Тонуть

Яркий свет ударил в глаза. Гэвин зажмурился, слегка дёрнувшись. Выныривать из отключки лучше всего постепенно. Вокруг — тишина, издалека слышен мерный писк приборов. Шум нарастает, глаза закрыты. Глубокий вдох — саднит в области живота. Значит, Гэвин был ранен. Нога тоже забинтована — два пулевых. Твёрдый асфальт, кровь, сбивчивый шёпот. Выдох. Гул из окна. Гэвин резко открыл глаза. Белый потолок, стерильный воздух. Они были на задании. Он и… Ричард. Только бы его не ранили. Сколько Гэвин уже в больнице? Сутки? — Пациент пришёл в себя, — раздалось от двери. Неделя, охуеть можно. Ладно бы хоть выспался, а то ведь нихрена. Раны уже заживают, состояние в норме, Гэвин хочет спать. Удивления продолжаются — визит наносит брат. Хотя ладно, Гэвин рад его видеть, а тот читает ему лекцию о том, что нужно себя беречь. Рид ворчит, но всё равно его любит. Засыпает на пару часов. Звонит Тине и Крис. Чень чуть не визжит от радости. Жаль только, что они уехали. Позже позвонил Ричард: — А, привет, Рик, — какое счастье, что ты цел. — Г-Гэвин, — дрогнул голос, — слава всему, ты очнулся. — Хах, да, к сожалению, я довольно живучая тварь, — усмешка. — Тина ведь сказала тебе, что я тут с Лэйзи тусовался? Тебе что-то взять из дома? Сходил в душ, почувствовал себя человеком.

***

Какой же Ричард невъебенно красивый. Если бы к Гэвину всё ещё был подключен прибор, пульс выдал бы потерявшее тормоза сердце. У него потрясающая фигура, Гэвин одновременно любил и ненавидел эту его чёрную водолазку. Держать себя в руках, не слетать с катушек. — Ну, что застыл? Падай рядом, прям на кровать садись, — махнул рукой Гэвин. Ричард смотрел на него. Эти прекрасные глаза… — М? Я вроде в душ сходил, всё равно хуево выгляжу, да? — смешок. — Да вот гадаю, ударить тебя или всё же обнять, — что-то внутри Гэвина встрепенулось. — Я думал, мы уже прошли этап, когда били друг друга за любое движение. — Ты, блять, совсем уже, — Ричард бросил сумку с одеждой ему в руки, — неделя, Гэвин! Нахера ты бросился прямо под пули?! — Кого-то из нас в любом случае задело бы, чё начинаешь? — Гэвин встал, чтобы переодеться. — Я даже спорить не хочу, при любом раскладе ты долбоёб. — Да почему… — Ты, блять, мог умереть у меня на руках! — не выдержал Ричард. — Мы, блять, копы, мы в любой момент можем помереть! — Гэвин стащил с себя футболку больничной пижамы, — Отвернись хоть, — пробурчал он. Ладно брат, но Ричард-то чем недоволен? — Это не значит, что твое безрассудство оправдано. — Ну умер бы и умер, чё бубнить-то… — Прекрати. Хватит, блять, пожалуйста. Тина и Крис чуть с ума не сошли. Особенно Тина. О них подумай хотя бы, если вообще способен! — Ричард был зол. — Ты обещал убить меня раз двадцать. — Если ты не заметил, мы прошли этот этап. — От меня меньше пользы, а вот задело бы тебя — был бы реально пиздец, — Гэвин рухнул на кровать, опираясь спиной на подушку. Ричард повернулся, чтобы не сидеть к нему боком. «Я хочу тебя защищать, оберегать, чтобы ты был невредим. В безопасности. Смирись с этим, » — Гэвин заглянул в небесные глаза. — Мне всё же казалось, что, — Ричард сделал паузу, — мы не настолько враги, чтобы я сейчас сидел и пытался убедить тебя, что ты, вообще-то, важен, — осторожно произнёс он. — Мне казалось, мы друзья, чтобы было естественным, что я тебя оттолкнул, — буркнул Гэвин, отводя взгляд. Кольнула острым когтем тоска. — Друзья? — Ну, нет так… — Наоборот, да. А раз мы друзья, то я тем более имею право тебя отчитывать, — понизив интонацию, подвёл итог Ричард. Гэвин вздохнул. Привычно пересчитал его родинки. Мог бы протянуть руку и коснуться тонких пальцев. — Знаешь, я решил пока тебя не бить, — сердце Гэвина сделало кульбит и в панике заметалось, когда Ричард внезапно притянул его за футболку и… Обнял. Прижал к себе. Наверняка выражение лица сейчас бы выдало все тайны Гэвина, благо Ричард не мог его видеть. Спокойно, надо сохранять дыхание ровным. Гэвин молился, что гулкий стук бредящего сердца не скажет Ричарду ничего. Ничего о том, как сильно Гэвин желал прижаться к сильному телу, зарыться пальцами в всегда аккуратно уложенные волосы и провести так вечность. Свои руки на его спине ощущались чужими, аромат одеколона и сигарет ещё больше дразнил чёртовых бабочек в простреленном животе. Ричард уткнулся лицом куда-то в шею, и его тёплое дыхание обжигало. Ради этого Гэвин готов был поймать ещё десяток пуль, сломать пару костей и умереть за напарника. Только чтобы почувствовать себя нужным Ричарду. Казалось, стало так просто вдруг прошептать короткое признание, но… Снова «но», и вот Ричард отстранился. Касаться его — пытка, но уходить в сторону — смертная казнь. — Я просто рад, что ты в порядке, — вполголоса сказал Рик. Гэвин хмыкнул, не осмеливаясь посмотреть на него. Он чувствовал предательский жар на щеках и надеялся, что его не видно на смуглой коже. — Может, расскажешь что-нибудь? Как там мир, не рухнул? Сам как? — так же вполголоса спросил Гэв. — Мир в относительном порядке, как и всегда, Тина и Крис поклялись мне долго с делом не задерживаться, а я… Соскучился. Слишком тихо без твоих криков, — Рик улыбнулся. Гэвин неловко усмехнулся, не обратив внимание на трепетный взмах уже привычных крыльев издевающихся над ним насекомых. Они обсуждали всё на свете: текущие дела, новые фильмы, породы кошек, мистику, музыкальных исполнителей, сорта кофе и чая, релизы игр, в которые можно будет сыграть… Гэвин постепенно узнавал о Ричарде больше, хотел и боялся быть ближе. Задерживал взгляд на тонких бледных пальцах, избегал смотреть в льдистые глаза, слушал увлечённый рассказом голос. Держался, держался, игнорировал трепет и волнение, отодвигался неловко чуть дальше. Всплывали в памяти ванильные цитаты из интернета и бумажных книг, строки стихов любовных поэм, которые когда-то учил наизусть — романтика ему не чужда, как бы он не доказывал обратное. Гэвина раздражало это. Стадия отрицания будет с ним всегда. Ничего хорошего не выйдет, если он снова позволит потоку нахлынуть и течь в какую угодно сторону. Гэвин утопал и боялся этого. Он был в шаге от ненависти к Ричарду. И точно так же не хотел дать ей волю. Берёг то подобие доверия, что было сейчас между ними. Ричард ушёл, оставляя Гэвина наедине с ворохом противоречивых чувств и мыслей. Чувства и эмоции не поддаются логике. Такова аксиома: природа построена на хаосе. Все эти химические процессы, биологическая реакция, инстинкты и прочая научная муть. Смешение и всплеск каких-то там гормонов, который люди назвали любовью, не давали Гэвину спокойной жизни. Но ещё никогда Рид не чувствовал себя настолько беспомощным перед ними. Дошло до того, что он стал вспоминать базовый психологический анализ со времён нудных тренингов, куда его запихнули, пытаясь укротить чрезмерно буйный подростковый нрав. Ничего тогда, естественно, не вышло. Начало общению с Ричардом положила немедленная стычка. Ссоры, иногда драки. Вынужденное сотрудничество, успешное закрытие дел. В какой-то момент Гэвин правда устал. Тандем, основанный на враждебности и пререканиях, неплохо повысил статистику раскрываемости, а наглый и своенравный напарник и не думал переводиться в другой отдел. Поэтому Рид просто перестал лишний раз огрызаться и повышать голос. Кажется, всё же не стоило. Ричард оказался неплохим собеседником и вполне спокойным человеком. Гэвина даже кольнула лет двадцать назад потерянная совесть за все выходки, что напарнику пришлось от него стерпеть. Хотя Ричард тоже иногда забавлялся — чего стоит испорченная горячим кофе любимая футболка и удалённый отчёт, над которым Рид трудился до полуночи! — а значит, они квиты. Или не совсем, потому что Гэвин был один в этой войне, а близнецов — двое. Стычку в архиве друг-другу ещё долго припоминали. Но, справедливости ради, ещё позже и Коннор перестал бесить. «И воцарилась тишина в департаменте!» — торжественно объявил на это Крис. Тишина, конечно, относительная — словесные перепалки никто не отменял, но уж как есть. Близнецы словно познакомились с Ридом заново, но Ричард — как-то особенно близко. И это Гэвин, как ни пытался, объяснить не мог. Вот когда эти холодные глаза, прожигающие ненавидящим взглядом, вдруг запали в душу? Гэвин слышать не желал ледяной тон и извечные замечания его работе, а теперь мог бы вечно слушать этот голос, что бы он ни говорил. И прочее, прочее, прочее, идущее в контраст с ранним. Наученный прошлым Гэвин не хотел ломать собственные границы, но Ричард, сам того не ведая, пробирался через них, поселился где-то в сознании. Защитной реакцией Рида уже давно была агрессия, но что делать, если никогда не был в силах злиться на тех, кого любишь? Он не мог оттолкнуть иногда приставучую Тину, сносил занудство брата, спокойно терпел порой лишнюю беззаботность Криса. Точно так же, не мог ничего предъявить Ричарду. Привычной злости на него не осталось места, Гэвин оказался заперт со всех сторон восхищением, страхом и всеми вытекающими из них оттенками ощущений. Во сне он всё же решился прижаться к океану ближе.