OST: — Леонид Агутин, Федор Добронравов — Тайна склеенных страниц
Космос способен на многое, причем глазом не моргнув. Эту истину Лиза уяснила ещё давно, но почему-то именно сейчас хочется кинуть в Холмогорова чем-то тяжелым, чтобы не забывал, что живёт не в лесу и не в глухом селе, пусть Москву и именуют большой деревней. И в час, когда Лизе очень и очень хочется спать, Кос заключает, что давно в этом доме не было праздника. Пускай, самого маленького, но жалко ему? Нисколько! А настроение и репертуар, который он выбрал, располагали к прекрасному. Хоть из всего прекрасного, как известно, Космос ценил одну Лизу. Исключительно. И утро воскресенья началось с того, что Кос решил напомнить жене, как он её любит. Не очень оригинально, учитывая, что это был приём, родом из золотой юности. Но проверенный. Неплохой. Зачем и за какие грехи так рано и в выходной? Какой сегодня праздник или куда выпал лунный календарь, по логике которого живёт несравненный Космодром, Лиза не знает, но пришлось терпеть раннее пробуждение. Цветы бы подогнал по такому поводу и кофе с молоком в постель принёс, но пришлось довольствоваться звуками нового музыкального центра и мужскими подвываниями в унисон. Старается! — Кос!.. — Проснулась, красотка? — Ты бы ещё громче музыку врубил! — зачем подсказывает, ну зачем?.. — Аря проснулась наверняка, кушать хочет, а опять зайцев своих пересчитывает. — Пересчитывает, я проверял, — отрапортовал Космос, маленький сообщник которого не спал уже полчаса, — не трогай ребёнка! — Слушаюсь и повинуюсь, генерал. — Наслаждайся, ведь всё для тебя, алмазная, — Кос не хочет сдаваться, — проси, что хочешь. — Марафон щедрости, Скрудж МакДак? — в голове сразу возник мультяшный герой, купающийся в золотых монетках. — Тогда где мой кофе? — Щас сделаю, — роль Джина в этой семье обычно наказуема, — погоди… — Я пока посплю. — А для кого я тут пыжился? — Слушаю я, просто через сон лучше усваивается. — Даже Арька врёт лучше! На всю квартиру доносилось знаменитое «Ты меня любишь» голосом Серова, причем песня играла юбилейный пятый раз, чем стала порядком раздражать сонливую Холмогорову. А Косу нравилось, ведь он уверенно подпевал, то и дело напоминая Лизе одно и то же: — Это я сочинил для тебя, красивая моя, — врал и не краснел. — Про тебя и про меня. Давай ещё раз послушаем! — Меня не жалеешь, так зайчика пожалей, дорогой, — с авторством Коса Лиза не спорит, потому что в современной эстраде как-то разбиралась, но слова песни… Без промаха. Но только не в выходной же так громко и не в девять утра! — Настроение у меня такое, — Космос уменьшает громкость, когда жена подходит ближе к нему. — Догадайся, родная? — Какое, муж? Ответа не следует, но Кос привлекает Лизу к себе, лихорадочно расцеловав розоватые теплые щёки. Она не пыталась отвернуться, но не возразить тоже не получается — шагу ступить не даёт уже с утра. И ей это нравится, хоть мысль о дочери, которой пора завтракать, не выходит из головы. Сидит же явно с игрушками, увлеченная и позабывшая о времени, но как маленький Маугли, за которым не уследили. Соседей Космос в расчёт не брал, но Лиза заранее извинялась перед приличной и безобидной семьёй Галактионовых. Но не раскаивалась, потому что в крепких любящих объятиях мужа не помнила себя. Купалась в своей абсолютной любви, уверенная в том, что Кос всегда сделает выбор в её пользу. Это так правильно. — Без ума люблю, — романтик в черствеющей душе Холмогорова ещё не умер, — без ума… — И мне нравится видеть тебя в таком настроении. Помни об этом, — припоминать недавние переживания не хочется, а новый день не таит в себе опасности. — Что, Кос, никаких важных дел? — Лиза вкрадчиво гладит мужскую спину, ощущая, как Космос отзывается на её прикосновения. Прислоняется ещё ближе, смыкает губы на тонкой шее и не даёт шанса разомкнуть объятия. Они в домике. — Ну одним важным делом я уже занят, — Холмогоров кружит жену по комнате, как в танце ведёт, пристально смотря в её голубые глаза — они светятся алмазным блеском. Неповторимо! — Нас, кажется, кто-то в гости приглашал? — нет, не кажется, это были Беловы, но просто Лиза никуда идти не хочет. Кос заранее это знает. — Да вроде Сашка какой-то сабантуй замутить хотел, там же Олька приехала, — Космос за любой кипиш выступает, не теряет ещё интереса к общим собраниям, хоть и настроение у всех установилось тучное. Мрачное. — Ей сейчас не до гостей, — банальная усталость после перелетов тому виной, а ещё… Были моменты, портившие Беловой настроение, и Лиза об этом неплохо знала. Ведь звонила Оля, с трудом пряча тревогу от неведомого страха. — А у него ж там новая любовь… Замечательно! — Ты б убила, — припоминать свои грехи Космос не хочет, потому что знает, как тяжело далось Лизе простить. И не только его бессознательное состояние. Сам ведь себе был противен, когда крышу срывало. И сейчас… В завязке? Не может показать свою слабость. Не покажет. Или его ещё просто не довели? Ну уж нет!.. — Убила и в канаву выкинула, — или никто к мужу этой ненормальной сестры Пчёлкина в здравом уме не подойдёт? Подойдет, Лиза знала людские натуры. Но также быстро и отойдёт. В рекордно короткие сроки. Орбита замен не терпела. — Маленькая, слушать истории пендосские не хотим? — сказать по правде, но Кос и сам бы просто выпил за хороший вечер и родную компанию, как ни крути. — Хотим продолжения романтики, пока кто-то не загремел игрушками на всю Ивановскую, — Аря не шла из головы матери, потому что притихший ребенок в их случае… Это ребёнок, который уже успел набедокурить. Стащить конфету, например. — Накаркаешь же, — Арюша славилась здравым пофигизмом к шуму ещё со времён беззубого младенчества, но, похоже, дверь в другом конце квартиры уже открылась, — мать-волчица… — Слушай, отец-молодец, а что дарить-то будем? — опомнившись, Лиза щелкнула пальцами перед носом мужа, намекая, что ещё пару деньков, и они крупно проштрафились. — А сегодня какое число? — Тринадцатое! — Блять… — Да, — Лиза почесывает темный затылок мужа, не рискуя выскальзывать из его захвата, — на неделе мы просто не успеем. — Может, в «Диснейленд» вас вдвоем отправить? — Аречка будет просто в восторге от этой идеи, а Космосу ничего не жаль для своей любимой дочурки. — Думаешь, не могу организовать? — Страну чудес? — когда не верить в них, если не в возрасте Ариадны? — Почему нет? Пусть приучается к хорошему! — А почему без тебя, Кос? — Ты же понимаешь, милая, — выражение черт на волевом мужском лице заостряется, заставляя Лизу легко предугадать последующие фразы. — Куда мне сейчас? На подводной лодке перемены зреют, а я в разгуляй? — Как будто тебе ничего не достанется, — следовало ожидать, что Космос пойдет в отказ. — Посмотрим, что будет через месяца три. — А что может быть? — не Лизе лезть в дела «Бригады», но устраняться от мира мужа она не может. — А ты спроси у Пчёлы-родственника, когда в следующий раз на чай залетит, — Космосу нечего опасаться: он с давних времен знает, что Лиза никогда не слушает брата. Точнее, раз все-таки послушала, но ненадолго. — Куда он там перья чистит? Берлин, Лондон? Может, старая память мучает — в Копенгагене найдёт связь? — Скажешь тоже, Кос, — Лиза запоздало вспоминает, что ковертик от Софы рискует потеряться, если она не найдёт его в ворохе своих рабочих бумажек, — Витя не докладывает мне, что у него на уме. — Под монастырь этот ум завести может. — Только ли один ум? Времена настали не самые лучшие. Ещё года три назад Лиза и представить себе не могла, что криминальные капиталы и возможность выйти из игры в самостоятельное плавание столкнут лучших друзей лбами, но отношения Космоса и Вити становились хуже с каждым днём. Фил старался держать всех вместе, часто напоминая товарищам о том, что ведут они себя как бараны, а Саша… Саше было важно сохранить и приумножить нажитое. Растаскивать всех по углам — неблагодарное дело. — Давай не об этом, — перевести тему для Космоса — лучших выход из возможных, — сейчас Арьку собирай, закинем её к предку, а сами подарок выбирать поедем. И я весь твой. Это же хороший план? — Хороший, — Кос поступит по-своему в любом случае, — если бы ещё чаще повторялся… — Вас понял, мадам Холмогорова! Космосу легче свести серьёзность Лизы в шутку, чем дальше развивать бессмысленный разговор о том, где он сам ни черта не видит просвета и внятной перспективы. Лиза не хочет спорить. Устала.***
За окном слышны отзвуки ливня и громовые раскаты, но в супружеской спальне тепло, а ночник даёт приглушенный свет. Космос забылся сном совершенно спокойно, отобрав у Лизы добрую половину одеяла, но к ней же сон не шёл. Лиза сидит на кровати, подложив подушку под спину, а на её согнутые колени опирается открытая книга. Но не любознательность является источником бессонницы Холмогоровой и не её любовь к чтению, а, скорее, любопытство. Потому что письмо из Дании, переданное Томкой ещё несколько недель назад, Лиза успела по забывчивости заиграть, чтобы вспомнить о нём в самую слякотную и неприятную погоду. Когда из дома выходить нет желания, а спящий Кос не помешает вместе со своим компетентным мнением. Нет, Космос проснётся, и Лиза обязательно расскажет ему, что весточка из страны Андерсена прилетела ещё с месяц назад, и от не чужого человека. Однако Холмогоров не ошибётся, сказав, что Софу не одобряет, несмотря на то, что человек в конце концов бросил вредную привычку в лице Пчёлы, сделав правильный жизненный выбор. Космосу и в юности казалось, что куда-то не туда профессорская дочка тянет его алмазную, а потом обиды пустые высказывает. И если с последним Лиза в общем-то не спорила, то первое никак нельзя было приписать на её счёт. Так или иначе, но необдуманные поступки не отличали Павлову-Холмогорову. Почти… Один крупный такой… рядом подушку обнимает. Зараза! Или и здесь всё было вполне продуманно? Лиза не знает ответа на этот вопрос… — И что там? Язва сибирская, блин! — про себя подумала Елизавета, вынимая из конверта листок, исписанный знакомым почерком, чуть ли не детским. Ничего не менялось. Софа писала так, будто бы за ней гонялись полчища спартанцев, и поэтому эпистолярный выброс нужно было закончить как можно быстрее. Но ещё со студенческой поры Лизы научилась разбирать эти каракули, а уж если Тома решила, что это письмо обязательно нужно прочитать… Без вариантов! Что-то о северной погоде. Милославской не тот ветер надул, а Копенгаген смертельно надоел. Ждёт, когда муж выбьет себе новое назначение, которое точно поднимет благосостояние выше. Париж, скорее всего, или Лондон. Что ж, амбиции в Софке не спали, а Ник стремился к лучшему. Нормальное явление. Рассказ о Тёмыче. Скоро исполнится четыре года, большой мальчик. Совсем не маменькин сынок, а самостоятельный и не шумный, что должно радовать. Волосы кудрявые и совсем светлые, волевой нос в отца, миловидное лицо матери, а глаза голубые и задумчивые. Ещё один маленький философ, что за поколение такое? Или просто родители сумасшедшие, а дети положительные? Фотографий не пересылает, за что извиняется. Что ж, простительно. Лизу это не волновало. Воздушный поцелуй для Маруси, которая, наверное, уже неплохо болтает и проявляет филатовский ровный нрав. Эх, Софа, и не знаешь же ты про первую разбитую вазу! Хотя тут могло быть и Арькино влияние, к которой Маруська так ожидаемо тянется, но Лиза себе заслуг не присваивает. Не имеет привычки. И главное…«Ты в курсе про мой нелепый разговор с Лизой. Более приятные слова предназначались для тебя, Тома, но фактор неожиданности не отменял никто. Я не была готова говорить с сестрой Вити, не хотела поддерживать наших прежних отношений дружбы лучших подруг. Держу пари, что Холмогорова всё про себя рассудила, два плюс два сложила. Я не собиралась её терять, не хотела доводить до слёз, но только по прошествии времени я готова сказать, что смогу общаться с Лизой, как прежде. Я виновата перед ней, не сдержав эмоций, но правду говорят, что время — лучший учитель и врач. Исключая причину конфликта, которая больше не является источником моих огорчений, я смотрю вперёд. Возможно, что чувство недосказанности до сих пор живёт во мне, но я оставлю этот вопрос на разрешение весны. Какой? Сама не знаю, но и обнадеживать не желаю. Папа считает, что я давно не была дома…»
Ничего не меняется. Типичный подход Софы к любому делу: сама накосячила, сама извинилась, пообещала быть паинькой. Лиза не снимает с себя вины за тот нелепый разговор перед наступлением нового девяносто четвертого, потому что глупо было бы играть счастливую мину при бывшей девушке брата, с которой он так плохо расстался, был брошен за неверность, но… Если прошлое в прошлом, а Софка излечилась, то почему юлит? Позвонить не может, написать, сделать всё по-человечески. Всё через громоотвод. И что делать теперь? Самой писать, звонить, ждать в гости? Голубя мира засылать? Пчёлкина с приветом? Нет, это сюр! Смешно, местами даже нервно похихикать хочется, припоминая разговор на повышенных тонах, но мир не перевернулся, не изменился ход событий. Не Лиза первой прервала эту дружбу, не ей хотелось стереть из памяти прежнее окружение раз и навсегда. Нужны ли сейчас слова Софы? Надо ли посыпать голову пеплом? — Вот же чума, — издает Лиза почти обречённо, как в юности, когда Софка своими выходками доводила её до бешенства, — чума… И сказать больше нечего. История Вити и Софы давно канула в лету, а Лиза, помня справедливые слова мужа о том, что не им судить и вмешиваться, продолжала сохранять дистанцию. И сохранит, если Милославская и Пчёлкин в один неловкий момент столкнуться лбами. Витя же помнил обиду, хоть и прятал её искусно. Задело же. — Ты спать будешь или хрен мне? — измученно выдает Холмогоров, уловивший то, что жена бодрствует и без него. — Лиза? — Буду, просто инфы в голове много, — необходимо переварить, чтобы понять, как дальше относится к человеку, который когда-то был очень близок, — правда, Кос. Ты что проснулся-то вообще? — Чую кто-то рядом дурит! — И без тебя, да? — Безобразие, твою дивизию… — рука Космоса властно тянет Лизу к себе, и она бы и рада признать космическую победу, но злосчастное письмо нужно спрятать с глаз долой. — Бросай бумажки. Тебя чёрт за ногу дергает в ночи? — Пока только за бок, — хоть и спорить с правотой мужа в данной ситуации сложно, — и за такое твое поведение я буду пинаться во сне, Кос, помни. — А то я не привык, алмазная, — Космос догадался, что Лиза прочитала то самое «письмо к съезду» от Софы, но легче от этого не становилось, — но выкинь ты эту маляву. Лучше бы косячок с неё сделать дала, ей Богу! Чего умного твоя кукушка там напишет? Целую и люблю, но не всех вас, идиотов с окраины? — Не тебе говорить о косячках, Холмогоров, — чтобы никого лишний раз в дрожь не бросало. Особенно Лизу. И Кос верно ловит мимолетное напряжение, сковавшее голубой взор его жены. — Ко мне иди?.. Существует мало способов, чтобы победить холодность и отстраненность Лизы, но Космос знает действенные. Он прижимается к ней сильнее, чтобы точно никуда не убежала, и Холмогорова решает, что не стоит устраивать взбучку с ровного места. Она знает, как сложно даётся это выстраданное спокойствие и выдержка. И… Сон идёт и к ней. В самом деле муж прав. Листок бумаги падает из ослабевающей ладони Холмогоровой, которой вмиг резко захотелось коснуться головой подушки. Бросив послание Софы обратно в конверт, Лиза тихим движением ладони перемещает его в тумбочку, чтобы вскорости уснуть, предварительно закинув ногу на очень удобного мужа. С ним тепло и свободно, никуда бежать не хочется. И жалеть не о чем. Свой. Гром за окном разрывается, небо рыдает во все голоса, а Лиза лишь сильнее прижимается к Космосу, стоит сквозь марево сна услышать гнев природы. Всё хорошо…