OST: София Ротару — Караван любви
Космос с блеском вырвал у конкурентов приз самой искромётной Снегурочки Российской Федерации. Ради грандиозной сценки, разыгранной мужем, и Катериной, Лизе стоило появиться на празднике, удивляя друзей кислой миной. Но она не считала, что нужно ломать комедию, изображая того, чего в принципе не может быть после нелестной беседы с некогда лучшей подругой. Странно называть подобным образом Софу, с которой пережито и пройдено немало, но так сложилась жизнь. Ключи к пониманию, если они и где-то пылились, оказывались бесполезными жестянками. Фил, руководствуясь благими целями, пожелал примирить давних подруг под Новый год, но в случае с Софой и Лизой механизм не сработал. Он разлетелся в щепки, потому что Холмогорова живёт иными представлениями о семье и дружбе, а Софку страшит любое напоминание о двух годах, проведенных с Пчёлой. Но ничего же не случилось. Молодые женщины не изменят поведения и окружения. Чёрт возьми, небо от этого не рухнет! Космическое, так точно. Новогодняя ночь в разгаре, но Лиза ощущает себя не участником праздника, а сторонним наблюдателем. Филатовы сидели напротив, как два пернатых неразлучника. Беловы предельно радушны, как хозяин и хозяйка хлебосольного стола, а Пчёла, притащивший с собой малую часть разнобойного гарема, травит бородатые анекдоты, от которых у интеллигентной Елизаветы Андреевны наверняка сводит уши. Лиза сочувствует пожилой тёзке, но мешать Вите не собирается; она не разговаривала с братом весь вечер, считая, что успела пострадать за его честное имя. Ей достаточно. Бок о бок с Лизой восседает Катерина, сменившая наряд Деда Мороза на платье. Как и на всяком общем застолье, тётя Белого не оставляет шанса накормить и напоить жену Космоса, и последней ничего не остаётся, как поедать крабовый салат, заедая бутербродом с красной рыбой. Катя рассказывает о случаях из врачебной практики, и Лиза, несмотря на ряд естественных подробностей, отзывчиво внимает собеседнице кивком головы, неловким вопросом или уверенным поддакиванием. Раз в полчаса, предварительно отбирая у Коса пачку сигарет и зажигалку, Катя и Лиза уходят смолить на лоджию. Не хотят брать пример с мужчин, беззастенчиво куривших прямо в гостиной среди гостей, и к тому же с высоты этажа Беловых открывается живописный вид на ночную столицу. Рассматривая город во все глаза, Лиза напоминает встревоженному сознанию, что никому, за исключением Коса, неинтересно движение её тараканов. Поэтому надо держать лицо. Иногда это действительно помогало. — Лизка! — Да, тёть Кать? — Чего смурная? Расстроил кто? Или мухоморы бабкины всё-таки просроченные? Сказала старой интеллигентше, что кого-то с них точно пронесёт, — родственники Саши нечасто могли найти точки соприкосновения с бабушкой Ольги. — Космос весь вечер балагурит. Старается, парень, а ты? — В природе должен быть баланс, — постоянные затяжки не приносят Лизе какого-либо облегчения, но запах дыма приятен, потому что ассоциируется с любимым человеком. — Вот Космос у меня юморит, а я — бука остроглазая. Так и живём. — Ё-мое, баланс, твою дивизию! Как мелкая была, всё за спинами у мальчишек пряталась, и теперь вздумала придуриваться… — лезть в душу человеку — неблагодарное занятие, но Катя хочет перенаправить энергию девушки в нормальное русло. — Пошли отмечать. Стопку-другую сегодня пропустить не грех. Хрень полная твоё шампанское, а тётка старая плохому не научит. — Тёть Кать, — Лиза не теряет надежды остаться относительно трезвой в новогоднюю ночь. Всё-таки утром возвращаться к Арьке, которая часам к десяти точно проснётся. — Буду в стельку такими темпами. Дочка дома ждёт, куда мне? — У твоей красавицы отец есть, — Катю сложно переубедить, если она начала обрабатывать свою жертву, — и ходят слухи, что молодец. Его вахта. — Слухи не врут, — неведомые небесные силы, по-видимому, непреклонны по отношению к Лизе, — что есть, то есть. Папина дочка! — Тогда брось со мной пререкаться, — по-судейски заявляет Катерина дипломированному юристу. — Я на двадцать лет тебя старше, какой-то должен быть авторитет? — Тёть Кать, если я откажусь, это что-то изменит? — затушив сигарету в гранёной пепельнице, Лиза бросает на Катю обречённый взор, но больше не пытается спорить. — Вперёд! Муж твой, бедняга, обождался, — Катерина судит по тому, что не один год бросается в глаза. — И не нравятся мне эти Витькины воблы к пиву. Я бы не твоём месте за мужиком своим присматривала. — Я в Космосе уверена, — третий лишний между супругами Холмогоровыми грозился превратиться в труп или калеку. — И у него аллергия на подобную закусь, задыхаться начнёт. Скорая, капельницы, не надо мне такого Нового года. — Откачаем, я же клятву Гиппократа давала, — за что-то Лиза может не переживать, — но все они на одну задницу у твоего Витьки. Кроме той, что на свадьбе у Саньки была. Напомни, как звать, башка ни хрена не соображает… — Тёть Кать, Софе и в Дании неплохо живётся, — видимо, имя Милославской никогда не сойдёт с радаров, если однажды эта сибирская язва оставила о себе впечатление. — Дела давно минувших дней. Прошла любовь, завяли помидоры. — Ну и дурище братец твой! — Но братец, тёть Кать. — С одной грядки ягодки. Вернувшись с лоджии под восторженный вопль друзей, Лиза, не говоря ни слова, приникает к Космосу усталой путницей. Она пыталась бы рассматривать картинку из голубого экрана, ведь на кабельном канале, найденном Филом, опять повторяли старые «Песни года». Однако больше, чем слушать о великой любви, Холмогоровой хотелось быть вместе с Косом. И, судя по тому, что он целует её в лоб, беззастенчиво обхватив за талию, это желание полностью взаимно. Космос же готов не снимать нелепый наряд атлетичной Снегурочки, лишь бы его личная жительница зимнего леса стёрла из закромов злосчастный разговор с бывшей пассией Пчёлы и подарила улыбку миру. Но, похоже, надежды напрасны: Лиза только и занималась тем, что уныло ковыряла вилкой в салате и периодически выходила на перекур вместе с Катериной. Что обсуждали женщины, на что жаловались, о том Космос не знал, но если ему не икалось, то значит, что Лиза нашла в тётке Белова идеального собеседника. Катя славилась тем, что умела найти общий язык и с вредными племянниками, и с колючими ежами. А Лиза в моменте — как раз из этого отряда. — Алмазная, ты больше от меня никуда не пойдешь, ясно? — сказал развеселый Кос, когда Лиза вернулась с лоджии, и первым делом крепко прижалась к нему, волнуя своей близостью. — Лучше за Новый год накатим! Космос Юрьевич тебя научит родину любить… — Наливай, родной, — Лиза целует мужа в щёку, словив на себе ободряющий взгляд Кати и осуждающий от Елизаветы Андреевны. Однако ей не до блюстительницы морали, и поэтому она принимает из рук Космоса стопку колодезной, не поморщившись от запаха. — Хуже не будет. Чему ты меня за все годы только не учил. И мне тёть Катя разрешила. — Правильно, разумные вещи в ход пошли, — бойкая Катя ставит перед Космосом полупустые рюмки: свою и Филатова. — И, Космос, займись благородным делом! — Катя, ты мне публику не спаивай! — прикрикнул расслабленный Саша, у которого не было сил подняться с кресла — сказывался нервный декабрь. — Тем более Лизку, а то ей ещё Коса домой таранить. Ноша тяжела! — Сань, не переживай, мы все тут у вас ночевать останемся, — Лиза не лезет за словом в карман. — Правда, Оль? На всех же места хватит? А мужиков уложим на лоджиях, валетом. — Я что-нибудь придумаю. На крайний случай в коридоре пусть ютятся, — успевает ответить Белова, прежде чем Саша по-собственнически привлекает её к себе. — Ну, Саш! Как обычно… — Порядок в танковых войсках, — удовлетворённо говорит Космос, когда рюмки наполнены спиртным. — За тебя, моя птаха, и за тебя, братишка! До дна… — чокнувшись с женой, а заодно и с Филом, Космос откидывается на стуле, одновременно расплываясь в умиротворенной мине. Ему хорошо от осознания, что жена рядом и что у них в доме полная чаша. Арька подрастает, отец не сдает. Друзья в полной боевой готовности — не напугаешь. Ненастные мысли, застигшие по осени, отодвинуты на третий план и этой ночью Космос может получать удовольствие от обстановки. Всё просто отлично. — И как вы это пьете? — пропустив водку залпом, Лиза шмыгнула носом, тут же протягивая ладонь к закускам. — И выживаете? — Сестрёнка, уметь надо, — Пчёлу откровенно смешит сморщенное лицо Лизы, — ты главное не мешай, а то головка-то будет бо-бо. — Пчёл, я с женой сам справлюсь, — и знал бы Витя, почему Лиза то подозрительно молчалива, то неожиданно готова гусарить, то не обрадовался бы, — а ты, жук, развлекай гостей! — Как тебя тут переплюнуть? — Виктор не может забыть про наколку Космоса. — Ты ж теперь всем рассказываешь, чё там у тебя не сотрётся! Православие, самодержавие, народность… — Витя у нас ещё и начитанный мальчик, умный, — намеренно бросает Лиза в сторону спутниц Пчёлы, но не смотря на них, — про македонян рассказать может. Закачаешься! — И радионянь, — Белый припоминает давнее ребячество, и заходится смехом. — Кому такое достанется? Пчёла, Пчёла… Мать твою налево! — Ладно, выпьем за то, что кому-то оно достанется, — предложил Холмогоров, на этот раз наполняя фужеры шампанским, — и, Лиза, помоги мужу! Не сиди сиднем… — С удовольствием… — Да наливайте уже!.. — За Новый год! — И за нас! — Поддерживаем! И пока Космос и Саша, сдерживаемые трезвым Максом, спорили, с помощью какого… механизма запустить салют во дворе высотки, оглушая округу громыханием, Лиза растворяла прошлогодние печали в фужере, убеждая себя, что пустые недомолвки — не повод отравлять сознание грустью. Они не сделают погоды в доме, не имея перспективы заменить самое главное.***
Довольные жизнью мужчины любовались своими пленительными женщинами, лихо двигающимися под ритмичные раскаты, доносившиеся из музыкального центра. Телевизор работал без звука, и на него никто не вздумал бы обратить внимания. Елизавета Андреевна — признанный ценитель тишины, удалилась стеречь правнука, боясь, что мальчик проснётся от шума, создаваемого его гостями. Лиза, не танцевавшая со времен собственной свадьбы, оказалась затейницей пляски, и Тома с Олей последовали её примеру. Катерина, жалуясь на утомленность и потянутую поясницу, хлопала в ладоши с места то под «Солдата любви», то под «Дельфина и русалку», наизусть распевая незатейливые тексты. — Тётка, ты чё, смотрю, с «Песняров» на детское перешла? — интересуется Белов, пытаясь подстроиться к Ольге со спины. Жена притворно отталкивает его, подчиняясь лишь музыке, но Белов не спешит отходить далеко. — Рано в пенсионерки списал, племянник, — вопреки цифрам в паспорте, Катя не чувствовала своего бальзаковского возраста, — как с девками сейчас в пляс пойду. Попробуй, останови тётку! — Белый, и не пытайся, — Пчёлкин, круживший в танце с одной из сопровождавших его дам, признает за Катериной задатки атамана, — а то огребём коллективно! — А Витька у нас известный любитель огребать, — кружась с бокалом вина в ладони около Коса, Лиза слепит белозубой улыбкой в сторону брата, — и нас туда подтягивает. Одному скучно. — И вообще цифры один для него не существует, — Валера не забывает включиться в беседу, выставляя перед гостями все пальцы на руках по одному, — от двух и больше. Такая система. — Система, не знающая исключений, — голос Космоса доносится словно из морских глубин. — Прости, Пчёл, ничего личного. — Молча завидуй, — легче сделать вид, что Вите абсолютно по барабану на уколы друзей. — Поля, ты внимания на братьев не обращай, а сестра моя так вообще без тормозов. Жена вот этого длинного… — У каждого свои недостатки, — знакомая Пчёлы рассеянно улыбается ему, не чувствуя дружелюбия обстановки, в чем убеждается через несколько секунд. — Зато жена! — металлически произносит Лиза, выдавая хмель в звучном голосе. То, что брат определился, как зовут его подруг — кто Поля, а кто Лёля — обнадеживает, но ненадолго. Ставка на то, как скоро Витя вызовет им такси, уже поставлена. — Идём, Кос. Выгуляем халат Снегурочки. — Ради тебя и шапки не снимаю, красивая, — Космос нисколько не жалел, что согласился сыграть в этот новогодний карнавал. — Прощу! — Валерка, — подначивая Фила, Тамара не уходит далеко от своей лучшей подруги, — вставай, а то замёрзнешь! — Молодец, Томка! — Самое время… Победно подняв Холмогорова с места, Лиза увлекает его в круговорот медленного танца. Как и на их свадьбе, в колонках играет «Караван любви», и ей хочется продлить мгновение, повторяющее один из самых счастливых дней. Наверное, Космос не помнит такие мелкие детали, но он крепко привлёк к себе жену, без слов разделяя ценный миг на двоих.Только мне совсем не надо Тысячи даров, В мире всех даров дороже Мне твоя любовь…
Может, на них не смотрят с восхищением, как три года назад, когда они были юными новобрачными, но Коса и Лизу это не волновало. Влюбленным хватало того, что они есть друг у друга, а в глазах-омутах без опаски можно потеряться.Любовь всегда и небо и пропасть, Любовь всегда и смелость и робость. Любовь всегда чистый свет и туман. Но без любви не будешь счастливым, И день за днем я жду терпеливо, Когда придет от тебя караван…*
Кажется, Космосу удалось растопить лёд, сковавший Лизу после разговора с Софой. Или же новогодний снег запорошил напрасное и истлевшее. Холмогорову нравится наблюдать, как жена растягивает мягкие губы в улыбке, проводит тонкими длинными пальцами по его чуть согнутой спине и находит в нём приют от невольных тревог. Лиза рядом, и Кос приходил к тому, что этот мир не так уж и плох. Теряться в мелодиях и плыть по волнам судьбоносных страниц можно бесконечно, но ноты стихли, и Саша снова созвал всех к столу, напоминая, что кто-то из присутствующих точно запамятовал с торжественным тостом. Космос, Валера или Пчёла не были этими счастливцами, Макс — следящий за порядком и в праздник — твердо отказался. Эстафета перешла к девушкам. И если Ольгу откровенно клонило в сон, а Тома не любила пламенных речей, то у Лизы не было иного выхода. Пришлось оторвать тяжёлую голову от удобного космического плеча и бодро декламировать заветные пожелания. Две минуты позора! — Чего? Хочите… — Лиза намерено коверкает слова не слишком трезвым языком, предвидя, что через пару-тройку часов её вывернет от одного запаха шампанских вин. — Хотите, чтобы Лиза Холмогорова от всех женщин тост оттарабанила? Не вопрос, это бесплатно. Долг профессиональный! — Ага, долг профессиональной пилы, — решается сострить Витя, вызывая у Лёли и Поли приступ злорадного хихиканья. Теперь поведение сестры сильно его настораживало, но в этот раз он не собирался быть снисходительным. — По губам мне, по губам! — Действительно, братец, тебе, засранцу, слова не давали, — вполне изящно поднимаясь с места, Лиза встаёт, опираясь ладонью на плечо мужа, — а я, пожалуй, скажу. — Витя, Вить… — без объявления войны слышится возглас Лёли — второй знакомой Пчёлы, благоухавшей «Коброй» и носившей браслетик в виде ужика с изумрудными глазками. — А у твоего друга, что, жена пьющая? Женский алкоголизм неизлечим! — Эй!.. — Космос неодобрительно косится на Пчёлу, лаконично предупреждая о последствиях чужих длинных языков. — Все трое сейчас отправитесь! Туда! — показывая указательным пальцем на потолок, Кос намекает другу, что не настроен шутить. — Смотрите, кто заговорил! — Лиза искренне надеялась, что от её слов никто не пострадает, но, увы, не сегодня. Она коротко сжимает плечо мужа, давая знак, что вспыхивать раньше времени нет смысла. — Не пьющая, чтоб тебя, а помнящая! И иногда злопамятная, каюсь. И, кстати, Витюша… Тост про твою честь будет. Тома соврать не даст! — Лизк, в Багдаде все спокойно? — чувствуя, что скоро что-то произойдет, Саша искренне надеется, что подругу детства не накроет от злости. — Санька, не гунди! — и пусть они с Пчёлой разругаются в пух и прах, но Елизавета переходит к основной мысли, мало интересуясь реакцией близких на её слова. — О памяти, дорогие! Опрокинем бокалы за здоровье человека, который мог быть бы с нами рядом, не будь Пчёла упёртым животным, которое заглядывается на замужних баб! Девочки… — Лиза кидает взор в сторону Поли и Лёли, которые предпочли бы слиться цветом с пестрой ёлкой, но только бы испариться. — Это вам на будущее! — отсалютовав хрустальным фужером, Холмогорова не подавляет кривой усмешки. Речи за столом мгновенно стихли, переходя в частое перешёптывание. Беловы, как по команде, переглянулись, пытаясь понять, что творит жена Космоса. Витя приготовился костерить сестру на чём свет стоит, а Филатовы пытались найти выход из положения. Лиза даже не ойкнула, когда Тома наступила ей под столом на ногу, но заключила, что не стоит акцентировать на этом внимания. Нарывы имели свойство взрываться. — Что стихли, други? Я пью за Софку, которая вчера вечером смело прокатилась у меня на ушах в честь преданной дружбы и любви Вити Пчёлкина. За героический поступок этой находчивой девушки, потому что первой кинула Пчёлу только одна, но зато какая! Цековская дочка! — и всё же следует закончить, пока рыжий не достал пушку, чтобы пристрелить буйную младшую сестрицу. — Будь здоров, брат! И не кашляй… Ощущая на себе любопытные взгляды, Виктор Пчёлкин готов провалиться сквозь землю, проклиная Лизу за её острый язык. Он надеялся, что Саша не станет копать глубоко, да и не дойдет до Беловых то, что почти лежало на поверхности. Но единое напоминание о Софе будило внутри обиду, зарытую в такой преисподней, что не откопаешь. И не надо. Напряжение разрушают аплодисменты непотопляемого Космоса, который не скрывает гордости за жену. Раздосадованный Пчёлкин его не волновал, а Лиза, отпустившая ситуацию самым радикальным способом, больше не внушала опасений. Нашли, придурки, буферную зону! Как будто никто не предупреждал, куда приплывёт кораблик. — Молоток, Лизка, — поднимая бокал с шампанским следом за Елизаветой, Кос говорит призывно, надеясь, что друзья не усидят на стульях, — молоток! Друзей не забывают. — А с тобой, Космос, мне свезло, — Лиза, любя Космоса, не жалела благодарных слов для того, кто всем отношением к ней их заслуживает, — в отличие от некоторых! — За друзей… — Тамаре приходится побороть собственную нелюбовь к ораторству, наполняя тост Лизы иными красками. — И чтобы они были рядом! — Ни убавить, ни прибавить! — разгадав, кто виновен в том, что жена Космоса водила повешенным носом по воздуху, Катерина нарушает свой завет — не смущать молодёжь. Она снова подключается к празднованию. — Молодцы, девчонки, продолжайте в том же духе. Одна радость на вас смотреть! Оля, что сидишь, не спи… — За дружбу! — остаётся провозгласить бывшей скрипачке, которая предпочла не морочить свою голову странными догадками. — До дна! — И за то, чтобы никогда не теряться… Проходит меньше пятнадцати минут, и Лиза, подхватив под руку Филатову, скрывается на промозглой лоджии. Стужа охлаждает ноющие виски, и Холмогорова, пытаясь не пропустить ни единого слова Томы, неспешно возвращает себя к прежней рассудительности. Если в три часа ночи первого января это в принципе достижимо… — Слушай, родимая, — Тома кидает полупустую пачку «Marlboro» за окно, не давая Лизе закурить, — отдышись, переведи дух. Это всё, что я от тебя требую. Лиза? — Чего ты, Том? — жене Космоса легче хотя бы из-за того, что она высказалась. — Мне лучше, чем тем, кого Карельский по домам повез. Открыли рты, скверны… — Чему там открываться? — новогодние подружки Пчёлкина волновали Филатову в последнюю очередь. — Я к тому… догадался ли, кто не надо? Ой, Лизка! Наворотила… — Если и допёрли, то тогда, Томка, у них знатная интуиция, — легкие наполняются свежей струей зимы, и Лиза, вдыхая воздух пришедшего года, ищет ровные лучи своего спокойствия. — Видишь, какие слова вылезают! Интуиция… — Хрентуиция, блять… — женское собрание нарушает Пчёлкин, не на шутку обиженный на сестру. — Твою мать, ты соизволишь объяснить, какого, блин, датского хуя случилось? Мы же закрыли тему. — Ой, Филатова, глянь, кто здесь, — у Холмогоровой отсутствует всякое желание взаимодействовать с братом. — Главное, мне его крали до сих пор извилины выносят по старой привычке, а он — ангел в сахарном сиропе. С дробовиком в багажнике! — Не понял… — Пчёла испытывает горючее желание потрясти Лизу за плечи, но знает, что тогда Кос точно устроит танцы с саблями и драками. — Чё? Звонила? — причина злости сестры запоздало доходит до Вити противной нутру гостьей. — Звонила… — глухой интонацией отзывается Лиза, поворачиваясь к брату спиной. Разговор с ним всё равно не приведет к пониманию. — И? — время и место не располагали к откровенности, но Пчёла хотел услышать от Елизаветы самое элементарное объяснение. — Пчёла, — любовь к брату никогда не мешала Лизе видеть неприглядное, — с Новым годом! И исчезни уже… куда-нибудь! — Лиз… — Тома пытается удержать Холмогорову, когда она юрко пробирается в гостиную — обратно к Космосу, но безуспешно. — Витя, не трогай её. Потом допросы будешь устраивать. — Ясен пень, — родственное понимание устало держать в узде Пчёлу и его деятельную сестрицу, — не дурак… — Тогда не стой у открытого окна, — остаётся добавить Томе, — бронхит заработаешь. — Спасибо за заботу. — Не болей… Сравнение недавнего прошлого и настоящего не прошли даром для Томки. И если наступление первого щемило душу бережным теплом, то девяносто четвертый сразу раскидывал карты по-крупному. Но рубашками вверх, рождая массу загадок.