Дракон и солнце 3. Луна, звезда

Барензия, думал Джон, пока его вели по зеленым коридорам дворца. Любопытно будет посмотреть... Остановившись перед очередной дверью, стражник строго глянул на него сквозь прорези шлема, явно призывая не баловаться, и позволил наконец-то проникнуть в королевские покои. Немолодая данмерша с белыми, как молоко, волосами приветливо улыбнулась ему: - Подойдите поближе, сударь, я вас плохо вижу. Джон приблизился, ехидно размышляя, стоит ли сделать реверанс поизящнее или Барензии хватит и короткого поклона. В конце-то концов он даже перед Алдуином не приседал, хотя там было от чего прийти в восторг. - Располагайтесь, - любезно повела она рукой, указывая на креслице напротив. - Я слышала, вам причинили некоторое неудобство. - Не стоит беспокойства, ваша милость, - ответил Джон самым своим вежливым голосом. - Я не сомневался и не сомневаюсь, что все это просто несчастное недоразумение. - Не вполне, - покачала седой головой королева, и Джон подумал, что не будь он знаком с Партурнаксом, он, несомненно, купился бы на искреннюю скорбь, что осенила лицо Барензии. Старушка не прочь поразвлечься интригами, понял он. Впрочем, чему удивляться. Речь идет о троне ее сына, и к тому же такое древнее существо, как она, наверняка срослось с коварством еще века назад. Джон состроил на лице выражение почтительного интереса и наклонился чуть вперед, ожидая, чем она собирается его озадачить. - Морнхолд, - начала королева, - город с двойным правлением. И трон, и Храм искренне пекутся о его благе, но не всегда видят это благо одинаково. Джон сочувственно кивал. - Боюсь, мы были введены в заблуждение относительно вас, Джулиан, - мягко улыбнулась она. - И, как ни прискорбно, именно Храм был источником этой ошибки. Не хотелось бы думать, что нас дезинформировали намеренно, но в наше время не знаешь, кому можно доверять. - Как и в любое другое, - не удержался Джон от сарказма и Барензия прыснула, словно молоденькая девчонка. А он продолжал, нагло уставившись ей в лицо: - Надеюсь, вас не оскорбят мои слова, ваша милость... - Говорите, - милостиво кивнула она, блестя хитрющими глазками. - Единственный, кому я полностью доверяю, - сообщил Джон, выпрямившись в кресле, - это император. И если он говорит, что некие боги - ложные, значит, так оно и есть. Барензия улыбнулась. - Нынешним утром вы пожертвовали Храму пятнадцать тысяч. - Разумеется, - пожал плечами Джон. Она расхохоталась. - Кем бы ни стала Альмалексия, - сказала она наконец, - она была рождена одной из нас. Будет благоразумным опасаться богов со слабостями смертных. - Я всецело за благоразумие, - кивнул Джон и самокритично подумал, что не ему такое говорить - с его-то авантюрными замашками и умением ввязываться в нехорошее. Одна только вчерашняя поездка на предводителе гоблинов чего стоила. - Меня беспокоит карантин, - заговорила Барензия прямо. - В последнее время Храм ведет себя особенно скрытно и делает вещи, которые трудно объяснить с позиции разума. Как и вы, я всецело доверяю нашему императору, - она улыбнулась и Джон вдруг уловил смутный образ из далекого прошлого, мелькнувший в седой голове. Тайбер Септим?.. - Вы уже сделали шаги в нужном направлении, - продолжала королева. - Найдите ответы, Джулиан. Но будьте осторожны с Федрисом Хлером, доверенным лицом Альмалексии. Он фанатик. Джон вспомнил свои впечатления от этого в высшей степени сомнительного доверенного лица и промолвил: - Он определенно не всегда служил в Храме. - О нет, - махнула рукой Барензия. - Говорят, он был наемным убийцей. А теперь возглавляет Руки Альмалексии, самых сильных ее бойцов. - Убийцы бывшими не бывают, - заметил Джон. - Он полностью предан своей Леди. Не недооценивайте его, Джулиан. Он опасен и станет еще опаснее, если посчитает, что вы занимаете слишком много ее божественного внимания. - Тут уж ничего не поделаешь, ваша милость, - поджал губы Джон. - Я не виноват, что моложе и красивее. - Как бы это не вышло вам боком, юноша, - предостерегла его Барензия, подавляя невольную улыбку. - Альмалексия была рождена смертной женщиной и не лишена наших страстей. Вам стоит беречься не только Хлера. К слову о безопасности... Надеюсь, вы хорошо устроились в городе? - Я не остаюсь на одном месте, - покачал он головой. * * * Распрощавшись с королевой, он покинул дворец и побрел к таверне, чтобы спокойно поесть и поразмыслить о ситуации. По сути Барензия не сказала ему ничего нового. Корона явно ожидает, что получит от его действий свою выгоду, но помогать вряд ли станет. Ну, лишь бы не мешали, для начала и это неплохо. Джон припомнил еле слышное шуршание, которое доносилось из-за ширмы в покоях королевы-матери. Поначалу он думал, что там скрывается охрана, но потом предположил, что это сам Хелсет - и мимолетная мысль, ухваченная из головы Барензии, это подтвердила. Король-параноик не мог присутствовать при разговоре явно, но и пропускать беседу тоже не хотел. С ним еще будут проблемы, обреченно понял Джон и отставил опустевшую тарелку. С ним, с Хлером... с кем еще в этом чудном городе? Будто ему вампиров было мало. Кстати, встрепенулся Джон. Если вампиры не успели прибыть в Морнхолд сразу вслед за ним, то здесь их, вероятно, нет - и не появятся, пока длится карантин. Что ж, должно же хоть что-то быть хорошо, повеселел он и вышел из таверны, где его тут же перехватил ординатор. Джон буквально почувствовал, как кувырнулось в желудке мясо гончей. Не лежалось ему спокойно под строгим взглядом стража порядка. - Лорд архиканоник призывает тебя явиться в Храм, - сообщил ординатор. - Не заставляй его ждать, бретон. - Да я бы ни в жизнь, - истово замотал головой Джон и перенесся к дверям храма, подальше от нервирующего охранника. Лорд архиканоник, он же Гавас Дрин, тощий данмер с несчастным лицом, сообщил Джону, что тот должен снова послужить своей Леди - отправиться в катакомбы Старого Морнхолда под храмом и сопроводить туда викария Урвела Дулни, юное дарование, которому велено очистить скрытый там Алтарь Мертвых. Алтарь, мол, давно заброшен, осквернен и теперь собирает к себе всяческую нежить, а такое никак не можно допускать под святым-то местом. Джон вздохнул, осмотрел предложенного к сопровождению перепуганного Дулни и сказал, что займется этим позже, а пока просто ознакомится с катакомбами. Вернувшись домой, он переоделся в походное, так и не отчищенное до конца после вчерашней войны с гоблинами, и подумал, что это уже ни в какие ворота не лезет. Третий день в Морнхолде - и в третий раз ему приходится разбираться невесть с чем, когда вокруг без всякой пользы ходит столько нарядных и откормленных высших ординаторов. Но нет, этих бездельников берегут, расшвыриваются Нереваринами. Забравшись в подвалы храма, он нашел люк, спустился вниз и пошел очищать катакомбы, которые и впрямь обсидела нежить. Тут даже толком пограбить было нечего, и Джон совсем скис, недовольный такой унылой работой. Но куда деваться: ему нужно попасть к Альмалексии и Храм этим вволю попользуется, раз уж подвернулся под руку такой бескорыстный герой. Интересно, гадал он, а что еще они для него придумают? Ведь рано или поздно подземелья в Морнхолде кончатся. Куда тогда его зашлют? Наконец дорога была свободна и относительно безопасна. Вернувшись в Храм, он ухватил Дулни и потащил вниз, по дороге прошипев, чтобы тот не путался под ногами и избавил своего проводника от любых инициатив. Никогда не знаешь, в каком уголке затаился недобитый дух предков, и рисковать незаменимым жрецом Джон не собирался. - Без самодеятельности, ясно? Дулни испуганно кивал. - Просто чтоб ты знал, - фыркнул Довакин, недобро вспоминая Виртура, - я вообще викариев не люблю. И поволок жреца дальше мимо разбросанных повсюду костей. - Это ты их всех?.. - робко спрашивал Дулни, пока Джон целеустремленно тащил его вперед за локоть. - Шевелись, - огрызался Довакин, которому в очередной раз все на свете опротивело - и особенно подземелья. Единственным, что его сейчас утешало, была мысль о пузатой фигурке Алдуина, которую уже никто у него не отнимет. Да. Это лучшее, что у него есть в этом проклятом городе. Молитвы вокруг да около алтаря заняли у дарования порядочно времени. Джон сидел в стороне на камне, подальше от благого сияния, и ждал, когда викарий закончит свои дела, чтобы отправить его обратно в храм. - Ну, давай. Вмешательство Альмсиви, - Джон посмотрел на Дулни, как на идиота. - Вперед, чего ждешь. - Я не... мне никогда не приходилось, - мотал головой тот. - Я ведь живу при храме, зачем мне... Вот уж чего-чего, а такого Джон не ожидал. Теперь вместо того, чтобы быстро сдать викария архиканонику и отправиться домой в кроватку, ему придется тащиться обратно пешком, да еще и под руку с дарованием. Уму непостижимо. Когда они вернулись, было уже за полночь, и за архиканоником пришлось посылать особо - будить, вытаскивать из постели и заставлять принять выполненную работу. - Если я могу трудиться сутками во славу Альмалексии, - сурово заявил Джон какому-то послушнику, - то и Гавас Дрин может. Ведите его сюда. Архиканоник заявился в ночной рубахе, опираясь на серебристое копье. - Отлично, Джулиан, - сказал он, душераздирающе зевая. - Позволь вручить в дар от нашей Леди... И протянул копье, чуть не упав и моргая сонными глазками. - Ладно, - смягчился Джон. - Вот вам ваш Дулни. Приятных снов. - Загляни к Федрису, - помахал ему на прощание Гавас и исчез за дверью, а за ним и перепачканный пылью и грязью викарий, робко бормотавший слова благодарности. Джон тупо смотрел им вслед, стоя с подарком в руке. - К Федрису? Что, прямо сейчас? - спросил он в пустоту. Опираясь на копье, как на посох, он потащился в приемную и там столкнулся с меченым Хлером. - Джулиан, - обрадовался тот. - Я говорил с Леди сегодня. Ей могут пригодиться навыки такого сильного воина, как ты. - Прямо сейчас? - утомленно повторил Джон, повисая на копье. - Ты не готов послужить нашей Леди? - злорадно оживился эльф. - Готов умереть, если она прикажет, - он с трудом раскрыл слипающиеся глаза и уставился на Хлера. - Но зачем помирать так бесполезно? Чем ехидничать, лучше бы научили вашего Дулни вмешательству Альмсиви. Это из-за него нам пришлось везде ходить пешком. Федрис сбавил напор и закивал. - Выспись, отдохни. Задание будет непростым... Приходи завтра. - Тогда до завтра, - согласился Джон и вышел за высокие двери. В темноте аллеи что-то зашевелилось. - А вот и ты, бретон! - раздался смутно знакомый голос, и к Джону двинулось невеликое существо в полной эбонитовой броне. - Давно тебя тут поджидаю! - Ты еще кто? - спросил Джон, чувствуя, что начинает звереть. - Не узнаешь? - ликовало существо под закрытым шлемом. - Ну еще бы, ведь теперь я выгляжу совсем не так! А вот ты все тот же оборванец, ха-ха! Мне тебя даже жаль, знаешь ли... Босмер, сообразил Джон. Попрошайка. Эбонитовая броня... Смотри-ка, оказывается, нищенство может быть прибыльным. Почему-то злоба, вспухшая внутри болезненным пузырем, сдулась и рассеялась. Над беднягой Гаэнором будто бы зареяла крылами благая смерть и Джону было до какой-то степени его жаль. - Я обещал, что ты попляшешь! - радовался эльф, в своем неведении крыл не замечавший. - А кстати, я говорил, что никогда не проигрывал в схватке? И с этими словами он устремился к Джону, потрясая эбонитовым мечом. Тот стоял, устало опираясь на копье, и поджидал его у дверей храма, а потом тихо, с грустной нежностью молвил: "Фус..." Сила без усилия. Дуновение... Ну, мало ли кто что сказал себе под нос? Нет, Кинарет, мы не будем сейчас это обсуждать. Эльфа словно толкнуло под колени и он, пролетев вперед, брякнулся Джону под ноги лицом в пол. Довакин перевернул копье и вогнал его босмеру в корпус, как некогда прежде - коварному аспекту Хирсина. Эбонитовая кираса была испорчена, как и остаток вечера. - Зачем вы сорите тут, сэра! - заворчало сбоку, и в сапоги Джону опять ткнулась швабра. - Я же просила вас, ведь просила же!.. - Простите, - сказал он, ухватил труп и перенесся в дом Веласа. Нет, определенно - все здесь в Морнхолде сумасшедшие. И сам он ничем не лучше. * * * Ему снилось, что он стоит на самом краю мира, на обрыве, за которым расстилалось сплошное ничто. Из пропасти безвременья медленно взошла луна, холодная, белая. Она повисла прямо перед ним, дыша равнодушным холодом, и он все никак не мог найти в себе сил отступить назад, отодвинуться от ее мертвящего пустого лица. В душу заползла серая, присыпанная пеплом тоска, и он подумал, что все это тоже часть мира - эта бездна, которую не вмещал рассудок, и этот холод, заморозивший даже само время. Вечность, Уль, которую явили ему драконы, была живой и наполненной смыслами, но стоя здесь, на краю, он видел совсем другую вечность, покойную и мертвую, чуждую для тех, в ком горит огонь. Откуда-то он знал, что на самом деле никакой иной вечности нет. Она всегда одна и та же, отличаются лишь глаза, что смотрят на нее - и видят то одну сторону, то другую. Он проснулся и уставился в низкий потолок спальни Веласа. Подзакопченный, в крапушках и трещинах, он был понятным и обыденным, и Джона помаленьку стало отпускать. Образ луны утонул где-то в недрах разума и тревожно холодил мысли, словно намекая, что однажды непременно вернется, а пока что - так и быть, живи, искорка. Джон раздраженно подумал, что те, кто так восхищаются Азурой и ее Луной и Звездой, просто никогда не видели ничего подобного. Ну... зато у него есть Алдуин. Джон скосился на пузатую фигурку, которую заботливо пристроил на столик у кровати, и улыбнулся. Надо будет ее все-таки спрятать. А проповеди Вивека, наоборот, достать, сколько можно откладывать столь увлекательное чтение... Он хотел поваляться еще немного, но повседневный мир тоже требовал свою долю внимания, и Джон, сопя, стал вылезать из кровати. Сколько дел, сколько дел, думал он, перебирая в голове насущные хлопоты. Сходить к Хлеру, выполнить очередное зубодробительное задание, избавиться от трупа... По сути это уже стало каждодневной рутиной. И даже нет смысла наряжаться в приличное, ведь жара немного спала, а его наверняка опять отправят в какой-нибудь свинарник под храмом. Заявившись в приемную, Джон тут же столкнулся с Хлером и выслушал, что на этот раз потребно богине. - В руинах старого храма есть склеп, который давно завалило. Сейчас проход расчистили. Он расположен в северо-западной части канализации. Отыщи Ленту Лабиринта Барилзара и принеси нашей Леди. - Что за Лента? - уточнил Джон. - Не понимаю, зачем тебе знать подробности, - посуровел лицом Федрис. - Богиня велит, ты исполняешь, все просто. - Но я же должен знать, что искать! Хлер пожал плечами и за деталями отправил его к архиканонику. Гавас Дрин, которого Джон застал в кабинете, с большой неохотой разъяснил, что Лента Лабиринта - это кольцо, очень мощный артефакт, созданный магом Барилзаром еще во Второй эре. - Не знаю, зачем оно нашей богине, - поежился Гавас. - Наверное, оно поможет ей лучше заботиться о своих людях... хотя мне трудно это представить. Тут из-за книг высунулся Дулни и робко помахал Джону рукой. - Здрасте!.. Джон хмыкнул. - Говорят, в склепе полно нежити, - вспомнил архиканоник, которого физиономия Дулни навела на новые мысли. - Будь осторожнее, Джулиан. - А вот вчера!.. - в восторге завопил викарий, в ажитации подпрыгивая на месте. - Там было столько костей!.. - Я пойду, - заторопился Джон, спасаясь от обожателя, так внезапно свалившегося на голову. Не надо было тянуть этого Дулни за руку, думал он. Да и вообще, слишком много времени они провели бок о бок, а ведь печать Шеогората не дремлет... Спустившись в знакомый люк в подвалах храма, Джон стал рыскать по канализации, ища место, где недавно проводились горные работы. В конце концов он набрел на остатки обрушения и углубился в туннель, за которым нашелся и склеп, и обещанная туча нежити. Главное, чтобы снова не накрыл обвал, думал он, продираясь сквозь непоседливых покойников. Ему вполне хватило и крипты, откуда пришлось так долго и мучительно вылезать. Впрочем, теперь все иначе, ведь у него есть заклинание возврата, вспомнил он и повеселел. Да, насколько проще пришлось бы ему в Скайриме, умей он колдовать. И все же интересно, откуда в Морровинде столько магии, снова задался он прежним вопросом. Джон уже не удивился бы, если бы оказалось, что ее источник, как и источник божественности Трибунала, - это сердце бога, скрытое в Красной Горе. Он вспомнил слова Партурнакса о том, что Шора уже давно лишили сердца и тот растит новое из героев, и задумался, сколько же в Нирне подобных покалеченных богов - Шор, Лорхан... Или это один и тот же бог? Джон сморщился от собственного невежества и решил, что непременно прояснит этот вопрос подробнее. Конечно, когда сумеет отсюда выбраться. По его собственным ощущениям он уже успел исходить весь склеп вдоль и поперек и очистить его от нежити не меньше трех раз, но ничего похожего на зловещий артефакт ему пока не попадалось. А вон в тот закоулок он уже заглядывал? Ведь всегда что-нибудь да пропустишь. Он свернул за поворот, глянул на грубые колонны, подпиравшие кривой потолок, и приготовился к драке, увидев, как из-за колонн выползает что-то темное. Еще один лич в балахоне, сколько вас уже было... Лич остановился, затоптался на месте своими костяными ногами и почтительно отошел в сторону, а из-за поворота явилось новое лицо - ветхое, блеклое, в древних обломках доспехов, рваных бинтах и тряпках. На оголившемся черепе чудом держалась присохшая седая борода, а на макушке сияла нетронутым золотом корона. - Тебе не место здесь, дитя из живой плоти, - клацнуло умертвие кривыми зубами. - С кем имею удовольствие? - учтиво осведомился Джон, берясь за меч понадежнее. - Я Барилзар, - был ему ответ. - Тогда ты наверняка знаешь, где Лента Лабиринта, - обрадовался Довакин, изрядно уставший болтаться по душной гробнице. - Лента не должна покинуть склеп, - ожидаемо заскрытничала нежить. - Это кольцо вообще не должно было появляться на свет. Это было моей глупостью и стало моим проклятием. Теперь я обречен всю вечность пребывать в этом состоянии не-жизни, чтобы не позволить моему творению уничтожать умы и души смертных. - А что насчет бессмертных? - поинтересовался Джон, имея в виду не столько Альмалексию, сколько себя. - А что насчет них? - заскрипел Барилзар, словно в упор не замечавший золотые драконьи рожки. - Уходи немедленно, человек. Любой, кто бросит вызов моему року, заплатит за это жизнью. Ты уж прости меня, старик, поджал губы Джон. Но не успел он раскрыть рот и крикнуть: "Вульд!", как Барилзар оказался прямо рядом с ним, а на Довакина обрушилась сплошная непроницаемая чернота. Рожки звякнули и пропали, не выдержав чудовищной силы атаки, и в живот Джону вонзилось лезвие меча - сунулось и тут же убралось, словно коснулась язычком змея. Без единой мысли в голове он упал на колени, а потом и на четвереньки, и жизнь выхлестывала из него вместе с криком: - Йоооль!.. Отклонившись в сторону, он всем телом мотнулся слева направо, стремясь накрыть огнем как можно больший угол, и услышал, как трещат в пламени тряпки и раскалываются древние кости. Барилзар что-то завопил, сгорая в драконьем пламени, и умолк, рушась на пол, а Джон, одной рукой зажимая живот, шарил другой по земле, разыскивая труп. Что-то ткнуло его в спину, что-то острое, и он понял, что лич все же осмелился приблизиться к поутихшему пламени. Джон слепо шарахнулся в сторону, под руку попался раскаленный металл - ветхая нежить наконец-то сыскалась. Обжигаясь до крика, он схватил останки Барилзара в охапку и сотворил заклинание возврата. Едва очутившись на полу холла, он откатился в сторону от оплавленных доспехов и раскаленных костей и попытался сосредоточиться на магии в спрятанном под перчаткой браслете. Сила потекла в его жилы, утишила боль, уняла кровь. Ее хватило ровно настолько, чтобы не помереть прямо там, на полу, и Джон, рвано дыша, откинулся на спину, понимая, что этого мало и надо снова шевелиться, искать лечебные горошки... наощупь... Он все моргал и моргал, жмуря незрячие глаза, и наконец заклинание Барилзара стало спадать. Присмотревшись, он различил на полу тлеющую груду, а поотдаль свалившийся рюкзак. Шевельнувшись, Джон взвыл от боли в ожогах, но все же сдвинулся с места и поволок непослушное тело к мешку. Засыпая пилюли в рот, он думал о том, что сбежать все же было хорошей идеей. В таком состоянии он вряд ли сумел бы отбился от остатков нежити в склепе. Лечебное средство, как всегда, утянуло его в сон, и, проваливаясь в беспамятство прямо на полу поместья, рядом с коптящим трупом, он мимолетно успел подумать - а что случилось с Лентой? Вдруг он ее расплавил... * * * Проснувшись и убедившись, что все еще жив-здоров, Джон подобрался к Барилзару и стал выискивать артефакт, оглядывая обугленные костяные пальцы. Кольца не было - ни целого, ни расплавленного. Похоже, придется вернуться в склеп, горестно подумал Джон. Где-то же этот маг запрятал свое сокровище... Он встал, глянул на труп на полу и подумал, что каждый день разбираться с новым телом ему уже опротивело. Когда закончил свои горькие дни Аэслип, Джон дал ему достойное погребение, но возиться с Барилзаром не хотелось - в том числе и потому, что упертая старая нежить не соизволила повести себя по-человечески и все подробно объяснить. Нежить, задумался Джон. А не спрятал ли Барилзар колечко прямо в себе, задался он вопросом и, помедлив ровно мгновение, взялся ворошить останки. Полетели в стороны обрывки, свалилась с черепа корона - и в желтоватой кости блеснул красный камень, прежде прятавшийся за золотыми зубцами. - Вот ты где, - обрадовался Джон и выломал кольцо из черепушки. Обтрусив артефакт от осколков, он осмотрел находку, хмыкнул и положил ее на пол возле рюкзака. Ни с виду, ни по ощущениям Лента Лабиринта не походила на что-либо выдающееся - в ней даже не чувствовалось магии. Тем не менее, когда он повел над кольцом своей верной Прелестью, табличка сурово предупредила: "Лента Лабиринта. Порождение Барилзара. Опасность!" Что ж, Прелести виднее, пожал плечами Джон и пошел приводить себя в порядок для визита в храм. После того, как он пообнимался с горящим трупом, походную одежду можно было смело выбрасывать - копченые тряпки теперь годились разве что на трут. Одни лишь даэдрические перчатки держались молодцом. Джон вспомнил описание Призрачного Стража, чудесных рукавичек, позволявших взяться за орудия Кагренака, и снова задумчиво глянул на перчатки. Нет... вряд ли ему могло так повезти. Это просто перчатки. * * * - Зачем ты пришел? - Федрис Хлер недовольно оглядел его, отмечая умытый вид и шелковый плащ. - Разве тебе не нужно выполнять приказ нашей Леди? Джон глянул ему в здоровый глаз и помахал кольцом с красным камешком. - Лента Лабиринта, - осекся Хлер. - Не хотел бы я быть тем, кто ее наденет... Иди к Дрину, он знает, что делать. И что в этой Ленте такого, что все аж приседают, удивлялся Джон, шагая к архиканонику. На вид самое обычное, наипростецкое кольцо. Хоть бы страшную легенду рассказали, так ведь и этого нет. Дрин при виде побрякушки ожидаемо пришел в благоговейный ужас и стал мягко выпихивать Джона вон из комнаты. Джон выпихнулся без особых возражений, учитывая, какими влюбленными глазами таращился на него из-за книжек Дулни. - Ты должен поговорить лично с Альмалексией, - сказал Гавас, когда они очутились в коридоре. - Надеюсь, ты понимаешь, какая тебе оказана честь. - О да, - с жаром подтвердил Джон, тут же подбираясь. Не зря он мотался по грязным подвалам, наконец-то его согласны допустить в святая святых... - Ступай в Высокую Капеллу, - повел рукой Дрин, который как раз довел его до приемной. - Не заставляй ее ждать. Джон поправил плащ, одернул куртку, смахнул пылинку со штанов и под злобным взглядом Хлера прошестовал к массивным дверям, возле которых бдили два высших ординатора. В Капелле было темно и гулко и на одно короткое мгновение ему вспомнился волкихарский Собор. А ведь он выглядел намного светлее и уютнее, с удивлением понял Джон. Даже когда был по маковку завален чьими-то костями... В середине погруженной в мрак Капеллы, на возвышении столбами стояли Руки Альмалексии. Пятеро ординаторов, высоких и суровых, сиявших даже в этой темноте, несли заведомо нетрудную службу - охраняли пять углов в присутствии богини. Сама Альмалексия висела посередке в темном воздухе, рыжая, полуголая, в татуировках. У Неревара был никудышный вкус, подумал Джон, а потом удивился и призадумался, заметив светлую кожу богини. Азура говорила, что прокляла всех кимеров за преступление троих, но вот перед ним одна из Трибунала - и все следы предательства тщательно скрыты, спрятаны от глаз. И чужих, и ее собственных, словно на ней, золотой и пресветлой, нет никакой вины. - Иди, - поманила его богиня. - Искупайся в свете Моей Милости. Он шагнул вперед и поднялся к ней по ступеням, сохраняя на лице выражение почтительного трепета. - Добро пожаловать, Джулиан, - улыбнулась она морковными губами. - Или, возможно, я должна называть тебя другим именем?.. Даже Молаг Бал оказался не способен узнать, кто я на самом деле, подумал Джон. Вряд ли Альмалексия пробьется сквозь защиту Шеогората. Скорее уж она намекает на то, что я - воплощение ее несчастного мужа... Решив унять вечную наглость и вести себя скромно, Джон лишь поклонился, как бы оставляя право выбора за богиней. - Время для этого разговора еще придет, - снова растянула она губы. - Я знаю, что ты исполнил мое повеление, и, воистину, служение мне - это служение всему Морнхолду. А теперь, мой верный и послушный слуга, позволь мне освободить тебя от твоей ноши. - С радостью, - ответил он, протягивая ей Ленту, и добавил: - Если это действительно то, что нужно. Кажется, оно пустое. - Да, угли силы в нем еле тлеют, - согласилась Альмалексия, принимая кольцо. - Но его все еще можно пробудить. И никому из нас это наверняка не понравится, подумал он мрачно. - Я благодарю тебя, друг Джулиан, - пропела богиня, щуря золотистые глазки. - Мне было приятно встретить тебя. Я вижу в тебе то, чего уже давно ни в ком не видала... Благословляю тебя Моим Светом, - и она повела рукой, окатывая его лучами, резкими и жгучими во мраке Капеллы. Джон почувствовал, как от внезапной тревоги ему стягивает всю кожу на черепе и уши пытаются по-кошачьи прижаться к голове. Альмалексия что-то с ним сделала, но что... - Я счастлив служить, - произнес он с запинкой, надеясь, что она примет это за приступ обычного религиозного восторга. - И ты послужишь, - милостиво кивнула Альмалексия. - Попозже. А сейчас отдыхай, ты славно потрудился. Да уж, подумал Джон. Заводить разговор о перекрытых порталах определенно рановато. Придется подождать, пока люди не начнут голодать и устраивать погромы прямо на Великом Базаре. * * * Покинув Капеллу, Джон вышел в приемную, где столкнулся с поджидавшими его Хлером и Гавасом Дрином. - Что сказала наша Леди? - ревниво спросил одноглазый эльф. - О... - старательно заблеял Джон, строя бровки. - Она... о-о... - Да, такое бывает, - засмеялся Гавас. - Особенно когда видишь ее впервые. - Она велела мне отдохнуть, - Джон наконец-то подобрал безопасные слова. - И сказала, что в будущем я снова смогу ей пригодиться. В глазу Хлера отчетливо читалось: надеюсь, хоть тогда ты наконец сдохнешь, мерзкий бретон. Архиканоник, у которого к Джону претензий и счетов не было, закивал, сказав, что богиню нужно слушать, так что пусть Джулиан и в самом деле идет отдыхать. - Алтарь, да потом кольцо, - заботливо кряхтел Дрин. - Это ж сколько забот! Отдохнуть, конечно, надобно... Я знаю, что вам плевать на какого-то н'ваха, капризно думал Джон. Если бы не печать дядюшки, вы бы меня, поди, и на порог не пустили. Хотя на ревнивого Федриса, кажется, даже печать не действует... что, вообще говоря, странно. Выбравшись на улицу, он перенесся обратно в поместье, бухнулся в первое попавшееся жесткое кресло и задумался. Что же Альмалексия с ним сделала? Как это определить?.. Джон Старк, дурень каких мало, у тебя ведь есть волшебное кольцо! Он поставил локти на колени, опустил голову на руки и закрыл глаза. Ну, давай же, моя Прелесть, не подведи... "Джон Старк. Эйгон Таргариен. Драконорожденный. Начало облечения - в знаке Змеи. Находится в адаптированном теле бретона Джулиана, уроженца Хай Рока. Установлена ментальная защита. Установлена метка слежения." Чего только о себе не узнаешь, подумал он с тяжелым вздохом и поднял голову. Так, значит, даже это тело изначально не его. Его родное тело стоит перед сердцем Зимы, а сознание растянуто между мирами. Потому-то он и оказался способен к магии - потому что к ней был способен настоящий Джулиан, кто бы он ни был. И что же с этим Джулианом стало? И что будет с ним потом, когда Джону наступит время возвращаться домой и забрать с собой все свои шрамы, умения, Голос и лицо, а главное - память?.. Не о том ты печешься, Довакин, усмехнулся он этим тревогам. Альмалексия поставила метку, чтобы следить за ним. Вряд ли она знает его мысли, но, возможно, теперь она способна видеть его глазами, как видит через своих питомцев Молаг Бал. Он вспомнил слова ординатора на плазе. Альмалексия все знает и видит, сказал тот... Как же. Тем, кто все видит, такая метка ни к чему. Как минимум, самозванная богиня просто хочет быть уверенной, что Воплощение - угроза ложным богам - в пределах досягаемости. И, вероятно, ей важно знать, чем он занят, с кем общается и на что способен. Он ведь только что пришиб Барилзара, а это задача не из самых простых... То есть больше никаких Криков, понял он. Никаких драконьих доспехов и золотых рожек - нельзя же раскрывать все свои умения сходу, рано или поздно эту даму нужно будет чем-то удивить. Опять придется вести себя тихо и скрытно, и даже хуже того - от этой метки не спасут ни подземелья, ни подвалы. Теперь богинька сможет найти его где угодно. Что ж, встряхнулся Джон. У него все еще есть прекрасный меч, призванный лук, Кольцо Окружения и заклинание Ужасного Мертвеца. Как-нибудь да пробьется через все, что замыслит подлая Альмалексия. Во всяком случае ему хотелось так думать.