***
Сегодня девушка проснулась даже без будильника. Сердце слишком бешено стучало, разгоняло адреналин по организму, не давало спать. А потому Юна подскочила с кровати задолго до назначенного пробуждения. Успела и с Лео погулять, и приготовить отцу завтрак. Долго крутилась перед зеркалом, выбирая, что бы такого надеть? Она ведь теперь не просто за стойкой на первом этаже сидит, на звонки отвечает, да клиентов обслуживает. Она теперь будет на самом верху, секретаршей работать у самых настоящих «важных шишек», на которых ранее только издалека смотрела. Наконец то хоть какая-то новость, которая заставила её приободриться впервые за многие недели. Страдать уже надоело, а не страдать - не получалось. Но теперь, кажется, получится. Девчонка выбрала свой лучший наряд; нацепила новую красивую блузку, чёрную юбку-карандаш, сделала кудри. Как на праздник собралась, ей богу. Даже в метро сегодня ехать было одно удовольствие. Юна просто не замечала всей этой толкучки недовольных сонных людей вокруг. Слишком была погружена в свои мысли. Черт, она радуется так, будто её мечта, о которой Хван заставила себя позабыть, исполнилась. Да уж, теперь студентка и не вспомнит, когда последний раз грезила о солёной морской бескрайней воде, о уютном домишке, стоящем у края моря. Думать об этом было немного больно. «Красивая у тебя мечта». Хван на секунду передернуло, и она тут же попыталась переключиться на реальность. Заходя в компанию, девушка первым делом снова наткнулась на Исюл. Женщина стояла, улыбаясь, как и много недель назад, когда студентка заходила в здание первый раз. Юна поздоровалась, мельком взглянула на стойку, за которой проработала почти два месяца и за которой произошло слишком много всего, а потом последовала вслед за рыжеволосой дамой. — Тебе ведь ещё не представлялось случая побывать на верху, верно? — спросила Исюл, когда они уже зашли в лифт. Юна, на секунду засмотревшаяся на быстро сменяющиеся одинаковые этажы, перевела в смятении взгляд куда-то в сторону. — Нет, — вышло слишком фальшиво, но женщина не обратила внимания. — Наставление делать надо? — улыбнулась она. — Или сама уже все знаешь? — Сама знаю. Ещё бы тут не знать, у неё был «отличный» учитель. Всему научил. А особенно тому, что за легкую оплошность идёт суровое наказание - разбитое сердце. Но Юна научилась как-то с ним жить. Свыклась. Смирилась. Приняла судьбу, какой бы горькой та не была. Жалеть себя девушка не стала. Не было в этом смысла. Лишь иногда, сидя за стойкой и смотря на снующих туда сюда работников, хотелось расплакаться. И то, это лишь потому, что она вдруг боковым зрением замечала кого-то похожего на него. Сердце её успевало остановиться и вновь забиться за секунду, но когда девушка поворачивала голову, то, то ли с сожалением, то ли с облегчением замечала, что это обычный работник. Просто тоже одетый в белую рубашку и чёрные брюки. Таких тут пруд пруди, пора бы перестать видеть его в каждом встречном. Но со сменой обстановки Юна точно перестанет. На самом последнем этаже, где ей предстоит работать, изредка ходят лишь взрослые дяди с хмурыми лицами и в строгих костюмах. По крайней мере, именно так представляла их себе девушка. Лифт остановился на самом последнем этаже. Вместе с ним будто бы и сердце остановилось, в следующую же секунду начав отбивать бешеный ритм. Глаза помнили эти коридоры, величественные двери, картины. Но взгляд девчонки все равно с восхищением проходился вокруг. — Волнуешься? — спросила у неё Исюл, ведя студентку вслед за собой по коридору. — Совсем немного, — робко улыбнулась девушка. Они остановились на конце коридора. Небольшая прозрачная стенка, за которой находился круглый стол. Намного больше, чем на первом этаже, да и стул выглядел удобнее. А главное, за что сразу зацепился взгляд студентки так это, конечно же, панорамное в пол окно, с которого открывался вид на город. Эх, и как работать ей, если все время девчонка будет пялиться в окно? Юна усмехнулась своим мыслям. Она теперь секретарша начальников. Хочешь не хочешь, придётся быть ответственной. Исюл все таки разъяснила все девушке. Отвечать на звонки каждого звонящего и помогать работникам с их извечными проблемами не придётся. Юна теперь выше этого, как в прямом, так и в переносном смысле. Все, что ей надо делать - помогать «важным шишкам» с их большими взрослыми делами. В крупном бизнесе порой трудно за всем уследить, для того Хван и будет сидеть здесь, чтобы напоминать, что у одного, например, сегодня встреча, а второму сделку предложили. Как бы не напортачить, ведь ответственность с утроенной силой теперь ложиться на её хрупкие плечи. Но Юна, высоко задрав нос, сама себя уверила, что справится. Отвлекаться на ненужные грезы больше не надо, бардак в личной жизни давно закончился, хоть и оставил глубокий шрам, и единственное, что может отвлекать студентку, так это город как на ладони. Но на такое грех не полюбоваться. Едва ли Исюл скрылась, как Юна тяжко вздохнула, вглядываясь в пустынный коридор. Никаких тебе снующих туда сюда работников, ни вечного звонящего телефона и глупых вопросов. Тишь да гладь, да вид прекрасный. Пользуясь тем, что в первый час её работы на верху делать пока особо ничего не приходилось, девушка вдоволь налюбовалась городом, сделав пару фото, ещё раз пробежалась вдоль коридора. Но потом, видимо, рабочий день начался основательно. Начальники, настоящие местные боссы, выглядели так, как Хван их себе и представляла. Взрослые, строгие, в солидных костюмах, стоящих, наверное, целое состояние. Однако при виде милой секретарши каждый мужчина, так или иначе, расплывался в улыбке, становясь вежливым. Сначала Юна даже побаивалась этих улыбок, но быстро поняла, что начальники тут все женатые, так что бояться приставаний не стоит. Каждый обращался лишь по делу, которое девушка добросовестно выполняла. За почти целый рабочий день она успела выучить всех немногочисленных важных персон, не познакомившись лично лишь с одним, но и он скоро дал о себе знать. Когда самая дальная дверь открылась и оттуда вышел Чон Ван, студентка встрепенулась, нервно сглатывая и опуская взгляд. Инстинктивно. Будто чувствовала, в этом мужчине есть что-то, что пугало её до смерти в совершенно другом человеке. Ван быстрым шагом достиг её стола, и Юна несмело подняла взгляд. Ей сразу же стало понятно, от кого Чонгуку достались такие всепоглощающие глаза. Сверху вниз на неё сейчас смотрели такие же два тёмных омута. Но мужчина быстро расплылся в улыбке подобно другим своим коллегам. — Могу я узнать имя студентки, присланной к нам из замечательного университета, в котором когда-то и я имел честь обучаться? — до жути грубый голос в контрасте с этой вежливостью звучал как-то особенно завораживающе. Юна долгое время просто хлопала глазами, не в силах раскрыть рта, однако вскоре до неё дошло, что молчать, когда к тебе обращаются, а особенно такие персоны, не стоит. Совсем не стоит. — Хван Юна, — отчеканила она. — Чон Ван, — тут же представился и мужчина. — Хотя, думаю, мое имя тебе известно, — он как то пристально поглядел на неё, отчего даже лёгкие мурашки пробежали по теле Юны, но она успокаивала себя мыслью о том, что он не знает. Чон не знает, что прямо сейчас перед ним сидит девушка, из-за которой он тогда отругал сына. Да и не стоит ему знать, наверное. Так студентка целее будет. — Знаешь, что, Юна, уверен, мои коллеги понадавали тебе поручений, ещё бы, — усмехнулся он. — Эти бездари любят работку перекидывать, но ко мне это не относится, мне помощь не нужна, — вдруг становится серьёзным Ван. — Однако есть у меня один оболтус, и я тебя попрошу, чтобы ты следила за тем, чтобы он исправно выполнял всё, ни на кого не отвлекался, ладно? Мужчина выразительно посмотрел на девушку, и та сама по себе закивала, будто загипнотизированная. — Конечно, — подкрепила она своё понимание ещё и словом. — За исправным исполнением чьей работы мне следить? — Моего сына, Чонгука — спокойно отвечает мужчина, а Юна замирает на месте, переставая дышать и моргать. — Он выйдет завтра, — с каждым словом Вана сердце девушки болезненно сжималось. — Ты не подумай, он мальчик ответственный, просто... после одного случая я решил, что проконтролировать его не будет лишним. Чон, как ни в чем не бывало, глядит на девушку, совсем не замечая, что та то ли синеет, то ли бледнеет на глазах. — Поняла, — все, что смогла выдавить из себя девушка с громким выдохом. Начальник одобрительно кивнул и, подарив ещё одну улыбку напоследок, таким же быстрым шагом поспешил к себе в кабинет. Рабочий день ещё не закончен, дел много. Их всегда у Вана много. Юна глядела ему вслед и чувствовала, как сердце, окончательно сжавшись, падает куда-то вниз стремительным рывком. Тут же захотелось то ли плакать, то ли кричать, но девчонка, конечно, молчала. Очухалась, попыталась взять себя в руки, сконцентрироваться на последнем поручении, которое ей предстояло выполнить. Но мысли в голове закружились бурным потоком, давно уснувшие бесы рвали и метали, устроили настоящий балаган. Однако Хван упорно пыталась себя успокоить. Окей, это «неизвестно, сколько он будет в своей гребаной Испании» длилось не так уж долго. Полтора месяца. Не вечность, как надеялась студентка. Хотя, она ведь предполагала возможность того, что, работая теперь наверху, они однажды пересекутся. Что ж, достоверность этой мысли стала известна в первый же день. Юна нервно сглотнула. Но, с другой стороны, а есть ли повод снова начинать загоняться? Чонгук ей тогда все четко и ясно объяснил; он ей пользовался, все это было интригой, для него - мимолетной, для Юны - смертельной, и между ними ничего нет. Пропасть, шириной в те километры оставленных тонкой дорожкой выплаканных девчонкой слез. Да она успела себе личное море нареветь, осталось только дом построить и жить «счастливо». Как и хотела. Как и мечтала. Теперь девушка мечтала лишь о том, чтобы не сломаться вновь, когда увидит его. Даже, если она попытается всеми силами игнорировать его, делать это бесконечно Хван не сможет. Они теперь работают на одном этаже, столкновения неизбежны. Главное, подготовить себя морально, чтобы в каждое из этих столкновений сердце не рассыпалось на тысячи мелких осколков. Юна прикусила губу, заставляя себя сконцентрироваться на работе. Кто бы не сидел на небесах, он явно решил поиздеваться над бедной девчушкой, подкидывая ей эмоциональную встряску одну за другой.***
Звук мотора родной машины ласкал слух. Чонгук сильнее вжимал в педаль газа, заставляя панамеру ехать быстрее. Проноситься вдоль знакомых улиц, по которым юноша так скучал. Родной дом встретил его тишиной, но Чон после шумного дома в Испании с кучей прислуги, был рад этой тишине. Парень просто свалился на диван, чувствуя неимоверное облегчение. Он знает, зачем была вся эта фигня с временным переездом в другую страну. Отец хотел проверить, насколько сын может справляться с работой без него. Что ж, Чонгук показал, что умеет сваливать свои обязанности на других. Ван ругался, конечно, но это была цена, которую пришлось заплатить, чтобы вернуться домой. Убедив отца, что ему в Испании более делать нечего, и он будет нести гораздо больше пользы в компании, Гук купил билет на самолёт и распрощался с Мадридом. Не сказать, что местные красоты особо впечатлили его, в голове ярким следом отпечатался лишь один вид. Да и при его воспоминании становилось немного больно. Подтупленная боль снова давала о себе знать. И, хотя, когда Чон оказался дома, стало немного легче, ощущение тревоги на душе все равно его не отпускало. Надо как-то собраться с силами и вывести отца на разговор. Самый сложный разговор в их жизнях. Как бы старательно Ван не выращивал из Чонгука покладистого достойного преемника, тот все равно вырос совершенно другим. И, раз мужчина этого в упор замечать не хочет, придётся сказать ему напрямую. Но, возможно, не сегодня. И, быть может, не завтра. Парень сильнее сжал руль, подъезжая к зданию, по которому он тоже скучал. Надо же, пару месяцев назад видеть его не мог, а теперь рвался туда, будто действительно полюбил работу. Нет, не полюбил. И никогда не полюбит. Конечно, Чонгук рад, что в двадцать два имеет то, чего многие не могут достичь за всю свою жизнь, но он наконец таки понял, что нужно ему совсем не это. А то, что нужно, он уже не вернёт. И Чон убедился в этом, когда зашёл в компанию, тут же обращая взор на стойку. Она пустовала. Точнее, совсем скоро за неё сядет та неприветливая тетка. Парень непроизвольно стиснул зубы, сжав кулаки. Заставил себя отвернуться, поспешив к лифту, попутно игнорируя приветствия работников, что поздравляли его с приездом. Так скучавший по этому месту Чон в миг помрачнел, стоило лишь вспомнить, что случилось перед его отъездом. Но, по всей видимости, пока он прожигал время в Испании, утопая в работе и борясь с чувствами, у Юны закончилась стажировка. Конечно, она ведь не могла длиться вечно. Рано или поздно, студентка бы ушла обратно в университет, и вот это произошло. Он больше не увидит её. Не увидит ту, по которой волком выл, находясь за тысячи километров, а все равно помнил и почти чувствовал все её прикосновения. Нежные, словно лепестком проводили. И взгляд влюблённых глаз. Чонгук видел, как эта любовь увядала, он был её личным палачом, а теперь расплачивался за всё. Ему определенно стоит поговорить с отцом. Он не сможет спокойно работать там, где каждый сантиметр будет напоминать о ней. Двери лифта раскрываются. Юноша, опустив взгляд в пол, медленно ступает вперёд. Его шаги раздаются гулким эхом по всему коридору. Отец наверняка уже на работе, надо бы заглянуть к нему. Не поворачивая головы, Гук направляется к двери в кабинет Чон Вана и, быстро постучавшись, проскакивает внутрь, совсем не подозревая, что все это время за ним с другого конца коридора следила пара внимательных глаз. Юна, едва ли лифт раскрылся, тут же уставилась взглядом вниз, будто желая таким образом спрятаться. Душа, как говорится, ушла в пятки, все тело будто онемело. Но, как бы сильно она не пыталась удерживать свой взгляд внизу, глаза просились и буквально умоляли посмотреть на него. Не выдержав, девушка аккуратно подняла свой взор; Чонгук ни капли не изменился. Да, они не виделись всего полтора месяца, но студентке казалось, будто прошло полтора года. Та же белая рубашка и чёрные брюки. Его суровый взгляд был опущен вниз, будто он с внимательностью рассматривал пол, по которому шёл. Хотелось залезть в его голову и прочитать то, о чем он сейчас думает. Юна невольно закусила губу, наблюдая, как Чонгук скрывается в кабинете отца. Бесы внутри закатили настоящую пляску. Сердце билось, как в последнюю их встречу. Девушка тут же осеклась, вспоминая, чем закончилась эта встреча. Тут же перевела все своё внимание на работу. Ну вернулся и вернулся, какая ей разница? Именно так Хван пыталась себя успокоить, хотя и сама понимала - его возвращение не сможет оставить её равнодушной. Казалось бы, он плюнул ей в душу, втоптал в грязь. Но все эти недели смирения, слез, принятия пошли сейчас просто к черту, стоило ему лишь на пару секунд появиться в поле её зрения. И всё. И Юна тут же поняла, что все ещё чувствует к нему что-то. От этого кулаки сами по себе сжались. Ну уж нет. Она больше не будет унижаться перед ним, переборет саму себя, но ноги об себя вытирать больше никому не позволит. Особенно ему.***
Чон Ван, отрываясь от бумажек, смотрит на вошедшего сына. — Чонгук-и, — на его лице появляется лёгкая улыбка. — С приездом, — он кивает на стул рядом с его столом, и парень молча садится. — Ну что, не спугнул Испанца? — Нет, — хмыкает тот, нервно постукивая пальцами по столу. — Он всему обучен. Мужчина смиряет Гука долгим пронзительным взглядом. — Вообще-то, я тебя туда работать отправлял, а не дрессировать. — Плохой из меня работник, значит, — пожимает плечами Чонгук, на что Ван только нервно усмехается. Плохой? Да он из него уже столько лет хорошего делает, пора бы им стать. — Кхм, — кашлянул он в кулак. — Тем не менее, работы у нас с тобой, как всегда много... — Уж в этом я не сомневаюсь, — язвит Чонгук. Ван опять сына взглядом смиряет. Какой-то нервный он прилетел с заграницы. Но даже некие нотки совести не позволяют поинтересоваться, что не так. Все это лишние вопросы, у Чона старшего нет на них времени. — И, дабы у нас казусов более не случалось, нам как раз кстати посадили секретаршу на этаж, — говорит мужчина. — Она принесёт тебе список документов, которые тебе предстоит разобрать, — он видит, как брови сына смещаются к переносице, а на его лице лёгкое непонимание. Какая ещё секретарша? И Чон Ван тут же спешит пояснить. — И я, ты уж не серчай, попросил её пристально следить за выполнением твоих обязанностей... как же её там зовут то, а, точно, Хван Юна. Он замечает, как в глазах сына едва ли пробежало что-то, но мужчина решил, что ему показалось. Не придал значения тому, что Чонгук сейчас буквально в подлокотники стула пальцами вцепился, но тут же расслабился, не желая никак выдавать своего удивления, которое распирало его просто изнутри. Это, что, шутка какая-то? Гуку кажется, что он бредит. Все походит на сон. Юна не может быть здесь, с ним на этаже, работать гребаной секретаршей. Не может. Она давно вернулась в университет, Чон уже успел убить себя мыслью, что больше никогда не увидит её. Но, кажется, поспешил с выводами. — Понял, — только и выдохнул он, поднимаясь с места. — Тогда я поспешу приступить к своим обязанностям? — Чон вопросительно вздёрнул брови вверх. — Поспеши, — кивнул ему отец, тут же утыкаясь обратно в бумаги и, к счастью для парня, не замечая, как тот нервно сглатывает и со сжатыми кулаками спешит покинуть кабинет отца, дабы убедиться лично, что это не розыгрыш, что ему не послышалось. Он медленно раскрывает дверь, тут же обращая свой взор вдаль коридора. Замирает на месте, суживая глаза. Это не мираж. Не плод его больной фантазии. На чертовом конце коридора за круглым столом у окна в пол сидит она. Как ни в чем не бывало, занимаясь своими делами, будто так и надо. Чонгук отмирает и резко останавливается только когда понимает, что ноги уже сами пронесли его через половину коридора прямо к ней. А смысл? Что он ей скажет? Гук даже отсюда видит, что Юна специально на него взгляд не поднимает, делает вид, что занята. Хотя, быть может, так и есть. Вероятно, ей продлили стажировку. Подняли, так сказать, по карьерной лестнице. Парень с особой внимательностью рассматривает её ещё пару секунд, но потом, переселив себя, заставляет ноги плестись к себе в кабинет. Отец ведь сказал, что девушка должна зайти к нему, принести ему список документов. Так вот, Гук будет с нетерпением ждать. Едва ли он захлопывает за собой дверь, Юна громко и облегченно выдыхает. Это были самые сложные полминуты в её жизни, она уж думала, не выдержит. Возьмёт и поднимет на него взгляд в ответ, потому что то, как настойчиво он прожигал в ней дыру глазами, сложно было не заметить. Сложно было вообще как-то существовать под этим взором. Но пытка кончилась. Он скрылся у себя в кабинете, занял рабочее место, а это значит лишь одно - ей надо наведаться к нему, она ведь пообещала Чон Вану следить за работой его сына. Следить за работой того, кто когда-то уничтожил её, просто прекрасно. Хван томно вздыхает. Ей предстоит тяжкое испытание, но она справится. В конце концов, это дело одной минуты - забежать, передать документы и выбежать. Можно даже не говорить ничего, хотя тогда получится не вежливо, а она обещала Исюл, что будет супер вежливой. Вот же блин, пообещала всем и теперь сидит, мучается. Чонгук считал секунды в ожидании того, когда студентка зайдёт к нему. Насчитал ровно триста шестьдесят две, когда в дверь его кабинета тихо постучали. Парень ничего не ответил, усмехнулся, облизав губы. Сейчас начнётся представление получше тех, что он видел в цирке будучи семилетним пацаном. Хотя, Чон более, чем уверен, что она даже побоится взглянуть на него, побоится хоть слово сказать. Ну ничего, если она не скажет, значит скажет Гук. Не дождавшись позволения войти, Юна закатила глаза и, тихо выдохнув, открыла дверь, тут же ощущая напряжение, повисшее в его кабинете и появившееся с первой секунды её нахождения внутри. Лишь на мгновение. Лишь на миллисекунду их взгляды пересеклись, когда студентка заходила внутрь, но она не позволила темным омутам снова утащит её на дно. Она оттуда столько недель выбирались, не может же она, в конце концов, за секунду снова оказаться в чёрных водах. — Чон Ван просил передать вам документы, — говорит Юна, прикрывая за собой дверь и проходя внутрь. Медленно ступая ближе, упорно смотря на листки бумаги в руках. Столько сил пришлось вложить, чтобы сказать эту фразу, при этом не позволив голосу дрогнуть. Внутри моментально засело какое-то покалывающее, но в то же приятное чувство. А Чонгуку это «вам» резануло слух, да так, что он чуть не скривился. Парень уже и позабыл времена, когда заставлял девушку обращаться к себе на вы. Это было будто бы в прошлой жизни, будто не по настоящему. Давно и не правда. Что тогда правда? Так это то, что она сейчас стоит перед его столом, протягивая гребаные документы, которые он бы с радостью сжёг и упорно на него не глядит. Тупит глаза вниз, не удостаивает его даже взглядом. Чонгук зубы стискивает, слегка головой дёрнув. Её поведение очевидно. Юноша вообще удивлён, как она покорно терпит, пока он сам листы из её рук заберёт, а не кинет их ему в лицо и не выбежит прочь. Конечно, ведь теперь он её настоящий начальник. И, несмотря на личную неприязнь, она сохраняет вежливость. Покорность. Придётся Чону этим воспользоваться. Парень таки берет документы из её рук, снова на долю секунды пересекаясь с ней взглядом. Её глаза быстрее молнии. Он даже почти не замечает, как Юна снова кинула на него свой быстрый взор. — Чон Ван также попросил меня следить за выполнением вами всех обязанностей, — Юна нервно вздохнула, сама удивляясь холоду в своём голосе. И откуда в ней силы так стойко держаться перед ним? К слову, они уже на исходе, пора бы смазываться отсюда. — Так что попрошу вас докладывать мне обо всем. С этими словами девушка пулей развернулась, но не успела сделать и шага, как услышала голос сзади: — А если я не буду докладывать? — Юна определенно уловила нотки издевательства в его голосе. Сейчас она уже не видела его лица, но могла поклясться, что он ухмылялся, прожигая глазами её спину. Чонгук быстро пробежался по девчонке взглядом вниз-вверх. В этой рабочей одежде она выглядела как строгая молоденькая учительница. Парень даже усмехнулся в мыслях. Такие уроки он бы точно не пропускал. — Тогда мне придётся доложить обо всем вашему отцу, — собрав все оставшиеся силы в кулак, ответила Хван и таки поспешила к выходу. Гук смотрел, как добыча свободно уходит из его клетки. Нет. Он не может её отпустить сейчас. Когда девушка уже прикоснулась к ручке двери, чтобы дёрнуть её и выбежать прочь, она снова услышала голос. На этот раз не вопрос - приказ. — Стой. И Юна замерла на месте, будто её заморозили, запретили двигаться. Давно она не слышала такой его голос. И против такого его голоса сил идти уже не было. Она отдёрнула ладонь от ручки двери, будто обожглась, и медленно развернулась, кусая щеку изнутри. Дыхание свело. Студентка упорно прожигала взглядом пол, пока сама сгорала заживо перед его глазами. Чонгук снова оглядел её с ног до головы. Слегка накренил голову вбок. В другой раз ситуация бы его позабавила, но не сейчас, когда он буквально чувствует, что она его боится и от понимания этого что-то внутри неприятно скребёт. — Подойди, — тем же самым тоном говорит он, понимая, что лишь в таком случае она его послушает. И Юна слушает. Медленно, шаг за шагом, будто специально растягивая момент, подходит обратно к столу. Взор все ещё не поднимает, нет. Прекрасно понимает, что, едва ли это случится - она канет в бездну и второй раз уже не выберется. Но парня такой расклад не устраивает. Он хочет видеть её глаза, направленные на него. — Посмотри на меня, — руководит он ей, словно куклой, но по другому не может. Чонгук и так себя еле сдерживает, чтобы с места не подорваться. Юна нервно вздыхает, но взгляд поднимает. Смотрит в его чёрные глаза, а перед своими будто жизнь проносится. Так умеет смотреть только он. Этот взгляд пугает, завораживает, манит и отталкивает. Чон все её эмоции читает по щелчку. Напрягает скулы, хочет вот так вечность провести, смотря на неё. И плевать, что у обоих рабочий день и дел по горло. Он сейчас ничего, кроме неё не замечает. — Так тебя перевели на должность секретарши, а? — вдруг ухмыляется он, потягиваясь, но глаз не отводя. Он слишком долго на неё не смотрел, все насытиться не может. — Чонгук, прекрати, — вдруг выдохнула Юна, поджимая губы. Она стоит перед ним, будто в университете, когда её отчитывал преподаватель. Не выносит такого напряжения, которое тут весь воздух отравило. — Прекратить что? — резко отодвигаясь на стуле назад и подскакивая с него, спрашивает Гук. Юна тут же в растерянности делает шаг назад, испуганно смотря на парня. Хочется выбежать из кабинета, но вместо этого девушка стоит на месте, покорно наблюдая за тем, как юноша обходит стол и подходит к ней. Хван сбито дышит, почти дрожит, несмело на него глядит. Она не была готова к тому, что когда-то ещё вот так близко его увидит, что почти дыхание парня на своём лице чувствует. Что-то внутри, что давно на мелкие осколки раскололось, по новой этими же осколками в сердце впивается, покрывая новыми шрамами. Разве можно так? Разве можно, сделав контрольный, исчезать из жизни на столько, а потом резко появляться и, как ни в чем не бывало, стоять перед ней. Заставлять на себя смотреть. Чонгуку можно. Он сам себе разрешил. Чон вдруг аккуратно занёс ладонь, медленно поднося её к лицу девушки и нежно касаясь щеки, тут же ощущая, как та вздрагивает, шумно вбирает воздух, одной своей рукой хватаясь за его локоть, но не отбрасывая его ладонь со своего лица. Позволяет прикоснуться, потому что это касание будто что-то давно умершее внутри неё возрождает. Собирает по крупицами. Юна даже на секунду трется щекой о его тёплую ладонь, замечая, как уголки губ юноши слегка поднимаются вверх. Она как брошенная пригретая кошечка. Чонгук бы лично придушил того, кто посмел её выкинуть, пока не понял, что он сам это и сделал. — Я скучал по тебе, — раздаётся в кабинете его тихий шёпот, который будто бы резко девушку из воды выталкивает. Юна тут же сбрасывает его руку с себя, отшатываясь назад на приличное расстояние. Чонгук в лице тут же меняется, хмурит брови, не сводит с Юны удивленного и даже слегка испуганного взгляда. Она отскочила от него, будто бы обожглась. Но ведь это правда. Его слова обожгли. Юна поняла, что почти повелась на эту сладкую ложь. На секунду забыла, сколько боли он ей доставлял и, видимо, захотел доставить ещё. Но она не позволит. Не для этого она себя из могилы вытаскивала, заставляла на ноги встать. Не для того, чтобы вновь на те же грабли наступить. — Если ты думал, что я снова поведусь на это, то ты наглее и глупее, чем я предполагала, — студентка сделала ещё один шаг назад. — О чем ты... — юноша уже дёрнулся в её сторону, но девушка отпрыгнула, выставляя руки вперёд. — Не надо, Чонгук, — слышит он отчаянную мольбу в её голосе, видит страх вновь сломаться в её глазах. — Ты все ясно сказал мне тогда, имей совесть. Её ресницы слегка подрагивают, и это заставляет Чона нервно сглотнуть, теряясь в мыслях, что смешались у него в голове. Он и правда полный идиот, если подумал, что она вот так быстро простит его. Парень ведь пытался заставить Юну ненавидеть себя. Кажется, у него получилось. — То, что я сказал тебе тогда было неправдой, — ему хочется сделать шаг в её сторону, но Гук боится окончательно спугнуть девчонку, в одних глазах которой читается огромное желание убежать от него подальше. Спрятаться. Чтобы больше боли не причинил, а Чонгук себя в эту самую секунду ненавидеть начинает. Единственный, кому бы он сейчас с радостью боль причинил - так это себе, чтобы неповадно было больше, как слабохарактерный мудак себя вести. Потому что извиняться Чонгук не умеет, что делать в ситуации, когда девушка на него обижена, не знает. Он привык, что на него каждая красавица сама вешалась, прекрасно осознавая, что у них все закончится на одной ночи. А что делать в случае, когда на одной ночи ты останавливаться не хочешь, пытаясь при этом тщетно исправить все свои ошибки, он понятия не имеет. Лепечет сейчас это чистосердечное, но отчётливо видит, что во взгляде Юны - ни капли понимания. Там холод. Чонгук растерян. Он не понимает, как этот холод выдержать, как превратить его вновь в то тепло, которое раньше в её глазах видел. А Юна еле держится. Она прекрасно понимает, что парень не шутит сейчас. Слишком хорошо она успела его тогда узнать, чтобы читать все его эмоции лишь по его глазам, но легче от этого не становится. — Зачем ты тогда говорил это мне? — теперь дрожали не только её ресницы, но и голос. Юне очень сильно захотелось ударить юношу, да посильнее. Колотить его, при этом зная, что тому ни капли не больно. Просто накричать, сделать хоть что нибудь, чтобы выплеснуть на него всю ту злость, что разожглась в ней, едва ли он сказал эти слова. «Я скучал по тебе». А вдруг и это сейчас было неправдой? Хван уже не знала, чему верить, а чему нет. Она не была готова к тому, что им придётся выяснять отношения, что все её чувства, давно залёгшие на дно, вновь вспыхнут красным пламенем. Еле держалась, чтобы не разреветься, но Юна не хочет показывать ему свои слёзы. Нет. Он не увидел их в тот вечер. Не увидит и сегодня. Так и не дождавшись ответа со стороны парня, девушка таки сделала то, что так хотела - выбежала из кабинета вон. Он останавливать её не стал, потому что понимал, что не сможет. Чонгуку осталось лишь наблюдать за тем, как захлопывается дверь. Гук так и стоял столбом ещё пару секунд, подавляя в себе дикое желание кинуться за ней следом. В этом не было смысла. Она не верит всем его словам, ведь он вдолбил ей, что между ними ничего нет. Между ними пропасть. И Чонгук не знает, сможет ли он её перепрыгнуть.***
Это было слишком тяжело. Как только студентка вернулась за рабочее место, то поняла, что ушла из его кабинета как нельзя вовремя. Ещё бы секунда, проведённая там, и Юне даже представить страшно, что бы было. Хотя, это очевидно - она бы кинулась в его объятия. Позволила бы его сильным рукам обхватить, прижать к себе. Позволила бы ему зарыться носом в её макушку, потому что это воскресило бы её погибшую душу мгновенно. Но, позволь она себе раскиснуть, никогда бы этого не простила. Вот так бездумно бежать в объятия человека, который, попользовавшись, выкинул тебя, как ненужную вещь - нельзя. И что бы он не говорил, как бы не кидался словами о том, что врал ей тогда, Юна не могла тут же по щелчку забыть все эти эмоции, что она пережила, когда он бросил её одну прямо у здания. Это разорвало её на куски, измельчило в пыль, втоптало в грязь. Она ревела до тех пор, пока не кончились слёзы. И что, ей теперь забыть об этом? Якобы потому, что все, что он тогда ей сказал - было неправдой? Понарошку? А вот мучилась Юна совсем не понарошку. И пускай сердце сейчас бьется в отчаянии, рвётся к нему, девушка его заткнет. Слишком уж много глубоких шрамов на органе, что перекачивает кровь по организму. Там уж места живого не осталось, довольно порезов. Она хочет. Но боится. Боится вновь слепо вверить себя ему в руки, потому что второй раз она такое точно не переживёт. Нельзя рисковать, как бы все тело девчонки не порывалось, не просило его прикосновений. Нельзя. Это слово говорил себе Чимин, когда боролся с желанием приехать к бывшей девушке. Это слово вдалбливал себе в голову Чонгук, когда понял, что подпустил студентку к себе слишком близко. Это слово теперь твердила себе и Юна. Одно короткое слово, которое, если выкрикнуть его погрубее, ломает все твои хотелки, затыкает, заставляет услышать голос разума. Разум сердцу - не товарищ. Между этими двумя ребятами у девчонки весь рабочий день война шла. К счастью, Чонгук выползал из своей норы лишь пару раз и ни в один из них не посмотрел в её сторону. Это одновременно и добивало и успокаивало. Едва ли стрелка часов оказалась на шести, девушка подскочила с места, пулей несясь к лифту, надеясь, что в эту же самую секунду из кабинета не выйдет Гук, ведь спускаться с ним на одном лифте будет супер неловко. Юна не выдержит. Но студентке удалось покинуть этаж прежде, чем это сделает её начальник. Теперь уже настоящий. Быстренько глянув на себя в зеркало, девушка поспешила к выходу. Прохлада вечера хоть немного помогла голове, что кипела весь день, освежиться. Юна шумно вдохнула, прикрывая глаза, но что-то вдруг заставило её в испуге их раскрыть и оглядеться по сторонам. Какое-то предчувствие чего-то нехорошего вдруг закралось в её душе, отчего девчонка начала всматриваться в каждого прохожего, пока взгляд её вдруг не упал на тонированную тачку, стоящую чуть в отдалении. Сощурившись, девушка сразу узнала людей, вышедших из этой машины и, по всей видимости, направляющихся прямо к ней. Это были люди Джин-Хо.