*
Валентино снова заглянул за мной и оглядел внимательными, ничего не упускающими глазами. Я плавно повернулся вокруг оси, чувствуя его голод, и мне так нравилось его искушать! Новое платье, ожидавшее в номере, оказалось золотистым, с блёстками и до предела открытой спиной. Разрез начинался высоко на бедре, ткань текла свободно почти до самого пола. Я чудом раскопал подходящие туфли на шпильках, и с этого момента проблема обуви вставала в полный рост. Валентино улыбнулся, довольный осмотром, я же удивленно приподнял брови. Кичливое яркое пальто с длинноворсовой оторочкой скрывало его с ног до головы. На голову была водружена высокая вычурная шляпа с длинными фазаньими перьями, на каждом пальце красовалось по массивному перстню. Вспомнив недавний строгий глухой плащ, я сообразил, что он притворяется тем, кого ожидают увидеть на встрече, каждый раз создавая образ, который соответствует событию и позволяет добиться желаемого. Я тоже постоянно этим занимался, и сам не заметил, как, всё время прикидываясь, начал забывать, каким был когда-то на самом деле. Так можно и вовсе потерять себя... Мысль пугала, не желал такой участи ни себе, ни ему. Я хотел его настоящего, но сказал, как околдованный: — Ты играешь свою роль, я — свою. Иногда я думаю, какую часть этой роли я придумал себе сам, а какую мне навязали. Он отозвался с пониманием и без тени улыбки, с горьким выстраданным юмором: — Shut up and dance. Я подхватил его под ручку, и мы зашагали вперёд.*
В холле Валентино встретили восторженным гомоном. Большая часть девчонок просто хотела показаться ему на глаза, пятеро или шестеро держались особняком, разряженные в пух и прах. Не знал, по какому принципу он их выбирал, но принцип определённо был. У него — наверняка. Уже давно украдкой рассматривая гарем, я сделал кое-какие наблюдения. В фаворе была настоящая живая девчонка-имп, изящная меховая — норка или куница — и несколько разномастных бабочек. Ещё я видел девушку-стрекозу, невероятно высокую и тонкую, слюдяные длинные лопасти крыльев за спиной блестели и переливались, как дискотечные шары, её фасетчатые глаза были такими огромными, что даже пугали. Почему-то я думал, что именно она сопровождает Валентино на выходы, но сегодня её не было видно. Или он брал с собой разных девчонок в нужном количестве, чтобы поделиться с партнерами и одновременно иметь возможность отгородиться от них? У дверей ожидал сверкающий лимузин. Избранные канули в его прохладные глубины, как в прорубь, и внутри ещё осталось полно места. При посадке никто не пихался локтями (в этом я бы всё равно всех превзошёл) и не ставил подножки, и это уже было неплохо. Пока вся куча-мала лезла к Валентино с поцелуйчиками и прочими дамскими нежностями, я позволил оттеснить себя и забился в дальний угол салона. С момента, как пришёл в себя, я всё ещё оставался будто пришиблен пыльным мешком, мысли в голове перемешались и повернулись другим образом. Событий последних дней мне хватило бы на полгода, всё завертелось слишком быстро, и колом стояло в горле. Валентино, может, и был наркотиком, но другая моя жажда перевешивала, стоило ему отойти. Я нуждался в старой доброй пыли, ничто лучше неё не бежало по венам и не обволакивало сознание, без неё существование постепенно теряло краски и становилось блеклее и темнее, пока не превращалось в отвратительное липкое болото; без неё я прогорал, как угли, и ни в чем не оставалось смысла. Рот наполнился кислой слюной. Чтобы убедиться, что он по-прежнему потрясающий, я украдкой кинул взгляд на передние места. Хотелось к нему прикоснуться в поисках успокоения. Как же он кружил мне голову, кружил всем, что делал, каждым движением и жестом! Но я бы никогда не стал молить о внимании и напрашиваться на ласку. Рассеяно похлопав себя по бокам, я вспомнил про платье и запустил руку в портал. Пустая смятая пачка, сигареты закончились. Валентино, видимо тоже поглядывавший на меня через головы, молча перекинул портсигар. Я подхватил его, повертел в руках и раскрыл. Полное отделение, изящная зажигалка. Вынул дорогую ароматную сигарету и с облегчением закурил, поймал его взгляд, чтобы вернуть, но он качнул головой: — Оставь себе. Вещица была с виду дорогая — серебряная и увесистая. Я сунул её поглубже в пух — это было лучшее место для подарка от него.*
Мы прошвырнулись по клубам и барам, как и планировалось, и заведения быстро слились в бессмысленную карусель. Все заходили, трое ребят держались на расстоянии, маяча у дверей, присматривая за залом и расчищая дорогу при надобности. Валентино усаживался за стойку или столик, ставил рядом трость, пил, иногда разговаривал с кем-нибудь из старшего персонала, и смотрел вокруг, взвешивая и наблюдая. Пара девчонок всегда крутилась рядом, остальные брали напитки один за другим, пили, флиртовали и танцевали. Меня они полностью игнорировали, я отвечал тем же. Потом Валентино внезапно срывался с места и возвращался в машину, и спустить с него взгляд значило остаться позади. Напиваться не хотелось, подцепить кого-то было некогда, да и не стоило, а без выпивки и флирта в таких местах было скучновато. Шоу тоже были однообразными, я запомнил одного ёрничающего фокусника, и только потому, что он вызывал отторжение. Тонко и пронзительно побаливал глаз, от музыки ломило виски. Я жаждал пыли всё сильнее, но, когда поглядывал на руки — тремора не было. Пока. Наконец мы прибыли в местечко, где нас ждали. Не успела машина подъехать, как уже распахнулись двустворчатые двери. Внутри оказалось тесновато, и стафф тщетно пытался освободить проход. Увидев, как все забегали, я, прежде болтавшийся где-то позади, напрягся и пристроился сбоку, приотстав на несколько шагов. Валентино лишь раз чуть повернул голову, краем глаза оценив мою позицию, капо впереди выстроились клином, раздвигая толпу. Если подумать, охрана казалась данью мафиозной земной жизни и была нужна только для такого, ведь никто не смог бы ему навредить. Или у сильных мира сего были свои способы избавиться от неугодных, кроме ангельских чисток? Сбившись в кучу, девчонки своим пестрящим мельтешением и сами по себе служили неплохим прикрытием, если бы он не возвышался среди них, как любимый папочка среди восторженных детишек. Со стороны он и выглядел настоящим заботливым папочкой — с таким обожанием и почти священным поклонением они смотрели на него. Но я знал подоплёку. Это место было больше и заметно многолюднее прочих, играла живая музыка, посередине зала оказался организован танцпол. Грифельная доска у бара объявляла о вечере танго, и многие были одеты соответственно. Не вызывало сомнений, что клуб был притоном банды, и Валентино встречали с распростертыми объятиями, без промедления проводив к большому столу, где уже ждали несколько разномастных членов шайки, остальные начинали подтягиваться. У них какое-то собрание. Знаком Валентино отпустил облепивших его девочек и уселся во главе. Я устроился за маленьким столиком, не так близко, чтобы ненароком подслушать, но достаточно, чтобы иметь возможность наблюдать. Собираясь цедить один бокал до бесконечности и очень надеясь увидеть рядом с собой проныру, предлагающего наркотики, я ждал официанта. Рядом нарисовалась тёмная фигура, и приятный голос легко пробился сквозь окружающий гам: — Позвольте угостить вас? Какой-то перьевой, иссиня-чёрный, с горбатым носом-клювом и кровавыми въедливыми глазами. Он был настолько стар, что я не был уверен, являлся ли он вообще когда-либо человеком. У тех, кто пробыл здесь слишком долго, сознание как-то сдвигалось, я уже научился читать это по глазам, и по возможности избегал слишком древних, успевших забыть, каково это — быть людьми. Пороки лезли из них и перерастали в нечто большее, пугающее и ненормальное. И не было другого пути, те, кто выживал здесь, менялись бесповоротно. С этим созданием я не хотел бы остаться наедине, но грубить и врать такому тоже не следовало. Когда на меня вопросительно глянул капо, я поправил прическу, и, вторя подмеченным жестам Валентино, успокаивающе двинул пальцами. Чёрный заметил моё промедление и выверенным жестом протянул визитку. Кисть была заключена в объемную пышную кисею взбитых мягчайших перышек, и я едва не вздрогнул, когда на запястье наручниками сомкнулись белёсые серповидные когти. Впрочем, он тут же отпустил. — Я выступаю представителем лорда Сорко. Наблюдал за вашим выступлением во Дворце Плоти, и оно произвело впечатление. И какая удача встретить вас здесь в спокойной обстановке! Я изучил чёрную бархатистую на ощупь карточку, коснулся подушечкой пальца золочёного тиснения в виде заключенного в треугольник скорпиона и указал на стул напротив, без труда изобразив, что польщён и слегка заинтересован. Он сел, рассыпался в витиеватых комплиментах и продолжил, когда нам принесли бокалы: — Прискорбно, что я не часто нахожу время, должен был заметить вас гораздо раньше. Когда у вас заканчивается контракт? Я бы хотел выдвинуть своё весьма интересное предложение. Скосив глаза, я увидел, что Валентино топорщит распушённую антенну в нашу сторону. Заразившись высокопарной речью пришельца, я принялся тщательно подбирать слова: — У меня нет контракта с Дворцом, просто выдалась возможность разово там выступить. Так что могу выслушать и всесторонне обдумать ваше предложение — пока жду того же от него. — Я чуть кивнул в сторону большого стола. Разумеется, Чёрный знал, что рядом находится владелец Дворца и видел фланирующего невдалеке капо. Но он был здесь, наглый и обходительный, понимающий свою безнаказанность и при этом держащийся в рамках приличий. Это не могло не льстить. — О, оно последует, не сомневайтесь! — Оживился пернатый. Он легко демонстрировал эмоции и мог запросто ввести в заблуждение, но внутри был холоден как лёд. — Не торопитесь иметь с ними дело, выслушайте их предложение и удостоверитесь, что лорд будет гораздо щедрее. — Хорошо. — Как можно непринужденнее согласился я. Всегда приятно иметь запасной вариант, но мне хотелось вежливо избавиться от непрошеного спутника, и поскорее. Чёрный доцедил напиток, раскланялся и растворился в толпе, будто его и не было.