Сбежавшая королева

Эмма открыла дверь номера, ожидая снова увидеть мэра или Генри, но столкнулась нос к носу с приемной матерью своего сына. Свон сразу напряглась. Не то что бы она так уж прям поверила словам мисс Уэст, та тоже вызывала кучу подозрений и вообще плохо ассоциировалась с мэром, но в этой вздорной мисс Миллс вообще уверенности не было. Тем более, что от нее как будто в самом деле едва уловимо тянуло алкоголем. — Здравствуйте. У вас ко мне дело? — тщетно пытаясь скрыть раздражение в голосе, спросила Эмма. — Не пытайтесь быть вежливой, мисс Свон, плохо получается, — гостья решительно шагнула вперед и протянула какую-то бутылку, — но вообще-то я пришла с попыткой помириться. «Хороший дорогой виски, — подумала Эмма, — даже если она правда не дура выпить, то, видать, с королевским размахом. И что мне теперь, разливать и глядеть, будет ли она пить? Так в нашей ситуации любой выпьет». Она взяла бутылку и поставила ее на стол, краем глаза наблюдая за мисс Миллс. Та в свою очередь наблюдала за ней, стоя опершись на дверь, потом вздохнула и, видимо собравшись мыслями, начала: — Я хотела бы извиниться за скандал, что я устроила. У меня кроме Генри никого нет, я думала, что являюсь хорошей матерью для него и не понимала… Я и сейчас не понимаю, какого черта ему взбрело в голову искать вас. В моих интересах, чтобы вы уехали отсюда и как можно скорее. Но раз вы здесь застряли на три дня, то застрянете еще надолго, не так ли? — Пока не знаю, — хмуро ответила Эмма. Она, тем не менее, успокаивалась. Ее бы куда больше смутило, если бы мать ее сына пыталась подластиться к ней сейчас, но резкий разговор напрямик был более в духе обеих. — Вот то-то и оно. Я подумала, что ничего хорошего не выйдет, если мы его будем тянуть в разные стороны. Он еще и манипулировать нами начнет. Я понимаю, знакомство сразу не задалось, но, может, попробуем поговорить? — Попробуем, — согласно кивнула Эмма, — проходи…те, мисс Миллс. — Можно Реджина. — Тогда Эмма, — она протянула новой заклятой подруге руку, и та пожала ее. Садиться не стали, обе были слишком взвинчены. Так и стояли друг напротив друга, глядя в пол и думая, что же тут еще сказать. — У меня ведь тоже кроме Генри никого нет, — попыталась продолжить разговор Эмма, — и его тоже не было. Меня ничего никуда не тянет, а он… Ну как крючок какой-то, за который можно зацепиться и поискать какой-то смысл в жизни. Мне это надо еще обдумать. Я не собираюсь отбирать его у тебя или как-то склонять на свою сторону, я просто… Он мне оказался так нужен сейчас, когда я совсем себя потеряла. И я думаю, вдруг я ему тоже нужна. — Ну зачем-то он ведь тебя нашел, — фыркнула Реджина. — Тебя это так обидело? — осторожно спросила Эмма. Гостья швырнула в ответ мрачный взгляд. — Это могло быть простым любопытством и не более… — Нет. Дело не в любопытстве. Я что-то делаю не так. Я даже не знала про это его странное увлечение сказками. — С этим в самом деле странно. Но кстати, мы с тобой как будто не особо сказочные, даже в его понимании, — усмехнулась Эмма, — я, видите ли, выкинутая в этот мир младенцем дочь Белоснежки и Прекрасного Принца, а тебя он вообще никак не найдет на страницах. — Спасибо, что не «Злая королева» какая-нибудь. — «Злая Ведьма» — это ваш мэр. Странная дамочка тоже. — Да уж, малоприятная. На меня у нее вообще зуб, каждый раз силюсь огрызнуться, да как язык заплетается, — кажется, Реджине тоже все же удалось слегка расслабиться и настроиться на спокойный разговор, — а может и к лучшему, у меня и так от нее проблемы. Сейчас Эмма была куда больше расположена к Реджине, чем к обсуждаемой ведьме, но разговор с мэром не шел из головы. «Я так рада, что вы приехали, — ворковала она, — не хочу вас пугать, но приемная мать Генри меня очень и очень настораживает…» — А странные в этой книге сказки, — прервала паузу гостья, — с чего-то у Белоснежки было аж две мачехи, и первую украли разбойники, думается, с ее полного согласия, а потом появилась вторая. Разумеется, сказки вещь неточная и вариаций существует множество, но такое первый раз встречаю. — А я не читала, — рассеянно ответила Эмма. — Так попросите Генри дать вам книгу. Там много таких странностей. — То есть ты не против, чтобы я встречалась с Генри? — А если бы и была против? Вы бы все равно встречались. Эмма отпустила взгляд. — Ладно, я пойду, — сказала Реджина, и вдруг резко остановилась, пораженно глядя в одну точку. Эмма проследила ее взгляд, но ничего не увидела. — Что? — Да я вспомнила одну вещь. Мне помогал с усыновлением один человек. Просто так, что для него вещь крайне нетипичная. Сказал только, — она сделала почти театральную паузу, вспоминая слова, сказанные десять лет назад, — чтобы я не мешала ребенку верить в сказки. Я этому значения не придала, конечно, а тут вдруг вспомнилось и даже неуютно стало. — Что за человек? — Мистер Голд. *** Наутро Эмма двинулась к лавке Голда, но вдруг увидела Реджину, тянущую за руку Генри, и прошла мимо нужного места. Она увидела, как вчерашняя гостья торопливо заводит сына в бар, и сердце ухнуло вниз. Неужели ведьма-мэр все же в чем-то права и у Реджины нелады с алкоголем? С чего тащить сына в субботнюю рань в такое заведение? Эмма решительно вошла следом. — Мы еще закрыты! А, ты, — Реджина крутилась с обратной стороны барной стойки, а Генри, расположившийся за одним из столиков, радостно вскочил ей навстречу. — Эмма! — Да, я… — растерялась та, но Генри уже очутился рядом с ней и протянул неразлучный с ним том: — Раз ты здесь, ты должна прямо сейчас это все прочитать. И тогда ты поймешь, что я в самом деле прав! Эмма взяла книгу и вопросительно взглянула на Реджину. — Входи, и табличку переверни на двери заодно. — Вообще-то мы должны были открыться еще десять минут назад, — у стойки оказалась еще одна девушка со светлым пучком на голове, — но кое-кто первый раз за кучу времени проспал. Интересно, почему. Тот голубоглазый красавчик тебя-таки добился? — Ой, да молчи, Тина, — поморщилась Реджина, и обратилась уже к Эмме, — тебе налить что? — Да нет, я просто, — она судорожно искала нормальную причину войти в бар не пить, — просто посидеть. Где всякая всячина должна происходить по субботам, как не здесь? — Да тут не только по субботам всякая всячина. — А ты уверена, — спросила Эмма, понизив голос, — что Генри здесь место? — Конечно, нет, — невозмутимо ответила хозяйка бара, — но попробуй убедить его в обратном. Не одна ты ждешь чего-то здесь. Если тебе удастся его отсюда вывести поискать событий в другом месте, я возражать точно не буду. — Да… Только книгу прочту. Она открыла первую страницу, прочла три абзаца и задумалась о совершенно постороннем. О том, что с Реджиной, кажется, удалось помириться. Стоило ей придти с миром, как угол восприятия поменялся, и теперь это была не властная и нервная женщина, подавляющая сына, а невыспавшаяся, скорее всего от собственных мыслей, хозяйка бара, работающего по субботам в городе, где в выходные больше нечем заняться, кроме как придти сюда, взявшая на себя чужого ребенка, чтобы не изнывать, как она сама, от одиночества, и сильно прикипевшая к нему. Теперь она нравилась ей. Даже своей язвительностью, ошибками как матери и той злой ревностью в глазах, что она на нее направляла. Эмме казалось, что она вполне могла быть на ее месте, сложись все чуточку по-другому. Она наблюдала за Реджиной и заметила, что та уже не в первый раз поглядывает на часы, будто чего-то ожидая. И когда дверь открылась, увидела, как Миллс не смогла сдержать улыбки. Вошедший человек улыбнулся в ответ. Он приветственно кивнул всем присутствующим, включая Генри, что от любопытства пересел ближе к стойке. — Доброе утро. Реджина разрезала яблоко и кинула его в соковыжималку. — Ты, похоже, не выспалась. — Так заметно? — По глазам да, — он снова мягко улыбнулся. Она налила сок в стакан и протянула ему. Он едва отпил. — Не люблю субботы. Приходится работать с утра и обычно самой, — пошутила она, выбрасывая остатки яблока. Когда она выпрямилась, он накрыл ее руку, лежащую на стойке, своей. — Но после работы могу ли я проводить тебя домой? — Нет, — неожиданно резко ответила Реджина, и Эмме оставалось только удивлённо уставиться на нее, — у меня есть планы после работы. Тон был слишком грубым, даже для нее, и руку она выдернула очень некрасиво. Но посетитель не обиделся. — Жаль. Ну, может, в следующий раз. Когда за ним захлопнулась дверь, казалось, все в помещении очнулись от видения. — Дура! — взвыла Тина, — нет, ну я не могу! И вообще, мне пора, — она пулей вылетела из бара. — Я думала, она твоя помощница, — сказала Эмма, хотя в мыслях крутилось совсем не то. — Вообще-то она бармен, она ну и ее пересменщик. И здесь она появлялась только чтобы увидеть, не соглашусь ли я сегодня. Просто сваха, чтоб ее. А я владелец и у меня другие функции. Но почему-то по субботам, в единственный день, когда бар работает с утра, торчу здесь я. Повелось так. Ее мысли тоже явно были заняты никак не своими подчинёнными и не своей ролью в этом баре. И об этом надо было бы как-то поговорить, но слова упорно не шли, как будто перед директором школы в первом классе, когда от страха не можешь ничего из себя выдавить. — Мам, — позвал ее Генри, выбивая из плена мыслей, — не переживай. Это тоже из-за злой ведьмы. Она тебя блокирует. — Ох, Генри, — ласково улыбнулась она, — вот уж где никакие ведьмы ни при чем. — Нет, при чем! — заупрямился мальчик. — Но теперь, раз Эмма приехала, она со всем этим разберётся! — Я? — растерялась та. — Ну давай попробуем. Расскажи хоть, кто и что он такое? — Его зовут Робин, работает водителем мэра, отец-одиночка, соответственно не пьет, только вот яблочный сок, — с явным облегчением выпалила Реджина, — приходит сюда с утра по субботам и иногда вечерами… Видимо, когда работа позволяет. — Или когда ты здесь, — вставил Генри. — Ну, он тебе как, нравится? — Ну, он мне симпатичен… И я не про внешность, я с ним уже нашими короткими диалогами уже много наговорила. Я даже вспомнить не могу, когда он здесь первый раз появился. — И тем не менее, отказываешь ты ему настолько грубым тоном, будто в тебя кто вселился, — фыркнула Эмма, — сомневаюсь, что причина в ведьмах, но ты бы в себе покопалась на этот счёт. Она ожидала ответной язвительности, резкости и слов вроде «не учи ученого», но видимо, этот Робин сидел слишком большой занозой в сердце Реджины. Она молча оперлась руками на стойку и задумалась. — А если это из-за меня, — осторожно предположил Генри, — то не переживай, я с ним уже все обсудил! От этого заявления Реджина, кажется, совсем растерялась, а Эмма усмехнулась и вернулась к книге. Сказки на самом деле были очень странные. Как будто кто-то подумал: «А если персонажи решили поступить по-другому? А если все не то, чем кажется?» Эмма внезапно поняла, что ей в самом деле интересно. Истории были явно сказочные, но при этом довольно захватывающие, а еще были как будто пародией на всем известные сюжеты. Красная Шапочка — оборотень? Бар наполнялся людьми, и когда через пару часов Эмма изучила книгу от корки до корки, оказалось, что вокруг довольно людно. Генри отложил карандаши и о чем-то беседовал с мистером Хоппером. Реджина готовила очередной коктейль для кого-то из двух хмурящихся друг на друга посетителей, стоявших у стойки. — А тебе не кажется, — обратилась Эмма к ней, — что должен быть какой-нибудь, я не знаю, второй том? Тут же не все истории… — Все истории никогда не поместятся в одну книгу. Это сказка про Белоснежку, а остальные персонажи раскрываются только в той мере, что нужны для целостности истории. Она вздрогнула, когда увидела, что сидит рядом с ней. «Как он вообще взобрался на барный стул со своей ногой?» — было ее первой мыслью. А потом стало не по себе: — Вы тоже читали эту книгу? — Разумеется. Вы же не думаете, что держите в руках единственный экземпляр? — Нет, просто… Я таких сюжетов не встречала. — А вы и не интересовались, мисс Свон. — Ну так-то да… — И все же, правда интересно, что стало с персонажами? Смогла ли Ариэль вернуть свой голос и признаться принцу? Что случилось с Крюком? В самом ли деле умерла сбежавшая королева? — Этот персонаж меня больше всего смущает, — услышала разговор Реджина. — Откуда она вообще взялась и на кой черт? Она не играет никакой роли в сюжете, просто появилась и исчезла. — Возможно, изначально задумывался другой сюжет? — Мам, — вдруг оказалось, что Генри тоже давно вслушивается в их слова, — да это же ты и есть, сбежавшая королева. — Ну, учитывая, что в книге ее украли разбойники, а человек, что так к тебе неравнодушен — Робин, и как бы не Гуд, — рассмеялась Эмма. — Ты же это не серьезно сейчас?! Неожиданно рядом послышалась какая-то ссора, и Реджина бросилась на другой край стойки, где Вейл замахнулся стаканом на Лероя. Оба, несмотря на довольно ранний час, были уже пьяны и оба искали повода выплеснуть обиду на мир. — А ну стоп, — зашипела на них хозяйка бара, едва касаясь их руками, чтобы в случае неповиновения попытаться растолкнуть их друг от друга. Но они послушно застыли, и она с угрозой в голосе продолжила, — Только попробуйте тут подраться. Если чешутся кулаки, выметайтесь отсюда. Я этого терпеть не буду. — Прошу прощения, мэм, — примирительно буркнул Лерой, — просто он нарывается. — Да, прошу нас извинить, — присоединился Вейл, кажется, сам не очень веря, что он это говорит, — я просто напился на голодный желудок. Можно воды с лимоном? — Конечно. Эмма видела, с каким интересом наблюдает за ней Голд, и ей почему-то становилось жутко за новую подругу, но Реджина восприняла этот взгляд спокойно и совсем иначе: — Вам повторить, мистер Голд? — Нет, спасибо, — сказал он и осторожно слез с высокого стула. — До чего жуткий тип, — прокомментировала Эмма, когда он вышел из бара. — А ты как будто не боишься его? — Да ну как сказать, — неопределенно пожала плечами Реджина, — не хотелось бы иметь с ним дело. *** Этим вечером Эмму тянуло надраться, и в конце концов она решила сдаться своему желанию. Это все явно было слишком. Не то что бы она не привыкла к разным поворотам судьбы, жизнь ее уже изрядно помотала, но даже при этом последние события были из ряда вон выходящими. Эмма не знала, хотела ли она встретить кого-то знакомого в баре. Возможно, ей нужно было выговориться. Но, возможно, не стоило это ни на кого вываливать. Но этот город при всей своей чрезмерной таинственности, читающейся во взглядах жителей, вдруг начал казаться ей уютным и каким-то… родным. Наверное, дело было в сыне. А еще его приемной матери, накричавшей на нее одним утром и извинившейся другим вечером. И Мэри Маргарет, учительнице начальных классов, что недолго думая пригласила ее поселиться вместе. И шерифе Грэме, что ни с того ни с сего предложил ей работу в качестве его помощника. Вообще, складывалось ощущение, что город принял ее и очень быстро. И она не могла не сделать того же в ответ. Никого знакомого в баре не оказалось. Зато оказался бармен, похоже, малость злоупотребляющий своим положением и слишком активно пробующий качество рома. А еще, кажется, пытающийся к ней подкатить. Или по крайней мере разговорить. Но изливать душу совсем уж незнакомцу было слишком для нее. Хотя не пялиться на то, как он ловко управляется явно не настоящей рукой было сложнее с каждым бокалом. Он, очевидно, пытался ее заинтересовать, и что же, ей действительно нравилось смотреть, как он ухитряется вращать бутылки и управляться со стаканами. — Ты можешь уже спросить, как я потерял руку, — нахально сказал он, перегибаясь к ней через стойку. — И как же? — Эмма не была уверена, что ей действительно хочется это знать. — А ничего интересного, — рассмеялся он, придвигая ей новый коктейль, последний на сегодня, решительно подумала она, — просто допрыгался. По заброшкам. Детство беспечно, пока на тебя не начинает рушиться здание. Эмма хмыкнула, оценивая историю. — Прежде чем уйдешь, может, все же решишься выговориться? За этим пришла ведь? — он улыбнулся уже не так вызывающе и показался Эмме куда более приятным, чем она могла судить поначалу. Этот коктейль определенно должен стать последним. — Да что тут говорить? Меня нашел сын, которого я оставила десять лет назад. — Это уже все знают. В городе туго с происшествиями, а с приезжими еще туже. Я спрашиваю про твои чувства по поводу всего этого. — Мои чувства? — удивилась Эмма. — Я и сама не знаю. И вообще, это так себе повод для сплетен. — А это не повод для сплетен. Это участие. Свон недоверчиво посмотрела на него, но глаза, несмотря на усмешку на губах, были серьезны. Она растерялась. — Нет уж, я не готова сегодня обсуждать черте с кем свои чувства. Он не обиделся. — Сегодня не готова? Звучит как намек на следующую встречу. Дай свой номер? Если кто бы спросил Эмму наутро, она бы уже не могла сказать, почему написала верный номер и даже не поинтересовалась язвительно, телефоны скольких посетительниц хранятся у него на салфетках, и в каком порядке он им звонит. Возможно, он просто слишком настырный, но это не объясняло, почему это все вообще волновало ее.