***
Оказывается, после того, как тебя буквально уничтожили, плюнули в душу и, не поведя бровью, скрылись, ты остаёшься жива. Открываешь с утра опухшие глаза, чувствуя, как в ногах спит тёплый комочек, который оберегал всю ночь измученную душу и понимаешь - не померла. Юна разлепляет глаза, машинально занося руку на тумбочку, на которой играет будильник, оповещавший, что пора бы вставать и топать на любимую работу. Девушке было не привыкать топать куда-то рано с утра, сначала это был университет, теперь работа, но сегодня впервые не хотелось вставать от слова совсем. Хотелось остаться в этой мягкой постели, забыться, снова провалиться в сон. Потому что Хван понимает, едва ли она поднимется - острая боль пронзит все её тело. Если ты после страшных мук чудом остался жив, это ещё совсем не значит, что жить тебе будет радостно и легко. Но нельзя ведь пролежать в кровати вечно, хотя эта идея и кажется вполне заманчивой. Переубедив себя, Юне таки удаётся подняться, после чего, сразу же вслед за хозяйкой, поднялся и Лео, пристально глядя на девушку, и надеясь, что сегодня её страшных рыданий слышать не придётся. Все утро студентка отмахивалась от отца, мол, все нормально. Что вчера был просто всплеск эмоций, что эти слёзы были нужны, чтобы утихомирить бурю внутри себя. И теперь, вместо бури у девушки внутри было перекати поле. В какой-то момент Юна подумала, что её чувства и вовсе атрофировались, но эта догадка оказалась ложной, едва ли девчонка попала в метро. Если вчера под действием внутренних метаний и зацикленности на самой себе и своих ощущениях Хван не замечала ничего и никого вокруг, то сегодня с утра подземный поезд вновь стал пыткой. Один парень очень даже сильно толкнул её в плечо, проходя мимо, но Юна, на удивление, не разозлилась. Сил на злость не было. Как бы рабочий день вытерпеть. Всё сегодня было по другому. Будто жизнь перекрасилась в другой цвет. К Юне, как и всегда, подошла Исюл, давая мелкие поручения. В этот момент пришлось давить из себя улыбку, пришлось строить из себя ничем не расстроенного человека, дабы не возникало лишних вопросов, отвечать на которые не хотелось от слова совсем. Студентка попыталась углубиться в работу, делать вид, что ничего не изменилось, но взгляд, то и дело метался то к входу в компанию, то на лифт, то просто проходился по первому этажу, по привычке пытаясь выцепить знакомую фигуру. Тщетно. Разум девушки это понимал, а вот сердце отказывалось. Её больное, покрытое шрамами сердце отказывалось, будто крича: «мне мало порезов, хочу ещё!». А потому через силу приходилось его успокаивать, затыкать его вопль, опускать взгляд. Потому что он не придёт. Не появится в этих дверях. Ни сегодня, ни завтра. Неизвестно вообще - когда. Да это и не важно, Чонгук ведь ясно дал ей понять: Между ними ничего нет.***
Месяц с предыдущего экзамена в университете прошёл незаметно. И вот девушка снова топает в учебное заведение, дабы доказать, что за столько недель стажировки она не отупела. Хотя, в этом сомневаться даже самой Юне не приходилось более. Всё вернулось на круги своя. Девушка, как и когда то раньше, снова стала проводить каждый свой вечер за зубрением материала. День сменялся другим. Похожие друг на друга, словно сиамские близнецы: будильник с утра, прогулка с Лео, злосчастное метро, работа, подготовка к экзаменам. Иногда в конце добавлялся ещё один пункт - истошный плач, но это было довольно редко, и лишь тогда, когда отец, уходя на смену, сутки не ночевал дома. Лишь тогда Юна могла позволить накопившимся и не утихнувшим внутри эмоциям вновь вырваться наружу через слёзы. В такие моменты она, свернувшись в позу эмбриона, лежала на своей кровати и плакала. А на утро просыпалась, будто ничего и не было. Умение притворяться счастливой явно пригодилось ей. А потому день, когда студентка топала в университет, дабы сдать очередной экзамен, стал разгрузочным днём. Хоть чем то отличается от десятков предыдущих. — Привет, бедняжка моя, — Трэй кинулась обнимать подругу, встретив её на первом этажей. Девушка крепко обняла её в ответ. Трэй давно была в курсе всего произошедшего. Она с тех пор каждый вечер писала Юне, спрашивала про её состояние, удивляясь, что подружка держится бодрячком. А Юна просто решила смириться со своей участью. Смирилась, что не видать ей виллы у моря. Смирилась с тем, что всю жизнь проработает в этой компании, возможно, лет через пять съедет от отца на съёмную, купит себе кота и заживет тихой ничем не примечательной жизнью. Такой, что каждый свой день знаешь наперёд. Скучно? Да. Но Хван достаточно повеселилась, тонув и топя с собой других. С Чимином они, к слову, после расставания так и не виделись. Девушка сотни раз хотела написать ему, но рука дрожала каждый раз. А потому, если она вдруг встретит его в коридорах учебного заведения, то точно подойдёт. Не знает - зачем, но подойдёт. — Что сегодня сдаёшь? — спросила Трэй, остановив тем самым Юну от просмотра студентов вокруг. Быстро же студентка позабыла эти лица. — Иностранный, биологию, — вздохнув, ответила девушка. — Ну, удачи! — подмигнула ей Трэй, поспешив на пары. Юна лишь хмыкнула ей вслед. Такая штука, как удача, давно уже не заглядывала в гости к Хван. После экзамена, который был успешно сдан, девчонка, попрощавшись с преподавателем, вышла из аудитории. У студентов только что закончилась вторая пара, все вывалились в коридор, заполняя его своим густым потоком. Юна уже и отвыкла от такой толкучки, пробираясь сквозь всю эту толпу с недовольным лицом. Да уж, после смирного сидения на попе за стойкой, где к тебе максимум два человека за раз подходят, такое количество народу казалось чем-то невообразимым, но девушка ведь никогда не замечала этого. Глаза её, каждый раз, когда она выходила в коридор, отчаянно цепляли макушку светлых волос и неслись к ней, не видя более никого вокруг. Глаза зацепили эту макушку и сегодня. Юна притормозила, когда увидела Чимина ещё очень далеко. Тот стоял у расписания, что-то там высматривал, хмурился. А внешний вид его немного изменился; на смену ярким рубашкам пришли серые, темные, однотонные. Вместо рюкзака через плечо, юноша теперь носил сумку и выглядел как строгий молодой учитель каких нибудь начальных классов. Его светлые пряди отрасли, и Чим, то и дело, зачёсывал непослушную челку назад. Даже издалека от него веяло некой недружелюбностью, но девушка переубедила себя, заставив ноги топать в его направлении. Пак заметил знакомую фигуру боковым зрением сразу же, но покорно ждал, пока девушка подойдёт максимально близко и лишь тогда повернул голову в её сторону. В тот момент Юна резко замерла, нервно сжимая небольшой рюкзачок в своих ручках. Но она смело смотрела прямо Чимину в глаза, тот отвечал тем же. Они смиряли друг друга долгим взглядом, пока, наконец, где-то на интуитивном уровне не поняли и не пошли к ближайшему диванчику. Ребята уселись по разные стороны на довольно небольшим чёрном диванчике и долгое время молчали. Чимин, сложив ладони вместе, смотрел в одну точку перед собой, думал, и Юна знала - о чем. Она до сих пор могла читать его мысли и это навевало на то, что изменился парень лишь внешне, внутренне он остался все тем же Чимином, которого она всегда знала. Быть может, он стал лишь чуточку хмурее, неприветливее, но в целом - такой же. Юна же сидела, нервно стуча пальчиками по подлокотнику дивана и кусая губы. Тоже думала. Но они ведь не помолчать сюда сели, верно? И Пак понял это быстрее. — Как ты? — наконец нарушил он звенящую тишину, уставившись в пол. Вопрос получился хладнокровным, не излучающим какой-либо заинтересованности, но на самом деле Чимина распирало от эмоций. Хотелось подорваться с места, прижать её хрупкое тело к себе, вновь почувствовать это тепло, вдохнуть её аромат, услышать стук её сердца. Но Чимин понимал - нельзя. Он не может и больше никогда не сможет сделать так, как бы он этого не хотел. Ведь, признаться честно, ему сейчас было намного тяжелее, чем Юне. И, хотя та пережила намного больше потрясений, девушка, так или иначе, смирилась с ними. Заставила себя смириться. Пак этого сделать не смог. Он продолжал ненавидеть себя весь этот месяц. Безумно хотелось напиться, но парня воротило от вида алкоголя. Ведь, когда он в прошлый раз позволил градусам повелевать разумом, это привело к трагедии. К его личной огромной трагедии под названием - возненавидь себя. Хотя Чимин даже предпринимал попытки отвлечься, стал наконец соглашаться на тупые вечерники, которые устраивали сверстники и на которые раньше он ходить отказывался, меняя это на прогулку с Юной, пересмотрел кучу фильмов, пытался заставить себя корпеть над учебниками, но, так или иначе, приходя в университет, взгляд его тщетно искал ту, что все ещё была в его сердце. Теперь Чимин находил лишь Трей и то с той целью, чтобы узнать, как там Юна. Студентка, скрыв это от подруги, рассказала парню всю правду, решив, что тот имеет право знать. Чим держать зла на бывшую девушку не стал, к себе зла хватает. Более того, узнав, что у той все в итоге сложилось весьма печально, даже порывался приехать, поддержать, но его останавливало понимание - он её не успокоит. Не он. — Жить буду, — тихо выдохнула в ответ девушка, бросая косые взгляды на него вбок. Чимин усмехнулся в ответ. «Жить буду». Это два слова, в правдивости которых на свой счёт он уверен не был. Но, так или иначе, этот ответ теперь подходит и ему в точности. — Как стажировка? — он таки решает поднять на неё свой взгляд. — Надеюсь проработать до конца учебного года, не хочу возвращаться в университет. С одной стороны, мало приятного в том, чтобы сидеть на первом этаже, где каждый сантиметр напоминает о нем. Но ведь Юне рано или поздно придётся вернуться в компанию. Так почему бы не начать бороться со своими страхом прямо сейчас? — Понимаю... — Ну а ты как? — тоже смотрит на него в ответ девушка, читая всю боль в его глазах. — Как видишь, тоже жив, — развёл руками тот, слегка улыбнувшись, отчего и на лице Хван пробежала лёгкая улыбка. — Правда, не знаю, как долго ещё буду таким. — Чимин... — Я все ещё люблю тебя, Юна, — говорит он, смело смотря ей в глаза. Его имя, вылетевшее из её уст, буквально заставило юношу признаться ей в этом. Он увидел всю ту бурю эмоций, промелькнувшую в её взгляде, едва ли он произнёс эти слова. Юна подрагивающим взором глядела на него, молчала. И что мне сделать? Сказать, что я тоже люблю тебя? Я никого не люблю. Даже себя. Эти слова так и вертелись на языке, но не посмели вырваться из уст, ведь это не правда. Юна все ещё любит. Кого? Неизвестно. — Просто хотел, чтобы ты знала, что я желаю тебе лишь лучшего, — продолжает он после небольшого молчания. — Но, пожалуйста, если в следующий раз увидишь меня в университете, больше не подходи ко мне, — нервно сглотнул Чим. — Пройди мимо и сделай вид, что мы не знаем друг друга, ладно? Взгляд его резко стал настойчивым, приказным, хотя и с нотками мольбы в голосе. Юне было как-то неуютно слышать эти слова, но она прекрасно понимала, почему парень просит её об этом. Она ведь его отпустила. Он тоже хочет её отпустить. — Хорошо, — несмело кивнула девушка, а самой почему-то хотелось разрыдаться, но придётся потерпеть до дома. Много уже раз ей приходилось сдерживать свои слёзы в неподходящем для плача месте. Потерпит и в этот раз.***
— Добрый день, — чей-то грубый мужской голос заставил студентку поднять глаза и уставиться на незнакомого ей мужчину, что оперевшись локтями о стол, прожигал девушку изучающим взглядом. — Добрый, — тут же натянула улыбку та, выпрямляясь. Судя по солидному костюму, в который был одет этот мужчина, он - явно к какой-то «важной шишке» решил заглянуть. С такими надо быть особо вежливой. — Чем могу помочь? Мужчина все долго не отвечал, рассматривая девчонку за стойкой. Где-то он её определенно видел. И, кажется, начал вспоминать - где. — Я к Чон Вану. — По записи? — спокойно спросила та, хотя имя его отца слегка резануло слух. — Мне запись не нужна, крошка, — девушка чуть не скривилась от такого к ней обращения, но промолчала. — Просто предупреди его, что я сейчас поднимусь, — он улыбнулся ей напоследок, а Юна от этой улыбки ещё только более насторожилась, смотря уходящему вслед. Ей редко приходилось звонить самому Чон Вану, и в такие моменты руки её частенько дрожали, как и голос. Ещё реже девушке удавалось зацепить мужчину глазами. Он приходил на работу слишком рано, уходил слишком поздно. Настоящий образцовый начальник. Наверное, потому компания и процветает, что Ван готов идти на любые жертвы - даже сына заграницу отправлять. Но Юна старалась не думать о начальнике, ведь при мысли о нем, в голове сразу всплывал и кое кто другой. Пока тот мужчина поднимался по лифту, он все не спускал с девушки за стойкой глаз. Только сейчас он понял, кто она. Парень сразу же потянулся к телефону, набирая нужный номер. — Алло, босс, — сказал он, едва ли в трубке послышалось «слушаю». — Да, я уже у Вана, но звоню не по этому поводу... Кажись, я нашёл ту девчушку, что вам пригляделась тогда в заведении.***
Как же это все заебало. Именно эта фраза последние полтора месяца, что Чонгук находился в гребаной Испании, проносилась у него в голове. Мадрид встретил юношу жарким палящим солнцем и голубым небом без одиного облачка. Гуку, как, считай, почти начальнику, был предоставлен лучший дом, красный макларен и все необходимые документы. Теперь парню приходилось просыпаться не от долбанного будильника, а от того, что, блять, безумно жарко. А ещё пахать на работе подобно отцу пришлось. Если первые две недели Чон ещё как-то держался, даже выучил пару фраз на Испанском, ездил по городу на новой тачке, ловил любопытные взгляды испанских девушек, то следующий месяц в голове кружилась лишь одна фраза, а скрывать дыру в душе становилось все труднее и труднее с каждым днём. По началу Чонгук пытался отрицать это. Едва ли приехав в страну, он тут же попытался влиться в работу, стараясь ни думать ни о чем, кроме неё. И Гуку удавалось строить из себя умелого начальника точно такого же, как и отец, который думает лишь о процветании компании, но долго сохранять эту маску парень не смог. Новая обстановка не помогала отвлекаться от старых мыслей, а вскоре наоборот начала угнетать. Новый дом быстро надоел. Чонгук с недоверчивостью косился на прислугу, что была приставлена к нему Испанским клиентом, и быстро начал скучать по своему старому дому, в котором не было всяких дворецких, молоденьких горничных, что, то и дело, строили ему глазки. В своём доме он был предоставлен сам себе. А как Чон скучал по своей панамере. Ни один навороченный гиперкар не мог заменить ему его старую добрую порше. А самое главное - тут даже не было где расслабиться, сделать глоток свежего воздуха и не только. Чонгук брезгал таскаться по Испанским клубам и барам, а потому предпочитал одиноко посиживать в своём доме, опустошая в одного очередную бутылку. Чонгук не чувствовал себя живым. Все здесь было как-то наигранно, как-то не взаправду. Люди казались ему чужими, а от скучной работы, которой стало вдвое больше, быстро начало подташнивать. Редкие звонки отца становились праздником, особенно, если Чон старший интересовался не просто работой, а даже состоянием сына. Спрашивал, как тот обсустроился, как у него дела, на что Гук отвечал, мол, нормально, хотя внутри понимал - ни хрена не нормально. Дыра в душе росла, игнорировать эту тяжесть уже не было сил и возможности. Чонгук скучал по ней. Безумно. Сначала парень отрицал это, думая, что злость все ещё просто не утихла, но осознание быстро пришло. Юна была первым человеком, с которым парень ощущал себя живым, а не запрограммированным роботом. Потому Чонгук и повелся, подпуская девушку слишком близко, чего делать было категорически нельзя. До неё Гук и правда думал, что сможет прожить без чувств, как велел ему отец, но теперь юноша отчетливо понимал - не сможет. Мысли о ней колючими проволоками связывались в узлы и впивались ему в сердце. Попивая поздним вечером какое-то вино прямо из горла и, оперевшись о кровать, сидя прямо на полу, Чонгук впервые чувствовал себя настолько хреново. Конечно, у него и раньше были моменты, когда что-то могло расстроить его настолько сильно, что хотелось напиться и забыться, но теперь это было другое. Что-то, чего прежде он точно не испытывал. Тоска. Дикая, ноющая, рвущая на куски. Чонгук никогда в жизни не скучал так ни по кому, как по Юне сейчас. Боли придавало и то, как он сообщил ей о том, что сваливает в эту чёртову Испанию. Как он оттолкнул её от себя, буквально оторвав от сердца, но при этом сохраняя холод в голосе, холод в глазах. Навряд ли она скучает по нему так, как он по ней. Чонгук ведь заставил её ненавидеть, наивно думал, что получилось. На деле юноша её просто уничтожил, втоптал в землю, заставив отказаться от того, чем Юна жила, сколько себя помнила. Покручивая пальцем по горлышку, Чон прокручивал в голове её взгляд, когда он так нагло выплюнул ей в лицо, что между ними ничего нет. О, её взгляд прочно вписался в его сознание, снился во снах. Гук видел, как в тот момент что-то внутри неё сломалось окончательно, что-то, что он должен был починить. А он взял - и доломал, причём так, будто она действительно ничего для него не стоила. Но теперь парень понял. Она, черт возьми, стоила целое состояние, но вверила себя в его руки совершенно бесплатно, а он отверг. Попользовался и бросил, как ненужную вещь, которая, вот незадача, была ему сейчас нужнее всего. Чонгук от нарастающего внутри болезненного чувства уже не находил себе места. Ничто не помогало отвлечься, а злость внутри все разгоралась, грозилась вылиться в свет с громким рыком и тому, кто окажется в этот момент рядом, мало не покажется. Парень даже порывался позвонить отцу, звонков от которого он так ждёт, наорать, выплеснуть на него все эмоции. Да только толку? Чон старший и ухом не поведёт, только сам разозлится, ещё больше начнёт топить сына в работе, к которой юноша окончательно и бесповоротно потерял интерес. Наконец смело признал сам для себя - он не хочет прожить эту жизнь так, как прожил его отец. Не хочет все дни напролёт проводить с телефоном у уха, с ручкой в руке, что-то постоянной пишущей, для сна оставлять пару часов и все ради чего? Денег? Звучит до тошноты банально, но не в них счастье, оказывается. Это чистосердечное произошло у парня в тот момент, когда он увидел бескрайнюю воду. Море в Испании красивое, но дело было не только в нем. Чонгук будто оказался в мечте Юны - его взору открылись уютные домики на берегу. Юноша долго рассматривал этот вид, пока внутри все медленно трескалось, доставляя неприятные ощущения. Он вдруг понял, что мог бы исполнить её мечту. Воплотить в реальность и в первые секунды так загорелся этой идеей, что совсем позабыл - Юна теперь за тысячи километров от него и дело даже не в банальном расстоянии. Он оттолкнул её от себя, сделал так, как велел отец. Чон всю жизнь делал так, как говорил Ван и только сегодня осознал: Надоело. Надоело подчиняться его плану, исполнять приказы, будто собачка. Хотелось прямо сейчас подорваться с места, набить Испанскому клиенту морду, разорвать контракт, а потом упиваться ненавистью отца, смотреть, как он будет злиться, рвать и метать в клочья. Но это твердила всего лишь злость в голове Чонгука, по крайней мере, он на это очень надеялся. Надо бы выплеснуть её куда-то, а то так и до сумасшествия недалеко. Тихий стук в дверь, на который Гук не обращает внимания, покорно ожидая, пока стучащий догадается войти сам. И это происходит. Не услышав разрешения войти, дверь таки открылась и в проеме показалась горничная, молодая девчушка, все эти недели строящая своему новому боссу глазки, но даже не пытавшаяся как-то намекать. Девушка своё место прекрасно знает, она - прислуга, и со своей работой прислуги успешно справляется. — Вы просили ещё вина, — тихо шепчет испанка с явным акцентом в голосе, делая робкий шаг вперёд и протягивая бутылку. Чонгук таки поднимает на неё свой тяжёлый взгляд, но в его темных омутах девушка не тонет, они - не для неё. Он смотрит на неё долго и выразительно, а потом кивает, молчаливым приказом заставляя ту пройти внутрь. Вот на неё он злость и выплеснет. Её стоны пришлось заглушать рукой, обхватив её рот ладонью, дабы никто из прислуги в доме более не услышал. Вот почему Чону не нравилось такое количество людей, окружавших его постоянно. Давно надо было сорваться на одну из горничных, что лишь одними своими глазами пожирали молодого начальника. Чонгук поскупился валить её на кровать. Нагнул прямо на столе, обходя прелюдия, ей это ни к чему, ему это ни к чему. Девушка поняла все с первых секунд, едва ли Чонгук поднялся с места, как только за ней закрылась дверь. О доставлении ей удовольствия даже и не думал. Лишь все пытался подловить тот момент, когда с очередным толчком в её горячее тело, из него вылетит это тяготящее чувство. Но ни после секса, ни после второй выпитой бутылки, ни вечером, когда Гук, стоя на балконе и безразлично скользя глазами по окрестностям, вдруг решил прикурить сигару, легче не стало. Блять, да он перепробовал все вещи в этом мире, которые, по идее, должны были помочь ему расслабиться, но почему тогда становилось только хуже? Это сказывалось на трудоспособности парня и в итоге почти все свои обязанности он перекидывал на испанца, ссылаясь, что это для развития его же осведомлённости во всех делах, пока тот, давясь этой ложью, делал дела за двоих. В конце концов, в один из очередных утомительных вечеров, Чонгук вдруг внезапно набрал номер отца. — Ты знаешь, испанец теперь шарит в нашем бизнесе даже больше меня, — проговорил Чонгук, смотря в потолок, когда отец ответил. — Не думаю, что мне есть смысл тут ещё оставаться, он сам со всем справляется. — Чонгук-и, что ты натворил? — слышится недовольный голос в трубке, хотя, парень более, чем уверен, что отец беспокоится за бизнес, а не за сына. — Обучил эту бестолочь всему, что надо, — усмехается юноша. — Мое присутствие здесь ведь было нужно потому, что он сам не справлялся? Эта проблема решена. — Неужели тебе не понравилось в Испании? — после долгого молчания, в течение которого Ван, видимо, обдумывал все, спросил он. — Понравилось, — сколько же усилий Гук приложил, чтобы сказать это наиболее правдоподобно. — Просто по тебе соскучился.***
Даже какое-то опустошение на душе появилось. Девушка окидывала взглядом стойку ресепшена, за которой проработала чуть больше двух месяцев. Да уж, Юна думала, что это будет простая стажировка, однако именно она в корне поменяла её жизнь. Теперь студентка ни о чем не мечтает. Все вокруг стало серым, однообразным. Судьба её известна Хван наперёд. Она получила неплохой опыт, теперь работа в этой компании ей обеспечена, но сначала надо доучиться в университете ещё целых три года, а потом всю оставшуюся жизнь работать в «headaway». Юна буквально поставила на себе крест, хотя Трэй и пыталась отчаянно внушить подруге, что ничего ещё не кончено, что у неё вся жизнь впереди. Юна в это больше не верила. Ни во что не верила. — Лишь давишь из себя грусть или действительно грустно уходить? — как обычно из неоткуда взявшаяся рядом Исюл выбивает из мыслей. Студентка слабо улыбается женщине. Та видит, что девушка, пришедшая два месяца назад и девушка, стоящая сейчас перед ней - два разных человека, но спросить причину холода в глазах Юны не решается, потому что догадывается, в чем причина и давить на больное не хочет. — Действительно грустно, — кивает девчонка. — Я привыкла к новой обстановке, даже в университет как-то не хочется. Дама долго и внимательно смотрит на Юну, отчего та даже слегка хмурится, не понимая такого взгляда, а потом вдруг выдаёт: — Знаешь, если бы ты не сказала, я бы оставила эту идею, но теперь есть повод её высказать, — она как-то хитро щурится, а Хван вся тут же встрепенулась, навострив уши. — Здесь, — она указывает на стойку. — Ты уже всему научилась, не хочешь забраться немного повыше? Она выжидающе на неё смотрит, пока Юна лишь в удивлении хлопает глазами. — Повыше? — не понимает та. — Это как? — Секретаршей поработаешь наверху, — улыбается Исюл, видя, что на смену холоду в глазах девушки пришёл огонь. — Ты работница ответственная, а начальникам всегда помощь нужна, тем более, как вижу, вежливой ты быть умеешь. Юна не верит своим глазам и ушам. Два месяца она просидела здесь, бывав на самом верху лишь однажды, а теперь ей предлагают поработать ещё и там? Но студентка не даёт эмоциям взять верх, ведь когда-то она позволила им это сделать и ни к чему хорошему это не привело. Однако это предложение звучит более, чем заманчиво. — Понимаю, что тебе надо подумать, — понимающе кивает Исюл. — Но не затягивай с этим, ответ пришлёшь вечером. — Хор... ладно, — почему то начав запинаться, тараторит девчонка. Всю дорогу домой она думает лишь об этом. Работать на верху компании! Да, пускай простой секретаршей, но всяко лучше, чем возвращаться в университет, от которого Юна успешно отвыкла и каждую перемену потуплять взор в пол, дабы не наткнуться глазами случайно на того, кто всеми силами пытается её забыть. Нет, ей определенно стоит продлить свою стажировку. Учиться на дому она успевает, это показали успешные сдачи срезовых. Так что её останавливает? Самый верхний этаж отдаёт таким приятным, тёплым, но одновременно горьким воспоминанием, что ладони невольно сжимаются в кулаки. Если Юна и вправду станет работать на самом верху, то неизбежно когда-нибудь столкнётся с ним. Хотя, может и не столкнется. Он же свалил в свою Испанию на неизвестный промежуток времени, так пусть эта неизвестность длится вечно. Хван поняла, что снова закипает, а потому быстро переключилась на другие мысли. Отец этой новости был очень рад. Ен переживал за свою дочь последние недели. После того вечера, когда огонь в её глазах погас, наблюдать за увядающей дочерью было особенно страшно. Юна стала холодной, отстранённой, все их общение ограничивалось короткими фразами, даже Лео стал получать от неё меньше любви и ласки, но сегодня впервые за месяц девушка пришла не в плохом настроении и такой шанс упускать было нельзя. Хван старший конечно же поддержал дочь в идее продолжать работать, надеясь, что своеобразное «повышение» вновь вернёт ему прежнюю Юну. А потому, сидя вечером в своей комнате, попивая чашку горячего чая и поглаживая пушистое создание, девушка смотрела на экран телефона на номер Исюл и таки решилась нажать кнопку отправить. Женщине тут же пришло короткое сообщение, состоящее из одного слова: «согласна». Юна шумно выдохнула, откидывая голову назад и прикрывая глаза. Впервые за долгие дни она не чувствовала себя никак, она начала ощущать хоть что-то. Мечта, однако, не вернулась, да уже и не вернётся, наверное, никогда. Студентка выбросила эту «дрянь» из головы. Теперь есть только работа. Она свыклась с судьбой. Хотя, когда в прошлый раз девчонка согласилась на что-то спонтанное, решив пойти на стажировку, это поменяло её судьбу кардинально. Снова перед ней неожиданный выбор, на который она соглашается. И теперь Юна даже не знала, стоит ли ждать подвоха сейчас? Но ведь ему больше неоткуда взяться, верно? Девушке не хотелось об этом думать. Снова забивать себе голову. Она просто продолжит работать в компании и будь что будет.