*
Примерщик-жук был будто отлит из бронзы, роскошные антенны, похожие на лосиные рога, должны были прибавлять ему роста, но лишь делали приземистее. Едва вкатив стойку с развешанными чехлами, он замельтешил по комнате, постукивая надкрылками, как кастаньетами, и начал сыпать итальянскими словечками с наигранным французским акцентом. В очередной раз рассыпавшись в комплиментах, он выхватил портняжную ленту и принялся вертеть мной во все стороны, бесцеремонно снимая мерки. За минуту он успел подержаться за зад, сунуть руку в пух на груди и прихватить за яйца, но и дело своё явно знал. Я терпел, хотя хотелось ненароком воткнуть каблук в его ступню. Валентино неторопливо курсировал по комнате, скаля зубы и явно находясь мыслями в другом месте. Покорно растопырив руки, пока жук исследовал что-то подмышками, я жадным взглядом следил за его перемещениями. На нём снова был чёрный плащ до середины голени, из-под него выглядывали начищенные до блеска сапоги армейского образца. Это вызвало ассоциации, воображение легко дорисовало нацистскую офицерскую форму, фуражку и стек в руке. С его улыбкой сочеталось отлично. Дизайнер этого обмундирования несомненно заключил сделку с Дьяволом. Интересно, он уже здесь? Ощутив острый приступ похоти, я моргнул, отгоняя видение, и попытался представить Валентино в шортах, дурацкой гавайской рубашке и с венком поверх манто. Запах цветов смешался бы с его ароматом, из расстёгнутого ворота выглянула бы рельефная грудь… подлецу всё было к лицу. Пришлось срочно оставить попытки — пока он не подумал, что меня заводят жадные прикосновения портного. Жук, продолжая бормотать под нос, раскрыл принесённые чехлы, вынул заготовки платьев и принялся подкалывать их прямо на мне. Ткани были роскошные, лёгкие, поблескивающие и приятные к телу. Валентино остановился и задумчиво буравил меня взглядом. Я сам не без удовольствия созерцал отражение в зеркале, но больше всего мне нравилось, какими глазами он на меня смотрел. Мы оба были голодны друг до друга, эта искра горела ярко и не думала затухать. Я почти видел, как стек в нетерпении постукивает по голенищу сапога. Вот бы он выгнал жука и отшлёпал меня… какое наваждение! Я зажмурился и задышал ровнее, надо было думать о чём-нибудь другом. Что там всегда связано с примерками? — Мне понадобятся прорези на боках. — Вспомнил я и кашлянул, прочищая пересохшее горло. — Да? — Уточнил жук, занятый булавками. — Где? Я, не задумываясь, резко выдвинул нижние руки, словно мечи из ножен. Жук моргнул, переместил пару булавок и отметил что-то в своих записях. — Вот так. — Он чуть отступил, оглядывая плоды своих трудов, и повернулся к Валентино. — Платье, кое-какие аксессуары… я успею до завтра. Тот покивал, продолжая улыбаться, и коротко бросил: — Покажи ноги. Я присел и нехотя разулся. Жук заохал, опустился на пол рядом и полез в чемоданчик. Всё ещё чуть осипшим голосом я выдавил: — Обувь очень важна. Я не могу подвернуть ногу. Если оступлюсь — сразу сломаю её. Неприятности случались, и я должен был сам из них выкарабкиваться. В аду никто никому не помогал, если ты не успевал оправиться, то сразу шёл в мусор, и ангелы утилизировали тебя, как только добирались. Да, все повреждения заживали очень быстро, но не мгновенно — серьёзные синяки и порезы сходили за день-другой, кости срастались за неделю-полторы, а вот оторванное или отрубленное — тут уж как повезёт. Не так и долго, если подумать, но и этого времени было достаточно, чтобы опуститься на дно и погибнуть. Однажды, в самом начале, я сломал ногу незадолго до истребления, мгновенно оставшись без работы, а, следовательно — жилья и убежища. Денег я тогда не откладывал и навсегда запомнил охватившее меня бессилие. С тех пор я старался платить за комнату хотя бы на пару недель вперёд и завёл коробку с крайне информативной надписью «Нога». И раз от раза подкидывал туда пару-тройку купюр. Пусть содержимое легко спускалось на другие нужды, но коробка-напоминание всё-таки была. Жук выдернул меня из задумчивости, без спроса потянувшись к сапогам, и начал крутить их, быстро перебирая тонкими лапками. Уважительно присвистнул и покачал головой, найдя клеймо. Ага, я выложился за них, никогда не смог бы расплатиться деньгами. — Сделать лучше я не сумею. — Буркнул он, и мы не без почтения переглянулись. Валентино не понял пиетета и нетерпеливо оборвал: — Сделай, что сможешь, на завтра нужны соответствующие туфли. Жук покладисто закивал, отставил сапоги и ещё какое-то время с воодушевлением щупал и гнул мои ноги. Он явно увлёкся, играясь с подвижными дополнительными суставами, лапки оставались прохладными и колючими, и нежной кожице под коленками было чертовски щекотно. Я не выдержал и жеманно захихикал, стараясь не очень дёргаться. Валентино раздражённо цыкнул зубом, напоминая о себе, и жук, очнувшись, сноровисто закончил замеры, раскланялся и был таков. Я натянул сапоги, встал по стойке смирно, прикрывшись костюмом, и спросил: — Что дальше? Валентино поизучал меня и насмешливо уточнил: — Больше не выпендриваешься? Я театрально потупил глаза и отозвался самым смиренным тоном, какой смог изобразить: — Мы померялись письками, твоя была вполне убедительна. Он начал было изумленно поднимать брови, а потом расхохотался. — И что, теперь ты будешь послушным? — Только если ты меня свяжешь! — Задорно откликнулся я. На самом деле ужасно хотелось угодить, но я не думал, что покорность будет ему интересна — волки едят овец, а трахаются с волками. Я не знал, тяну ли на волка, но и овцой определенно не был. Даже если мне суждено остаться лишь шакалом при тигре, это ведь тоже будет неплохо — по крайней мере, мне перепадет много объедков. — Я сразу понял, что ты та ещё штучка. Маленькая своенравная принцесска с клыками. — Валентино зубоскалил вовсю, было непонятно, издевается он или подшучивает надо мной, но сердце зашлось, я пискнул, не в силах скрыть восторг. Принцесска! Я — принцесска! — Такой и должна быть звезда шоу. Мы договоримся. — Продолжил он с неожиданным наслаждением в голосе. — Звезда? Шоу? — Глупо переспросил я, пока идиотская улыбка ещё растягивала губы. — Шоу. — Повторил он, будто твердил об этом месяцами. — Оно твоё. Наверно, я очень уж бессмысленно лупал глазами, и он счёл нужным пояснить: — Я планирую большое шоу, и хочу отвести главное место тебе. Да и кроме этого работы будет навалом — съёмки, интервью, эскорт, секс. — Он помолчал и сладко закончил. — Всё, что пожелаешь — твоё: слава, известность, много денег. Со мной ты ни в чём не будешь знать отказа. Вот его предложение. То, на что я не осмеливался и надеяться. В душе всколыхнулись противоречивые чувства. Вчера мы говорили о тростях; раньше он спрашивал про шоу и гримёрку, я не воспринял вопрос всерьёз, а теперь он вылил это на меня, как ушат ледяной воды. На раздолбая, которого расталкивали за полчаса до выхода на сцену; на торчка, который регулярно выступал, укурившись до розовых пятиногих кенгуру — если, конечно, мог удержаться на ногах. В Гнезде мне всегда была готова замена, только в последнее время моё имя замелькало на афишах, и я вовсе не был в обиде, прекрасно осознавая, что на меня нельзя положиться. Да, мне нравилось выходить на сцену, зажигать вечер, раскланиваться, купаясь в лучах славы, и делать кассу, но Валентино говорил о чём-то очень масштабном — он не мог иначе. Это означало обязательства, ответственность и жёсткий график — всё то, чем жил он сам. Он бросал мир к моим ногам, а первая мысль была о том, что я не смогу закинуться, когда захочу. Готов ли я примерить эту роль, лишь бы задержаться при нём? Я ведь просто хотел, чтобы он оставался голоден до меня! Беспомощно глядя на него, я медлил, растерявшись до паники. Мне нужно было всё обдумать. А лучше выпить. — Я всегда могу найти на это место кого-нибудь другого. — Поторопил он, нахмурившись. Он мог, и был раздосадован, что я не согласился сразу же и с восторгом. Мне нужно было потянуть время, чтобы собраться, и моей защитой всегда служили непробиваемая наглость и чёрный циничный юмор. — И я мог бы найти другого папочку. — Эхом откликнулся я, подшагнув поближе и в упор заглянув в его глаза. — И что же не нашёл? — С затаённым превосходством спросил он. В смущении положив ладони на его грудь, я вжался в неё, выгнувшись и до предела запрокинув голову. Желающих было достаточно, но ответ был до смешного прост — ни один прежде мне не нравился. Я тихонько шепнул: — Не захотел. — И чего же ты захочешь сейчас? — Он понизил голос в ответ и обнял меня, пробежавшись пальцами по позвонкам, как по клавишам рояля. Закружилась голова, и я брякнул то, что думал: — Не знаю, очень ли это много. Кусочек от тебя. — Ты, что, претендуешь на долю от бизнеса? — Тело под моими пальцами задеревенело, опасно сверкнули клыки. Стоило предвидеть, как он это истолкует. Бизнес был его выстраданным детищем, и покушаться на него я бы никогда не осмелился. Но мысль была интересная. Поспешно отложив её на потом, я, скрывая панику, сбалагурил напропалую: — Разве что ты планируешь оставить меня безутешной молоденькой вдовушкой! И снова подумал, уже сказав. Шуточка вышла чернушная. К счастью, здесь такие колкости не были неуместны — погибнуть без помощи ангелов было невозможно, и завещания оставить не получилось бы, всё просто забрал бы себе кто-то дерзкий, хитрый и достаточно сильный, чтобы удержать отхваченный кусок. Я успел повидать массу переделов власти и имущества, они всегда цвели пышным цветом после истреблений. Валентино фыркнул и медленно расслабился. Несмотря ни на что ему всё же нравился мой злой агрессивный юмор. Я почувствовал, что ещё немного — и начну мелко трястись, и поспешно сменил тон на жалобный: — Это как снег на голову. Ты мог бы иногда, ну, знаешь… говорить со мной? Это такой способ коммуникации, мы можем даже убедиться, что понимаем друг друга. Тебе нужен ответ сейчас? — Испытательный срок в силе, я тебе обещал, сладкий. Подумай. — Он непринужденно закрыл тему и продолжил огорошивать меня: — А мне нужно уехать. Плохо, что Дворец останется без присмотра, но невозможно присутствовать в двух местах одновременно. Вернусь завтра к вечеру — и пойдем на открытие нового клуба, наряд для тебя как раз будет готов. Через пару дней организую фотосессию, как только подоспеют остальные костюмы. Сейчас заглянем в кабинет, заберу кое-какие бумаги. Он разжал объятия и широко зашагал прочь, я бросился следом, чувствуя, как безнадежно пухнет моя несчастная голова.Примерка
19 марта 2021 г. в 03:18
Разбудил меня звук закрывшейся двери. Я остался один, сегодня понежиться у Валентино не оказалось времени. Прикрывшиеся было глаза распахнулись. А вдруг он куда-то собирается, и нужно быть готовым?
Наутро после любовной лихорадки на мне не осталось никаких следов — укусы и выдранный пух, засосы и царапины исчезли бесследно. Ничего не болело, только голова была тяжелая. Я поднялся, автоматически закинулся для бодрости небольшой утренней дозой, и отправился в ванную. Едва успев привести себя в порядок, я с голым задом рылся в вещах, когда вновь хлопнула дверь. Он снова со мной! Улыбаясь во весь рот, я обернулся и по очереди приложил к себе два раскопанных комплекта белья.
Это сбило Валентино с мысли, но он без заминки ткнул пальцем. Кивнув, я принялся завлекательно крутиться перед ним, нарочито медленно утрамбовывая пух в кружевное бюстье. Редко носил бельё, костюма было вполне достаточно, но сейчас хотелось поохмурять его.
В дверь постучали, я удивленно замер.
— Это к тебе. — Ухмыльнулся он. — Мой портной, кексик. Понадобятся кое-какие мерки.
Всплеснув руками, я в панике кинулся упихивать в сапоги свои несуразные ноги.