Дракон и солнце 3. Луна, звезда

Прибыв в Альд'Рун, Джон пошел от Гильдии Магов не к порту силт страйдеров, а дальше в город, пытаясь понять, куда же его понесло во время бури и где дом Ханарай. Довольно скоро обнаружилось, что найти его несложно - это был один из немногих домов, у запертой двери которого все еще лежала куча песка и пепла. Джон оглянулся на ступеньки за спиной, вспомнил, как спотыкался на них под ветром, и окончательно убедился в том, что его тайное убежище прямо перед ним. Заходить сейчас внутрь смысла не было и он направился к силт страйдеру, чтобы через пару часов оказаться в Маар Гане. Как оказалось, этот шахтерский городок был здорово похож на Альд'Рун и пеплом тут мело даже сильнее. Покинув жука, Джон натянул капюшон и завернул к аванпосту, чтобы найти разведчицу Нулено Тедас и разузнать дорогу к племени Уршилаку. - Хм, - задумалась она. - Тут сплошь горы. Иди вдоль фояды Бани-Дад, там у моря обломки судна, береговой знак. Обойди горы по воде, если умеешь, как раз выйдешь куда надо. Можно пройти через горы чуть раньше, но там даэдрические руины. - Руины, - с интересом протянул Джон, но, заметив взгляд разведчицы, поспешно принял благоразумный вид: - Но их же можно обойти? - Да, конечно. Только не уткнись в двемерскую крепость. Аккуратнее надо, осторожнее... Джон понял, что в своем корыстном ликовании уже не может сохранять приличный вид, поблагодарил Нулено и поспешно откланялся. Двемерские руины! Даэдрические! Грабь, гуляй, тащи добро!.. Обойти, ха! Решив перекусить перед многообещающим путешествием, он пошел по городку и уперся в храм Трибунала. А нет ли тут проповедей Вивека, задумался он и толкнул дверь. Джон до сих пор не прочел, что там для него переписал Нункиус, - запрятал листы до лучших времен вместе с подозрительным подарком Херма-Моры, на который даже смотреть лишний раз боялся. Но если тут, в Маар Гане, что-нибудь есть, можно и прихватить - неизвестно, когда его еще раз занесет сюда судьба. Джон споткнулся и забыл, о чем думал, увидев высокомерного дремору, посетившего этот скромный храм. Даэдра торчал неподалеку от гигантского валуна в центре небольшого зала, блестел рогами и вороненым доспехом и взирал на Довакина, как на ветошь. Собравшись с мыслями, Джон подвалил к служителю и поинтересовался, правда ли это дремора или ему мерещится с недосыпу. - Правда, - скуксился жрец. - Стоит тут, оскорбляет паломников. И ведь не выгнать. Джон присмотрелся к эбонитовому мечу, которым щеголял даэдра, и понял, что в храм он зашел не зря. - Эй ты, - сказал он, подходя к дреморе, - чего стоим? - Еще один смертный, - обрадовался тот. - Скоро я полакомлюсь твоим костным мозгом. - Да, мозг тебе необходим, - дразнился Джон. - Ха! Неплохие слова для родившегося не с той стороны гуара! - Зато ты с той. Чистопородный. Рука дреморы легла на оголовье дорогущего меча, который жадный Король Севера в мечтах уже вовсю продавал скампу. - Когда я убью тебя, - любезно сообщил рогатый, - я изнасилую твой труп. Не волнуйся. Я сделаю это нежно. - Лучше волнуйся за свой труп, - многообещающе прищурился Джон и извлек из ножен Песнь. Сталгрим душераздирающе заскрежетал об эбонит, зал наполнился звоном и лязгом клинков. Служитель храма так радовался и лез вперед, следя за сварой, что почти попал под раздачу - Джон еле успел увести меч в сторону. - Ага! - взревел дремора, рванувшись в брешь в обороне. - Сейчас я тебя... Джон совершенно не по-благородному лягнул его под ремень и двинул мечом по рогам. Остался приметный скол. - Ах ты ж скотина! - обиженно заорал дремора и исчез. - Чего? - опешил Джон и завертел головой, озираясь. - А ну вернись, трухло! - Да что ж вы такое говорите, мутсэра? - запричитал служитель. - Ушел - и Молаг Бал с ним! - И то правда, - разом остыл он, мимолетно размышляяя о том, что бедняга дремора, кажется, и впрямь испугался за свой труп. - А у вас проповедей Вивека не найдется? У меня вроде как квест. - Проповедей нет, - развел руками жрец. - Но есть камень с надписью! Раз у вас паломничество, то это то, что надо. Джон пригляделся к надписи. "Здесь Мехрун Дагон занес сей камень над данмерами. Вивек стал дразнить Мехрун Дагона, и тот бросил камень в Вивека вместо данмеров." Хуже детей, право слово, подумал Джон, а вслух сказал: - Замечательный камень. * * * Он со спокойной душой путешествовал по пустошам, собирая вредозобник (помогает от яда) и стреляя скальных наездников (достали!), когда столкнулся с тремя оборванцами у костерка. Поначалу он хотел подойти к ним и разузнать дорогу, но движение, которое началось в их крохотном лагере при виде путешественника, выглядело как-то недружелюбно. Оставив за спиной трупы тех, кто пытался его ограбить, Джон пошел дальше, стреляя наездников и собирая вредозобник. По пути ему попадались то пещеры контрабандистов, то убежища магов - в одном из них, укрытии со странным названием Шиши, он обустроился на ночь, предварительно перебив каких-то вояк, которые еще до него успели перебить там всех чародеев Телванни. И каким, интересно, чудом в Морровинде вообще сохраняется хоть какое-то население, удивился он, плюхаясь на чужую кровать с книгой "Рецепты алхимика". Книга его увлекла настолько, что он вытащил на свет свой новый сундучок со свежекупленным оборудованием и начал стряпать противоядие - вредозобника у него было завались, как и мяса крысы, еще одного нужного ингредиента. Спустя полтора часа экспериментов у него был пузырек с прозрачной жидкостью, которую Прелесть определила просто, но не без гордости: "Противоядие. Работает." Джон долго смотрел на пузырек, как на неведомое чудо, а потом, решив отметить свой успех, выпил флина и сладко заснул. Поутру он снова от души повосторгался пузырьком, а потом собрал вещи и выполз наружу, где ради разнообразия было солнечно и совсем безветренно. Бодро пыля по фояде, некогда руслу лавовой реки, он увидел впереди двемерские руины, возвышавшиеся на скале, и попытался найти дорогу наверх, но так и не сумел. Наверное, подобраться к ним можно было лишь с той стороны. Дойдя до конца фояды, он уперся в рассохшийся остов корабля, вспомнил, как был обретен в трюме чудесный "вакузась", и полез изучать останки судна. А вдруг?.. Спустившись в трюм, он столкнулся там с ходячим вооруженным скелетом и интересу ради запустил в него зачарованным на захват ножом, прежде так хорошо уложившим аспект Хирсина. Скелет оказался покрепче Принца Даэдра. Он поскрипел к Джону, не смущаясь ножом в черепе, и пришлось добивать его Песнью. Звезда Азуры тихо динькнула в рюкзаке и Довакин стал радостно прикидывать, что бы этакое ему зачаровать на этот раз. Помимо скелета, впрочем, в трюме не нашлось ничего интересного, и он вылез наружу, решив проверить каюту на корме, раз уж пришел. Хотя какой смысл, спрашивал он себя. Этот корабль - береговой знак, тут все обыскали до него и не по одному разу... Видимо, не все, удивился он, обнаруживая на полу еще один скелет, а неподалеку - солнечную ватрушку вроде той, что махала Гальбедир. Великий Камень Душ, и притом пустой, понял он, взяв ватрушку в руки. А у него ведь есть пара свитков призыва Золотой Святой... Помня, как непросто было свалить Святошу в первый раз, он решил подождать с экспериментами до лучших времен и убрал Камень в рюкзак. Хотя руки, правду сказать, чесались. Восемьдесят тысяч, говорила Гальбедир. Камни с даэдра любой принадлежности, говорил Ползун... Джон потряс головой, отгоняя жадные мысли, и вернулся обратно к фояде. Не так далеко отсюда он видел проход в горах - вероятно, тот, о котором говорила Нулено. Бегать по воде вдоль берега, конечно, весело, но долго и отнимает силы, а там - Джон насупился - там все-таки рыбы... Лучше пойти по надежной земле. И опять потянулись мимо камни и колючки, а над головой снова и снова возникало очередное верещащее чудовище. Что-то Джиуб не торопится спасать Вварденфелл, сварливо думал Джон, отстреливаясь и отмахиваясь от пакости. Дорога привела его на ту сторону гор, и он увидел даэдрические руины, живописно раскинувшиеся в пустошах. Он обрадованно потрусил вниз со склона, примечая впереди какую-то пещерку с дверью, но тут погода сменилась и небо в считанные минуты затянуло пыльными полотнами. Из интереса пещерка превратилась в необходимость, и Джон, откашливаясь, вломился в спасительное подземелье, запечатав дверь и оставив бурю снаружи. Чуть не наступив на мертвого скампа, валявшегося под ногами, он прошел внутрь и столкнулся с данмершей, которая недобрым голосом заверила его: - А теперь ты умрешь! - и швырнулась огненным шаром. Что, вот так сразу, расстроился он. А поговорить, а побеседовать?.. - Струн Ба Кво! В пещере разразилась гроза, в считанные секунды убившая и эльфку, и скампов, болтавшихся внизу, и ее подругу-альтмершу, высунувшуюся из соседнего прохода. Дождавшись, когда молнии утихнут, Джон прошел вглубь и обнаружил записи, где упоминалась скрытая где-то в пещере могила с баснословными сокровищами. Воодушевившись, он пошел искать и быстро уперся в воду, уходившую под скалу. Хочешь не хочешь, а придется плыть... Он бултыхнулся вниз, с опаской сунулся в туннель, проплыл в следующую пещеру и из-под воды увидел разгуливавшего по берегу дремору. Выбравшись наружу, Джон вступил в неравный бой - неравный для даэдра, у которого не было драконьего доспеха, - а потом присвоил себе по праву победителя отличный эбонитовый топорик. Заклинание, очищавшее от грязи, одежду высушивало, но не всегда до конца. Передернув плечами, к которым неприятно липла сырая ткань, он фыркнул и подумал, что не стоило и стараться - все равно ему еще плыть обратно. Большая и красивая каменная дверь, которая почти наверняка скрывала за собой гробницу, была заперта и замком, и ловушкой. К замку у Джона был ключ, оставленный дреморой, а ловушка... ну что ловушка. На нем все еще драконий доспех. И он смело потянул на себя тяжеленную дверь, которая тут же бросила в него трескучий красный сплолох. Магия отшвырнула его на пол, доспех задрожал и со звоном лопнул, оставив без защиты. А защита ему сейчас определенно пригодилась бы, поскольку из-за двери показалась разозленная Золотая Святоша. Ватрушка, вспыхнуло в голове жадного Довакина, и он, даже не встав с пола, метнул в красавицу-даэдра нож Захвата, а потом рявкнул: - Ри Вааз! Вот как все просто, подумал он. Если ты в подземелье, конечно. Он был уверен, что под небом подобная стычка не окончилась бы так быстро и легко. Вытащив Камень Душ из рюкзака, он проверил его кольцом и убедился, что Гальбедир была права. Восемьдесят тысяч... Что со мной стало, пригорюнился он, сидя на полу с драгоценной ватрушкой в руках. Куда подевалось то юное и наивное, чистое душой создание, которое когда-то отправилось на Стену, чтобы благородно послужить человечеству? Ах да... его убили. И кстати, цинично припомнил Довакин. У того юного существа не болела голова о государственном долге в десять миллионов. Да и вторжения Ходоков со дня на день никто не ожидал. Он убрал Камень Душ в рюкзак, а потом пошел обчищать могилу, которая действительно сохранялась за дверью. Забрав у покойного скелета даэдрическое вооружение - секиру, щит, шлем, - он не забыл прихватить и вовремя замеченный высоко на стене артефакт с красивым названием Символ Элейдона и стоимостью в двести тысяч. После этого горстка драгоценных камешков, набранная там же по сундукам, казалась просто безделицей. Джон небрежно ссыпал их в рюкзак и заспешил прочь из гробницы. От зловонного спертого воздуха начинало тошнить и плыла голова. Выбравшись обратно к трупам скампов, он высушился как мог, плюхнулся в чужой гамак и стал лениво качаться, отталкиваясь ногой. Интересно, размышлял он, а не выйдет ли в итоге так, что он перетаскает и продаст Ползуну пол-Вварденфелла? Хотя почему бы и нет. Он хорошо помнил столб пепла и красное марево, плывшее над горой. Скоро остров будет уничтожен и отсюда уже никто ничего не вытащит... Джон никак не мог вспомнить, из-за чего полыхнула Красная Гора. Ему ведь наверняка что-нибудь да говорили, возможно, Арано или Велет, или еще кто-то из данмеров в Вороньей Скале, но он не помнил. Единственное, что он знал, это то, что извержение случилось за поколения до его появления в Скайриме. Возможно, до катастрофы осталось не так уж много времени. Он качнулся снова и задумался, как же ему предупредить об этом Ажиру, Кая и всех прочих. Ведь никто из них, как всегда, не станет слушать... * * * Выгодно прогулявшись по даэдрическим руинам (имени Дагона), а потом и по двемерским (монетки!), Джон решил, что пора бы перестать отвлекаться на наполнение казны, а вместо этого наконец приступить к своим обязанностям, смешно сказать, Клинка. Он двинулся к побережью, с отвращением вспоминая, как спихнул ящик с Ханарай к двемерам в лаву, и все пытался отвлечь себя мыслями о том, какими же окажутся эшлендеры. Впереди показалось какое-то пыльное нагромождение и, приглядевшись, он понял, что это юрты. Чем ближе он подходил, тем унылее все это выглядело. Наверное, надо очень любить пыль и колючки, чтобы жить вот так, подумал Джон, вспоминая нарядную, убеленную снегом деревню скаалов. Посреди лагеря булькала какая-то черноватая лужа. Вокруг нее там и сям занимались своими делами обтрепанные тощие эльфы: что-то чинили, вырезали, перетирали. Бренчали сухие трубочки, подвешенные к юртам. Джон посмотрел на лужу, на данмеров, на унылые трубочки и подумал, что вести себя учтиво выше его сил. Прошагав мимо лужи и стараясь не замечать любопытных взглядов, он прошел к самому большому навесу с колокольчиками, где наверняка обитал их вождь. Протянув руку к занавеси центральной палатки под навесом, он прочел: юрта ашхана. Замечательно. Джон смело отвел занавесь в сторону и нырнул внутрь. Эх, Дени бы сюда, мелькнула мысль. Она-то знает, как говорить с гордыми кочевыми народами. Сухой, покрытый морщинами данмер нетерпимо глянул на него и выплюнул: - Как вы здесь оказались? Убирайтесь прочь или мне придется собственноручно вас убить. - Сожалею, но вы не сможете, - ответил Джон. - Мне хватит двух ударов сердца, чтобы покончить с вами, достойный ашхан. - Так ты убийца, - выпрямился Сул-Матуул. - И кто послал тебя? Храм? Эрабенимсун? - Леди Азура, - Джон увидел, как ашхан оторопел от такого заявления, и поспешил закрепить эффект, предъявив дар Принцессы Даэдра, - сказала, что ее звезда поможет мне на моем пути. Я не убийца. - Звезда Азуры, - промолвил вождь, увидев завитки темного солнышка, масляно блестевшие в свете фонариков. - Говори, наглец. Голос гордого кочевника, впрочем, стал звучать добрее. То ли звезда произвела на него благоприятное впечатление, то печать Шеогората исподволь творила свое черное дело, заставляя проникнуться симпатией к настырному гостю. - Я пришел учиться, - сообщил Джон, чем вызвал в ашхане еще большее изумление. Сул-Матуул расхохотался и бухнулся на складной стул: - Учиться! - хохотал он, хлопая себя жилистыми руками по коленям. - И чему же ты надеешься учиться у нас, наглый пришелец? - Я вижу сны, где Дагот Ур зовет меня Нереваром, - честно ответил Джон. - Мне сказали, что пророчества Нереварина говорят обо мне. - Это не может быть правдой. Ты чужеземец. И к тому же неучтивый. - Тогда зачем я ему? - уставился Джон на вождя. - Н'вах, никто и ничто, вдруг привлек внимание Дагот Ура? Я не прошу вас о доверии. Я знаю, что его надо заслужить. Только бы не заставили обходить еще какие-нибудь камни, мысленно взмолился он. Сул-Матуул посмотрел на него испытующе, а потом промолвил: - Мы не говорим о пророчествах с чужаками. Если ты хочешь узнать то, что знаем мы, ты должен быть одним из нас. Но чтобы войти в племя Уршилаку, ты должен предстать перед судом предков. Джон терпеливо слушал, гадая, в чем этот суд предков может заключаться. - Если ты переживешь обряд посвящения, я нареку тебя другом клана, - торжественно пообещал Сул-Матуул. - Я готов, - сказал Довакин, так же известный как Блодскаал, друг Вольного Народа и приемный внучок Седобородых. Сам же он ехидно подумал, что скоро побратается со всеми затворниками и изгнанниками, каких только найдет. Что ему какие-то Уршилаку, если он подружился с самим Партурнаксом. - Ты ведь не знаешь, чего я потребую, - усмехнулся ашхан. - Эшлендеры высоко ставят честь и не потребуют недостойного, - подловил его Джон. - Это так, - важно надул щеки вождь. - Но я потребую опасного. Джон тут же свел брови домиком и состроил самый жертвенный вид, на какой только был способен. - Либо я Нереварин и предки меня примут, - изрек он, - либо я не Нереварин и тогда мне лучше сгинуть, чем стать слепым орудием Дагот Ура. - Хорошо сказано, незнакомец, - одобрил ашхан, не сумевший устоять перед бровками. - Что ж, слушай. Ты отправишься в Погребальные Пещеры Уршилаку и принесешь мне лук Костегрыз Сул-Сенипула, моего отца. Предки будут судить тебя. Дух отца будет судить тебя. Возвращайся с луком - и я назову тебя другом. Но не раньше. Всем всегда нужен лук, вздохнул Джон и хотел было спросить, где находится захоронение, но Сул-Матуул заговорил сам: - Ты, конечно, не знаешь, как найти Пещеры, но это я могу подсказать. Ступай вдоль воды на восток, у каменной пирамиды поверни на юг и иди, пока не увидишь дверь в горе, обращенную на север. Духи нападут на тебя. Бейся с ними или избегай, но сумей добыть лук. Звучит почти как мольба, вдруг подумал Джон. Кажется, они тут совсем истосковались по Нереварину, раз надеются, что наглый заезжий н'вах все-таки может им оказаться. - Благодарю за возможность, - кивнул он и вышел из юрты, как его и просили с самого начала. * * * Добравшись до недалекого берега, он поставил пометку, чтобы было проще возвращаться, и потопал на восток, высматривая каменную пирамиду. После всех своих посещений Юнкая, Миерина и даже Вивека он ожидал чего-то более существенного, чем кучка камней на берегу, но, похоже, под пирамидой тут понимали именно это. Ну, они ведь и народ немногочисленный, оправдал эшлендеров Джон и задумался, сколько их там было-то в лагере - сто, сто пятьдесят? Такой скудной силе никакой Нереварин - будь он даже сам Довакин - не поможет изгнать чужеземцев из Морровинда. Повернув, как было сказано, на юг, он пошел вперед среди однообразных колючек, гольцов и всхолмий. Чем-то эта местность напоминала Каирн - такая же унылая, безжизненная и способная запутать любого в своих изгибах и ложбинах. Красная Гора, громоздившаяся высоко впереди и сбоку, служила неважным ориентиром. Да, она указывала на юго-восток, но размеры ее были таковы, что юго-восток становился весьма растяжимым понятием. Окончательно потерявшись среди пустошей, Джон с искренней радостью поприветствовал дверь в горе - не ту, что была ему нужна, но ту, за которой его ждал ночлег и отдых. Впопыхах извинившись перед родом Лландо, он ввалился в их семейную гробницу, расшугал там всех духов и расположился на тюфячке среди постаментов с урнами. Неподалеку от него тускло шелестел замогильными голосами круглый бассейн, заполненный костями и прахом. Очень скоро этот шелест Джона так достал, что он выискал в завалах добра кусок скрибятины и со всем почтением возложил ее, как дар, на край бассейна. Голоса заткнулись и он снова растянулся на тюфячке, размышляя, а не придется ли с утра вернуться к пометке и начать поиски сначала. Ноги, уставшие от ходьбы, протестующе гудели, а мозг уже рождал нехорошие идеи насчет того, чтобы перебить несчастное племя, подчинить шаманку и ашхана полезными словами Гол Ха - и выяснить все, что надо, без всяких там предков... Почему нет, спрашивало его нечто внутри. Они все равно обречены. Красная Гора извергнется и уничтожит и Уршилаку, и их бедный лагерь, и все вокруг до самого материкового Морровинда. Джон помотал головой, отказываясь думать в этом направлении дальше. Логика подсказывала, что отчасти он прав, но она же говорила, что время извержения ему неизвестно. Сколько осталось до катастрофы - год, десять, полвека? За такой срок многое может случиться. И к тому же, даже если на нем и висит судьба двух миров, он еще не готов превратиться в чудовище. По крайней мере, пока не готов... * * * Высунувшись утром наружу, он тут же столкнулся с очередным уроженцем здешних мест - скальным, чтоб ему, наездником. Джон уже призвал лук и собрался было сбить мерзкую тварь, но потом задумался и нырнул обратно за дверь. Крылья... крылья - это то, что ему сейчас нужно. Крылья и глаза, способные различить добычу с высоты. Заперев дверь Замком Фенрика, он улегся поудобнее и попытался нащупать наездника снаружи, над гробницей. Никогда прежде он не пытался вселиться ни в кого, кроме Призрака, который сам звал его в свой разум. Джон налаживал связь с медведями на Солстхейме, лечил волчицу, лез к пьяным в голову, но ведь это не то же самое... Умница Призрак уже давно привел бы его прямиком к погребальным пещерам, но Призрака тут не было. Даже Каэнлорн оказался не способен явиться сюда, в Вварденфелл, - Джон не раз пытался призвать его, но, похоже, для волка это было слишком далеко от дома. За ночь пустоши вряд ли стали понятнее и проходимее, так что у Довакина не оставалось иного выбора, кроме как оседлать тупую крикливую тварь, что болталась снаружи и гадила на колючки. Я ведь летал драконом, думал Джон, наконец-то дотянувшись до жертвы и с недовольством втискиваясь в крохотный глупый мозг наездника. Я был велик и прекрасен, а теперь... какой позор. Оседланный варгом наездник неуклюже захлопал крыльями, чуть не ухнув вниз, а потом, тяжело переваливаясь на воздушных потоках, полетел к берегу в поисках прославленной пирамиды эшлендеров. Великое строение обнаружилось там же, где и вчера, и, повернув от кучки камней на юг, наездник потянулся вперед строго по прямой, нацелив хищный клюв на Красную Гору. Вот она, гробница Лландо, увидел Джон знакомую дверь в горе и труп крысы, подбитой им неподалеку. Подумать только, а ведь сейчас я лежу там на полу в темноте... От гробницы наездник продолжил свой неуклонный полет на юг и вскоре впереди показалась еще одна дверка. Снизившись, Джон увидел знакомые узоры, которые попадались ему в лагере. Покрутившись по местности, он постарался запомнить колючки и булькающие лужи, а потом покинул чужое тело, с облегчением вернувшись в гробницу. Пару часов спустя он добрался до нужного места и в очередной раз подумал, что даже наездником летать куда быстрее и проще, чем бегать на усталых человечьих ногах. А насколько лучше быть драконом... Правда, в этом случае, саркастично усмехнулся он, крохотная дверка оказалась бы слишком мала, чтобы пропустить его внутрь во всем его драконьем величии. Погребальные Пещеры Уршилаку действительно были пещерами - необработанные, утыканные вулканическими столбами, на которых сидели сохлые мумии. Там и сям ему попадались бродившие по округе скелеты, и Джон вспомнил, что знает заклинание огненного шара - в самый раз для нежити... Кинув яркий шарик в скелета, он пришел к неоднозначным выводам. То ли нежить попалась особо непробиваемая, то ли маг из него посредственный, а может, все это вместе взятое - в любом случае было ясно, что пора перестать кривляться и строить из себя великого колдуна, а вместо этого лучше достать меч и добить скелета, который все лез знакомиться. Судя по тому, как настойчиво стражи Пещер пытались его убить, предки Джона не одобряли. Смирившись с тем, что здесь его не любят, он пошел рыться по углам и вскоре отыскал стеклянный ростовой щит, который вполне мог бы заинтересовать Ползуна. Оживившись и окончательно наплевав на предков, Джон взялся грабить мумий, рассчитывая, если спросят, свалить вину на мертвых приключенцев - вон их тут сколько валяется... Призрак Сул-Сенипула обитал где-то в конце очередной каменной кишки, хранившей в себе остатки неких древних строений. Кто и когда возвел здесь эти грубые колонны, было неясно, да и неважно - лук в призрачных лапках был Довакину куда интереснее. Отобрав у предка заветный Костегрыз, он огляделся, проверяя, не пропустил ли чего-то ценного, а потом с радостью сотворил заклинание возврата, переправившее его обратно на морской берег у лагеря. Вломившись в юрту, Джон вручил лук и посмотрел на ашхана щенячьими глазами, намекая, что пора бы эшлендерам взять его в свою дружную семью. - Да, это Костегрыз, лук моего отца, - признал Сул-Матуул и повернулся к настырному н'ваху: - Ты прошел посвящение и я нарекаю тебя другом клана... мм, как тебя по имени? - Джулиан. - Возьми этот лук, друг клана Джулиан, и носи его с честью. - Благодарю, - сказал Джон, благоразумно молча о том, что его призванный даэдрический лук уж всяко лучше, чем это старье. - Ступай к Нибани Меса, нашей шаманке, - величаво кивнул ашхан. - Пусть она испытает тебя и проверит на соответствие пророчествам... Но скажу прямо, мне трудно поверить, что ты можешь быть Воплощением. - Мне тоже, - пожал плечами Довакин. - Нереварин - последняя надежда эшлендеров, - провозгласил Сул-Матуул с подлинным трагизмом. - Я не позволю ни одному чужеземцу украсть ее у нас. Войти в юрту ты мне тоже не позволял, сочувственно подумал Джон. А что в итоге вышло. Он покинул тяжело призадумавшегося ашхана и отправился к шаманке. Ее шатер оказалось несложно найти по почетному коврику у порога. Потоптавшись по узорам, он сунулся внутрь и увидел сухопарую эльфку в одеянии, сплошь расшитом перышками и хвостиками. Эльфка тут же пихнула его на какой-то колченогий складной стул, подбоченилась и стала пристально разглядывать. - Ну, как я вам? - не выдержал Джон. - Слишком милый, - вынесла приговор шаманка. - Но череп неплохой, - со знакомым интересом прищурилась она. И теперь из меня, как из друга клана, сделают еще одного стража в погребальных пещерах, с нездоровым смешком подумал Джон. - Ладно, об этом еще рановато, - с неудовольствием проворчала Нибани и плюхнулась на покрытое шкурами седалище напротив. - Так ты думаешь, что ты Нереварин? Воплощение Неревара? - Так считают некоторые, - пожал плечами он. - В том числе Дагот Ур. А я предпочел бы знать все, как оно есть. - Есть множество пророчеств о Нереварине, - помолчав, сказала она. - Некоторые утрачены, некоторые сомнительны. Самые известные - это Незнакомец и Семь Видений. Во многих пророчествах говорится о неизвестных родителях и определенном знаке... - Сирота я, - опять завел свое Джон. - Родителей не знал. А еще я Змея. Нибани заволновалась. - Знак Дракона, - протянула она. - Интересно... но еще ничего не доказывает. На знамени рода Индорил были Луна-и-Звезда. Некоторые говорят, у Неревара было особое родимое пятно, другие говорят, что он обладал магическим кольцом с этим знаком. Но у тебя его нет, так что... - Разве Сул-Матуул не сказал? - прервал ее Джон и вытащил маслянисто блестевшую звезду. - Луны у меня, правда, нет, но если речь о символе Азуры... Шаманка подхватилась с места, отобрала артефакт и довольно заворчала, вертя его так и сяк и чуть ли не пробуя на зуб. Наконец она ухватила со столика какой-то амулет и живенько, не напрягаясь и не падая в обморок, перегнала в него убиенного в трюме скелета. - Э! - возмутился Джон. - Давно такой хотела, - сказала Нибани, возвращая опустевшую звезду и разглядывая свежезачарованный амулет. - Считай это продуманным подарком. Так о чем мы, дорогой друг... как тебя, кстати? - Джулиан. И мы о пророчествах, - вздохнул Джон, которого только что бессовестно обокрали. И его еще называют наглым. Взять и спереть чужого скелета, ну какова коза. В данный момент он, конечно, отказывался вспоминать, как этим же днем сам лихо избавлял от ценностей чтимые захоронения. - Пророчество "Незнакомец", - воздела руку шаманка и продекламировала стихотворение, в котором Джон нашел немало литературных изъянов, но вслух придираться не стал. Содержание как таковое его мало заинтересовало. Подобные вирши могли бы относиться к любому пророчеству, даже к тем, которые он уже успел осуществить. Разве что последние строчки несколько тревожили... "Многие испытания должны решить судьбу Незнакомца, погибели проклятий. Множество пробных камней испытывают Незнакомца, многие падут, но один останется." Всегда что-то остается, думал он. Ледяная стена, голубые глаза... - Что ж, ты сирота и знак у тебя подходящий, и символ Азуры имеется, - сказала шаманка. - Но Нереварина называют погибелью проклятий. Сколько проклятий были разрушены благодаря тебе? Джон призадумался и стал считать. Во-первых, конечно, Алдуин... - Храни нас предки, ты о чем там задумался? - всплеснула руками Нибани. - Я же шучу! Даже если ты Нереварин, ты еще не начал... - Погоди, не мешай, - отмахнулся Джон и вернулся к подсчетам. Алдуин. Потом Дюрневир. И волкихарцы - он все-таки поучаствовал, хотя главное признание, конечно, положено Призраку... И еще Виртур, что уж. И до какой-то степени даже он сам со своей знаменитой Тид-Аран. А волкихарцев считать вместе или порознь?.. - Пять, - наконец сказал он. - Или семь, это смотря как считать. - Предки, - осела шаманка. - А казался вменяемым... Есть пророчество, называется "Семь проклятий Шармата". Я его не знаю. Говорят, у оседлых людей, Жрецов-Отступников в храме ложных богов, есть книги, где оно может быть. - Шармат... что-то я такое слышал, - заерзал Джон. Он же видел это, видел именно слово в книге... Точно, проповеди Вивека! Шармат, ложный спящий. Опасайся преступления доброжелательности... - А это не Дагот Ур? - спросил он. - Именно он, - призадумалась Нибани. - Но Семь Проклятий мне неведомы. Я знаю пророчество Семи Видений. Слушай... - Можно я запишу? - взмолился Джон. - Мне не запомнить так много. - Это священное знание... - начала было она, но потом смирилась: - Ладно, записывай. "То, к чему он приложит руку, будет сделано. Что было недоделано, будет доделано..." Даже я поучил бы их писать стихи, подумал Джон. Хоть я совсем не поэт. - "В определенный день от неизвестных родителей возродятся Луна и Звезда," - продолжала Нибани. - Это первое испытание, и с ним мы разобрались. Второе испытание: "Ни мор, ни возраст не смогут повредить ему. Проклятие Плоти убежит от него..." Да о чем ты опять задумался?! Джон поднял на нее отсутствующие глаза: - Я был вампиром. Уже нет. Нибани округлила рот. - Это... это может быть ответом, - удивленно произнесла она. - Хотя я полагала, что Проклятие Плоти - это корпрус... Ты исцелился? Как? - Трудно объяснить, - покачал он головой и расстегнул куртку и рубашку, показывая окруженный пятном сажи рубец: - Вот. - Надо же... Хорошо, - взяла в себя в руки шаманка, уняв дрожь в голосе. - Третье Испытание. "В пещерной тьме Азура видит все и заставляет звезды и луну сиять." Но и это ты исполнил... что опять не так? - раздраженно спросила она. - Я был в не пещере, а в святилище, - заспорил он. - На юго-восточном побережье. - Так ты не был в Пещере Воплощения, - оживилась она. - А я-то уж начала думать, что ты и Великие Дома успел объединить. - Зачем бы мне? - искренне удивился он, а потом вспомнил, как украл гостей со свадьбы, и умолк. - Четвертое Испытание! - торжествующе провозгласила шаманка. - "Голос странника объединит Дома. Три Дома будут звать его Наставником." - Вот уж кем-кем, а Наставником меня пока не называли, - хмыкнул он, скребя походным перышком в дневнике. - Может, и не назовут, - съехидничала она. - Объединить Дома может только чудо... Пятое! "Рука странника объединит Велотов. Четыре племени назовут его Нереварином." Ну, до этого пока далековато... А у нас дома, заносчиво подумал он, меня не четыре, а куда как побольше племен признают. Нереварином, конечно, не зовут, но Королем-за-Стеной провозгласили бы в момент, и уговаривать бы не пришлось... - Шестое, - частила шаманка. - "Он чтит кровь племени неоплаканного. Он поглотит их грех и будет возрожден..." - Это как-то... - завозился Джон. - А если я не хочу? Что значит "поглотит грех"? - Я не уверена, - посерьезнела шаманка. - Неоплаканное племя - это может быть Шестой Дом, Дом Дагот. Или двемеры. Поглотить грех, наверное, означает искупить чужой грех... - Двемеры в своей истории порядочно нагрешили, - пожал плечом Джон. - Но их ведь больше нет. А вдруг из-за них пророчество неисполнимо? А сам с волнением вспомнил, как лично поучаствовал в уничтожении последнего из снежных эльфов, которым от двемеров и так досталось. От такого ему не отмыться. Что, если теперь пророчество действительно неисполнимо? - Не может такого быть, - оптимистично тряхнула головой Нибани. - Седьмое Испытание: "Его милосердие освободит проклятых фальшивых богов, соберет разбитых, спасет безумных." - Альмсиви? - уточнил он. - Очевидно. Пророчество завершается словами: "Одна судьба. Он произнесет закон для народа Велота. Он говорит про их землю и нарекает их великими." Джон придержал при себе мнение насчет этой лирики - особенно в свете грядущего извержения Красной Горы - и спросил: - Откуда вообще взялось пророчество? Он наполовину ожидал услышать, что из Древних Свитков, но Нибани словно бы растерялась. - Это древние слова, друг клана, - сказала она. - Древние и чтимые. Но их источник... возможно, Азура? Джон поразмыслил и кивнул, решив не лезть в эту тему слишком глубоко, а потом просмотрел свои записи и спросил: - А кто такой Велот? - Пророк Велот, тот, кто привел эшлендеров в эти земли много столетий назад. Хорош пророк, подумал Джон, а потом решил, что плохие стихи, которые представляло собой предсказание о Незнакомце, тоже надо бы записать. Хотя они вроде были в отчете Шарн, но все-таки. Нибани с готовностью продекламировала стишок снова. "Предсказание изречено, но все отрицают его..." Никто не послушает меня, думал Джон, строча в дневнике. Никто не поверит, что скоро Красная Гора уничтожит весь остров. Как поистине трагично. Но чего еще ждать от пророчества. Он спросил Нибани о четырех племенах, и шаманка стала в красках расписывать кочевые кланы Вварденфелла. Несмотря на благородные эпитеты, которые Нибани щедро раздавала дальним родичам, Джону стало ясно, что ему еще повезло и Уршилаку из них всех самые порядочные. - Что ж, - наконец сказала она, когда у Джона иссяк поток вопросов. - Ты не Нереварин. Пока что не Нереварин. Но ты можешь им стать. Это загадка и притом непростая... - Не загадка, а облечение, - заворчал он. - Шаги мертвого. - Ты понимаешь, - обрадовалась она. - Хорошо. Мне нужны утраченные пророчества. Когда добудешь их у жрецов-отступников, возвращайся ко мне, и мы, возможно, поймем, что делать дальше. Когда мы это поймем, мрачно подумал Джон, очень может случиться, что делать мы этого не захотим. Кто знает, почему эти пророчества утрачены - по глупости, небрежности или из злого умысла? Или, напротив, из доброго? Пророчества-то всякие бывают. Например, о тирании солнца. Но раз уж дама просит...