Тонуть

Очередные будни, и таких до бесконечности много. Гэвин махнул рукой Ричарду, игнорируя лёгкий трепет где-то внутри, показал на свой терминал. Ричард наклонился через его плечо. Пришлось сделать вид, что новые материалы дела интересуют больше, чем чёртова близость. Гэвин ощутил чужое дыхание на своих волосах и отодвинулся. Ричард невидяще смотрел в терминал, всё ещё слишком близко. — Эй, ты слушаешь вообще? Он взглянул на Гэвина, всё ещё пребывая где-то не здесь. Родинки, тонкие губы, ледяные глаза. Красивый. Возьми себя в руки, Рид. — Эм? Ну что? — он пытался скрыть смущение. Ричард помотал головой, посмотрел в терминал. Рабочий день начинался. В участке легче скрывать чувства. Легче душить волнующий огонёк внутри, позабыть на время небесные глаза. Не смотреть на напарника, зарыться с головой в работу. Слышать чарующий голос, бороться с наплывом восхищения. Ухмыляться и на секунду задержать взгляд на тонких пальцах. Звать его коротко: «Дик», не вызывая подозрении, хотя хочется, конечно, «Ричард», но голос наверняка подведёт, сладко вздохнув без ведома самого Гэвина. Дождь, холодные капли на лице. Ричард что-то бормочет, едва слышно, абсолютно непонятно. — Что? — переспрашивает Гэвин, открывая глаза и смотря — то ли пятый, то ли сотый раз — на него. — Ничего, — ровный ответ. — Ладно, пошли уже. Точнее, ты едь, я пошёл, — Гэвин пожал плечами. — Давай подвезу? Дождь же. Мелькает странная, волнующая мысль. Гэвин пытается отмести её в сторону, но небесные глаза пробуждают шорохи крыльев волнующих бабочек, удерживая слабую надежду. Проколоть бы булавкой крохотные тельца да оборвать трепещущие крылья. — Ты мне… Вот что скажи, — начал он. — Весь к твоим услугам, — улыбнулся Ричард. Бабочки колыхнулись. Гэвин пересчитал родинки, попытался отвести взгляд. — Ты… Мм… Ты, — сбивчиво произнёс он. — Я? Да, блять, ты! К чёрту. В ответ будет разве что смех, в лучшем случае вежливый отказ. Крылья стали иглами, едко зашипел страх. Гэвин вздохнул, мотнул резко головой и накинул на голову капюшон. — Пофиг, забей, ничего. До завтра, Дик, — как можно скорее уйти, скрыться от льдистых глаз. — До завтра, Гэвин… — уже в спину ему ответил Ричард. Он чуть было не признал вслух свою слабость, позвав Ричарда на свидание. Куда бы Гэвин его повёл? Что бы говорил? Воображение быстро нарисовало, как Гэвин сидит с Ричардом в каком-нибудь кафе и двух слов связать не может: волнение и трепет охватывает, связывает, хочется только смотреть, смотреть-смотреть-смотреть на россыпь родинок и бледные руки. Абсолютно влюблённый идиот, даже на смех пробирает. И целовать. Не только губы. Шею, запястья, ключицы… Во всём спектре эмоций, что вызывал Ричард, отдельное место занимала страсть. И хотя бы её можно было приглушить. А вот тоску не получалось. Гэвин начинал привыкать.

***

Океан в его глазах он видел во сне и наяву. Зачем, спрашивается, просыпаться. Снова работа, пришедший раньше Ричард, небесный взгляд, клочки бумаги, пара общих шуток, сигаретный дым. Очередной спор о расследовании, чарующий голос, мягкий смех, шорох крыльев, подавленная тоска. Сигаретный дым, очередная порция кофе. — Гэвин, хорош травиться! — Не указывай, Дик, не мамочка. — Хватит звать меня так. — Как, твоим именем? — насмешливо. — Ты понял, о чём я. Гэвин посмотрел на него, затушил сигарету, подошёл ближе. Он хотел, очень хотел произнести его имя. Придётся как-нибудь тупо отшутиться, но была не была. — Я понял тебя, Ричард, — снизив тон, протянул Гэвин. Сердце дрогнуло. Ричард отвёл взгляд. То ли растерялся, то ли испугался, его брови чуть поднялись вверх, но он держал лицо. Гэвин завис на желанных губах, разряд тока сбил дыхание. Держать себя в руках, развернуться и выйти из курилки. Гэвин позволил себе слабость и допустил тем самым ошибку. Ричард красивый и, хотя Рид не одобрил втайне, что напарник закурил, этому принцу шли даже сигареты в тонких пальцах. Его губы теперь наверняка слегка горькие от пепла, но даже так в мире вряд ли найдётся что-то слаще. Гэвина вело от фантазий, в которых они целовались. Нежно, страстно, легко, волнующе… Стоп. Стоп. Всё, Рид, ты на работе, хватит. Достало, как же это достало. Если не «Дик», то, значит, «Рик». Не ласково «Ричи», никак иначе. Только испуганно, с замиранием сердца, короткий вскрик «Ричард» перед двумя выстрелами. Резкая боль, падение, мир расплылся перед глазами. Неужели Гэвин так и умрёт на руках у напарника? Боль застилала разум, вокруг всё темнело, сознание плыло. Он чувствовал, как Ричард судорожно накладывал жгут, кажется, что-то говоря. Но его голос постепенно уходил и звучал словно издалека, поэтому Гэвин скоро бросил попытки разобрать сбивчивый шёпот. Последнее, что он отчётливо увидел перед темнотой — небесные глаза, в которых застыл страх. Страх. Почему Ричард так испугался? Он, хотелось надеяться, невредим, жив. Гэвин не боялся своей смерти. А чужой вот боялся. Кошмары не раз заставляли его поверить на мучительные пять минут в то, что Тина, Крис или брат мертвы. Холодный ужас вышибал воздух из лёгких, дрожащие руки искали телефон, остатки разума помогали найти последние перед сном переписки и убедиться, что всё в порядке. Либо океан, либо смерть. Когда-то давно его сны отличались разнообразием, но теперь в это слабо верилось. Океан целовал его, держал за руку, горячо шептал что-то на ухо, смеялся, оберегал, прижимал к себе и долго не отпускал, позволял осыпать поцелуями лицо, шею, смотрел ласково, нежно. Любил. Ричард его любил. Гэвин очень часто задумывался утром, после каких снов просыпаться паршивее. — Долго ты будешь мучаться? — спросила однажды Тина. — Ты прекрасно знаешь, что у меня нет выбора. — Гэвин, не будь таким пессимистом, — хлопнул по плечу Крис, — Нам ли не знать, что ты лучше, чем хочешь казаться. Гэвин только вздохнул. Это ничего не меняло. Лэйзи становилась единственным утешением. Ласковая, ручная, Гэвин зарывался лицом в её шерсть и гладил аккуратно, бережно. По щекам катились слёзы, а кошка на руках мурчала в разы сильнее и словно понимала все человеческие страдания. А ещё она тоже любит Ричарда и всегда встречала его радостным мявом. Гэвин смотрел, как Лэйзи получает свою порцию любви, и очень хотел так же прильнуть к бледным рукам. Кошка чувствовала перемену в хозяине и шла к нему, устраиваясь на коленях. Ричард с улыбкой наблюдал за ней. Смешение чувств внутри Гэвина напоминало шаровую молнию — ещё никто не вызывал в нём столько противоречий разом. Он был уверен, что раньше переносить подобное было легче. Ричард стал программным сбоем в его системе. И устранить эту ошибку Гэвин не в силах. Порой он позволял себе задуматься о своих шансах на взаимность. Гэвин не считал свою внешность уродливой, но Ричарда окружали парни и получше. Шрамы украшают мужчину, как же. Он к ним привык, просто привык, не замечая. Но находили же что-то привлекательное бывшие? Хотелось думать так. Какие мужчины привлекали Ричарда? А мужчины ли? Нет, здесь сомнений нет, напарник упоминал экс-бойфренда однажды между строк. Тогда, всё же, внешность. Принцам нравятся принцы или рыцари? Должен ведь быть какой-то идеал у Ричарда. Насколько Гэвин красив для него? Но, конечно, всё рушила репутация мудака и кретина. Пускай, может, не такая сильная, как могла быть, но именно Ричард на своей шкуре испытал все отрицательные черты агрессивной стороны характера Гэвина. Даже учитывая, что сейчас они ладили, первое впечатление поставило крест на слабых надеждах. Гэвин словно был главным героем сопливого фильма со сценарием низкого качества и восторженными отзывами от наивных школьниц и престарелых дам. Противно от ситуации, чувств и самого себя. В конце концов, где-то глубоко всё ещё сидел маленький осколок его сердца, прекрасно помнящий предыдущий «идеал». Заново переживать подобное — пусть даже умом понимая, что люди разные — Гэвин не рвался. Даже если не допускать мысли о предательстве, доверить кому-то новому свою слабость, которую он прятал за оскалом, не совсем в его силах. Хватит, надоверялся, не только бывший убедил в этом. По жизни этот урок нёс. Да и не то чтобы Гэвин жил прошлым, хранил старые обиды и прочую муть. Он научил себя спокойно относиться к этому, но открыться миру желания не возникало уже много лет. Открыться Ричарду всё же хотелось. Слабые попытки показать себя с лучшей стороны он иногда себе позволял. Не нарушая границ, не бросаясь в глаза, не вызывая подозрений. Хоть какая-то отдушина. Поймать за Ричарда ещё две пули было совсем не жалко. Собственническое перманентное «защищать». Любой ценой, а наградой ему будет взгляд небесных глаз. Если Гэвин вообще выживет в этот раз.