Он вытянул руку из моего рта. Ранки, расположившиеся аккуратным полумесяцем, выпустили лишь по капле розоватой сукровицы, мой язык успел жадно слизнуть её. Посмеиваясь и поддерживая друг друга, мы кое-как распутались и добрались до кровати. Я упал спиной на мягкое и какое-то время позволил себе просто смотреть в потолок. На сетчатке был выжжен узор его крыльев, переливаясь и пульсируя разноцветными пятнами Роршаха. Уголок рта дрогнул в пьяной улыбке. Сплетающиеся тела… Над нами буйствовала роскошная оргия.
Валентино не полежал спокойно и нескольких минут, придвинувшись вплотную и начав с интересом оглаживать меня. Пальцы прошлись по ноге, боку, шее, увязли в спутавшихся волосах, немного повернули голову, и я медленно моргнул, сквозь постепенно бледнеющую вязь фокусируясь на его глазах. Он склонился так близко, источая миллион кружащих голову ароматов. Коготь огладил пересохшие разомкнутые губы, требовательно скользнул между зубов. Я не сопротивлялся, лениво приоткрыв рот.
Его язык оказался длинным, подвижным и толстым, змеей выстрелив прямо в расслабленное горло. Постепенно начиная приходить в себя, я слабо шевельнулся в ответ. Божечки, да он может вытрахать мне мозг одним только языком! Чувствительный кончик вынырнул из глотки, прошёлся по деснам, исследовал опустошённые ядовитые железы за клыками и впитал все остатки влаги из моего рта, словно цветочный нектар.
Тело рефлекторно откликнулось на ласку, я шевельнул тяжелыми непослушными руками и погладил чуть липкую кожу. Приход закончился, меня постепенно отпускало. Стоит ли ждать, что накатит ещё один? Сейчас, пока похоть, укутывающая всё муслином сумасшествия, дремала, и ощущения перестали быть зыбкими и просачивающимися в никуда сквозь меня, наконец можно было насладиться им для себя. Всё уже начинало казаться сумбурным сном, но я чувствовал, как саднит кожа в местах, где щупальца сдавили тело слишком сильно.
Валентино чуть отстранился и подпёр рукой голову. Я завладел одной из его ладоней и задумчиво поиграл с расслабленными пальцами. Идеальные пропорции, длинные фаланги, острые когти, нежная кожа — это так меня завораживало, невозможно было глаз оторвать. Как он ухитрялся быть таким совершенным? Я провёл языком по губам и с хрипотцой неуверенно спросил, пробуя голос:
— Что это была за галлюциногенная хрень?
— Дам тебе книжку почитать. — Как от мелочи отмахнулся он.
— Ты снёс мне крышу. Совсем. К хуям. Она и так протекала. — Смущённо сказал я, не поднимая глаз. Он многозначительно хмыкнул. Я продолжил, ластясь к его руке. — Ещё сюрпризы?
— Несколько штук. — Зубасто улыбнулся он и шевельнул пальцами, перевивая их с моими. Я поднёс руку к губам, покрывая её легкими поцелуями:
— Почему ты боишься этого? Это же ты; сила, данная тебе. Это так… чувственно.
— Почему ты так решил?
— Я доверяю своей интуиции.
— И что ещё она говорит обо мне?
— Что ты очень опасный тип. — Он ждал продолжения, и я, нежно прикусывая кожу, нерешительно добавил. — То, что ты не выпускаешь это наружу, сжигает тебя изнутри.
Он с досадой буркнул:
— Ingenuo ragazzo dolce! Никогда не знаешь, к чему это приведёт, они становятся неадекватными. Теряют сознание, бьются в истерике. Бабочки вообще наркоманки!
— Как видишь, я ещё здесь, и я в порядке.
— Это не так просто держать под контролем. В любом случае, я не собираюсь от этого зависеть.
Слушая его, я удивлялся всё больше.
— Девчонки в нашем баре все как одна в восторге от тебя. Ты ничего с ними не делал, и там нет ни единой бабочки. Ты и сам по себе чертовски привлекателен.
Он фыркнул и в задумчивости помолчал. Потом протянул, меняя тему:
— Веера. Почему этого не было в Гнезде?
— Джузеппе посоветовал приберечь этот номер для вечеринок. — Я пожал плечами. К сожалению, их организацией он перестал заниматься уже довольно давно.
— Отличные советы Джеппе давал любовникам. — Что-то резануло слух, заставив чуть нахмуриться. Было странно и даже неприятно, что Валентино так легко назвал его по прозвищу, которое я считал довольно личным — никогда не слышал, чтобы его употреблял кто-то кроме цыпляток Гнезда.
Он продолжал внимательно следить за моей реакцией и с осуждением качнул головой:
— Ты что, не спал с Джеппе?
— Я не рвался, он не настаивал. Я много потерял?
— Старикашка никогда ни на чем не умел настоять. Ты мог бы и сам догадаться.
Я нахмурился сильнее. «Старикашка»? Они что, были знакомы при жизни? К Джеппе в Гнезде относились трепетно, но без чрезмерного пиетета. Он был не в моём вкусе, я всегда с облегчением воспринимал то, что от меня этого не требовали, и уж точно не полез бы к нему сам.
А ведь именно своим отношением Джеппе сумел донести до меня, что я не просто аппетитная задница и смазливое личико, что я могу как минимум красиво выступить на сцене не только с дурацким бандитским стэндапом, что я стою большего. Если бы не это его мировоззрение, может, я и не задержался бы в Гнезде, домогательствами он бы только всё испортил. Валентино вряд ли это поймёт, но он был прав в том, что с меня бы не убыло сделать Джеппе приятное. Жаль, что он избавился от Гнезда. И да, мне стоит поблагодарить его хотя бы за терпение — а со мной потребовалось много, очень много терпения. Прошло порядочно времени, прежде чем я втянулся в ритм жизни бара и незаметно для себя стал меньше отлынивать.
— При встрече обязательно ему отсосу.
— Это твой единственный способ выражать благодарность?
— В качестве извинений тоже неплохо работает. Или он предпочитает что-то другое? Предлагаешь станцевать на его коленях? — Заигрывая, я всем телом потёрся о грудь и живот Валентино.
Увы, он думал о своём и с жадным интересом спросил:
— Что ещё ты можешь танцевать? Танго?
— Много чего — танго, вальс, чечётка — всё, что было в моде. Нахватался тут и там.
Он задумчиво кивал, зарываясь подбородком в мех.
— Что тебе нужно для выступлений?
Я особенно не раздумывал:
— Гримёрка. Костюмы и кое-какой реквизит. И ещё мне нужна Эш.
— Пепел? В смысле пыль?
— Это тоже не помешает, — хорошо, что он сам заговорил об этом и вроде бы не имел ничего против, — но я говорю про невидимку из Гнезда. Она знает все мои программы, к тому же она отличный гримёр и костюмер. Кстати, у неё самой есть классный номер с одеванием.
Валентино приподнял брови.
— Невидимке нет смысла раздеваться. — Пояснил я. — Зато здорово смотреть, как девушка от вещи к вещи появляется из воздуха.
— Ты чем-то ей обязан?
— В общем-то… — Выдавил я. Не хотелось об этом говорить, у меня до сих пор шерсть дыбом вставала от воспоминаний о том дне. — Она меня спасла. От истребления.
Он уставился на меня и медленно моргнул.
— Я хотел одним глазком глянуть! — Я окончательно стушевался.
— Ты по своей воле полез к ангелам? — Не поверил он собственным ушам. — Сколько лет ты провел здесь к тому времени?
— Семь-восемь? Не знаю.
Качая головой, Валентино дотянулся до прикроватной тумбочки, поднял трубку телефона, буркнул в неё что-то и, резко поднявшись, отправился в ванную. Зашумел душ.
*
Я продолжал бездумно пялиться в никуда, пока в дверь тихонько не поскреблись. Когда я, подобрав с пола лежащий бесформенной кучкой халат, не без опаски высунулся в коридор, там оказался лишь сервировочный столик с несколькими мармитами разной высоты. Втянув в номер, я подкатил его к кровати и заглянул под хромированные крышки.
Валентино мгновенно явился на превосходнейший запах свежего кофе. Я же растроганно медитировал над чашкой горячего шоколада с плошечкой взбитых сливок, безошибочно догадавшись, что это — для меня. Повар — кудесник!
Улёгшись на живот и сверкая влажной кожей, Валентино включил телик и принялся потягивать кофе.
— В следующий раз позови, потру тебе спинку. — Нежно мурлыкнул я, пристроившись поближе, и одними когтями подхватил с блюда миниатюрный кексик с розовой глазурью. Скормил его Валентино, потом, смакуя, съел другой до последней крошки. Закончив с шоколадом и сливками, украдкой вылизал обе ёмкости дочиста.
Меня тянуло к нему словно магнитом, две пары выступивших лопаток приковывали взгляд. Не в силах сопротивляться, я придвинулся в упор и едва ощутимо повел кончиками пальцев по его спине, лизнул кожу вдоль позвоночника и выдохнул на мокрый след. Валентино выгнулся, кожа пошла мурашками. Окруженный толпой желающих услужить, он все равно недополучал ласки, недолюбленный, голодный до прикосновений, как и я. Какая ирония!
Я решительно оседлал его, вдавил пальцы в точки на пояснице, и уже смелее прошёлся по спине, разминая мышцы. Он расслабленно раскинулся подо мной, блаженно замычав. Даже вблизи в нём не было ни малейшего изъяна, только на боках я заметил несколько симметричных полосок более светлого оттенка — но на ощупь эти места ничем не отличались от остального. Никаких намеков на щупальца, гладкая кожа, туго обтягивающая плоть. Не из задницы же они вылезли —
я имел виды на эту задницу! Было ужасно любопытно — но пришлось собрать весь имеющийся такт и удержать рвущийся с губ вопрос.
*
Я уже был готов для ещё одного захода, но в дверь уверенно постучали. Валентино слабо дёрнул рукой, и пришлось идти открывать.
На пороге, уперев в меня взгляд, полный пренебрежения, стояла (если к ней было применимо это слово) женщина-змея. Вся покрытая чешуёй, она свила большую часть своего тела в клубок внизу, но сразу же приподнялась до моего роста и рявкнула прямо в лицо:
— Хорошо!
Я чуть не шарахнулся назад от неожиданности.
— По завтраку вычислила, чертовка? Заходи. — С добродушным юморком отозвался Валентино из глубины номера. Нага зло зыркнула на меня и просочилась мимо. Я, запоздало доперев, что так она сократила его имя, двинулся следом.
— Прикройся, божечки!
Он неторопливо сел на кровати по-турецки, сложив свои длинные ноги, и с шуршанием развернул вокруг себя полы плаща.
Нага опустила на кровать стопку бумаг.
— У тебя встреча через…
— Я в курсе, дорогая. — Оборвал её он, хищно уставившись в документы. — И я с запасом всё успеваю. Как мы вчера?
— Неплохо, но нам всё ещё нужно в два раза больше. — Рыкнула она воинственно.
— Солнышко, я терплю тебя лишь потому, что ты невероятно мила и очаровательна!
Какой ловелас, да он заигрывает с ней! Я понял, что моё время закончилось, и поплёлся в душ, оставив их наедине.
*
Когда я выглянул из ванной, нага уже ушла, а Валентино заканчивал с бумагами.
— Твоя консильери? — Неуверенно спросил я. Не жена же она ему в конце концов!
— В каком-то роде. Мне нужно собираться. — Он поднялся и замолчал, пристально разглядывая меня. Я устыдился чалмы, наскоро сооруженной из полотенца, и отсутствия пружинящего бюста. Когда мокрая шёрстка облекала грудь, я чувствовал себя голым.
Только под струями воды я осознал, что, расспрашивая меня всё утро, он так ничего и не предложил. Если он уже получил всё, чего хотел, кормя завтраками и кружа мне голову, если я его не зацепил, то пришло время выкинуть меня. Это не впервой.
Пауза затягивалась. Я понаглее ответил на его взгляд, надеясь, что не выгляжу слишком жалко. На душе скребли кошки.
— Вечером я вывезу вас проветриться. Посмотрим кое-какие клубы. — Он перекинул мне что-то, и, хотя я переваривал это «
вас», но подачу принял легко. Ключ и бирка с выбитым на ней числом 625. — Надеюсь впредь находить тебя в грёбаном номере. А сейчас… ты можешь сообразить приличный костюм?
Я оторопело кивнул.
— Тогда поедешь со мной. Просто деловая встреча, будет скучновато.
— С тобой — хоть в преисподнюю. — Напыщенно заявил я. Он оценил мой циничный чёрный юмор и коротко ухмыльнулся, прежде чем уйти.
