***
Глаза закрыты, но Гэвин уже очнулся. В больничной койке, судя по ощущениям. Несколько секунд не слышал ничего, потом разобрал шаги и голоса рядом. Ричард, не скупясь на ругательства, рассказывал, как они обследовали заброшенное здание, которое оказалось одной из торговых точек дилеров. Что-то громыхнуло, и на полицейских буквально упал потолок. Гэвину досталось посильнее. Он вспомнил, как оттолкнул Ричарда в последний момент. И как страшно стало на мгновение. Уж точно не за себя. Пошевелился, зажмурился. — Я сдох? А, нет, не прокатило, — открыл глаза, — Ну, ладно, допустим. — Ты долбоёб, — хором сказали Тина, Крис и Ричард. — А, нет, всё же сдох, вон смерть моя пришла, — потянулся — местами саднило кожу — посмотрел на Рика, — Окей, хоть ты жив, — попытался скрыть облегчение, — Народ, привет, — повернулся к Тине и Крису. — Вот нахера ты опять это сделал? — Ричард подошёл ближе. — Что? Выжил? Не знаю, само- — Сука, хватит, — Рик чеканил слова, прожигая его льдистым взглядом — прикрывать меня при каждом удобном случае, заебал уже постоянно пытаться помереть на моих глазах! — Смотри на вещи объективно, бля, — усмехнулся невесело Гэвин, — у меня площадь поменьше, пострадаю с меньшей вероятностью. — Да ты… — выругался Ричард, — я не знаю, как с тобой разговаривать! — Мальчики, хватит, — пресекла Тина, — Все живы, всё хорошо, но знаешь, Гэв, это становится эгоистичным. — Нам бы тоже не хотелось получить весть о смерти, знаешь, — ввернул Крис. Гэвин со стоном закрыл лицо руками. На самом деле, они правы. Не то, чтобы Рид сильно цеплялся за жизнь, но он надолго запомнил, как в тот вечер, когда Крис развозил их по домам, Тина, прощаясь, ненадолго замолчала, и они оба посмотрели на Гэвина. Даже пьяный, он понял эту тишину. Дни, которые Гэвин провёл в отключке, друзья не так легко пережили. — Ладно, не будем о вечном, — лукаво улыбнулась Тина, — Мы планировали пойти на наше место, но ближайшую неделю ты отсюда не выйдешь — не спорь! — так что… — С днём рождения, Гэвин! — улыбнулся Крис. — Чего? — не понял он, — сегодня? А? Трое засмеялись, не услышав бормотание Гэвина: «В смысле, уже октябрь?» Очень уютно — насколько это было возможным в больнице — провели час, пока медсестра не стала выгонять посетителей — время приёма уже закончилось. День рождения вполне можно считать успешным. Хотя эта дата давно перестала Гэвина волновать. Брат не пришёл, написав, что заедет на следующей неделе — куда-то там его опять кажись унесло. Ну пускай, и так хорошо. Ричард тоже уходил, его-то едва ли задело. Он что-то достал из своей сумки и положил это на тумбочку. — Вот. Ещё раз с днём рождения, — улыбнулся. — М? Что… Ого, это же кольцо из игры! Они ж пиздец дорогие для такой безделушки, ты чего? — взял подарок в руку, покрутил. — Почему нет? Рад, что тебе нравится. Гэвин надел кольцо на указательный палец правой руки. А ведь Ричард угадал размер! На свой, что ли, мерил? В любом случае, окрашенное в чёрный серебро с гравировкой символов из игры и серо-голубой камешек, отливающий зелёным, были красивыми. «Да чтоб тебя, сердце, хорош, я так скоро обследоваться пойду! Это просто подарок. Его внимание. И ведь помнил про день рождения… Прекращу-ка я думать об этом, пока не размечтался.» — Спасибо, — просиял именинник. — Пустяки, — улыбнулись в ответ. Словно снова в небесных глазах тепло. Кажется, сегодня Гэвин опять потонет в океане.***
Три дня в больничной палате он мужественно, без жалоб, стерпел. Не учитывая, конечно, что стабильно каждый час-два ныл Тине и Крису в общем чате, как здесь скучно и как болит время от времени голова, а кормят вообще отвратительно. Стойко выдержал обследование и неудобную кровать. С облегчением подписал заявление, что здоров, ответственность за осложнения на нём и бла-бла, оплатил услуги и написал начальству. Фаулер, в очередной раз являя собой олицетворение благоразумия, ответил, что «Ты, Рид, задрал подрывать собственное здоровье. Как с малым дитём с тобой вожусь. Сиди дома до следующей недели, с сотрясением не шутят!» — Пиздец, ну что за хрень, опять- — Даже не смей возмущаться, сам лезешь в какой-то пиздец, — Ричард подвозил его до дома. Напарнику пришлось отдуваться за двоих. Гэвин, сетуя на то, что остался дома, посильно пытался обдумывать расследование без доступа к файлам. На неделе соблаговолил приехать брат. Гэвин излил ему душу, вконец устав видеть во снах то жуткие образы, то небесные глаза. Братишка ухмыльнулся, посоветовал действовать решительнее. Долго спорили о рискованности этой решимости, переходя на масштабность человеческих чувств в целом. Припомнили друг другу школьные романы и неумелые подкаты. Ричард приходил несколько раз. Они посылали к чертям рабочую волокиту и рубились в приставку. Но куда прекраснее были разговоры, споры, рассуждения Ричарда, его низкий тембр, губы, от невольного взгляда на которые бросало в дрожь. Тысяча тем — от серьёзных до нелепых — было так легко обсуждать, как никогда и ни с кем раньше. Гэвин тонул, тонул и тонул, и каждый раз казалось, что дно давно достигнуто. Ричард так прекрасно вписывался в незамысловатый интерьер квартиры Гэвина, что после его ухода в доме становилось пусто. Словно напарник уже давно живёт здесь. Но на деле жил он только в воспалившемся сознании Гэвина. И даже за аренду не платил, подонок. Без работы как таковой оставалось ужасное количество времени на распутывание собственных чувств. Один раз Гэвин так взбесился на себя за безволие и неспособность принять хоть какое-то решение, что разбил костяшки правой руки о стену. В кровь. С двух ударов. Эффективно, но не решило ни хера. Рассматривая с самого начала и по настоящий момент, он всё ещё оставался вечно недовольным муднем, выбрасывая злобу на коллег младшего ранга и каждого, кто даст повод. Всё ещё не мог позволить себе поступать так с друзьями. Но отношение к Ричарду перешло буквально в противоположную крайность, и эта пугающая мягкотелость сделала из него этакого воздыхателя с последней парты. Серьёзно, как малолетка. Стабильным было всё, кроме всего, что касалось Ричарда. Гэвину, блять, под сорок, а он расплывается перед каким-то… И так далее, в том же духе, не фильтруя мат, не скупясь на эпитеты. Накручивать, сжимать кулаки, поглядывать опять на стену — костяшки саднило, но левая рука ещё не пострадала. В пятницу Ричард пришёл как раз в момент очередной волны злости. Которая тут же схлынула, освободив место теплу, стоило ему всего лишь улыбнуться. Ну вот что этот придурок с Гэвином делал, кто ему право дал?! Снова беседы, чай, смех, странные шутки, трепет в груди. Время идёт слишком быстро. Поэтому Гэвин просто промолчал, что уже девять вечера. Десять. — Ой, уже двенадцать, — посмотрел на часы Ричард, — я пойду, — он встал. — Ты… Можешь остаться, если хочешь, — раньше, чем подумал, предложил Гэвин. Ричард остановился. «Не уходи.» — У меня одежды нет. — Футболка оверсайз и штаны по щиколотку? — смешок. — Пойдёт. Порылся в шкафу, нашёл огромную футболку и штаны. Кстати, а где та старая футболка? Кошка, что ли, утащила? * — Ну ты и шпала, всё же, — Гэвин, смеясь, легко пнул Ричарда по открытой ноге. Штаны были ожидаемо коротковаты. Ричард стянул водолазку. Гэвин забыл, как дышать. И что глаза отвести надо бы, тоже забыл. Буквально залип на россыпь родинок — прекраснейшие из созвездий — и рельеф стройного тела. Ему только что обеспечили ещё больше ночных фантазий. Ричард, к счастью или к сожалению, оделся. — Ну, хоть футболка норм, хотя мне она, естественно, большая немного, — Гэвин усмехнулся, но вышло неуверенно. В его одежде Ричи выглядел таким родным. Рид нагло занял весь диван, Ричард устроился на полу. Свет выключен, сериал слегка скучный. По крайней мере, не интереснее чуть растрёпанных волос. Гэвин пересчитывал родинки на открытой шее и заснул. В этот раз ему снился океан. Ричард смотрел на него, поставив сериал на паузу. Остановил Лэйзи, которая, видимо, хотела прыгнуть на диван: «Не буди его пока.» Мягкое, невесомое касание, тонкие пальцы убрали волосы со лба. Гэвин боялся пошевелиться, проснуться, спугнуть сон. Снова прикосновение. К правому виску — ах да, очередной шрам. Поцелуй. Тёплые мягкие губы целуют ещё не до конца заживший порез. Точно сон, но такой настоящий…! Гэвин замирает, впитывает волнующие ощущения, запоминает. В животе прекрасная лёгкость. Три секунды — один миг. Ричард уходит. Кажется, пошёл в спальню — надо же где-то лечь. Зачем-то вернулся, подошёл к дивану и… …взял его на руки. Гэвин незаметно для себя прижался ближе. Вдохнул. Ричард пах мускусом, никотином и приятным одеколоном. Сердце тихо ахнуло. Сильные руки бережно опустили Гэвина на кровать. В ногах устроилась урчащая Лэйзи. «Спокойной ночи, Гэвин, » — прошептал Ричард и вышел из спальни. Почему не остался с ним…? В прочем, это уже был чудесный сон…***
Гэвин уверен, что засыпал на диване. Почему же проснулся в кровати? Резко поднялся, осмотрелся. Заглянул в гостиную. На диване, лёжа на животе, спит Ричард. В футболке и штанах Гэвина. Либо Рид не помнил, как перешёл, скорее всего сонный, в спальню, либо сон оказался явью. Гэвин от такого осознания как можно быстрее ушёл в ванную и умылся ледяной водой, просыпаясь окончательно и пытаясь осмыслить ситуацию. Если он опять наивно верит в возможность взаимности, то под вопрос ставится тёплый взгляд, который он не раз чувствовал сам и заметила Тина, мягкий поцелуй в висок и то, как Гэвин всё же оказался в своей кровати. Но если решить, что ему не кажется, что Ричард всё же неравнодушен к напарнику, который с первой встречи долгое время донимал его по поводу и без, то весь пазл тут же сходится в логичную картину, где они оба оказываются идиотами. Но кто же тогда разбил Ричарду сердце? Гэвин ведь… Стоп. Мог ли Ричи видеть их с Диас в тот день? Но пришёл он позже… Издалека, может? Или же ему было достаточно согласия Гэвина на свидание с другой? Потому и обозлился так, и хмурый ходил столько дней. Поставим вопрос по-другому. А молчал-то чего? Боялся, как и Рид? Серьёзно, это какой-то дешёвый сериал… Может, будь они оба смелее, или Гэвин — менее раздражающим поначалу, может, тогда всё было бы легче. Осталось лишь проверить, выждать ещё немного времени — хотя, куда уж больше? Но действовать так внезапно Гэвин попросту не готов. Рассуждая дальше, переосмысливая некоторые мелочи, он крутился на кухне и старался бесшумно замесить тесто и испечь панкейки. Кажется, Рику нравится, как Гэвин готовит. В гостиной что-то, или кто-то упал на пол. — Это ты там падаешь? — Ага, специально. Доброе утро, — ответил Ричард. Интересные у него методы пробуждения. — Полотенце на спинке дивана. — Спасибо, — Ричард ушёл в ванную. Гэвин выключил плиту, поставил на стол тарелки и сироп. Почесал Лэйзи, которая вылизывалась после еды. Ричард вошёл в кухню, с его волос немного капала вода. — Доброе утро, кстати, да. Они завтракали. «Бля, шеф, за еду плачу натурой, вкусно, » — оценил Ричард. Гэвин рассмеялся, смутившись. — Я наверное пойду скоро, а то чёт наглею, — Рик встал из-за стола. — Всяко веселее, ты чё. Как хочешь, — Гэвин тискал Лэйзи, — Ну что ты липнешь? Что липнешь? Я тебя кормил, если ты забыла. Ой, ой, — он встал, держа кошку на руках, — прям любовь-романтика, а. Иди вон, ластись, пока не ушёл, — Лэйзи с удовольствием перебралась к Ричарду. — Спасибо, было вкусно, — Ричард легко поцеловал Гэвина в висок, уже второй раз коснувшись губами шрама. Гэвин аж губку выронил. Постоял секунду и продолжил мыть посуду, усмехнувшись. Ричард никак это не прокомментировал, выходя из кухни. В груди сладко сжалось сердце. Всё оказалось таким лёгким. При первом удобном случае Гэвин воспользуется шансом, о котором не смел и мечтать.