OST: — Queen — Who Wants To Live Forever
Прохладный вечер накрыл гудящую столицу, позволяя тишине стать проводником в царство ночи. Лиза чувствует, что больше похожа податливую субстанцию из воска, покорную умелым рукам своего мастера, чем на женщину, голова которой ещё днём была полна забот. Как свеча безропотно растекается, хоть и лучше других знает, когда стоит зажечь космический огонь, а в какой момент снова показаться молчаливой ланью. Изучила мужа, чего у неё не отнять. Но никогда не использует свои познания во имя зла. Не умеет. Как так получилось, что Космос — суровый и часто грубый с окружающими, становился мягким и сердечным дома? Особенно сейчас, когда Лиза и Кос наконец-то остались вдвоем, без свидетелей. Никто не мешает, никто не вздумает тревожить вожделенный покой. Хочется смотреть друг на друга, остро цепляясь взглядом за любой взмах ресниц. И не только. — Кос… — Да? — Не виделись сто лет? — Сто десять. — Не пустишь, чудище? — Не-а, алмазная, обойдёшься, — Холмогоров не отрицает, что он чудище, но с добрым, очень добрым и любящим сердцем по отношению к своей семье. Хоть и руки у него не как у светоча всего хорошего. Ну совсем. Увы. — И я тоже по тебе скучала, — без шуток, — не веришь? — Так скучала, так скучала, что пришёл муж, а тут хи-хи и ха-ха!.. — однако Космос нечего не имел против общества Гальской, с которой Лиза успела подружиться за последние полтора года. — Две развесёлые девицы ржут, музыка орёт и без присмотра бегают счастливые чумазые дети? — Прям сценарий какой-то свадьбы пересказала. — Нашей. С той части, с которой мы с тобой сбежали. — Ну не сбежали, а оставили уважаемых людей отмечать, — один Бог и Виктор Пчёлкин знали, что пили гости на свадьбе Холмогоровых. — Грех жаловаться! — Чтобы через девять месяцев познакомиться с Арькой, — Лиза прерывает бурный поток воспоминаний первой. — Кстати, она уснула? — Без задних ног, — укладывать дочь уже не приходилось, но посмотреть вместе с нею вместе мультик перед сном — дело святое, — дружочек уснул. — Дружок набегался, — Лиза не знает, откуда дети берут в себе столько энергии, — и мы ей просто надоели за сегодня. — Ничего не имею против, — сказал Космос, прежде чем окутать Лизу своими длинными руками ещё сильнее, — а теперь я с тобой. — Со мной, со мной, — тепло произносит Елизавета, подтверждая слова мужа, — и была бы моя воля — никуда бы тебя не отпустила завтра. — Как грозно! — Зато по факту. Для него ничего не меняется: обнимать её — одно удовольствие. И нет важности, что Космос и Лиза давно не та беспечная юная парочка с соседнего двора, а за окном сменяются не самые мирные дни, грозясь потопить особенно отличившихся в споре с судьбой. Космос обожает свою Лизу, и он готов воевать за нее со всем миром, если уж на то пойдет дело. А ведь всякий хочет указать его Холмогоровой, что Космос должен от неё отойти. Неправильный, дурной и мутный — зачем Лизе такая головная боль? Зачем с ним оставаться, если неисправимый. Глубже капнуть, так вообще слабый, порочный и давно непрощённый. Всем известно. Кто только не ставил на то, что после событий последних лет Холмогоровы расстанутся? Сил не хватит удержаться вместе! Но Космос смотрел в голубые глаза жены, и, понимая, что есть в них что-то уязвимое и чистое, хотел жить дальше. Бороться с самим собой. Пусть и выходило пока как-то неважно, но… Лиза рядом, Арька сопит в соседней комнатке и Космос спокоен. Его семья при нём. На то, что Лизе в очередной раз донесли хорошие люди и внимания обращать не стоит, а для неё Кос сделает так, что все войдёт в колею, которой и жило до странного наступления девяносто четвертого. Муж он ей давно, а все не унимаются, волки. Или не волки вовсе? Так, мать твою, шавки. Лаем заходятся, пока караван идёт. Вот уж какой год! А Лиза всё также целует Космоса, чтобы он голову вконец от неё терял. Ни на шаг от себя не отпускает, заставляя забыть суету своего извечно неоднозначного дня, а Холмогоров и рад поддаваться жене, когда её ладони лежат у него на плечах и бежать друг от друга некуда. И незачем. Хоть и Лизе хочется поговорить о том, что Кос делал без неё. Любопытная. — Продолжим! Ты «Русалочку» ещё наизусть не выучил? Тебе же интереснее, чем ребенку. Я за пять лет, думаешь, не усекла? — с любопытством спрашивает Лиза, когда на короткое время решается выскользнуть из космического захвата. — Заскучать успела. Дела все переделала, пока ждала тебя, отец года! — Стопудово от корки до корки. Сомневаешься? — Кос не хочет дать своей женщине уйти, и поэтому тянет её вечерний убор за тканевый поясок, играясь, как наглый кот. — Русалка ты моя… Теплая и без хвоста. — На каком моменте наш котёнок уснул на этот раз? — Лиза не спешит поддаваться на заигрывания мужа, поэтому вполне обыденно продолжает беседу о дочери. — Или уснула вовсе не Аря? — Уснул папка, делай скидку на возраст, — честно признался Кос, — а зайка будить меня стала, когда титры пошли. Иди ты, папка, к маме. Спокойной ночи, малыши! — С Тритоном не общался на этот раз в царстве сна? — оценить то, как смешно Космос разговаривает во сне, могли лишь его близкие. — А то за тобой бывает… — Нет, мать, на этот раз камбалу видел, — сновидение Космосу пришло и вправду как из дочкиного мультфильма. — Жёлтый, злобный и в полоску. Одним слова — Пчёла! — Фу, Кос, угомонись, это уже не сон, а пересказ того, что у вас в большом кабинете происходит! — Базара ноль, — Космос добро усмехается, не уставая рассматривать Лизу во все глаза, — не хочу на диван в зале. Там холодно и страх берёт. Чё, красивая, не веришь? — Когда я тебя туда прогоняла? — Приходилось. — Провокация и неверная информация. — Какая культурная! — Жена профессорского сына! — Аргумент. — Любовь! — Моя любовь… Когда суета дня сменяется прохладой вечера, квартира на Кудринской площади подвластна только своим владельцам. Лиза имеет прекрасный шанс помолчать обо всем рядом с Косом, кутаясь в его близость и не отрываясь смотря в синие глаза. Признаться честно, что муж — её самая любимая компания, если не брать в расчёт Арьку, не терпевшую конкуренции. Но дочка заснула после вечернего просмотра «Русалочки» с видеокассеты, а к её родителям сон не шёл, что их нисколько не расстраивало. Темнота московского вечера сменялась ночным полумраком, и была в этом нехитром явлении своя прелесть. Можно спрятаться от всех, но не от друг друга. Так и надо. — Хорошо!.. Лиза скидывает с плеч пеньюар, оставшись обнаженной, и, грациозно потянувшись, крепко прислоняется к Космосу. Он не страдал отсутствием реакции, и поэтому уже через несколько секунд накидывается на жену с жаркими поцелуями, от которых у неё сердце заходится и ноги воздушными становятся, но она ни за какие дары не хотела бы прервать единения. Не хочется терять момент, в котором они вдвоем и в его руках она спряталась, обманула холода и обиды. Трепет заполнил и без того узкое пространство между ними, и сладкие прикосновения любимых губ лишили бы Лизу воли, если бы она не хотела услышать голос Космоса. Ему же тоже нравится этот вечер? Как и ей. — Ещё бы, алмазная, — тихо произносит Кос, объятие которого больше не дает Лизе сделать нового движения. — Никуда бы не выходил, а стрелу завтра в «Жар-птице» послал к лешему. — Опять одни и те же рожи? — Лиза проводит пальчиками по черным бровям Космоса, будто пытается снять с него всю усталость. Прислоняет лоб ко лбу, нос к носу, ощутив, как всё внутри заходится от переполняющих щемящих душу чувств. — Да уроды, — без тени сомнения бросает Кос, прижимаясь к жене теснее. — Куда деваться, милая? — Я дарю тебе такую крутую возможность… Куда-нибудь деться! — Лиза легко касается губами мужской шеи, позволяя себе быть откровенной и любящей. — Остаться завтра со мной. С нами. Никуда не спешить. Здорово? — Офигительный план, — Холмогоров проводит по лицу рукой, как усталость с себя снимает. Ещё два года назад он, наплевав на всё, мог бы не нажимать на тормоз, а потонуть в тоненьких дорожках, но… Он держит себя. Не так старательно, как бы было в идеале, но друзей же убеждал в том, что с него хватит. Не верили. А Лиза… Не верит ему, но верит в него. Или с трудом, но верит? Кос боится ответа на этот вопрос, потому что иногда ему всерьёз кажется, что Лиза не выдержит. Скажет «стоп», пусть и прекрасно зная, что из их счастливого брака выхода нет. Выражаясь языком её профессии, сделка эта — кабальная и ничтожная, но кто сказал, что Космос не будет бороться, если однажды всё-таки заштормит? Ладно, не думать об этом. Не думай, Космос!.. — И не советую тебе ею пренебрегать, солнце… За секунду до нового поцелуя, Лиза успевает обронить мысль о том, что завтра Кос опоздает к своим бравым товарищам по каторге. Или вообще пропадёт из поля зрения, как часто это делал. Но можно подумать, что этот прокол по пунктуальности кого-то расстроит. Точно не Лизу, руки которой стремительно привлекают Космоса к часто вздымающейся груди, а гибкие ноги призывно смыкаются за спиной, поддаваясь навстречу мужской силе. Она счастлива, она чувственно отзывается на каждое осторожное движение — он не желал спешить, и не имеет возможности противостоять потаённым желаниям, зная, что находит такой же страстный ответ в любимом взгляде. У неё не отнять право быть единственной, по которой Кос с ума сходил. Так было и будет впредь. Кто знал, как лететь? Они знают. Для них всё правильно, всё решено. Заведомо. Они теряются, тонут в бесконечном стремлении быть рядом друг с другом, плавая по волнам жгучего желания и абсолютной привязанности. Космос перекидывает губы на хрупкие плечи Лизы, запустив руку в распущенные золотистые локоны, наконец-то ощущая, что она свободна от предрассудков и любой тени вчерашних обид. Кос старается быть к Лизе ещё ближе, глубже вторгаясь и не давая возможности отстраниться, чтобы ощутить хоть каплю холода. Он постепенно ускоряется, забывая о вкрадчивости и легкости ласк, а она поддается ставшим резким толчкам, несдержанно оставляя красные следы на поджарых плечах и требовательно целуя пухлые губы. Не оторваться. Нельзя. Космос хочет отдать Лизе всего себя, чтобы не смогла подумать о том, как бывает без него. Он с удовольствием ловит протяжные стоны, наслаждается тем, как она покорна, но одновременно пленит, туманит разум красотой и безбрежным взглядом. Кос готов сдаться ей без боя: одно мгновение, робкое мановение черных ресниц и взмах тонких рук, и Лиза вжимает Холмогорова в кровать, гортанно смеясь и позволяя жадным пальцам покручивать алеющие соски и блуждать по её животу, раскрытым бёдрам. Она захватывает его полностью, до конца, до края, чтобы в очередной раз показать, что без неё он просто не сможет. Не захочется гореть с другими. И тонуть тоже. Она — наркотик. Самый страшный. Самый опасный. Она — его жена. Вспышки застилают сознание прочной пеленой, пылающим дурманом, не оставляя Космосу и Лизе возможности разомкнуть тел, расслабленных и подрагивающих от приятной неги. Потому что они слишком друг друга любят, слишком зависимы от своих чувств. Мания в очередной раз снесла им головы, но кто сказал, что они не желают поддаваться своему синеглазому демону?.. — Спокойной ночи? — едва ли не безвинным голосом произносит Космос, с азартом заглядывая в глаза жене. — Спокойной?! — Лиза не может оторвать головы от плеча мужа, поэтому лишь посмеивается и прячет нос на его груди. — Ты серьезно? — Эротические сны ты уже посмотрела, чего желать? — Космос рад... Смешить эту невозможную женщину. И не только. — Да ну тебя! — щёки Лизы заливаются пунцовым цветом. Она не первый год замужем, но не перестает удивляться тому, что Кос продолжает кадрить её. — Эх, алмазная моя... Спать этим двоим совершенно не хотелось.***
Дети — стихия Лизы Холмогоровой, как бы однажды она не стремилась доказать будущему супругу, что не знает, как подступиться к этим крохотным созданиям с зубастыми характерами. С рождением Ариадны всё изменилось в прямо противоположную сторону: ребятня казалась Лизе чуть ли не самой адекватной частью окружения, которую нужно было не только забавлять, но и от которой можно было услышать, порой, мудрые и рассудительные вещи. Не от каждого, разумеется, но особенно этим отличался пятилетний сынок Жени, при знакомстве с Арькой взявший на себя роль старшего товарища. А уж дочь Филатовых виделась Холмогоровой отражением собственной матери, и поэтому почему бы не поговорить с двухлеткой о жизни? — Красавица… — Лиза присела на корточки, чтобы поравняться ростом с маленькой крестницей. — Марусь, платье какое у тебя цветастое! Девочка довольно кивает темноволосой головой, улыбаясь крестной матери. В знак того, что Марусе действительно нравится её платье, она показывает Лизе атласный бантик, поворачиваясь спиной. Холмогоровой остаётся лишний раз похвалить наряд Филатовой-младшей, хлопая в ладоши и восхищаясь. Тома, услышав беседу подруги и дочери, прикрикивает с кухни, что муж привёз это платье из Копенгагена, где проходили съемки киноленты о викингах. Покупал впопыхах, промазал с размером, и поэтому Томке пришлось ушивать будущее любимое платье дочери. — Папы, Том, чего ты хочешь? Главное, знает, что покупать! — у Лизы есть свой чуланчик историй про разные носки Арьки и костюм пирата на утренник вместо положенного по сценарию образа снежинки. — Да, Космос Юрьевич? — Алмазная женщина, ну если не хотела наша звезда быть снежинкой? — Космос, нагруженный Арей, сидевшей у него на плечах, заранее знал, что может припомнить ему жена. — Я была пиратом! — разудало восклицает Ариадна, похлопывая отца по щекам. — Карманная ты моя пиратка-космонавтка… — Космос до сих пор считал, что не ошибся, а просто верно понял человека со своими генами. Ну хотелось быть его Арьке в своей тарелке, а не красоваться у ёлки в белоснежном марком платье. Вздумали тоже детей рядить как под копирку! — И то правильно, Лиз, — Валера ожидаемо поддерживает Коса, — а Маняшка у нас тоже через пару годков в пиратку какую-нибудь вырядиться, я ж знаю хитрулю кареглазую! Вот посмотрю на неё!.. Валера подбрасывает дочурку на руки, из-за чего она заливисто заходится хохотом, всем видом показывая, что именно так выглядит настоящее счастье. — Кто-нибудь ещё приедет? — запоздало спрашивает Лиза у Томы, помогая ей разложить «Мимозу» по салатницам. — Да было бы кому… — удрученно говорит Филатова. — Сама знаешь, что Ольга из Америки своей проклятой носа не кажет. У Саши своя морковь, про Пчёлкина даже не говорю — что он с Космосом твоим же не поделил? — Не знаю, Том, — Лиза не намерена обсуждать вечную тему, — Женька же обещала? — Опять, наверное, какого-то сложного привезли. — Хорошо бы не после грузовика… — И не говори, Лиз, — соглашается Тамара, освобождая руки от посуды, — погоди, не спеши бежать в гостиную? — Что такое? — с любопытством спрашивает Лиза. — Вот Валерка с Дании письмо привёз, — вспоминает Тома, словно запоздало, — оно вроде бы и мне, но в то же время все про тебя и… — Что? — строго уточняет Лиза, понимая, какая датчанка, будь она неладна, могла оставить послание. Прошлое же в прошлом?.. — Ты не пыхти, — Тома протягивает Лизе конверт, прежде запрятанный на холодильнике, — прочитаешь потом, выводы сделаешь. Мое дело — отдать тебе, а я бы молчать не стала. — Спасибо, — только и может вымолвить Холмогорова, принимая в руки конверт, — но можешь даже не говорить, кто автор. — Она сейчас там икает, — причем сразу несколько раз, — кто-то ж вспоминает, — но пойдем к столу, а то наши же никакой дисциплины не знают — Машка уже свою первую вазу вчера разбила. — Ну… всё папы! — Не спорю, это в них. Приезжая в гости к Филатовым, Космос и Лиза забывали о времени. Обстановка в доме Томы и Валеры располагала к тому, чтобы говорить исключительно о вещах мирного толка. И если Кос и Фил случайно заводили разговор не в нужную сторону, то оба покидали общество жён, располагаясь в кабинете. Дальнейший разговор шёл под дым холмогоровских сигарет (Валера никогда не курил, но к запаху «Marlboro» не привыкать), а иначе Кос отказывался слушать доводы друга о том, что устраивать раскол среди движения на самом пике не следует. Растеряются же, лучше не будет. Что же они за друзья тогда такие, которые забывают о том, что всего достигли и всё приобрели вместе. Через мутные тернии пролезли, чтобы авторитет свой сковать, а сейчас каждому своего захотелось? Может, ещё стрелять поэтому стоит друг в друга? До такого дойдут?.. — Будь мудрее, Кос… — С какого хера, Теофил? — Помирись с Пчёлой первым, шаг сделай, — кто-то должен зарубить топор войны, — я уже не говорю тебе о том, что в любом случае без своего процента не останешься. О Лизке своей подумай, какого ей слушать, что муж и брат в контрах? — Вот именно поэтому пусть катиться к чёртовой матери, — вмешательства в свою личную жизнь Космос не терпел, — учит, блять, меня, что можно и нельзя… Ей в голову вбивает, что давно надо было развесить. — Космос, но ты же в своей не сомневаешься? — Не сомневаюсь, на то она и моя, — но боялся до одури потерять. — Белый не знает, что и говорить вам… Баранам! — А я и не просил совета Санька в этом деле. — Твою дивизию, Кос, надо решать что-то, а не нагнетать! Придурки… Однако Филатов прекрасно понимает, что учить здоровенных лбов ему не под силу. И поздно. Как дальше у них бизнес идти будет, если интересы у всех, кроме него, как безопасника, прямо противоположные… Никому неизвестно! — Ладно, проехали, — Холмогоров тушит сигарету, услышав в коридоре топот детских ног. — Арька, не топчись, слонёнок, заходи! — Папка, мама сказала, чтобы мы пошли погулять, — Ариадна озвучивает предложение, от которого Кос не может отказаться, — вчетвером. Если с нами не пойдете, то я Марусю одна поведу. А мне самой нельзя… — Базара нет, Арюнь, — у Фила и нет желания спорить, — да, папа Кос? — Иду я, — Космос стремительно поднимается с места, на ходу оттряхивая свой темно-серый пиджак, — и дадим маме шанс потрещать языком, Арь… — Два круга вокруг дома, пару раз на качели и всё, Арьк, ты двум дамам перед уходом сейчас так и скажешь. — Пусть не расслабляются! — Передам… — разве что не фырчит Ариадна, подражая лисице, оставляя кабинет дяди Валеры позади. Космосу кажется, что дочь до жути напоминает ему Лизу в такие моменты, и это его очень радовало. Лучшего сходства для своего единственного ребёнка он и желать не мог. Всё идёт по нужному пути. У каждого есть то, за что стоит бороться, а что же до завтра… Война план покажет.