OST: — Ночные снайперы — Секунду назад
Утро — хренутро! И декабрьское в особенности. Зима. Сезонную морозящую стужу Космос на дух не переносил. Причиной тому не самые приятные ассоциации, будь они не к ночи упомянуты и покрыты дремучей мглою переименованного города-героя. А сегодня ещё и продрал глаза с полным ощущением того, что за три дня пережил атомный взрыв, ядерную войну, захватив по пути полтонны проклятий, летящих в его спину дурными пулями. Невидимыми, но отравляющими. Тело казалось Косу изрешечённым и состарившимся, а сил подняться с кровати просто не осталось. Они покинули жилы в тот самый момент, когда он ввалился домой, кожей чувствуя немой укор жены, забравшей его из двадцатого отделения как долбанный мешок с картошкой. Дожили, докатился. И это при роде занятий Космоса! Повязали за драку какие-то сопливые пионеры, но только без красных галстуков. Не побоялись угроз и гневных обещаний, а выглядели так, будто вчера из-под мамкиной юбки вылезли. Что ж, наверное, не всем в это неспокойное время по хлипким дорожкам идти. Не перевелась ещё сознательная молодежь. Не всем торгашей крышевать и легкие бабки каждый день зарабатывать. И поэтому… Забирайте, Елизавета Алексеевна, это ваше! Вывалилось на негнущихся ногах из отделения, чтобы найти в глазах жены не то прощение, не то убеждение, что ничего не случилось. Живём! Лиза и приехала, дождалась у входа, отвезла домой, но… Лучше бы она ругалась, кричала и проклинала его за то, что он слово не держит и не умеет себя вести. Нашла бы тысячу причин мужской неправоты, предъявила бы всё по списку, однако Космос бы точно знал, что она отойдет куда быстрее, чем ожидалось и он найдёт в родных чертах понимание и ласку. Потому что молчание Лизы стоило расценивать однозначно и готовить манатки к обильным заморозкам. И Кос, видя отрешённость в каждом действии и коротком слове Лизы, считывал свой приговор за секунды. Пусто. Больно. Ненавистно. Больших эмоций к его падению Лиза не испытывала. Только не забывала о том, что в моменте Космос мало может позаботиться о себе: набрала горячую ванную, постелила чистые простыни на кровати, поставила на тумбочку графин с холодной водой.— Ну косяки-то носом не считай! — нервно бросила Лиза, когда Кос не смог с первого раза пройти через порог спальни. — Раз, два, — проронил Космос, не скрывая расслабленного смеха, — лечу считай. На крыльях любви. — Как фанера на Парижем! — Так грустно? — Другого не заслуживаешь!
Лиза без лишних сантиментов заставила мужа не плутать по квартире в поисках своего вчерашнего дня, изображая приведение в махровом халате, а посмотреть на себя в зеркало, чтобы сделать однозначный вывод. Замызганную одежду, от которой разило обезьянником, собрала с пола и сразу же забросила в стиральную машину, потому что до химчистки эти вещи должны были хотя бы дожить. Приличный же человек Космос всё-таки. С виду. О том, кто в этом сомневается, Космос старался не думать, пусть и прекрасно услышал запоздалый звонок жены его отцу. Юрий Ростиславович давно перестал удивляться выходка сына, несмотря на то, что переживания никогда не оставляли его жизнь, а Лиза рассказывала обо всем вполне буднично. Привыкла.— Да, дядя Юра, мы дома. Ну… Скорее, жив, и на том спасибо. Всех в этом отделении обматерил, представление устроил. Как знала. Мне было не до телефона, вы же понимаете. Саша и Витя звонили, Коса ищут? — при упоминании знакомых имён красивые черты лица Елизаветы разреженно заострялись, потому что брат и друг не понимали, как расценивать ситуацию с Космосом. — А что мне им поведать? Кокос не растёт, крокодил не ловится. Шпионские игры ему сейчас явно не в кассу, а на всяких подручных, если и пришлют, будет огрызаться. Ах, дядь Юр, он деньги все спустил на ветер! Трубка сдохла, хвост облез. И мне плевать, что у них там сорвалось, не туда жалуются. Помню, что обещала приехать за Арькой, помню. Но ей лучше с вами пару деньков пожить. Я к ней завтра в обед приеду. Все привезу, в магазин ходить не надо. Гулять ходите, это полезно…
Сон Космоса и без того был тревожным, а звонки совсем не давали ему спать, чтобы наконец-то прийти в себя. Прислушивался, мысленно вставлял в беседы свои пять копеек, но не пытался что-то прокричать на всю квартиру, чтобы Лиза стопроцентно вышла из себя и вернулась нескоро. Старался не обострять, пускай вопросы копились знатно. Но Космос и не спешил трясти свою голубоглазую за плечи, чтобы под прицелом сказала о том, как она ненавидит его за устроенное веселье или хотя бы влепила затрещину для приличия. Сон стал лекарством от безразличия и пустоты, сковавших Космоса в тиски покруче, чем кокаиновая доза. Тоже спасение от проблем. Своего рода. Какой офис, сделки и переговоры по новому торговому центру, где Космосу причиталась своя жирная доля? По что ему разрывающийся домашний телефон? Тут бы выжить, прежде чем клясть себя за то, что после визита в гости к доблестным оперативникам в двадцатом отделении милиции Москвы, его всё-таки скрутило. Нет, с ним не в первый раз такие вещи происходят, но Космос, неисправимо веря в отсутствие последствий употребления кокса, считал, что его не возьмёт такая пыль. И сначала и правда не брала. Не на того напала или Космос помнил про некое подобие меры? Возможно, но порой от тоски и скуки в общем деле, где он не имеет решающего голоса, накрывало настолько сильно, что о какой мере могла идти речь? Лучше б себя забыть к чертям собачьим. Кому надо, тот вспомнит. В любом его агрегатном состоянии найдет, как слепого котенка в кольце. Сомнительное сравнение, не достойное взрослого мужчины, а к представителям семейства кошачьих Космос Юрьевич никогда не ощущал жалости. Потому что далеко на небе давно задумано, кто тварь дрожащая, а кто право имеет распоряжаться жизнью так, как подскажет собственный разум. Вот и Холмогоров отстаивал своё право делать то, что считал нужным и к чему тянуло магнитом. И нет в том никакой угрозы. Если кто-то рядом не сопротивлялся подобным порядкам… — Встань уже, Космос! — Лиза заходит в комнату, резко включив свет. Видимо, всякой обороне есть своё завершение. — Долго на тебя любоваться прикажешь? — Противно тебе? — пасмурно сморщившись, Кос плотнее накрывается одеялом, выказывая недовольство. — Не мне должно быть противно, — Лиза отбирает у мужа одеяло, подтолкнув его с кровати, — если ты продолжишь вылеживать, то лучше тебе не станет. А пропажу свою коксовую можешь не искать. Искал же три дня, не нашёл? Нет! — Куда дела? — придвинувшись ближе к Лизе, Космос крепко захватывает её запястья, безотрывно смотря в безбрежные глаза. — Как в твоих любимых шпионских фильмах, — Лиза не думала, что когда-нибудь дойдет до такого трагикомизма, — нету, Космос, нету. Одно нажатие, а сколько бабла смыло к неведомой заднице, не правда ли? Простите, у каждого свои методы борьбы. — Нахер, лучше бы любовалась, — разжав захват, Космос вновь откидывается на подушки, отведя взор в сторону, — соврать бы могла для приличия. — Обойдешься, крокодил обдолбанный! — Космос хотел от неё хоть каплю эмоций? Что же, он получит их прямо здесь и сейчас. — Могла бы и ребёнком заняться, — мысль о дочери заставляет Космоса удостовериться в том, что жизнь опять бежит куда-то мимо него. Маленькими ножками, как у Арьки, но стремительно. — Где дочь моя? У предка? Со мной педагог был и весь вышел, а теперь на попятную? — Побойся того, что говоришь! — соскочив на пол, Лиза подходит к зимнему окну, наблюдая за тем, как столицу медленно усеивают снежинки. — Дядя Юра ночей из-за тебя не спит! А Арю я больше никому не доверяю. Не нужно ей было видеть, как ты здесь в любви мне клянёшься, водой обливаешься на ходу, плохо тебе, а потом дозу в карманах ищешь. Землеройка чёртова! — Блять, бросила б меня нахуй в этом сранном отделении! — усложнять Космос не любит, но только сам не заметил, в какой лабиринт загнал себя и Лизу. — Куда бы я делся, всё равно бы домой приполз. В ребусы вздумала играть? Мимо, твою мать! — Лей в уши больше, мне же не привыкать с тобой, не первый год замужем! Домой, ага? Может, я что-то не знаю, Холмогоров? — ревность овладевает сознанием Лизы в самый закономерный момент, и она знает, что ей нужно время, чтобы разобраться… Это ли был её Космос? — К шлюхе какой напомаженной бегаешь? Которая по головке и пониже за подвиги погладит, послушает, какой ты великий, а потом обслужит по высшему разряду? Всё лучше, чем ведьма ленинградская? Долбанашка какая-то! Ладони нестерпимо зачесались. Лиза хотела бы ударить Космоса, чтобы на свою шкуру перенял, как треснуло её сердце, когда она без труда догадалась, что в какой-то из моментов своего угара он явно не был один. Ей и тень третьего лишнего противна, она и допустить чужого в их мир не может, но вынуждена мириться с тем, что Космос под воздействием наркотиков — совсем не её Космос. Тень безликая, чуждая, непонятная. Бежать от такого, правильно ей люди хором говорят. Но она остаётся. Причины не ищите. Успокаивать тоже не надо. Космос не нашёл разумного ответа для жены, а только закрыл лицо руками, не найдя полезных слов. Лизе не нужны его оправдания, ведь с ним всё достаточно предельно ясно. Единственный выход — пережить эти заморозки. Большего он предложить ей не может, а отпускать её ни за что не собирается. Можно ли отпустить от себя ту, которая заставляет непробиваемого Космоса чувствовать, что он человек? — Лучше б ударила со всей дури, — Холмогоров знает, что если он вздумает подойти к Лизе, то она неминуемо его оттолкнёт, поэтому не двигается с места. — Надо будет — ударю, не сомневайся, — слёзы произвольно бегут по щекам, но голубоглазая не желает показать, как сильно задето её существо. — Учусь решать проблемы твоими методами. Ничего не скажешь? — Главное, пушку из сейфа моего не доставай, — опасно доверять женщине свои секреты, но Космосу поздно здесь о чем-то жалеть. — А чего же, Кос, страшно? — Охуительно волнительно! — Боишься, что пристрелю раньше времени? — От тебя такого не ожидал. — С темпами твоей дичи возможно всё. — Столько люду мне сдохнуть желает, а ты всех обыграть решила? — Мышка съела кошку! — От большой любви, алмазная? — Этот мир вообще полон любви, Кос… Лиза замирает, когда слышит за спиной неровное мужское дыхание. Ведь Космос не выдержал. Подошёл, выжидает, неспешно прислоняя горячую ладонь к предплечью Лизы, закрытому от его глаз тканью шёлкового халата. Должно быть, что ей холодно. Ему без нее тоже, а ещё паршиво и мрачно. Как солнце выключили. — Это твой способ решения проблем? — устало вздохнув, Лиза понимает, что ничего не добьется банальным выяснением отношений. Для неё он как на ладони. Вроде и проще, но одновременно и сложнее. — Который? — Кос вкрадчиво гладит её плечи, позабыв, что ещё час назад гневно собирался сделать с ними совсем иное. Потрясти, чтобы перечить не вздумала и не мучала себя и его мнимыми подозрениями. Не вышло. Он боялся её сломить. Знал, что следом упадёт. — От которого носом шмыгаешь, как слон, а в ночи из дома срываешься. Не иначе, Космос! Послушай меня! — было бы смешно, если бы Лизе не было так тошно от того, что муж решает свои проблемы дозой кокаина. — Что такого от Пчёлкина ты не слышал, что в разнос пошёл? О чём думал, только из-за этого звоночка? Все плохие! К разделу пирога не приглашают? Тебе всего мало? — Это всё херня, Лизк, суета… Я же здесь! — Холмогорова не убедить, что кокс — угроза. Как так может быть? Если эта неодушевленная субстанция давала ему ощутить, что жизнь, в самом-то деле, складывается как надо, а его малое влияние на исход общего дела — пыль в сравнении с тем, что он чувствовал, когда неожиданно легко отпускал трудности от себя. Вот только Лиза ограждалась от него глухой стеной. Тогда-то Космос начинал догадываться, что не всё так гладко в его устроенной системе, но упорно продолжал плыть по своему обманному течению. Захватывало обоих. Так уж вышло, что тянуло друг к другу магнитом. И в горе, и в радости… — Не дотрагивайся до меня! — резво дёрнувшись от Коса, Лиза отбросила его руки в строну. — Пусти! Она не может вздохнуть размеренно, отпуская от себя птицу раздора. Потерялась в своем заколдованном лесу. Лиза любит Космоса, Лиза живет для него и дочери, но если он не захочет вырвать себя из лап зависимости, то о каком будущем может идти речь? О какой любви, близости и единстве? Он же хоронит всё, что им обоим так дорого! — Куда ты пошла? — в планы Холмогорова не входило отпускать от себя жену, если уж она совсем рядом. — От тебя подальше! — Лиза не успела среагировать на то, как Космос притянул её к себе, порывисто обнимая. — Кос, отпусти! Кос!.. — Хочешь, чтоб я вздернулся, нахер, без тебя? — угрозы никогда не действовали, но в любые способы хороши для победы. — Ты знаешь, чего я от тебя хочу, но ни хрена не делаешь, о чём нам говорить? — Хуйня тебя всякая беспокоит! — Ах так? — Так, бля! — Провались!.. Не найдя возможности вырваться, стоя прямо, Лиза со всей имеющейся силы толкает Космоса в сторону, надеясь, что равновесие его покинет. Но они вместе рухнули на кровать, и замысел Лизы потерпел сокрушительный провал: Холмогоров лишил её возможности двигаться, заслонив собой от любого сквозняка. Что ей оставалось? Порывисто повести плечом, понимая, что оказалась в своей же ловушке. А ему? Покаянно спрятать волевое лицо в распущенных локонах, разбросанных по простыням. Круг давно замкнулся, а свет сошёлся клином. Лиза не могла простить себя за то, что дает слабину, когда нужно заставить его не приближаться к себе и на метр. Космос просто не мог оторваться от жены, заряжаясь от неё желанием жить и видеть надежду там, где веяло безмолвием и отчаяньем. Дышал запахом золотистых волос, и, немного оторвавшись, без устали глядел в бездонные любимые глаза, понимая, что рядом с ней ему легче. Морок туманных ночей стирался из памяти, как будто и не было той злобы. Но ей? Легко ли? — Кос! — Холмогорова видит, что муж заметно успокоился, удерживая её на месте, как хищник свою добычу. — Кос, что молчишь? — не скрывая непослушных слёз, Лиза все ещё пытается встать с постели, находя свою мимолетную свободу. — Космос, мне к Арьке надо. Она нас ждёт, тебя, а ты? — Бьешь по больному, — конечно, Космос не может отказать Лизе, когда дело касалось дочери. Он и сам скучал по своему маленькому дружочку, но нужно ли Арюшке видеть, что папа потерялся? Запутался. Пусть папа её очень любит и никогда не даст в обиду. Потому что она есть. — Вставай, — в ответ муж наконец-то даёт ей волю, и Лиза поднимается, чтобы вскорости покинуть квартиру. — Я уеду ненадолго. На кухне всё готово, и, пожалуйста, когда мы вернёмся… Встреть нас. — Куда я с подводной лодки? — вопрос, поражавший Лизу ядовитой стрелой, казался Космосу обыденным. Он будет ждать. Можно ему поверить? Несмотря на то, что проштрафился, меры не помня. — Не знаю, Кос, не знаю, — Лиза не скрывает разочарования в голосе, — ни в чём не уверена. — Добиваешь, красивая? — напоследок Космос тянется к Лизе, чтобы просто поцеловать её, убеждая в своей абсолютной привязанности, но любимая ничем не отвечает на прикосновение его губ. Только с печалью смотрит в глаза. С теплотой, но печально… — Кто кого ещё, — Кос рядом, а в душе у Лизы живёт лишь тревога. И она не покинет её, пока Лиза не увидит дочь, и, смотря в её чистые глаза, отпустит и пасмурный ноябрь, и мучительное начало декабря. — Отцу скажи, что жив буду, — теперь Космос пытается говорить дежурно, — а другим сам позвоню, если опять звонками долбали. Дятлы… — Пускай и так, — не споря с мужем, Лиза уходит в ванную, надеясь за пятнадцать минут привести себя в божеский вид. Чтобы через какое-то время всё снова встало на свои законные места. Папа, мама, дочка. Дома. О постороннем забудем. Космос расслабленно восседает в кресле у телевизора, не намереваясь сорваться из дома со скоростью метеорита, Аря сидит на теплом ковре, раскидав во все стороны несметные игрушки, а Лиза тихо наблюдает за ними, слепо веря в то, что на какое-то время у неё есть передышка. У них есть передышка. От этого дьявольского водоворота…