, всё тебе шуточки! — и всё-таки Софе спокойнее с Витей, хоть и люди они тревожные. Напели друг другу обо всех смертных грехах, а теперь стоят на ветру, обнимаются. Придурки! — А вот придёт опять Милославский в гости, засватает, как грозился, и всё! И нету Кука, ищи меня, не к кому будет пойти на жизнь пожаловаться. — Поминай, как звали, и дело, шитое белыми нитками? Ебать, удумала! — неуклюжие попытки Софы вызвать ревность, вызывают у Вити приступ гомерического хохота. — Позовите хотя бы на свадьбу, мы с Косом приедем, ребяток подтянем, шмальнём в воздух за ваше безоблачное, сука, счастье! — Больной! Как ты ещё не сдох от переизбытка фантазии, рыжее бедствие? — У меня все фантазии самый сок, так что, красотка, помру от удовольствия, не сомневайся. — И после этих слов ты думаешь, что кто-то ещё тебя вынесет? — Нет! — И я не думаю…
Витя и не думал. Устал раскидываться черепушкой направо и налево. И его снова ждал самолёт, как часовой на боевом посту. Москва зовёт! Где-то за границей бескрайней родины он оставит и сумбурную телефонную беседу с сестрой, и ночное приключение с бескомпромиссной Луизой. Про партнёров по банковскому сектору Витя вообще не упомянет и в односложном диалоге, пока Сашка не спросит, до чего граждане с портфелями добазарились. Командир всё-таки. Что же до новоиспечённой датчанки? Вопросов больше, чем ответов. Может быть, Софа, видя, что он всё ещё что-то помнит, сказала бы, что он сказочный идиот? Убедила бы дурака, что сам виноват. И песней под гитару её больше не впечатлить. Мимо. И Витя бы поверил, переставая тревожить воздух.Крылья сложили палатки — их кончен полёт, Крылья расправил искатель разлук — самолёт, И потихонечку пятится трап от крыла, Вот уж действительно пропасть меж нами легла…
Однажды Пчёлкин поймет, что свободен от недосказанных чувств к Голиковой. Они не уйдут, но станут иными. Вероятно, что туманные поиски заветного огня окажутся долгими, как и в той песне, которую воодушевленный Витя запевал для своей девчонки Софы. Но это ли повод сдаваться? А пока полёт шмеля завершён, цветы завяли и за окном воцарилась сиятельная зима. Жалеть Пчёлу не стоит, а то психанет ненароком, выпуская пар на радетеля. За ним не заржавеет, а прослыть в народной молве монстром не было никакого желания. Роль чудовища в компании прочно занята Космосом. Витя не претендовал.