Сбежавшая королева

Девочка исчезла из виду также внезапно, как появилась, а Реджина осталась стоять, сжимая в кармане странную записку. Она испытывала смутные чувства по поводу того, что сказал когда-то Румпельштильцхен. У нее есть сестра, больше нее желающая стать королевой, это, конечно, поднимало кучу вопросов, которые не было возможности разрешить. К бывшему учителю она бы нипочем не пошла, к замку, где царствовала новая королева, так тем более. А теперь сестра сама изъявила желание ее видеть. Тон письма был крайне язвительный и озлобленный, а это значило как минимум то, что к сестре Зелина никаких нежных чувств не питает. Она правила единолично. Было ли что-то ужасное в этом? Нет. Никаких серьезных перемен королева с собой не принесла. В Зачарованном лесу вообще всегда было плохо с новшествами. Годы шли, люди жили своей жизнью. Единственное, что потрясло народ, это то, что королева выставила вон свою падчерицу, объявив ее вне закона. Практически никто не верил, что юная принцесса была способна на что-либо плохое в принципе. Что ж, у Реджины на этот счет было другое мнение, и потому она не торопилась осуждать Зелину за этот шаг. Первой мыслью было как всегда поделиться с Робином. Но Зелина в письме настойчиво требовала, чтобы Реджина прикусила язык и умолчала о предстоящей встрече. Поколебавшись, разбойница приняла эти условия. Она уже не хрупкая девочка, что не сможет сама за себя постоять. Даже если сестра была более сильной в магии, это еще ничего не значит. — Здравствуй, сестренка. Довольна жизнью? — язвительно спросила ее Зелина, с самодовольной усмешкой разглядывая вошедшую в дом Реджину. Дом был абсолютно пуст, голые деревянные стены, грязные тряпки завешивали мутные окна, а посреди этого — Королева. Роскошное черное платье, украшения везде, куда можно было их навесить. Ошеломительный контраст. Но Реджину потянуло рассмеяться. Подчеркивать так свое богатство было как-то нелепо. Имелись ведь и другие способы. — Практически, — ответила она, с интересом разглядывая ту, что была ее сестрой. Удивительно, как мало общего. И все же присмотревшись, Реджина могла увидеть черты матери на ее лице. — И чего же не хватает до полного счастья? Разбойницу не обманывал сладкий голос королевы, но ответила она честно: — Спокойствия. Зелина расхохоталась. — Это то, дорогая сестрица, что ты не будешь знать никогда. И я позабочусь об этом. — И почему же так? — Потому, — вся маска доброжелательности рассыпалась в прах, — что ты вечное напоминание о том, что я росла в нищете, покуда ты купалась в богатстве и родительской опеке, о том, что я лишь запасной вариант, которым воспользовался Румпельштильцхен. Напоминание о том, что если тебе не вздумалось бы сбежать со своего места, меня бы еще долго ни во что не ставили бы. Но я, в отличие от тебя, сумею воспользоваться шансом на полную. — Так воспользуйся! Я не попадалась тебе на глаза до этого и не попадусь впредь. Я даже не знала о тебе. Королевский трон — твой. — Еще нет. Я не могу начать охоту на тебя, ты давно мертва. Но Белоснежка должна стать изгоем в моей стране. И умереть. Красиво, прилюдно, как отступница, — «а ты, мысленно добавила Зелина, тихо, в грязи, как незаметная жертва». — Тогда я смогу сидеть спокойно. — Лишь потому, что она потенциальный претендент на трон? — Да. А раз уж я все равно собираюсь собрать рыцарей, чтобы они прочесали лес в поисках нашей милой падчерицы, то почему бы не вычистить оттуда заодно обнаглевших разбойников? — Мы первый раз встретились, только чтобы ты поведала мне это? — грустно улыбнулась Реджина. Нет, она не питала надежд насчет сестры. Если бы она хотела, она могла бы давно найти ее. Если бы хотела дружбы. А раз нет, разбойница надеялась, что той просто все равно. Это было печально, но учитывая, что они никогда не виделись в детстве, мать попросту не интересовалась ей. А значит, с чего бы сестре тянуться к родной семье? Они все были ей никем. — Разумеется, нет. Я хотела поговорить о нашей матери… — Она бросила тебя? — Сейчас важнее то, что я убила ее, — Зелина чувствовала разрывавший душу восторг, глядя в расширившиеся глаза сестры. Как давно она хотела увидеть ужас на этом красивом лице! — Сжала сердце в своих руках. Реджина на мгновенья потеряла дар речи. Не то что бы она хотела бы увидеть мать. В конце концов, именно она швырнула ее в портал, надеясь не увидеть вновь. Но убить — на такое у нее никогда не хватило бы духу. Она все еще любила мать. Боялась ее, злилась на нее, проклинала на могиле Дэниэла, и продолжала любить. Родители были слишком большой частью ее жизни. Но для Зелины это была незнакомая женщина, что не была частью чего-то значимого для нее. Более того, у нее были все причины злиться на Кору, если Реджина правильно понимала ситуацию. Поэтому несмотря на охватившую ее скорбь, она не почувствовала злости на сестру. Только горечь. За обеих. — Если тебе будет так легче, — самозабвенно продолжала повествовать Зелина, — ее последним желанием было видеть тебя. Правда, не для того, чтобы полюбоваться. При виде тебя ее магия стала сильнее, и она чуть не разорвала наручники. Забавная эксплуатация материнских чувств. Она превращала все свои эмоции в магию прежде, чем могла прочувствовать их. Полезный навык. — Мне жаль, — отрешенно сказала Реджина. — Ее? А мне жаль, что она не узнала твою историю целиком, про твое бегство с лесным вором. Уверена, ей бы понравилось, как ты спустила сквозь пальцы все ее многолетние усилия. — Ее. И тебя тоже. Я не знала о тебе. — А что бы ты сделала, если бы и знала? Страдала по мне? Очень мило. Но хватит разговоров. Она взмахнула рукой, но Реджина быстро поняла, что должно произойти. Заклинание Зелины прошло сквозь фиолетовый дым и вылетело наружу через хлипкую дверь. Бегство? Возможно. Но принимать бой не было никакого желания. Нужно было бежать к Робину, рассказать обо всем, уйти глубже в лес, защитить Роланда… По возможности увести и Белоснежку, если получится найти ее. Хотя не нужно, чтобы она видела ее. Реджина не испытывала никакого желания встречаться с падчерицей, но и пустить все на самотек после полученной информации не могла. *** Реджина наотрез отказалась встречаться с Белоснежкой лицом к лицу. Тем более что увидев их вместе, Зелина бы плюнула на свой план, включавший в себя прилюдную казнь принцессы и убила бы обеих на месте. Помочь она могла равно в той же степени, что и подставить. А вообще, Реджина все еще боялась столкнуться с прошлым. Она оставалась с Роландом в одном из их тайных лагерей, глубоко в дебрях леса. Впервые ей предстояло надолго расстаться с Робином. Впервые за долгое время остаться практически одной. Она отчаянно скучала в этом месте наедине сама с собой. На защиту Белоснежки решили встать все разбойники, но не просто увести ее от опасности, как предлагала она, а дать отпор. Ей не нравилась эта идея, а еще больше не нравилось то, что Робин в полушутке утверждал, что это в ней говорит королева. За размышлениями она вспомнила Румпельштильцхена. Она заключила с ним три сделки в течение первого года своего бегства — и ничего не потеряла. Почему? Ответ пришел одним утром. Он думал, что она вернется на трон. Забрал книгу, думая, что она не сможет удержаться без магии и придет к нему. Что ж, она в самом деле не смогла, но понадеялась справиться своими силами. Предложил оборвать пути отхода, объявив ее мертвой, считая, что уж на это-то она не пойдет. Что ж, она пошла. И даже ничего не поняла. Потом он заставил ее мысленно вернуться в свой прежний образ. Но и тогда это ничего ей не сказало. Она должна была что-то сделать для него однажды, так сказал он, начиная ее обучение. Что это было? Что должна была сделать она и, судя по всему, теперь должна будет сделать Зелина? Над ними должно было грянуть что-то ужасное. Смутное чувство тревоги не покидало ее, даже когда спустя долгое время разбойники вернулись окончательно и с победой. *** Зелина входила в торжественный зал, разбивая улыбки и праздничную атмосферу и шокируя королевских гостей. Она с раздражением отмечала всю окружающую роскошь и размах свадьбы. Не могла простить, что, даже становясь королевой, отмечала это событие в узком кругу приближенных. Весть об этом не разносилась трубами по округе, и никто толком даже не знал тогда, что она всходит на трон. А ведь даже когда Реджина венчалась с королем, были созваны гости со всех концов света, даром что бледная как смерть и нелюбимая невеста едва видела кого-то перед собой. Сейчас же, на празднество истинной любви, были созваны кто попало, кто, кошмар какой, пропустил грязных недорослых шахтеров во дворец? И все же это было красивее и ярче, чем было с ней. Зелина не наложила тогда сокрывающее ее зависть заклинание, и кожа была ярко зеленой в свете тысяч свечей, зажженных в честь радостного события. Но оглядевшись по сторонам, она увидела, что, наверное, поступила так зря. Вместе с желанным страхом в глазах окружающих читалось обидное отвращение. А если бы Королева внимательнее вгляделась в глаза падчерицы, то увидела бы страх не только ее, но и за нее, и это бы убило бы все желание произносить пафосные речи. Но Зелина жаждала насладиться этим моментом и предпочла ничего не замечать. Она угрожала, обещала расправу тем, кто отнял ее не слишком-то законный трон. Она жаждала власти, краем сознания уже понимая, насколько эта черта предана кровью, матерью, что бросила ее, чтобы получить еще один шанс на завоевание высот. Она объявила Белоснежку отступницей, потому что не могла начать открытую охоту на свою сестру, что была истинной королевой в глазах закона. Никто не должен был знать, что она жива, а она нипочем не желала умирать. Да и не хотела Зелина, чтобы она умерла. Ей нужно было знать, что она есть, где-то там, спит едва не на голой земле, по молодости и глупости отдав трон. Королева отказывалась верить, что Реджина может нисколько не сожалеть о своем выборе. Это бы сломало ее на корню. А теперь, когда она наложит проклятье, она, наконец, сможет насладиться, как никто не сможет посягать на ее власть. Она будет полноценным властителем нового мира, ее мира, где все будут ходить по струнке и обращаться с ней исключительно уважительно и со страхом. И никто, никто, черт возьми, не сможет думать, что ей не место на ее вершине. Глядя на спокойно стоящую Сару, в которой только начали проявляться первые взрослые черты, черты девушки, не ребенка, она все же замешкалась. У Королевы не было никого ближе ее верной служанки. Или все же был, тот, что сидел в темнице. Но это было не важно, важно было то, что в глазах девочки мелькала тень смутной надежды. Надежды на то, что хозяйка ее не убьет. Что передумает, оставит рядом с собой, и они просто заживут дальше. Сара не боялась. Но не надеяться не могла. Зелина надежд не оправдала. *** Один день в Сторибруке был до смешного похож на другой.