OST: — Army Of Lovers — Obsession
Утро Космоса Юрьевича началось с того, что будильник вероломно смолчал и убил заветный шанс на раннее пробуждение. Или проспал за компанию, решив не усугублять последствия достопамятных выходных. Не чудо техники, а единомышленник. Но какая, скажите, к чёрту разница, если просыпаться Холмогорову всё равно не хотелось? По вискам стучала тишина, батарея не согревала спальню, а его отсутствие в офисе, в силу известных обстоятельств, никто бы не посчитал ленью. Братья будут отмалчиваться, но позже ради приличия всё-таки спросят, что там у него? И как оно? Хотел бы Космос ответить на вопросы прямо, без прикрас, но не в этот раз. Говорить о том, что он имеет на понедельник Косу не хотелось: Лиза, забрав с собой Арьку, укатила на берега Невы, чтобы утирать слёзы тётки, как всегда никого не послушав. Не подумав, что заставляет без конца передергивать того, кто на всю жизнь отвечает за неё головой. Кричала о том, что советы бесполезны, потому что близкому человеку нужно её присутствие, и, проигнорировав любые предостережения, улетела в Петербург первым же рейсом, билеты на который удалось достать в крайней спешке. Пчёла выручил. Жук. Кос останавливал Лизу до последнего, убеждая, что необходимо подумать и выдохнуть. Не срываться с места, а немного выждать, перезимовать дома хотя бы ещё одну ночь. Родственники не должны видеть, что они тоже растеряны. Но Лиза отрицала малейшее промедление, а сразу после ухода обескураженных гостей стала забивать чемодан вещами первой необходимости, не рассматривая иной вариант действий. В её семье случилась большая неприятность, которая грозилась перерасти в огромную беду. Всё помыслы Лизы обратились к родному городу, а Космос, перепрыгивая через знакомые грабли, не понимал резкой тяги жены к перемене мест. Или в силу застарелых причин не доверял этому порыву.— И что ты делаешь? Лиза, сбавь газ хоть на секунду! — Космос на грани до шага, дающего шанс отобрать у любимой жены документы, которые она укромно прячет в дамскую сумочку. — Ехать туда, после того, как твоему дядьке чуть череп не раскрошило? Соображаешь? В дурдом? Неразбериха, а тут мы нарисовались! — Холмогоров, моя тётка в истерике! Она в больнице дежурит, волосы рвёт, а у неё ребенок маленький. Кому она её доверит? Домработнице? Смеешься? — Лиза же считала, что не имеет права бросить Чернову в растерянности и страхе. — Понимаешь? Я не могу спокойно сидеть тут. И не стоит ехать со мной, если ты заранее так настроен. — А у тебя, милая, нет маленького ребенка? Действительно, блять, кто это тут бегает? Как звать попрыгунью? Ариадна, два с половиной года, глаз да глаз каждую минуту! Я прошу думать о ней! — зная, что Лиза не может не беспокоиться об Аречке, Космос решил надавить на самую больную тему. Тем более разговор потерял все оттенки обходительности. — Арьке мать нужна. Здесь. Если жалуешься на память, то напомню. Не поленюсь! — Кто сказал, что я бросаю Арю? — Лиза не представляла, что может оставить Арьку без своего присутствия. — Она едет со мной. — То есть ты всё порешала, а муженька в дураках решила оставить? Это, бля, как называется? — на счастье Холмогоровых Аря никак не реагировала на то, что между ними происходит, и из детской не доносилось жалкого плача. — Тебе напомнить, что Питер из себя представляет? Что в Москве, красивая, немного мелководье? Что за мужем стоит быть, а не где-то там ещё! И что дочь мою не надо нехер где мотать? — Ты скандала хочешь? — не стоило дожидаться иной реакции от Космоса: со времён юности Лиза помнила, как Космос относился к отлучкам в город, ставшим местом её рождения одним холодным зимним днём семьдесят первого. — Кос, ты его получил! Всегда о своем думаешь, говоришь, что о нас печешься, а на самом деле? Эгоизм из ушей фонтаном херачит? — Мне фиолетово, как это называется, — и если в девяностом Кос считал, что Лизе нужно дать время для выбора, то в данной ситуации он не видел смысла размениваться. — Я всё тебе сказал, Лизка, а ты меня не услышала. Возвращаемся к старой песне. — Нет, Космос, меня не слышишь ты! — Как что, то сразу про свое болото вспоминаешь! — Я посмотрю на тебя в такой ситуации, Кос, а Раф не только муж Ёлки, но и лучший друг моего папы. Он всё время помогал мне, а я не смогу приехать помочь. Своей тётке, Космос? — Ты не виновата в том, что случилось в Питере. Запомни это. — Какая разница? Главное, что через несколько часов мы с Арей будем у Ёлки. И это хоть немного успокоит её! — Мое присутствие на пороге дома твоей тётки на хрен не сдалось? — Заметь, Кос, ты сам говоришь про это. — Но если ты меня слушать не хочешь, — Космоса сложно переубедить в том, что никто не будет хранить покой жены так, как делает это он. — Не хочешь, Лиза. Моя Лиза… Последнюю фразу Кос роняет вымученно, будто бы понимая, что проиграл. Но только в чём? — Я хочу понимания, — не спеша произносит Холмогорова, оставляя мужа в комнате одного, — и чтобы ты умерил свой пыл, Кос. Тогда мы сможем поговорить. — Прокляну к дьяволу этого Пчёлу! Если он вздумает помогать тебе в обход меня! — Витя тебе в чём виноват? — не стоило сомневаться, что Космос не спустит брату Елизаветы то, что не сделал сам. — Вечно он крайний, виноватый и битый! — Он в курсах, за что и почему, — и лучше бы Пчёлкину на глаза Холмогорову не показываться, — если хорошо меня знает! — Я не позволю тебе его осуждать! — Сам знаю, как с этим гадом буду базарить! — И в своих базарах не упоминай моё имя. — Вот как ты обо мне думаешь, суженная? — А про это тебе лучше не заикаться. — Да, мамаша, мы же переубиваем друг друга! — Морально…
В полдень воскресенья Лиза вместе с дочкой покинула Москву, не произнеся для Космоса и слова. Только Арька слушала внушения отца, который до последнего хотел оставить наследницу дома, но по итогу довольствовал тем, что убеждал себя — его девчонки скоро будут с ним. Лиза сбавит обороты, возвращаясь к нему, потому что не может быть иначе. Если Арюшка привычно цепляется за ноги, как крошечный котёнок, то близок час, чтобы всё сложилось по-прежнему. В первый раз, что ли, ругаться? Воспользовавшись услугами Пчёлкина, как провожатого, Лиза догадывалась, что разозлит мужа, но Космос не собирался уступать первым. Хотя бы потому что его доводы о безопасности перемещений не лишены рационального зерна, а Лиза помчалась в неизвестную обстановку, сломя голову и прихватив с собой самое дорогое. Или не изменяла старой привычке: билет, самолёт, Ленинград. Но теперь с главной пассажиркой борта, на которую стоит посмотреть — и сердце не на месте. У обоих неугомонных родителей. Стоп, машина! Может, Кос зря накаляет обстановку. Не такие Холмогоровы маститые птицы и желаемые мишени. Космос искренне убеждал себя в этом, пытаясь справиться со снедающей обидой, которая заставила утопить мрак в вине, а ближе к ночи в чем-то более крепком по выдержке. Чтобы утром проснуться с туманной головой и сожалением, что на другой половине кровати пусто, а вокруг подозрительно глухо. И Лиза не звонит. Никакой отдачи от тугих телефонных проводов. Значит, Космос Юрьевич, вы влипли! Но коварный будильник подсказывает, что нужно опустить ступни на холодный паркет. Завернуть озябшую фигуру в махровый халат, небрежно брошенный на кресло, и, посмотрев на похмельную физиономию в зеркало, шагать навстречу муторному понедельнику. Ведь уже одиннадцать. Космос везде опоздал. Однако… Наплевать!***
В совещательном зале воцарилось гнетущее молчание. Вовсе не из-за того, что Кос снова на всех наорал, не найдя понимания по вопросам среднеазиатских поставок, а потому что настроение безнадежно испорчено с вечера субботы. Космическое бешенство, порождая цепную реакцию, распространилось на весь ближний круг «Бригады». То, что происходит сегодня — лишь пагубные последствия, с которыми следовало бороться любыми доступными методами. Но ни Пчёлкину, ни Филу, ни Белому не было известно, какими конкретно. И как утихомирить Космоса. Взялся же однажды много лет назад вулкан на их головы! Брат. — Блять, Саня, слушай меня сюда! Я же говорю, что лишняя остановка у проверенных людей на границе с Казахстаном — бред! Хуйня полнейшая… — Холмогорова сложно заставить замолчать, а уж тем более, когда у него из-под носа уводят его сферу влияния. — Мы однажды все направления поделили. Никто против не был. Сейчас ты свои условия двигаешь. За каким лешим, скажи? — С чего-то, блин, взял, что без дела остаёшься? — Белов не сомневался, что Космосу в любом случае найдется достойное применение. Если же он не сглупит. — Все пойдут моим путем, Кос, и это не обсуждается. — И вообще, Косматый, тебе бы на воздух, — Фил осторожно вступает в беседу, которую срочно направляет по направлению к мирному разрешению, — мозги проветрить, курнуть и выдохнуть. Что ты с нами-то раздухарился, как петух помойный? — Мне не в кайф, когда меня задвигают, — повернувшись к друзьям спиной, Космос подходит к бежевому глобусу, крутанув его со всей силы. Шарообразная конструкция едва ли не упала на пол, но Холмогорова этот факт интересовал мало. — Я ясно изъясняюсь? — Космос, мы же наслышаны, что у тебя ноет, — Пчёлкин решает начать осторожно, предвидя, что за купленные для Лизы и племянницы билеты ему неминуемо прилетит злобная ласточка от Коса, — но ты не переноси это на общее дело. Санька же правильно предлагает, перестраховка лишней не бывает. А что до Лизы… — Пчёл, завали, это не твоя война, — обстановка продолжает оставаться гнетущей, а Космос не поддается на уговоры, — и я сказал, что мы туда не полезем. В Питере свой закон, а Раф сам кого хочешь забодает. — Кос, я-то в курсе, что у нас эти заказы и подрывы от доброты некоторых оборотней в погонах через день случаются, но, ёлки-палки, послушай! — о том, что на всю уважаемую северную столицу прогремел взрыв в редакции одной из популярных местных передач, Белый узнал одним из первых. Понимал, что Лизиного родственника чудом спасло то, что он вовремя голову руками закрыл. Как только Рафалович жив и в сознание пришел — одному Богу известно. — Давай Фил выделит охрану покрепче, поедут ребятки в Питер, а Лизины родичи будут довольны. Все сыты и целы, а ты за красоту свою перестанешь всем мозги выносить. — Тем более, Кос, это ещё в субботу было предложено, — вопреки враждебному настрою Коса, Пчела понимает, что он не смолчит в ответ на его грубость. — Оценивать надо здраво, а не кидаться на людей, как псина бешеная. — И помогать людям, твою налево, — Филатов не выступает против затеи друзей, — один звонок! И всё будет… — Двигай шарнирами, Кос, — Белову казалось, что они стучат в глухую дверь, но, видимо, Космоса здорово покоробили прошедшие выходные, — и опохмеляйся, раз вечерами дурью страдаешь. Заехали, блин, шарики за ролики! — Рожу твою злобную заебешься наблюдать! — От основного отвлекаешься, а хватку у нас терять нельзя, руку откромсают… — Хорош меня разбирать, как на уроке, я не открыт для изучения, бля! — прерывая разнобойные пожелания Пчёлы и Саши, Космос в очередной раз повышает голос. — Закрыли тему! Кос обрывает разговор первым, быстрым шагом покидая друзей. Намного проще уйти в свой кабинет, распугивая проходящих мимо людей устрашающей миной. Чтобы запоминали и боялись. Злого и страшного. Наедине с собой Космос обречённо кинет взор на безмолвную телефонную трубку, рухнет в кожаное черное кресло и на несколько секунд закроет глаза. Разлепив веки, Холмогоров коснется кончиками пальцев рамки с фотографией жены и дочери; его алмазные девчонки улыбаются, не тая сияющих глаз. Косу легче. Он на драгоценные секунды уносится куда-то вдаль от временами опротивевших стен. И вроде бы положение дел устраивало, а бизнес обретал сложную и прибыльную структуру, обрастая разветвленными связями. Не жизнь, а малина! А когда-то казалось, что… Лучше синица в руках! Без ссор, портящих кровь. Ломало же… Именно в одиночестве остро ощущается нарыв, который упорно скрывался за семью печатями. Про его существование не размышляешь вслух. Что может болеть у Космоса? Сидит на бочках с зелёными, любимая жена рядом и красавица-дочка подрастает. Сорвал, что называется, джек-пот, а вздумал жаловаться, что занятия у него не по шапке, удачны и удобны для всех, но не для сына профессора астрофизики. Однажды покойный Фара поделился с Холмогоровым незатейливой философией: жить нужно ради удовольствия. Не мчаться впереди паровоза, суетливо доказывая свою значимость каждому встречному. На амбразуру не лезть. Персональная золотая жила, рано или поздно, найдётся во всем своем распрекрасном обличии. А уж если хочется забыться, почувствовать нужную в моменте расслабленность и величие, каким бы оно не было… Далеко ходить не надо. Всё рядом! Фархад Джураев гарантировал беспроигрышный способ решения проблем, пряча его в миниатюрные шкатулки. В августе девяносто третьего, пользуясь замеченной усталостью московского друга Космоса, он тайно подарил ему крошечный ларчик с белым порошком, с пожеланием избавиться от плохо скрываемых противоречий, написанных на гордом лице. И Кос изумился: какие, твою мать, противоречия? Чем его, Космоса Холмогорова, удивит кокаин, спрятанный в красивую оболочку, будто бы он не знал, что это, и не пропустил мимо себя? Не пробирало, и не проходят незамеченными историями вчерашних знакомых, загнувшихся после очередного передоза. Зависимость Космоса крылась в другой… И она волновала его каждую секунду, обнаруживая, что сердце не камень. Лиза… Но Фархад обладал завидной проницательностью, а грецкие орехи раскалывал без труда. Кос исключением не был.— Слушай, Фар, ну это ж та ещё завязка, — в детстве, как и любой советский школьник, Кос наизусть зазубрил, что такое хорошо, а что такое плохо. И «хорошо» от Фары, знающего меру и границы дозволенного, было безнадежной могилой для тех, кто однажды распробовал путь… к полной свободе. — Хрен соскочишь, твою мать. Нет, я знаю, тебя не задело на всю башню. — Космос, кто тебе сказал, что на это надо вообще заскакивать? — и вроде бы Кос не чужд новому, но Фара удивлялся его реакции на скромный подарок. — Держи подле себя, а там сообразишь, куда тебя задует. И проймет ли. — Эмир бухарский, с чего ты вообще взял, что у меня крыша шифером поехала? — Космос считал таджикского партнёра по бизнесу достойным приятелем, но то, о чём Фархад уверенно вещал, казалось бы, переходило очертания редкого общения. — Да сам ты всё решил, — почти безразлично отвечает Джураев, пощекотав внушительный нос большим пальцем. — Я так, чурка, мимо стоял, советовал. — Ну, Фара! — Кос не хотел раскрыть всех карт сослуживцу Белого, поэтому оставалось лишь смеяться про себя, убирая восточный сюрприз в ящик письменного стола. — Чудак ты человек! — Вспомнишь меня когда-нибудь, Кос, вспомнишь и мои слова. — Дружба народов, а что тебя вспоминать? Позвонил, а потом ты аки джин из лампы вылетел! — Хорошо, что не на ковре самолёте…
Подарок Фархада до сих пор лежит в выдвижном ящичке. Под рукой, чтобы быстро достать, на короткие доли секунд удивляясь, что бриллиантовые дорожки, рассыпанные по маленькой шкатулке, и есть то, что приносит «Бригаде» заслуженную стабильно. И жирный намёк на тень того, из-за чего буйную голову сложил Фара, становясь в памяти друзей мятежным призраком. Кстати, о друзьях… — Твою мать, пока шёл сюда, то чуть чаем не облили, скотство! — иногда Филатов забывал, что «Курс-Инвест» заполнен сотрудниками, как муравейник его жителями, и перемещался по пространству, как у себя дома. — Бля… Кос, ответь мне? Пообщаться шёл. Проведать, а то вдруг заполыхал? — Теофил, со мной за последние дни все уж наобщались, — Кос продолжает рассматривать винтажную коробочку, исписанную непонятными ему символами. — Я охуеваю с того, как всем надоел! — Ну тебя в баню, надоел он всем… — не спросив разрешения, Валера выхватывает из рук друга предмет его пристального исследования, и, открыв, решает, что не отдаст обратно. — Кос, это что за херовина? Я тебя спрашиваю? — Привет с того света, Фила, от Фарика, — куда спокойнее, чем полчаса назад, произносит в ответ Космос, — ну и статья УК РСФСР. И наше бабло. — Привет с того света? Лучше и не скажешь… — Филатов всматривается в глаза Космоса, надеясь, что не найдет там ничего подозрительного. И не нашёл. — Изымаю! Уничтожу, нехер тебе играться, че делать потом будем с тобой? — Не жалко, а этого добра в нужных местах — завались! — Космос настраивал себя на то, что в ближайшие минуты получит порцию жизненной правды. Хоть Фил мог нагрянуть в кабинет без повода молоть языком. Мало ли, как безопасность по зданию проверяет. — Не про твою честь, — удобнее усаживаясь напротив Холмогорова, Валера начинает расспрос о том, что проекции следующего месяца точно путало космические планы. — А я чё? А я, считай, по партийному заданию пришёл. Моя-то волнуется! Лиза позвонила, висели полчаса на трубке, и Томка теперь порывается. — Пиздец, товарищи, сговорились! — роняет Кос едва ли не злорадно. — Мне-то она не позвонила! Каково? — Косматый, по чесноку, я и не буду расспрашивать, какого хрена она поехала туда вчера, а ты сидишь на жопе ровно, — нетрудно догадаться, что Космос и Лиза… повздорили, не сдерживая трудных характеров. — Алконавт хренов! Куда вчера тебя мотало? Это решение проблем? — Дома был, чё тебе сказать, — боролся с нагрянувшим ненастьем горячительными методами, надеясь не получить привета от страдалицы-печени. — Поехала, не послушала! Я ей муж, а не шавка подзаборная, и я знал, о чём говорю. — Кос, ну ты ж знал, что Лизка при своём останется. С ней не выйдет в куколки заводные поиграться, ты это уже приходил сто раз, — Фил старался не сыпать соли на раны друга, но не брезговал высказать всё честно. Нужно учиться видеть правдивую картину, а не иллюзию. — Знал? Не отрицаешь! — Знал, брат, с самого начала. И как будто это что-то между нами изменило. Не видел, кто бы передо мной, то она бы вообще уехала насовсем. Я бы все проморгал, — виски Космоса ужасно ныли, а сонные веки готовы закрыться в любой момент. Усталость его не покидает. — Я всё делаю, потому что люблю её. А чё происходит? Ебать, какое-то дежавю, бля! Нет бы подождать, и я бы с ней поехал… — Кос, человек, считай, к матери поехал, — из короткого знакомства с Черновой Валерий успел сделать вывод о том, что Лиза очень к ней привязана, — дело святое. И никто там не тронет, уж если ваш родственник по случайности пострадал. Правда, санаторий ему теперь, а не довыборы… — Жить будет. А я муж этой неугомонной, муж. Хер вырубишь! — Груш, мать твою… — Кос оперировал железными документами. — Не веди себя, как говна кусок, муж! Эгоиста включил? — Какой есть, — побег от правды в данном случае бы не удался, — и я тоже прошу меня принять. И слушать иногда. — Тебе бы билеты взять, Космос, — Фил не задавался вопросом, как бы поступил на месте Холмогорова, но совет сам вышел на поверхность, — и к Лизке. Поговорите, а там видно будет, что делать, кому помогать. — Мне помогать, в психушку путевку готовить, — у раздосадованного Космоса мало идей, а имеющиеся традиционно неутешительные, — да, Фила? Коньячку-то мне туда протащить сможешь? Чтоб разведка не учуяла! — Твою дивизию, моя туда рванёт, а ты, красавец, здесь зад греть будешь? — Филатов специально забрасывал Космоса упреками: клиент готов лететь в сторону аэропорта. Куда ему от судьбы? — А ты внимательно следи за Томкой, Фил, а то нахватается от моей заразы деловитости, чем не пример? — Кос, бля, у меня Тома и так тревожная последнюю неделю, — на празднике Холмогоровых Тома действительно выглядела немного утомлённо, но имела силы помочь подруге со столом. — А я тоже муж. И жену свою мне жалко. — Мы и через такое проходили, — апрель девяносто первого был месяцем, богатым на происшествия, в том числе и приятные, — но только увезла Лизка мою тревожность с бантиком. А я отвык от таких поворотов. — Отвык ты… — Космоса сложно упрекнуть в том, что он плохо относится к жене и дочке. — Блять, но вчера огурцом под водяру похрустел? За здоровье дочки, это ещё скажи! И под вечерок бухать продолжишь? Или чё, Космодром? Делись планами! — Укокошить никого не хочу, — стремления Холмогорова скромны, — и свалить потихоньку надо бы. Тошно! Космос поворачивается в кресле, двигаясь вокруг своей оси, в попытке придать себе бодрости. Телодвижение не приносит результата, и, приподнявшись, он встаёт, попутно вспоминая про место обитания ключей от машины. Но не находит. — Бля, ключи посеял! Попал… — с заметной печалью отмечает Космос. — Засада! Откуда не ждали. — Братишка, а до «Шереметьево» я тебя и бесплатно подкину, — Фил уверен, что успел направить Космоса на верный путь, — на бензин не прошу. Бак полный! — Пинком к самолёту, дядька? — Космосу и без подсказок ясно, где ему хочется быть. И с кем. — Куда ты денешься, курилка? — долгие годы знакомства с Холмогоровым не прошли для бывшего боксера даром. Фил предсказывал поведение Коса до того, как можно было сосчитать до пяти. — На Марс, блин, улечу! На ракете… Помощь Фила всё же не понадобилась. Космос справился без провожатых.